Это заставляет его ощущать себя умнее Наполеона. Это был всего лишь красивый жест. У него нет никакого желания ссориться с Англией.
– Несмотря на его преданность Франции!
– Он предан только самому себе. Фуше верно служил Наполеону, но в то же время много лет поддерживал контакты с Англией. Кто бы ни выиграл это маленькое сражение в Бельгии, Фуше рассчитывает быть на стороне победителя. А теперь мы должны сделать так, чтобы победителем стал Веллингтон.
В открытом взгляде голубых глаз Лэнса светилось доверие, однако Найджел в очередной раз уловил мелькнувшую в них тень беспокойства. Что-то тревожило Лэнса после событий первого июня в Латинском квартале. В ту ночь Найджел поцеловал Фрэнсис в присутствии Фуше, в ту ночь он дрался с Лэнсом не на жизнь, а на смерть. Неудивительно, что Лэнс выглядел подавленным, но Найджел чувствовал, что за тревогой товарища скрывается нечто большее. Что могло случиться такого, о чем Найджел не знал?
Лэнс отвел взгляд и прищурился от яркого солнца.
– Мне бы хотелось, чтобы ты мне хоть немного больше доверял.
– Неужели? – не скрывая раздражения, усмехнулся Найджел. – То же самое я только что подумал о тебе.
Но времени на выяснение отношений не оставалось. Он взглянул на своего донского жеребца, спокойно жующего сено. Это животное достаточно выносливо, чтобы выдержать долгое путешествие в Бельгию. Все остальное сейчас не имеет значения. От него зависят десятки тысяч жизней. Если у Лэнса есть проблемы, пусть разбирается с ними сам.
Он снова перевел взгляд на Лэнса.
– Пожалуйста, пусть месье Мартин уволит слуг. Используйте любой предлог. Нам придется закрыть этот дом и отправиться к нашим связным. Ни у кого не должно возникнуть проблем.
– А мисс Вудард? Полагаю, у вас есть распоряжения и на ее счет?
Все остальное сейчас не имеет значения, даже Фрэнсис?
– Нет, благодарю, я обязан ей гораздо большим, чем формальная вежливость. Разумеется, я позабочусь и о ней.
Лэнс вспыхнул. Яркий румянец залил его бледное лицо.
– Я всего лишь дал ей совет.
– В следующий раз держи свои гнусные советы при себе.
– Я беспокоился только о тебе.
– Обо мне? – презрительно рассмеялся Найджел. – А как насчет нее? Ради Бога, иди и займись каким-нибудь делом. Еще немного сантиментов – и я тебя ударю.
Найджел нашел Фрэнсис в гостиной наверху. Ее силуэт выделялся на фоне окна. Когда он вошел в комнату, девушка обернулась и взглянула ему в лицо. Ее шелковые одежды зашелестели.
– Что теперь? – спросила она.
Он заставил свой голос звучать бесстрастно.
– Вечером я отправляюсь в Брюссель, а Лэнс повезет донесение на побережье. Получив предупреждение о Шарлеруа, Веллингтон не может проиграть. Я распорядился, чтобы тебя переправили в Англию.
– Неужели? – Ее голос был полон сарказма.
– Надеюсь, ты подождешь меня в Лондоне, Фрэнсис. – Он криво улыбнулся. – Нам нужно еще кое-что закончить.
Она опустилась в кресло и закрыла лицо руками.
– О нет. Между нами нет ничего такого, о чем вам стоило бы беспокоиться.
Найджел не был готов к вспышке внезапной ярости.
– Я предложил тебе стать моей любовницей. Разве ты не этого хотела? Потом у тебя будет достаточно драгоценностей и подарков, чтобы укрыться в любом убежище, какое ты сама себе выберешь. Или твои амбиции простираются дальше? Маркиз для тебя недостаточно хорош? Конечно, я обещал тебе герцога. Надеешься найти его до моего возвращения?
Фрэнсис опустила руки. Губы ее растянулись в презрительной улыбке.
– Амбиции? Боже милосердный! Меня тронуло ваше благородное предложение, лорд Риво, и я уверена, что вы содержите любовниц подобающим образом. Но я не смогу вынести вашего общества. Не смогу жить с человеком, сущностью которого является двуличие. Зачем вы пугали меня уходом слуг? Зачем позволили думать, что по ночам к нам забирается враг? Что, по-вашему, я чувствовала, когда увидела въезжающего во двор Фуше? Разве вы не могли рассказать мне о ружьях? Вам все это нравится, правда? Обман, интриги. И вы еще думаете, что, будь у меня выбор, я согласилась бы провести даже час рядом с вами?
– Как я мог рассказать тебе? Боже мой, я сам до последней минуты не знал, сработает мой план или нет.
Фрэнсис встала. Самообладание ее исчезло, глаза сверкали.
– Как вы не можете понять? Я хочу простоты. Хочу честности. Хочу жить в мире без обмана и интриг. Вы мне не нужны, лорд Риво!
Золотое колечко в ее ноздре блестело в лучах солнца, сводя его с ума. Найджел сжал кулаки.
– Простота! Именно этим словом обозначается то, что произошло прошлой ночью? Не знаю, кто из нас больший глупец. Проклятие! Я должен любым способом передать эту информацию. От моего разговора с Веллингтоном зависит будущее Европы.
Она отвернулась, и невесомая чадра скользнула по ее щеке.
– Вы ведь планировали все это с самого начала, правда? Кто-нибудь должен был обратить внимание на вашего донского жеребца и заподозрить вас. Фуше был всего лишь источником нужной вам информации, невзирая на риск и грязную игру. Вот почему вы солгали капитану Жене и намеренно бросили вызов Фуше, целуя меня в его присутствии. А кто послал записку, которая привела Фуше сюда?
К ее удивлению, Найджел не захотел лгать.
– Это сделал я. Когда мне стало известно, что Наполеон покинул Париж, я вынужден был ускорить события.
– Но Фуше в конечном итоге переиграл вас. Так же, как и неизвестный враг. Мы покидаем Париж, так и не узнав, кто действовал против вас и кто предал Катрин.
– Это не имеет значения. Победа над Наполеоном важнее.
Это было правдой. Он не мог пренебречь своим долгом, чего бы это ему ни стоило, даже потерей Фрэнсис. В конце концов, что их теперь связывает?
Она смотрела на него с открытым вызовом.
– Боже мой, сколько страданий вы заставили нас вынести за эти недели.
Этот разговор пора было заканчивать. Его гнев и его унижение – все это она. Его собственное тело предало его и отдало в ее руки, а она цинично воспользовалась этим. Найджел прекрасно знал, как причинить боль человеку, как заставить свой голос звучать насмешливо, но его последние слова были полны горечи.
– Думаешь, тебя оставят голодать в Париже? Страдания закончились, Фрэнсис. Возвращайся в Лондон и делай все, что захочешь. Сколько бы тебе ни заплатил лорд Трент, я удвою сумму. Этого будет достаточно, чтобы обосноваться в собственном доме. Найди себе какого-нибудь герцога. Я подготовил твое безопасное возвращение в Англию. Иди и собирайся. Когда вернется Лэнс, мы должны быть готовы к отъезду. Не думаю, что у нас когда-нибудь снова возникнет потребность в разговоре наедине.
Фрэнсис поспешно вышла, боясь, что потеряет самообладание и что внешнее спокойствие, давшееся ей с таким трудом, покинет ее. Ей казалось, что в ее памяти навсегда запечатлеется его яростное лицо. Напряжение, мощь, трепещущая мужская сила. Не солгала ли она ему? Она боялась его. Боялась его красоты и его силы. Боялась власти, которую он мог получить над ней. Но его утонченность тоже была чарующей. Может быть, Катрин сознательно пошла на смерть, поскольку это оказалось единственной возможностью избавиться от Найджела Арундэма?
Казалось невероятным, что фарс, который они разыгрывали на улице Арбр, закончился. Пока Фрэнсис собирала вещи, слуги убрали из дома все их имущество. Оставшиеся рулоны шелка погрузили в фургоны, мебель закрыли пыльными чехлами. Со слугами расплатились. Месье Мартин исчез. Когда наступили сумерки, Фрэнсис осталась одна в опустевшем доме.
Тени во дворе сгущались, и здание погрузилось в глубокую тишину. Найджел возился в конюшне. Он чистил своего коня и ждал, когда вернется Лэнс с паспортами. В любую минуту за ней могла приехать карета. Фрэнсис сядет в нее одна, и ее отвезут на побережье. В лодке ее доставят в Англию, и остаток своих дней она будет жить жизнью проститутки. Как будто ничего не изменилось с того дня, когда она впервые повстречалась с ним в Фарнхерсте и оставила метку на его груди.
* * *
Она услышала стук копыт и лязг обитых железом колес – во двор въехала карета. На лестнице раздались шаги. В комнату, натягивая перчатки, вошел Найджел; темные волосы в беспорядке спадали ему на лоб. Его взгляд был полон боли.
– Фрэнсис! Я хочу…
Она жаждала под любым предлогом прикоснуться к нему. Но ничего не могла придумать, не могла скрыть горечи в своих словах:
– Не надо, Найджел! Все уже сказано. Спешите в Бельгию.
– Проклятие! Лэнс привез твою карету и паспорта.
Он нетерпеливо подошел к окну и взглянул на вечернюю звезду, поднимавшуюся над крышами Парижа, как будто холодный, безжизненный мир – это все, что ему нужно было от жизни. Фрэнсис ждала, понимая, что Найджел многое сказал ей, и удивляясь, что он, красноречивый маркиз Риво, не находит слов.
Внизу хлопнула дверь, и гулкое эхо разнеслось по пустому дому. По лестнице застучали сапоги, и Найджел обернулся. Фрэнсис не могла отвести глаз от его лица. Неужели она в последний раз ощущает силу его необузданной красоты? Он поздоровается с Лэнсом, соберет бумаги и умчится на своем донском скакуне прочь из ее жизни. Пожертвует ли он в последнем порыве щедрости своей жизнью, как того боялась Бетти? Она не знала, сможет ли пережить это.
Фрэнсис слышала, как за ее спиной открылась дверь, но была не в силах отвести взгляд от Найджела. Кровь медленно отхлынула от его лица, подобно тому, как осадок опускается на дно бокала с вином. Он стал белым, как воротник рубашки, и только два ярко-красных пятна остались гореть на его скулах. Темные глаза и волосы резко выделялись на бледной коже.
– Что? – произнес он, изумленно глядя на дверь. – «Что ты мне принес на этот раз, Гавриил?» – Губы его скривились в презрительной усмешке, и он принялся цитировать Кольриджа: – «Ее губы были алыми, взгляд зовущим, ее желтые локоны блестели, как золото, кожа белела, как у прокаженной. Это была ведьма, несущая смерть, заставляющая людскую кровь стынуть в жилах».
Он умолк и улыбнулся слабой улыбкой потрясенного до глубины души человека.
– Этой ночью я ожидал встретить кого угодно, но не тебя, моя дорогая.
Фрэнсис обернулась. В дверях стоял Лэнс. Его белокурая голова была откинута назад, по лицу разлилась почти сверхъестественная бледность. В его обращенном к Найджелу взгляде смешались вызов и страх, как у разбившего игрушку ребенка.
Рядом с ним стояла женщина, касаясь его рукава обтянутыми перчаткой пальцами. Когда Найджел умолк, она вошла в комнату и остановилась перед ним.
– Pas jaune , Найджел, – произнесла она с чистейшим парижским выговором.
Не желтые.
Она откинула капюшон плаща и открыла волосы цвета воронова крыла.
Фрэнсис никогда раньше не видела эту женщину.
Глава 16
Найджел заговорил, обращаясь прямо к Лэнсу. Его взгляд был направлен мимо стройной фигурки черноволосой женщины, слова слетали, как удары плети.
– И ты хотел, чтобы я хоть немного больше доверял тебе? Какая прелестная мысль!
Лэнс еще выше вздернул подбородок. Он не двигался, словно пригвожденный к дверному проему.
– Я думал… – Он умолк и провел ладонью по лицу. – Я не мог, Найджел, я не мог…
Неужели Найджел сейчас потеряет контроль над собой? Фрэнсис со страхом ждала этого, но боялась она не за себя – только за него. Он же, как слепой, строил защитную стену из слов, отказываясь узнавать стоящую перед ним женщину.
– Если тебе есть что сказать, Лэнс, поторопись. Но я сильно сомневаюсь в силе твоих доводов.
Лэнс молча отвернулся. Глаза его горели.
Черноволосая женщина тронула Найджела за рукав.
– Ах, мой дорогой! Не надо! Не надо! Лэнс не виноват. Это я больше не могла вынести того, что мы наделали.
Найджел наконец повернулся к ней. Он не скрывал своей ярости.
– Нет, моя дорогая, я тут ни при чем. Но как драматичны наши появления – настоящий спектакль, правда? А исчезновения?
Отшатнувшись, как от удара, женщина опустилась в кресло. Черные волосы поглощали свет свечи. Она была красива. Ее кожа была нежной и чистой, прозрачной, как у фарфоровой статуэтки, с яркими пятнами губ и щек. Темные глаза влажно блестели.
Она медленно стянула перчатки, а затем бросила на Найджела искрящийся, как черные бриллианты, взгляд.
– Прости меня, любовь моя. Прости мне одну-единственную вещь. Я не позволила Лэнсу сказать тебе. Я должна была сделать это сама, но у меня не хватало мужества – так долго! Я понимала, что это грешно, но если бы ты знал, как я жаждала… – Она протянула свои обнаженные руки и схватила пальцы Найджела. Кольца ее искрились и поблескивали. – Иди ко мне! Иди, Найджел! Прости меня, или я умру!
Свободной рукой Найджел коснулся черного локона за ее ухом.
– Мне больше нравились рыжие, дорогая.
Она повернула голову и прижалась губами к его запястью.
– Это всего лишь краска. Ее легко смыть.
Некоторое время он стоял неподвижно, позволяя ей целовать его руку. Наконец она обхватила обеими руками его ладонь и провела ею по своей щеке. Теперь она плакала, не скрывая слез.
Найджел смотрел поверх ее склоненной головы на Лэнса, который неподвижно стоял в дверях, кусая губы.
– И давно, Лэнс? Давно ты знаешь?
Лэнс сглотнул. Он смотрел, как слезы женщины капают на ее роскошную юбку.
– С той ночи в Латинском квартале, первого июня…
Фрэнсис знала, что Найджел будет безжалостен. Она оказалась права.
– …когда ты решил, что мир без меня станет лучше? Возможно, было бы правильнее, если бы ты тогда добился своего.
Найджел взглянул на черноволосую женщину и вырвал у нее свою руку. Она закрыла лицо ладонями и, всхлипывая, прижалась головой к его бедру.
Фрэнсис поняла, кто эта женщина. Она не могла быть никем другим. Кто еще мог так сильно тронуть Найджела, повергнуть в такое отчаяние? Кого еще он любил так сильно, что был готов умереть?
«Рыжие мне нравились больше. Они доходили ей до талии, горя огнем в лучах солнца». Ее имя набатом звучало в мозгу Фрэнсис: Катрин, Катрин, Катрин.
Найджел пытался сохранить спокойствие. Катрин жива. Катрин жива! Она была такой же прекрасной, как прежде. Странно, его занимали совершенно несущественные вещи. Неужели рыжие волосы тоже были крашеными? Какой у нее, черт побери, естественный цвет волос? Ее вздрагивающие плечи прижимались к его бедру, вызывая поток воспоминаний. Зачем? Зачем? Неужели все эти мучения были бессмысленными? Три дня, ножом – этого никогда не было! Значит, все это неправда? Хуже того! Неужели все это время он гнался за призраком?
Он убрал ее ладони с лица и повернул ее голову к себе.
– Что произошло, Катрин? – спросил он как можно мягче.
Она улыбнулась сквозь слезы чистой и открытой улыбкой, лишенной коварства и молящей о доверии.
– В тот день я отправилась на встречу, о которой мы условливались, меня ждала полиция. Кто-то сообщил им. Они сказали, что это сделал ты. Я не могла им поверить, Найджел! Но ты уехал из Парижа. Это разбило мне сердце. Как ты мог уехать? Как ты мог вот так бросить меня?
– Лэнс тебе не рассказывал?
Найджел почувствовал мрачный юмор ситуации. Каковы бы ни были его подозрения, он теперь несет наказание за собственное легкомыслие. Он с болезненной остротой чувствовал присутствие Фрэнсис, которая застыла у стены, словно статуя. Боже мой, если бы он мог отослать ее раньше! Мозг его лихорадочно работал, пытаясь постичь всю серьезность случившегося, определить, что все это значит, и найти единственно правильный выход. Ярость захлестывала его. Но он не должен отвлекаться ни на секунду – даже если Фрэнсис неправильно истолкует его поведение и будет вечно презирать его. Если судьба решила заполнить его жизнь нелепостями, так тому и быть.
– Но откуда он мог знать, Катрин? – Голос Лэнса был полон муки. – Мы думали, что они убили вас.
– А почему, Катрин? – спросил Найджел. – Почему они этого не сделали?
Щеки ее покрылись очаровательным румянцем, глаза заблестели.
– Сам Бонапарт сохранил мне жизнь и выслал из Франции. Я вернулась в Россию. Ты не можешь осуждать меня за это. Но я никогда не сомневалась в тебе. Предателем был Уиндхем, ведь так?
Найджел ясно видел правду. Он собрал все свои силы, чтобы спокойно принять эту новую реальность.
– Но Уиндхем исчез, а ты опять в Париже? Чтобы отомстить за нанесенные оскорбления?
Катрин напряглась и на мгновение опустила глаза – этот жест выдал ее, – а затем снова взглянула ему в лицо.
– Как ты можешь? Как ты можешь быть таким жестоким? Я любила тебя. Я любила тебя все эти годы.
– Тогда зачем, – тихо спросил он, – зачем ты затащила Лэнса к себе в постель?
Фрэнсис рухнула в кресло. Она подняла обе руки и опустила чадру на лицо. Это была откровенная трусость. Мужество покинуло ее, а гордость не позволяла показать Найджелу, что она чувствует себя так, будто с нее содрали кожу, и что больше не может сдерживать слез.
«Зачем ты затащила Лэнса к себе в постель?»
Лэнс дернулся, как от удара.
– Ради всего святого! Какого черта тебе нужно, Риво?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Несмотря на его преданность Франции!
– Он предан только самому себе. Фуше верно служил Наполеону, но в то же время много лет поддерживал контакты с Англией. Кто бы ни выиграл это маленькое сражение в Бельгии, Фуше рассчитывает быть на стороне победителя. А теперь мы должны сделать так, чтобы победителем стал Веллингтон.
В открытом взгляде голубых глаз Лэнса светилось доверие, однако Найджел в очередной раз уловил мелькнувшую в них тень беспокойства. Что-то тревожило Лэнса после событий первого июня в Латинском квартале. В ту ночь Найджел поцеловал Фрэнсис в присутствии Фуше, в ту ночь он дрался с Лэнсом не на жизнь, а на смерть. Неудивительно, что Лэнс выглядел подавленным, но Найджел чувствовал, что за тревогой товарища скрывается нечто большее. Что могло случиться такого, о чем Найджел не знал?
Лэнс отвел взгляд и прищурился от яркого солнца.
– Мне бы хотелось, чтобы ты мне хоть немного больше доверял.
– Неужели? – не скрывая раздражения, усмехнулся Найджел. – То же самое я только что подумал о тебе.
Но времени на выяснение отношений не оставалось. Он взглянул на своего донского жеребца, спокойно жующего сено. Это животное достаточно выносливо, чтобы выдержать долгое путешествие в Бельгию. Все остальное сейчас не имеет значения. От него зависят десятки тысяч жизней. Если у Лэнса есть проблемы, пусть разбирается с ними сам.
Он снова перевел взгляд на Лэнса.
– Пожалуйста, пусть месье Мартин уволит слуг. Используйте любой предлог. Нам придется закрыть этот дом и отправиться к нашим связным. Ни у кого не должно возникнуть проблем.
– А мисс Вудард? Полагаю, у вас есть распоряжения и на ее счет?
Все остальное сейчас не имеет значения, даже Фрэнсис?
– Нет, благодарю, я обязан ей гораздо большим, чем формальная вежливость. Разумеется, я позабочусь и о ней.
Лэнс вспыхнул. Яркий румянец залил его бледное лицо.
– Я всего лишь дал ей совет.
– В следующий раз держи свои гнусные советы при себе.
– Я беспокоился только о тебе.
– Обо мне? – презрительно рассмеялся Найджел. – А как насчет нее? Ради Бога, иди и займись каким-нибудь делом. Еще немного сантиментов – и я тебя ударю.
Найджел нашел Фрэнсис в гостиной наверху. Ее силуэт выделялся на фоне окна. Когда он вошел в комнату, девушка обернулась и взглянула ему в лицо. Ее шелковые одежды зашелестели.
– Что теперь? – спросила она.
Он заставил свой голос звучать бесстрастно.
– Вечером я отправляюсь в Брюссель, а Лэнс повезет донесение на побережье. Получив предупреждение о Шарлеруа, Веллингтон не может проиграть. Я распорядился, чтобы тебя переправили в Англию.
– Неужели? – Ее голос был полон сарказма.
– Надеюсь, ты подождешь меня в Лондоне, Фрэнсис. – Он криво улыбнулся. – Нам нужно еще кое-что закончить.
Она опустилась в кресло и закрыла лицо руками.
– О нет. Между нами нет ничего такого, о чем вам стоило бы беспокоиться.
Найджел не был готов к вспышке внезапной ярости.
– Я предложил тебе стать моей любовницей. Разве ты не этого хотела? Потом у тебя будет достаточно драгоценностей и подарков, чтобы укрыться в любом убежище, какое ты сама себе выберешь. Или твои амбиции простираются дальше? Маркиз для тебя недостаточно хорош? Конечно, я обещал тебе герцога. Надеешься найти его до моего возвращения?
Фрэнсис опустила руки. Губы ее растянулись в презрительной улыбке.
– Амбиции? Боже милосердный! Меня тронуло ваше благородное предложение, лорд Риво, и я уверена, что вы содержите любовниц подобающим образом. Но я не смогу вынести вашего общества. Не смогу жить с человеком, сущностью которого является двуличие. Зачем вы пугали меня уходом слуг? Зачем позволили думать, что по ночам к нам забирается враг? Что, по-вашему, я чувствовала, когда увидела въезжающего во двор Фуше? Разве вы не могли рассказать мне о ружьях? Вам все это нравится, правда? Обман, интриги. И вы еще думаете, что, будь у меня выбор, я согласилась бы провести даже час рядом с вами?
– Как я мог рассказать тебе? Боже мой, я сам до последней минуты не знал, сработает мой план или нет.
Фрэнсис встала. Самообладание ее исчезло, глаза сверкали.
– Как вы не можете понять? Я хочу простоты. Хочу честности. Хочу жить в мире без обмана и интриг. Вы мне не нужны, лорд Риво!
Золотое колечко в ее ноздре блестело в лучах солнца, сводя его с ума. Найджел сжал кулаки.
– Простота! Именно этим словом обозначается то, что произошло прошлой ночью? Не знаю, кто из нас больший глупец. Проклятие! Я должен любым способом передать эту информацию. От моего разговора с Веллингтоном зависит будущее Европы.
Она отвернулась, и невесомая чадра скользнула по ее щеке.
– Вы ведь планировали все это с самого начала, правда? Кто-нибудь должен был обратить внимание на вашего донского жеребца и заподозрить вас. Фуше был всего лишь источником нужной вам информации, невзирая на риск и грязную игру. Вот почему вы солгали капитану Жене и намеренно бросили вызов Фуше, целуя меня в его присутствии. А кто послал записку, которая привела Фуше сюда?
К ее удивлению, Найджел не захотел лгать.
– Это сделал я. Когда мне стало известно, что Наполеон покинул Париж, я вынужден был ускорить события.
– Но Фуше в конечном итоге переиграл вас. Так же, как и неизвестный враг. Мы покидаем Париж, так и не узнав, кто действовал против вас и кто предал Катрин.
– Это не имеет значения. Победа над Наполеоном важнее.
Это было правдой. Он не мог пренебречь своим долгом, чего бы это ему ни стоило, даже потерей Фрэнсис. В конце концов, что их теперь связывает?
Она смотрела на него с открытым вызовом.
– Боже мой, сколько страданий вы заставили нас вынести за эти недели.
Этот разговор пора было заканчивать. Его гнев и его унижение – все это она. Его собственное тело предало его и отдало в ее руки, а она цинично воспользовалась этим. Найджел прекрасно знал, как причинить боль человеку, как заставить свой голос звучать насмешливо, но его последние слова были полны горечи.
– Думаешь, тебя оставят голодать в Париже? Страдания закончились, Фрэнсис. Возвращайся в Лондон и делай все, что захочешь. Сколько бы тебе ни заплатил лорд Трент, я удвою сумму. Этого будет достаточно, чтобы обосноваться в собственном доме. Найди себе какого-нибудь герцога. Я подготовил твое безопасное возвращение в Англию. Иди и собирайся. Когда вернется Лэнс, мы должны быть готовы к отъезду. Не думаю, что у нас когда-нибудь снова возникнет потребность в разговоре наедине.
Фрэнсис поспешно вышла, боясь, что потеряет самообладание и что внешнее спокойствие, давшееся ей с таким трудом, покинет ее. Ей казалось, что в ее памяти навсегда запечатлеется его яростное лицо. Напряжение, мощь, трепещущая мужская сила. Не солгала ли она ему? Она боялась его. Боялась его красоты и его силы. Боялась власти, которую он мог получить над ней. Но его утонченность тоже была чарующей. Может быть, Катрин сознательно пошла на смерть, поскольку это оказалось единственной возможностью избавиться от Найджела Арундэма?
Казалось невероятным, что фарс, который они разыгрывали на улице Арбр, закончился. Пока Фрэнсис собирала вещи, слуги убрали из дома все их имущество. Оставшиеся рулоны шелка погрузили в фургоны, мебель закрыли пыльными чехлами. Со слугами расплатились. Месье Мартин исчез. Когда наступили сумерки, Фрэнсис осталась одна в опустевшем доме.
Тени во дворе сгущались, и здание погрузилось в глубокую тишину. Найджел возился в конюшне. Он чистил своего коня и ждал, когда вернется Лэнс с паспортами. В любую минуту за ней могла приехать карета. Фрэнсис сядет в нее одна, и ее отвезут на побережье. В лодке ее доставят в Англию, и остаток своих дней она будет жить жизнью проститутки. Как будто ничего не изменилось с того дня, когда она впервые повстречалась с ним в Фарнхерсте и оставила метку на его груди.
* * *
Она услышала стук копыт и лязг обитых железом колес – во двор въехала карета. На лестнице раздались шаги. В комнату, натягивая перчатки, вошел Найджел; темные волосы в беспорядке спадали ему на лоб. Его взгляд был полон боли.
– Фрэнсис! Я хочу…
Она жаждала под любым предлогом прикоснуться к нему. Но ничего не могла придумать, не могла скрыть горечи в своих словах:
– Не надо, Найджел! Все уже сказано. Спешите в Бельгию.
– Проклятие! Лэнс привез твою карету и паспорта.
Он нетерпеливо подошел к окну и взглянул на вечернюю звезду, поднимавшуюся над крышами Парижа, как будто холодный, безжизненный мир – это все, что ему нужно было от жизни. Фрэнсис ждала, понимая, что Найджел многое сказал ей, и удивляясь, что он, красноречивый маркиз Риво, не находит слов.
Внизу хлопнула дверь, и гулкое эхо разнеслось по пустому дому. По лестнице застучали сапоги, и Найджел обернулся. Фрэнсис не могла отвести глаз от его лица. Неужели она в последний раз ощущает силу его необузданной красоты? Он поздоровается с Лэнсом, соберет бумаги и умчится на своем донском скакуне прочь из ее жизни. Пожертвует ли он в последнем порыве щедрости своей жизнью, как того боялась Бетти? Она не знала, сможет ли пережить это.
Фрэнсис слышала, как за ее спиной открылась дверь, но была не в силах отвести взгляд от Найджела. Кровь медленно отхлынула от его лица, подобно тому, как осадок опускается на дно бокала с вином. Он стал белым, как воротник рубашки, и только два ярко-красных пятна остались гореть на его скулах. Темные глаза и волосы резко выделялись на бледной коже.
– Что? – произнес он, изумленно глядя на дверь. – «Что ты мне принес на этот раз, Гавриил?» – Губы его скривились в презрительной усмешке, и он принялся цитировать Кольриджа: – «Ее губы были алыми, взгляд зовущим, ее желтые локоны блестели, как золото, кожа белела, как у прокаженной. Это была ведьма, несущая смерть, заставляющая людскую кровь стынуть в жилах».
Он умолк и улыбнулся слабой улыбкой потрясенного до глубины души человека.
– Этой ночью я ожидал встретить кого угодно, но не тебя, моя дорогая.
Фрэнсис обернулась. В дверях стоял Лэнс. Его белокурая голова была откинута назад, по лицу разлилась почти сверхъестественная бледность. В его обращенном к Найджелу взгляде смешались вызов и страх, как у разбившего игрушку ребенка.
Рядом с ним стояла женщина, касаясь его рукава обтянутыми перчаткой пальцами. Когда Найджел умолк, она вошла в комнату и остановилась перед ним.
– Pas jaune , Найджел, – произнесла она с чистейшим парижским выговором.
Не желтые.
Она откинула капюшон плаща и открыла волосы цвета воронова крыла.
Фрэнсис никогда раньше не видела эту женщину.
Глава 16
Найджел заговорил, обращаясь прямо к Лэнсу. Его взгляд был направлен мимо стройной фигурки черноволосой женщины, слова слетали, как удары плети.
– И ты хотел, чтобы я хоть немного больше доверял тебе? Какая прелестная мысль!
Лэнс еще выше вздернул подбородок. Он не двигался, словно пригвожденный к дверному проему.
– Я думал… – Он умолк и провел ладонью по лицу. – Я не мог, Найджел, я не мог…
Неужели Найджел сейчас потеряет контроль над собой? Фрэнсис со страхом ждала этого, но боялась она не за себя – только за него. Он же, как слепой, строил защитную стену из слов, отказываясь узнавать стоящую перед ним женщину.
– Если тебе есть что сказать, Лэнс, поторопись. Но я сильно сомневаюсь в силе твоих доводов.
Лэнс молча отвернулся. Глаза его горели.
Черноволосая женщина тронула Найджела за рукав.
– Ах, мой дорогой! Не надо! Не надо! Лэнс не виноват. Это я больше не могла вынести того, что мы наделали.
Найджел наконец повернулся к ней. Он не скрывал своей ярости.
– Нет, моя дорогая, я тут ни при чем. Но как драматичны наши появления – настоящий спектакль, правда? А исчезновения?
Отшатнувшись, как от удара, женщина опустилась в кресло. Черные волосы поглощали свет свечи. Она была красива. Ее кожа была нежной и чистой, прозрачной, как у фарфоровой статуэтки, с яркими пятнами губ и щек. Темные глаза влажно блестели.
Она медленно стянула перчатки, а затем бросила на Найджела искрящийся, как черные бриллианты, взгляд.
– Прости меня, любовь моя. Прости мне одну-единственную вещь. Я не позволила Лэнсу сказать тебе. Я должна была сделать это сама, но у меня не хватало мужества – так долго! Я понимала, что это грешно, но если бы ты знал, как я жаждала… – Она протянула свои обнаженные руки и схватила пальцы Найджела. Кольца ее искрились и поблескивали. – Иди ко мне! Иди, Найджел! Прости меня, или я умру!
Свободной рукой Найджел коснулся черного локона за ее ухом.
– Мне больше нравились рыжие, дорогая.
Она повернула голову и прижалась губами к его запястью.
– Это всего лишь краска. Ее легко смыть.
Некоторое время он стоял неподвижно, позволяя ей целовать его руку. Наконец она обхватила обеими руками его ладонь и провела ею по своей щеке. Теперь она плакала, не скрывая слез.
Найджел смотрел поверх ее склоненной головы на Лэнса, который неподвижно стоял в дверях, кусая губы.
– И давно, Лэнс? Давно ты знаешь?
Лэнс сглотнул. Он смотрел, как слезы женщины капают на ее роскошную юбку.
– С той ночи в Латинском квартале, первого июня…
Фрэнсис знала, что Найджел будет безжалостен. Она оказалась права.
– …когда ты решил, что мир без меня станет лучше? Возможно, было бы правильнее, если бы ты тогда добился своего.
Найджел взглянул на черноволосую женщину и вырвал у нее свою руку. Она закрыла лицо ладонями и, всхлипывая, прижалась головой к его бедру.
Фрэнсис поняла, кто эта женщина. Она не могла быть никем другим. Кто еще мог так сильно тронуть Найджела, повергнуть в такое отчаяние? Кого еще он любил так сильно, что был готов умереть?
«Рыжие мне нравились больше. Они доходили ей до талии, горя огнем в лучах солнца». Ее имя набатом звучало в мозгу Фрэнсис: Катрин, Катрин, Катрин.
Найджел пытался сохранить спокойствие. Катрин жива. Катрин жива! Она была такой же прекрасной, как прежде. Странно, его занимали совершенно несущественные вещи. Неужели рыжие волосы тоже были крашеными? Какой у нее, черт побери, естественный цвет волос? Ее вздрагивающие плечи прижимались к его бедру, вызывая поток воспоминаний. Зачем? Зачем? Неужели все эти мучения были бессмысленными? Три дня, ножом – этого никогда не было! Значит, все это неправда? Хуже того! Неужели все это время он гнался за призраком?
Он убрал ее ладони с лица и повернул ее голову к себе.
– Что произошло, Катрин? – спросил он как можно мягче.
Она улыбнулась сквозь слезы чистой и открытой улыбкой, лишенной коварства и молящей о доверии.
– В тот день я отправилась на встречу, о которой мы условливались, меня ждала полиция. Кто-то сообщил им. Они сказали, что это сделал ты. Я не могла им поверить, Найджел! Но ты уехал из Парижа. Это разбило мне сердце. Как ты мог уехать? Как ты мог вот так бросить меня?
– Лэнс тебе не рассказывал?
Найджел почувствовал мрачный юмор ситуации. Каковы бы ни были его подозрения, он теперь несет наказание за собственное легкомыслие. Он с болезненной остротой чувствовал присутствие Фрэнсис, которая застыла у стены, словно статуя. Боже мой, если бы он мог отослать ее раньше! Мозг его лихорадочно работал, пытаясь постичь всю серьезность случившегося, определить, что все это значит, и найти единственно правильный выход. Ярость захлестывала его. Но он не должен отвлекаться ни на секунду – даже если Фрэнсис неправильно истолкует его поведение и будет вечно презирать его. Если судьба решила заполнить его жизнь нелепостями, так тому и быть.
– Но откуда он мог знать, Катрин? – Голос Лэнса был полон муки. – Мы думали, что они убили вас.
– А почему, Катрин? – спросил Найджел. – Почему они этого не сделали?
Щеки ее покрылись очаровательным румянцем, глаза заблестели.
– Сам Бонапарт сохранил мне жизнь и выслал из Франции. Я вернулась в Россию. Ты не можешь осуждать меня за это. Но я никогда не сомневалась в тебе. Предателем был Уиндхем, ведь так?
Найджел ясно видел правду. Он собрал все свои силы, чтобы спокойно принять эту новую реальность.
– Но Уиндхем исчез, а ты опять в Париже? Чтобы отомстить за нанесенные оскорбления?
Катрин напряглась и на мгновение опустила глаза – этот жест выдал ее, – а затем снова взглянула ему в лицо.
– Как ты можешь? Как ты можешь быть таким жестоким? Я любила тебя. Я любила тебя все эти годы.
– Тогда зачем, – тихо спросил он, – зачем ты затащила Лэнса к себе в постель?
Фрэнсис рухнула в кресло. Она подняла обе руки и опустила чадру на лицо. Это была откровенная трусость. Мужество покинуло ее, а гордость не позволяла показать Найджелу, что она чувствует себя так, будто с нее содрали кожу, и что больше не может сдерживать слез.
«Зачем ты затащила Лэнса к себе в постель?»
Лэнс дернулся, как от удара.
– Ради всего святого! Какого черта тебе нужно, Риво?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41