А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Глава 12
Фрэнсис не стала занимать спальню Катрин. Найджел поселил ее в комнате с окнами на улицу, а сам устроился в соседней приемной.
– Нас должны считать любовниками, – сухо объяснил он, когда наутро она спросила его об этом. – Мы в Париже чужие, и Фуше мог подослать к нам шпионов. Слугам покажется странным, если я буду спать в другом конце дома.
Фрэнсис подумала о тонкой двери, разделявшей их комнаты.
– Каким слугам?
Невозможно было найти кого-нибудь, кто почистил бы дымоходы. Галки считались зловещим предзнаменованием. Днем ушли почти все горничные. На следующий день их примеру последовали помогавшие на кухне девушки, которые слышали ночью какие-то звуки. В буфетной обитали злые духи. Кухарка с побелевшим лицом сообщила об этом и добавила, что тоже уходит.
Найджел спокойно воспринял эту новость. Он заполнял бухгалтерские книги и объяснял Фрэнсис, как следует вести торговлю шелком.
– Неприятно, – сказал он, когда кухарка покинула комнату, – но ничего неожиданного.
Он продолжал молча работать, со скрипом водя пером по бумаге. Фрэнсис смотрела на его склоненную голову, на вьющиеся у воротника темные волосы, на чернильные пятна на его пальцах, которые теперь долго не смоются. Эти пятна появились во время расшифровки тайных сообщений. Культурный человек, как выразился бы ее отец, начитанный и умеющий глубоко мыслить. Со страхом она поняла, что ее отцу понравился бы этот странный маркиз. Что-то шевельнулось в ее душе, грозное и повергающее в смятение.
– Нам нужно что-то делать с прислугой в этом доме, – сказала она.
– Зачем? – Он продолжал работать.
– Женщины говорят, что слышали ночью какое-то звяканье и стук и видели странный свет. Они боятся привидений.
Он взглянул на нее и улыбнулся. Теплый день обещал скорый приход лета. Высокий воротник рубашки Найджела был расстегнут, открывая гладкую кожу и ямочку у основания шеи.
– А вы, Фрэнсис?
– А что, если за всеми этими призраками стоит обычный смертный? Разве из того дома на Пале-Рояль не ушли слуги?
Он вновь уткнулся в бухгалтерскую книгу, и ответ его прозвучал сухо:
– Только после того, как дом сгорел.
– Значит, вам не кажется, что какой-то тайный враг пытается лишить нас прислуги?
Найджел писал, и кончик пера плавно двигался вслед за его рукой.
– Вы никогда не жили без прислуги, Фрэнсис? Я вырос в замке, где было сто восемьдесят слуг, но я тем не менее все могу делать сам. А вы…
– Я была дочерью уважаемого джентльмена, который держал шесть слуг, и у меня всегда была горничная. Даже во время нашего последнего путешествия в горы проводники относились ко мне как к принцессе. А в гареме меня, разумеется, учили совсем другим вещам. Вы рассчитываете, что я буду стряпать и чистить дымоходы?
Он поднял голову от бумаг.
– Бог мой, конечно, нет! Я рассчитываю, что вы будете абсолютно бесполезным украшением.
Это было обидно, хотя и непонятно почему.
– А зачем вы тогда показываете, как вести бухгалтерские книги?
– Чтобы помучить себя, разумеется.
Она понятия не имела, что он хотел этим сказать. Найджел вновь опустил голову и погрузился в работу, но при этом накрыв ладонью ее руку. Их пальцы сплелись. Она ощущала ровное биение его пульса и тепло его ладони. На мгновение Фрэнсис застыла, не в силах пошевелиться, и не отрывала взгляда от его темных волос и линии плеча, любуясь его умением сосредоточиться и скрытой силой. И вдруг отдернула руку.
В комнату проскользнул Лэнс.
– Черт побери, Антуан, теперь ушли эти проклятые конюхи.
Найджел взглянул на него, чуть приподняв бровь.
– Они сказали, что прошлой ночью привидения завязали узлами гривы лошадей, – пояснил Лэнс, – и убежали, опасаясь за собственные души.
– Тогда нам придется самим кормить и чистить животных, – невозмутимо сказал Найджел. – Я уже договорился о доставке корма.
На следующее утро, когда последний оставшийся лакей принес им несъедобный завтрак, из дымохода в комнату посыпалась сажа.
– С посыпанными пеплом головами мы несем наказание за наши прошлые грехи, – проговорил Найджел, стряхнув черные крупинки со своего рукава. – По крайней мере это относится ко мне. Лэнс у нас безгрешен, хотя и несет наказание вместе со всеми, как Иов. Кто будет покупать пряности у торговцев, покрытых сажей? Боже милосердный! Что за ужасное место. Я променял бы свою бессмертную душу на горячую воду по утрам.
– Как ты можешь говорить такое! – Лэнс бросил на него укоряющий взгляд.
Найджел вскинул брови, и глаза его загорелись неподдельным весельем.
– А разве ты не видишь, что дьявол уже завладел мной?
Лакей перекрестился и тут же заявил, что уходит со службы.
* * *
Что-то гремело и позвякивало, как железная цепь. Уже два дня у них не было слуг, но по ночам по-прежнему раздавались какие-то негромкие звуки. Лэнс отсутствовал, и в доме больше никого не могло быть. Фрэнсис села на постели, вглядываясь в темноту и напряженно прислушалась. Волосы зашевелились у нее на затылке. Глухой стук, потом поскрипывание и шорохи старого дома, затем тишина. Она выскользнула из-под одеяла и прошла в пустую комнату Найджела. Каждую ночь он уходил из дома. Возвращался утром, усталый и замкнутый. Искал ли он Уиндхема? Спал ли он вообще? Фрэнсис не знала. Он ничем с ней не делился. Ее оставили со списком привезенных товаров, поручив закончить заполнение бухгалтерских книг, начатых его твердым почерком. Это было бы легко, но рулоны шелка передвигались сами по себе каждую ночь.
Дом был погружен в глубокий сон и окутан безмолвной тьмой. И вдруг вновь раздался звон цепей. Все тело Фрэнсис покрылось мурашками. Индия была полна призраков. Духи наблюдали за жизнью проводников ее отца. Деревья и скалы тоже могли чувствовать. Фрэнсис видела, как факиры взбирались по веревкам в никуда или ходили босиком по раскаленным углям. Повседневная жизнь шла рука об руку со сверхъестественным. Ее отец был ученым, и он раскрыл ей обман и суеверия, которые стояли за подобными верованиями. Фрэнсис не верила в призраков. Но в темноте и безмолвии трудно было слушаться разума.
Стряхнув с себя оцепенение, она достала из платяного шкафа Найджела черный плащ. В коридор через окна проникало достаточно лунного света, чтобы она могла найти дорогу вниз. Мягкой, неслышной походкой, которой она научилась во дворце махараджи, Фрэнсис пробралась в комнату, где лежали образцы товара. Там стояла абсолютная тишина. Серый свет лишил ткани всех красок, только узкая белая полоса света перерезала комнату надвое. Дверь во двор была приоткрыта.
Фрэнсис подошла, чтобы закрыть ее. Найджел должен быть где-то в Париже на одной из своих таинственных полуночных прогулок, но, возможно, это вернулся Лэнс. Во дворе было темно и тихо. Она взглянула на темные силуэты крыш, выделяющиеся на фоне бегущих высоко в небе облаков. Послышался негромкий звук, напоминавший тяжелое дыхание. Краем глаза она заметила движение в конюшне. Мелькнуло что-то белое. От страха у нее перехватило дыхание. Фрэнсис всмотрелась в темноту. Там колыхалось какое-то серебристое пятно. Девушка с шумом вздохнула. С тихим шелестящим звуком покачивался белый конский хвост. Лошадь. Великолепная лошадь Найджела. Он вернулся.
Испытывая огромное облегчение, Фрэнсис завернулась в плащ и быстро пошла к конюшне. Сейчас Найджел зажжет фонарь и уведет лошадь. Но ему следует знать, что он легкомысленно не запер дверь дома, и она не преминет сообщить ему об этом.
– С вашим опытом, – сказала она, открывая дверь конюшни, – так пренебрегать простейшими вещами.
Чьи-то руки схватили ее сзади, сбив с ног, а грубые пальцы зажали рот, не давая дышать, расплющивая губы и прижимая их к зубам. Фрэнсис увидела блеснувшие в темноте глаза, облако редких волос, глубокий шрам на щеке. Чужой. О Боже! Смерть, поджидающая в саду под олеандром. «Я уже представлял себе, что вас тащат из дома, как сабинянку». Будет ли он вообще волноваться?
– Отпусти ее, безмозглый дурак!
Голос Найджела. Настоящий. Рука исчезла, и Фрэнсис, спотыкаясь, качнулась вперед. Ярко вспыхнул фонарь. В золотистом свете она увидела небрежно развалившегося на куче соломы Найджела. Он пристально смотрел на нее. Фрэнсис не могла понять, что выражало его лицо.
Позади нее мужчина с редкими волосами смущенно кашлянул, прикрыв рот рукой.
– Прошу прощения, мадам.
– Это месье Мартин, – глухим голосом пояснил Найджел. – Он решит наши проблемы со слугами и наймет новых конюхов.
– К вашим услугам, мадам, – поклонился мужчина. – Приношу глубочайшие извинения, если напугал вас.
Фрэнсис пристально взглянула на него, обхватив рукой горло и пытаясь понять, что здесь происходит. Он смотрел на нее с абсолютным безразличием. Она стряхнула с себя оцепенение. Мартин . В ее мозгу эхом зазвучал голос Найджела: «…Сеть связных и осведомителей, которой руководил человек по имени Мартин». Это был один из парижских связных Найджела. Фрэнсис заставила свой голос звучать непринужденно.
– Я тоже прошу прощения, если потревожила вас. Видите ли, месье, мы не можем нанять слуг. Они считают, что дом населен духами.
Губы Мартина чуть тронула холодная улыбка. Неяркий свет сглаживал неприятное впечатление от его редких каштановых волос и морщинистого лба.
– Тогда мы привезем из деревни новых слуг, которые еще не наслушались всей этой чепухи. Я все организую, – ответил он и взглянул на Найджела.
Найджел кивнул. Месье Мартин поклонился Фрэнсис и вышел из конюшни.
В руке у Найджела была зажата соломинка. Он смял ее и отбросил в сторону.
– Вы испугались? Весьма сожалею.
Сердце Фрэнсис учащенно билось, и от этого ее ответ прозвучал резче, чем ей хотелось бы:
– У месье Мартина странные манеры.
– Он наемник. Работает только за деньги. – Найджел встал и пригасил фонарь. – Вам не кажется, что это место пахнет опасностью? Дом прямо дышит ею. Так всегда было. Какого дьявола вы бродите во дворе после наступления темноты?
– Вы правы, – согласилась Фрэнсис. – Это было глупо. Но мне показалось, что вас следовало поставить в известность о незапертой двери дома. Это сделали духи?
Он напрягся, правда, не от гнева или страха. Это было удивление, перешедшее в тут же подавленный смешок.
– Проклятие! Нет, конечно, нет. Но это не имеет значения, ворота во двор все равно закрыты.
– Значит, к нам никто не может проникнуть?
Он повернулся, и на его лице заиграли причудливые тени.
– Только через дымоход. Но месье Мартин обезопасит нас от галок.
– Он не очень-то приветлив, – передернула плечами Фрэнсис.
– Не очень, – кивнул Найджел и умолк, как будто задумавшись. – Ваши пути больше не пересекутся.
– Тогда скажите ему, – заявила Фрэнсис, направляясь к двери, – что, если он обнаружит еще галок, пусть несет их ко мне. Вам известно, что я могу научить птиц разговаривать? Это сорок третье искусство.
– Даже галок? – широко улыбнулся он.
– А почему бы и нет?
– У кардинала Реймского была ручная галка, очень воспитанная и преданная птица. – Найджел обладал несомненным даром рассказчика. Фрэнсис слушала его, затаив дыхание, и у нее создавалось впечатление, что они перенеслись в одну из сказок «Тысячи и одной ночи», на базарную площадь в Индии или России. – Когда однажды кто-то украл кольцо архиепископа, кардинал проклял вора. Увы, обнаружилось, что виновата была бедная галка, не устоявшая перед манящим блеском золота. Она указала кардиналу путь к кольцу, проклятие было снято, и птица прожила жизнь в благочестии. Но галки не умеют разговаривать. В этой истории нет и намека на то, что птица была способна попросить прощение.
– Если я буду обучать птицу, то она устоит перед искушением, и отпадет надобность в отпущении грехов.
– Устоит ли? – спросил Найджел. – Нас всех привлекают блестящие предметы. За исключением вас.
– Вы полагаете, мне неведомо, что такое искушение?
«Вы и есть мое искушение, – хотелось сказать ей. – Я чувствовала это в библиотеке, в музыкальной гостиной, чувствую это каждый день. У меня такое ощущение, как будто жаркий поток проникает из вашего взгляда ко мне в кровь. Я сгораю от желания. Разве вам не известно о собственном ослепительном блеске? Все мы очарованы вами: Лэнс, Бетти, я и, возможно, даже Уиндхем».
Она отвела взгляд.
– Я почувствовала его один раз во дворце по отношению к розам: прилив чистого желания. Они раскрыли лепестки прямо мне в ладонь во время одного из моих упражнений в осязании. Я должна была сосредоточиться на восхитительной непохожести различных материалов и проникнуть в их сущность: изгибы камней и сандалового дерева, бриллиант или перо. Чтобы приблизиться к трем жизненным целям: Артхе, Каме и Дхарме – богатству, чувственным наслаждениям и добродетели, – сначала необходимо пробудить чувства.
– Вот почему вы можете жестом заставить цветок раскрыться? – не отрывая глаз от ее лица и сложив пальцы в виде бутона, насмешливо спросил он.
– А что вы можете вызывать? – поинтересовалась она.
– В вашем саду? Ничего, кроме безмолвия. Уверяю вас, я прекрасно помню о проклятии кардинала.
На мгновение между ними повисла напряженная тишина. Колеблющийся свет фонаря гладил его худую щеку. Он шагнул к Фрэнсис и коснулся указательным пальцем ее губ, золотой перстень ярко сверкнул. На его губах играла насмешливая и многозначительная улыбка, а веселые искорки в глазах скрывали более глубокие чувства.
– Ни одна из ваших трех жизненных целей мне не подходит, Фрэнсис. Больше вас никто не будет беспокоить ночью. Вы в безопасности.
Она повернулась и убежала в пустую спальню, где Найджел никогда не ночевал, губы ее пылали. Почему это Бетти пришло в голову, что Фрэнсис Вудард сможет сделать что-нибудь для спасения Найджела? Она обманщица. И здесь совсем небезопасно. Этот дом полон тайн. Тайн Найджела. Он не открыл их ей. Но почему она должна на это обижаться?
Только потом Фрэнсис поняла, что он не мог только что вернуться, потому что слышала стук копыт во дворе, когда закрывала за собой дверь. Он взял своего золотистого коня и уехал.
На следующий день воцарился мир. Месье Мартин взял на себя управление домашним хозяйством, и в доме, как по мановению волшебной палочки, установился порядок: камины горели ровно, исправно готовились обеды, лошади были ухожены. Мужчины выходили к завтраку свежевыбритыми. Ни крупинки сажи не появлялось на натертых до блеска полах. На улицу Арбр стали прибывать любопытные покупатели, чтобы познакомиться с образцами шелков.
– Нас пригласили на охоту, – сообщил Найджел несколько дней спустя. Он быстрым шагом вошел в зал для демонстрации товаров и бросил перчатки на стул. – Вы охотитесь, Фрэнсис?
Она подняла голову от бухгалтерских книг:
– Что?
В его глазах сверкнул озорной огонек.
– Герцог предлагает нам величественное зрелище, великолепное наследие прошлого с золотыми кружевами и париками, хотя там, разумеется, будет присутствовать и национальный флаг. Мы будем гнаться за самцом белого оленя по лесам мечты, но поймаем лишь удовольствие. Поедете?
Фрэнсис заставила себя улыбнуться и отвечать ему в тон, стараясь не смотреть на его руки и горящие глаза. Он наблюдал за ней, полагая, что она не замечает этого.
– Тот самый герцог, который, как вы обещали, предложит мне свое покровительство?
– Если пожелаете. Правда, вы увидитесь лишь с джентльменами определенного возраста. Вся молодежь в армии. Это герцог де Френвиль, осколок прежней эпохи, более или менее достойно доживающий свой век.
– Френвиль? Он вчера был здесь, расточая восхищение и комплименты. Кстати, он купил огромное количество шелка, по его словам, на жилеты.
Найджел облокотился на стол, небрежно отодвинув синие и бледно-лиловые рулоны шелка.
– Скорее, для своей любовницы. Но она уже наскучила ему.
– Я думала, что роялисты сбежали из Парижа. Разве герцог сочувствует Бонапарту?
– В Париже полно аристократов, поддерживающих Наполеона, и наемных рабочих, которые являются тайными роялистами. В этом и заключается очаровательная суть смутных времен. А почему бы и нет? Чем один монарх лучше другого? Френвиль поддерживает того, кто позволяет ему развлекаться, как прежде. Если вы не примете приглашения, Френвиль надуется. Потом он откажет мне в дружбе, и я не узнаю то, что должен узнать.
– Наполеон доверяет Френвилю свои секреты?
Найджел смотрел в окно, и солнечные лучи освещали его мужественный профиль.
– Разумеется, нет. Наполеон никому не верит. Но этот герцог – близкий друг начальника тайной полиции. Если в Париже и есть человек, которому известно, кто предал Катрин, то это Фуше.
Ледяная игла вонзилась в ее сердце.
Внезапно раздался оглушительный взрыв, и с потолка посыпалась штукатурка. Фрэнсис испуганно посмотрела вверх.
– Император Наполеон проверяет свою артиллерию и обучает новобранцев. Он решил сделать это в самом сердце Парижа, у Дома инвалидов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41