Что за отвратительная и несправедливая сделка! Он разгромил не только комнату. Он разрушил ее жизнь здесь, в Фарнхерсте, и мечту о спокойном будущем. Этот человек, переполненный страстями, не хотел ее! Она осталась ни с чем, а он выживет и, вне всякого сомнения, отпразднует победу.
Фрэнсис выронила лоскут – кусок ее разорванного сари – и свернулась калачиком на огромной кровати у него под боком. Ее охватило отчаяние, порой переходившее в ярость. Она понимала, что тоже попала между жерновами страсти – что может быть опаснее? В конце концов Фрэнсис заснула.
Что-то монотонно звенело. По иссиня-черному грозовому небу в сторону далеких Гималаев плыли журавли. Их белые крылья были ослепительны. Фрэнсис несколько раз моргнула. Ощущение реальности тут же вернулось к ней. Фарнхерст. Маркиз. Яд. Она открыла глаза. Сквозь окно, с которого Риво сорвал занавески, в комнату лился солнечный свет. Наступило утро.
Звон сменился громким стуком. В дверь колотили чем-то тяжелым.
– Ради всего святого, – с иронией произнес знакомый голос. – Я уже иду.
К двери направлялся Риво. Фрэнсис села на кровати, и он, повернувшись, улыбнулся ей:
– Ваши узлы были превосходны, мисс Вудард. Только мои трюки оказались еще лучше. Шнур от занавесок прекрасно подходит для пут, но у меня есть некоторый опыт побегов.
Он был бледен и изможден, но она поняла, что не ошиблась. Риво выглядел нормальным и непобежденным.
Дверь ходила ходуном. Риво повернул ключ в замке и открыл ее.
Услышав грохот, он сначала подумал, что это выстрелы пушки. Он находился в русском амбаре привязанным к кольцам, на которые подвешиваются говяжьи туши при разделе. Вдалеке стреляли французские пушки. На нем была казачья форма. Длинные волосы спускались из-под меховой шапки до самых плеч, лицо обрамляла грязная и нечесаная борода. Они не должны узнать, что он английский офицер, но – Боже милосердный! – как эти французы ненавидят казаков! Интересно, они причиняют боль для того, чтобы получить от него информацию, или просто ради развлечения? Сверкнул нож. Он открыл глаза…
Спальня и яркий солнечный свет. На мгновение он удивился своей способности видеть. Это Англия, Фарнхерст. Его руки связаны не веревкой французов, а шелковым шнуром. Он обнажен до пояса и распластан на кровати, как морская звезда. Шнур был слишком скользким и жестким, чтобы его можно было завязать в тугие узлы. Не прошло и нескольких секунд, как Найджел освободил сначала левую руку, затем правую и соскользнул с кровати.
Мисс Фрэнсис Вудард спала, свернувшись клубком. Ее волосы лежали на подушке золотистым сугробом. Сквозь его разорванную рубашку просвечивало ее обнаженное тело. При виде девушки он почувствовал, как его сердце защемило от нежности. Однако тут же возникли тревога и мрачные предчувствия. Что, черт побери, произошло между ними? Найджел укрыл ее простыней.
Глухие удары сменились треском: дверь ломали или рубили. Фрэнсис проснулась, и он попытался приободрить ее. Затем пересек комнату, повернул ключ в замке и широко распахнул дверь.
– Боже милосердный, – сказал он, – это архангел Гавриил намерен потревожить мой утренний сон. Я действительно не хочу тебя видеть, Лэнс.
Из-за лезвия огромного топора на Найджела робко смотрел лакей. Затем он опустил топор и отступил назад. Ланселот Спенсер, сложив руки на груди, прислонился к стене коридора. Найджел взмахом руки отпустил лакея. Тот склонил голову и исчез.
Лэнс сделал шаг по направлению к двери.
– Случилось кое-что очень важное… Боже мой! Что здесь, черт возьми, произошло?
– Понятия не имею. – Найджел демонстративно зевнул, прикрыв рот рукой. – Это похоже на спальню. Кажется, я здесь спал.
Взгляд голубых глаз Лэнса скользнул по комнате, отмечая сломанную мебель, разбитую посуду, сорванные занавески и пролитую воду. Наконец, как бы с усилием, он взглянул на кровать. Лицо Лэнса – от безукоризненного воротничка до корней белокурых волос – залилось краской. Фрэнсис сидела и смотрела на мужчин. Ее плечи были обернуты простыней, под глазами залегли круги, волосы растрепались. Рядом были разбросаны обрывки голубого шелка, а к каждому из четырех столбиков кровати были привязаны веревки, концы которых лежали на измятых простынях. Картина была довольно странной.
– Я слышал об этом. – Румянец сошел со щек Лэнса, и его кожа засияла обычной белизной. – О вечеринке, о том, как ты выбрал женщину. Я знал, что ты склонен к легкомысленным развлечениям, но мне и в голову не приходило, что ты погрузишься… – Он страдальчески сдвинул брови. – Боже мой, как ты мог?
– Вынужден согласиться, что тут некоторый беспорядок. Должно быть, я был очень пьян.
– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду! – Лэнс пристально посмотрел на Фрэнсис, и голос его задрожал. – Я могу для вас что-нибудь сделать, мадам?
– Нет, – равнодушно ответила Фрэнсис.
Найджел выбросил вперед руку, остановив Лэнса, и подавил вспышку гнева. Какого черта он не может точно вспомнить, что произошло?
– Не будешь ли ты так любезен воздержаться от каких-либо выводов? Разве то, что я делал с женщиной в спальне, не мое личное дело? А теперь ответь: какого дьявола вы ломали мою дверь?
Лэнс повернулся к нему, ноздри его трепетали от отвращения.
– Здесь произошел несчастный случай. Я решил приехать сюда из города, и сразу же по прибытии мне сообщили об этом. Поскольку в Фарнхерсте распоряжаешься ты, мне показалось, что необходимо разбудить тебя.
– Это так важно, что стоило топором ломать замок моей спальни?
Найджел опустил руку, оставив Лэнса нерешительно топтаться посреди разгромленной комнаты, подошел к двери, замаскированной под стенную панель, и толчком распахнул ее. За ней находилась гардеробная. Его одежда висела на вешалках, бритва и расчески были аккуратно разложены на умывальнике. Тут же на полу стояла его дорожная сумка с тисненным на коже гербом. На мгновение он растерялся от обыденности этой картины. Как будто буря смела с лица земли деревню, оставив целой и невредимой одинокую детскую игрушку. Найджел плеснул холодной водой себе в лицо, надел через голову чистую рубашку, сунул ноги в сапоги. Затем снял висевший за дверью длинный халат и отнес его Фрэнсис.
Она озадаченно взглянула ему в лицо и взяла халат.
– Благодарю вас, милорд.
Что бы там ни случилось, как ей удается сохранять такой спокойный вид?
– Что за новости? – довольно резко спросил он Лэнса.
– Не знаю, хотел ли ты именно этого… было ли это частью твоего дьявольского плана… но хозяин Фарнхерста утонул в пруду этой ночью. Я думаю, ты должен был это узнать: лорд Доннингтон мертв.
Найджел быстро повернулся к Фрэнсис. Она смотрела на него, как олень, внезапно выскочивший на человека с копьем: охваченный мыслями о бегстве и в то же время загипнотизированный надвигающейся неотвратимой смертью. Ее голубые глаза потемнели, приобретя кобальтовый оттенок.
– Я глубоко сожалею, мисс Вудард. – Только произнеся эти слова, Найджел почувствовал, как глубоко потрясен сам. Неужели он довел человека до самоубийства? Господи прости! – Могу ли я…
Она покачала головой, и золотистые волосы упали ей на плечи.
– Нет!
Найджелу очень хотелось утешить ее. Но бессмысленность этого была очевидной. Наверное, Найджел чувствовал, что лишен права предлагать ей помощь. Вот перед ним кровать, скомканные простыни, шнур от занавесок. От сари девушки остались одни лоскуты, короткая блузка разорвана пополам. Она необыкновенно красива, но он, к своему огорчению, не ощущал никакого желания. В какие игры он играл здесь минувшей ночью? Неужели довел человека до самоубийства, изнасиловав его любовницу?
Лэнс в нетерпении двинулся к выходу.
Никогда в жизни Найджел еще не ощущал себя таким беспомощным.
– Мне очень жаль, мисс Вудард, но я должен пойти и взглянуть на все это. С вами все в порядке?
Она кивнула.
– Тело не трогали, – натянутым тоном сообщил Лэнс, выходя за дверь.
– Очень хорошо. Я иду, – повернулся к нему Найджел.
Вслед за Лэнсом он прошел через весь дом. Везде можно было обнаружить свидетельства ночного разгула: пролитое вино, перевернутую мебель и все еще спящих упившихся гостей. Утренний воздух, подобно струям воды, омывал лицо Найджела. На земле еще лежала густая роса. Тропинка в саду была темной от влаги, а лаванда и розмарин продолжали сверкать нетронутыми бриллиантовыми капельками.
Такая же темная и мокрая тропинка пересекала лужайку. Пока Найджел шел к статуе Гермеса, его сапоги стали влажными. Каменные сандалии с крылышками на ногах статуи парили в воздухе, готовые сорваться с места, волосы бога были откинуты назад воображаемым ветром. Под спутанными прядями лицо статуи было суровым и непреклонным, устремленным в небеса.
Найджел взглянул на Лэнса, смахнувшего влажную паутину, протянувшуюся от Гермеса к кустам. Его элегантная спина была напряжена.
– Если бы я думал о тебе то, что ты думаешь сейчас обо мне, – тихо произнес Найджел, – то вызвал бы тебя на дуэль.
Лэнс остановился и повернулся к нему, широко открыв глаза.
– Что?
– Ты думаешь, что я изнасиловал ее, правда?
– А что еще я могу думать? Комната перевернута вверх дном. Боже мой, наверное, она сопротивлялась изо всех сил? – Его лицо исказила гримаса. – Тем не менее ты принудил ее!
– И ты больше ничего не скажешь?
– Полагаю, у тебя были для этого веские причины. Это не мое дело, не правда ли? Ты достаточно ясно выразился.
– Господи, – в голосе Найджела клокотал гнев, – если бы ты изнасиловал женщину, то это было бы, черт побери, и мое дело. Я вызвал бы тебя на дуэль и сделал бы все возможное, чтобы отомстить за нее. Даже если бы для этого пришлось драться со старым товарищем.
Лэнс прислонился к покрытому лишайником постаменту.
– Тебе легко говорить! Никто не посмеет бросить тебе вызов. Это равносильно смертному приговору. Тем не менее, если ты настаиваешь, я буду драться с тобой.
– Лэнс, твоя вера в мои силы потрясает до глубины души, а твоя моральная чистота сияет, как доспехи бога. Но мне хотелось бы, чтобы ты столь же доверял и моей репутации. Мне всегда было приятно думать, что я не способен на изнасилование. И я рассчитывал на твою поддержку!
Лэнс глядел на отражение Найджела в крышке серебряной табакерки.
– Но ты привязал ее к кровати.
– Как бы то ни было, я проснулся в брюках, и именно я был привязан. Это звучит немного странно, но так оно и было на самом деле.
– Ты был связан? – Лэнс умолк, и его прекрасное, как у ангела, лицо смертельно побледнело. – Я знаю, что у тебя дурная репутация, но… ради всего святого, Найджел!
Найджел рассмеялся. Ему совсем не было весело, но абсурдность ситуации его забавляла.
– Если хочешь, можешь дать волю своему похотливому воображению. В конце концов, именно этим я и сам занимаюсь.
– Не надо, Найджел. – Солнечные лучи вдруг пробились сквозь кроны деревьев и позолотили волосы Лэнса. – Ради Бога, ты ведь способен на многое! Какого черта растрачиваешь свои способности на подобные безумства?
Найджел взглянул на статую. Какие тайны подсмотрел Гермес ночью в саду? Видел ли вестник богов, как Доннингтон одиноко брел в темноте по этой тропинке или кто-то составил лорду компанию?
– Я могу быть обязан тебе жизнью, но будь я проклят, если услышу от тебя еще хоть слово сострадания.
– Сострадания? – Лэнс выглядел по-настоящему удивленным.
– Какого черта я должен терпеть твою заботу о моей нравственности? Я же воздерживаюсь от обсуждения твоей.
– Не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Тогда давай обратимся к одному маленькому примеру дурных манер и покончим с этим. Твоя забота о мисс Вудард и осуждение тех мучений, которым, по-твоему, я подверг ее прошлой ночью, достойны восхищения. Но ты не испытываешь угрызений совести оттого, что без всякого предупреждения объявил ей о смерти ее любовника. Чем, черт побери, ты это оправдаешь? В этом не было никакой необходимости. Ты мог найти миллион предлогов, чтобы сначала увести меня.
– К сожалению, – вспыхнул Лэнс, – я виноват лишь в том, что думал только о тебе.
– С такой превосходной логикой мы всегда найдем себе оправдание. Похоже, у меня была чрезвычайно тяжелая ночь, Лэнс. Может, мы согласимся оставить этот предмет? У нас есть чем заняться. Где же Доннингтон, черт побери?
Тело плавало в пруду лицом вниз. Его охраняли люди Джорджа.
– Доброе утро, сэр, – поздоровался один из них, снимая шляпу. – Думаю, его светлость немного перебрал. Садовник обнаружил его полчаса назад. Здесь ничего не трогали.
В воде плавала винная бутылка, похожая на странную стеклянную рыбу. Оставшийся внутри воздух поддерживал ее в полузатопленном состоянии. У подножия невысокой каменной стены, окружавшей пруд, лежали осколки бокала, как будто его уронили здесь на землю. Тело Доннингтона лениво покачивалось, рыжеватые волосы намокли, приобрели оттенок красного дерева и прилипли к голове.
Найджел несколько секунд стоял неподвижно, молча рассматривая своего мертвого врага. Теперь Доннингтон не мог ответить ни на какие вопросы, не мог молить о пощаде. Ничего смертельного, просто экстравагантно, зло и довольно оскорбительно. Найджел понимал, что все его действия оправданны, но все равно их результатом была смерть. Он испытывал глубочайшее сожаление по многим причинам. Сделав знак охранявшим тело мужчинам, он приказал:
– Вытащите его. Пусть лучше полежит на траве.
Когда они вошли в пруд, Найджел наклонился и подобрал осколки стекла. Они прекрасно подходили друг к другу. Бокал был всего один.
– Значит, с ним никого не было, – заключил наблюдавший за его действиями Лэнс. – Ты предвидел, что он так поступит?
– Нет, не предвидел. Когда мы расстались, он веселился. Он был центром всеобщего внимания, и это начинало ему льстить. Естественно, он много пил.
Охранники вытащили труп на берег и положили на заросшую травой лужайку. Один из лакеев перевернул тело, безучастное лицо покойника теперь было обращено к небу. Найджел нагнулся и закрыл ему глаза. Вероятно, Доннингтон был мертв уже несколько часов.
«А в это время я громил его дом и был с его любовницей!»
Найджел не мог позволить себе роскоши поддаться чувствам. Он сосредоточился на стоящей перед ним задаче. Он научился этому за столько лет борьбы против Наполеона. Может быть, Доннингтон обнаружил пропажу бумаг и в отчаянии покончил с собой? Это крайняя мера, и, значит, Найджел не только серьезно ошибся в оценке характера Доннингтона, но также не оправдал доверия своих друзей. Неприятная мысль. Тем не менее компетентность – это все, что у него оставалось. Он проверил карманы Доннингтона в поисках спрятанной записки, а потом провел пальцем по намокшим складкам его галстука.
Его галстук!
Память, подобно разряду молнии, внезапно вернулась к нему. Найджел потребовал галстук Доннингтона, обнаружив, что его отравили. Это было в тот момент, когда он решил любой ценой увести Фрэнсис Вудард от пьяной толпы. Так какого черта на шее Доннингтона галстук? Найджел развязал узел и позволил полоске шелка упасть на землю. Он едва сдерживал нахлынувшую волну гнева.
– Что ты делаешь? – спросил Лэнс.
– Тебе не кажется, что с нашей стороны жестоко не давать ему свободно дышать? – язвительно ответил Найджел. – Отнесите его в дом. Только тихо. Мы с вами являемся свидетелями трагедии.
Позади него раздался негромкий шорох. Найджел поднял голову.
Фрэнсис. Она стояла и молча смотрела. На ней были длинная и широкая хлопковая накидка и просторные шаровары. Волосы заплетены в косу. Легкая чадра стягивала их на голове. Найджел почувствовал, как у него перехватило дыхание при воспоминании об этих распущенных волосах. Гнев его прошел, внутри осталась пустота. Фрэнсис была бледна, но владела собой. Рядом с ней стояла закутанная в длинный плащ Бетти.
– Она бы все равно пришла, – словно оправдываясь, сказала Бетти Найджелу; на ее лице отразилась тревога. – Я прошу прощения.
– Все в порядке, – ответила Фрэнсис. – Я уже видела подобное. Не нужно пытаться защитить меня.
Она приблизилась к телу, и Найджел из уважения к ней отошел в сторону. Она взглянула на Доннингтона. Найджел не мог ни защитить ее, ни смягчить этот ужасный момент. Он прекрасно понимал, что ей нужно видеть все самой. Мисс Фрэнсис Вудард выглядела потрясенной и растерянной. Он хотел коснуться ее, выразить свое соболезнование и участие, но ему нечего было сказать.
– Мадам… – Лэнс шагнул вперед, как будто боялся, что она лишится чувств.
Фрэнсис повернулась к нему.
– Вы очень добры, сэр, но я не боюсь мертвых.
Пока лакеи поднимали тело Доннингтона, Найджел официально представил Фрэнсис и Ланселота друг другу, что прозвучало пародией на хорошие манеры. Женщину, с которой он провел ночь, и своего старого товарища. Найджел удивлялся своей способности двигаться, поскольку силы покидали его с такой же быстротой, с какой испаряется роса под солнечными лучами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Фрэнсис выронила лоскут – кусок ее разорванного сари – и свернулась калачиком на огромной кровати у него под боком. Ее охватило отчаяние, порой переходившее в ярость. Она понимала, что тоже попала между жерновами страсти – что может быть опаснее? В конце концов Фрэнсис заснула.
Что-то монотонно звенело. По иссиня-черному грозовому небу в сторону далеких Гималаев плыли журавли. Их белые крылья были ослепительны. Фрэнсис несколько раз моргнула. Ощущение реальности тут же вернулось к ней. Фарнхерст. Маркиз. Яд. Она открыла глаза. Сквозь окно, с которого Риво сорвал занавески, в комнату лился солнечный свет. Наступило утро.
Звон сменился громким стуком. В дверь колотили чем-то тяжелым.
– Ради всего святого, – с иронией произнес знакомый голос. – Я уже иду.
К двери направлялся Риво. Фрэнсис села на кровати, и он, повернувшись, улыбнулся ей:
– Ваши узлы были превосходны, мисс Вудард. Только мои трюки оказались еще лучше. Шнур от занавесок прекрасно подходит для пут, но у меня есть некоторый опыт побегов.
Он был бледен и изможден, но она поняла, что не ошиблась. Риво выглядел нормальным и непобежденным.
Дверь ходила ходуном. Риво повернул ключ в замке и открыл ее.
Услышав грохот, он сначала подумал, что это выстрелы пушки. Он находился в русском амбаре привязанным к кольцам, на которые подвешиваются говяжьи туши при разделе. Вдалеке стреляли французские пушки. На нем была казачья форма. Длинные волосы спускались из-под меховой шапки до самых плеч, лицо обрамляла грязная и нечесаная борода. Они не должны узнать, что он английский офицер, но – Боже милосердный! – как эти французы ненавидят казаков! Интересно, они причиняют боль для того, чтобы получить от него информацию, или просто ради развлечения? Сверкнул нож. Он открыл глаза…
Спальня и яркий солнечный свет. На мгновение он удивился своей способности видеть. Это Англия, Фарнхерст. Его руки связаны не веревкой французов, а шелковым шнуром. Он обнажен до пояса и распластан на кровати, как морская звезда. Шнур был слишком скользким и жестким, чтобы его можно было завязать в тугие узлы. Не прошло и нескольких секунд, как Найджел освободил сначала левую руку, затем правую и соскользнул с кровати.
Мисс Фрэнсис Вудард спала, свернувшись клубком. Ее волосы лежали на подушке золотистым сугробом. Сквозь его разорванную рубашку просвечивало ее обнаженное тело. При виде девушки он почувствовал, как его сердце защемило от нежности. Однако тут же возникли тревога и мрачные предчувствия. Что, черт побери, произошло между ними? Найджел укрыл ее простыней.
Глухие удары сменились треском: дверь ломали или рубили. Фрэнсис проснулась, и он попытался приободрить ее. Затем пересек комнату, повернул ключ в замке и широко распахнул дверь.
– Боже милосердный, – сказал он, – это архангел Гавриил намерен потревожить мой утренний сон. Я действительно не хочу тебя видеть, Лэнс.
Из-за лезвия огромного топора на Найджела робко смотрел лакей. Затем он опустил топор и отступил назад. Ланселот Спенсер, сложив руки на груди, прислонился к стене коридора. Найджел взмахом руки отпустил лакея. Тот склонил голову и исчез.
Лэнс сделал шаг по направлению к двери.
– Случилось кое-что очень важное… Боже мой! Что здесь, черт возьми, произошло?
– Понятия не имею. – Найджел демонстративно зевнул, прикрыв рот рукой. – Это похоже на спальню. Кажется, я здесь спал.
Взгляд голубых глаз Лэнса скользнул по комнате, отмечая сломанную мебель, разбитую посуду, сорванные занавески и пролитую воду. Наконец, как бы с усилием, он взглянул на кровать. Лицо Лэнса – от безукоризненного воротничка до корней белокурых волос – залилось краской. Фрэнсис сидела и смотрела на мужчин. Ее плечи были обернуты простыней, под глазами залегли круги, волосы растрепались. Рядом были разбросаны обрывки голубого шелка, а к каждому из четырех столбиков кровати были привязаны веревки, концы которых лежали на измятых простынях. Картина была довольно странной.
– Я слышал об этом. – Румянец сошел со щек Лэнса, и его кожа засияла обычной белизной. – О вечеринке, о том, как ты выбрал женщину. Я знал, что ты склонен к легкомысленным развлечениям, но мне и в голову не приходило, что ты погрузишься… – Он страдальчески сдвинул брови. – Боже мой, как ты мог?
– Вынужден согласиться, что тут некоторый беспорядок. Должно быть, я был очень пьян.
– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду! – Лэнс пристально посмотрел на Фрэнсис, и голос его задрожал. – Я могу для вас что-нибудь сделать, мадам?
– Нет, – равнодушно ответила Фрэнсис.
Найджел выбросил вперед руку, остановив Лэнса, и подавил вспышку гнева. Какого черта он не может точно вспомнить, что произошло?
– Не будешь ли ты так любезен воздержаться от каких-либо выводов? Разве то, что я делал с женщиной в спальне, не мое личное дело? А теперь ответь: какого дьявола вы ломали мою дверь?
Лэнс повернулся к нему, ноздри его трепетали от отвращения.
– Здесь произошел несчастный случай. Я решил приехать сюда из города, и сразу же по прибытии мне сообщили об этом. Поскольку в Фарнхерсте распоряжаешься ты, мне показалось, что необходимо разбудить тебя.
– Это так важно, что стоило топором ломать замок моей спальни?
Найджел опустил руку, оставив Лэнса нерешительно топтаться посреди разгромленной комнаты, подошел к двери, замаскированной под стенную панель, и толчком распахнул ее. За ней находилась гардеробная. Его одежда висела на вешалках, бритва и расчески были аккуратно разложены на умывальнике. Тут же на полу стояла его дорожная сумка с тисненным на коже гербом. На мгновение он растерялся от обыденности этой картины. Как будто буря смела с лица земли деревню, оставив целой и невредимой одинокую детскую игрушку. Найджел плеснул холодной водой себе в лицо, надел через голову чистую рубашку, сунул ноги в сапоги. Затем снял висевший за дверью длинный халат и отнес его Фрэнсис.
Она озадаченно взглянула ему в лицо и взяла халат.
– Благодарю вас, милорд.
Что бы там ни случилось, как ей удается сохранять такой спокойный вид?
– Что за новости? – довольно резко спросил он Лэнса.
– Не знаю, хотел ли ты именно этого… было ли это частью твоего дьявольского плана… но хозяин Фарнхерста утонул в пруду этой ночью. Я думаю, ты должен был это узнать: лорд Доннингтон мертв.
Найджел быстро повернулся к Фрэнсис. Она смотрела на него, как олень, внезапно выскочивший на человека с копьем: охваченный мыслями о бегстве и в то же время загипнотизированный надвигающейся неотвратимой смертью. Ее голубые глаза потемнели, приобретя кобальтовый оттенок.
– Я глубоко сожалею, мисс Вудард. – Только произнеся эти слова, Найджел почувствовал, как глубоко потрясен сам. Неужели он довел человека до самоубийства? Господи прости! – Могу ли я…
Она покачала головой, и золотистые волосы упали ей на плечи.
– Нет!
Найджелу очень хотелось утешить ее. Но бессмысленность этого была очевидной. Наверное, Найджел чувствовал, что лишен права предлагать ей помощь. Вот перед ним кровать, скомканные простыни, шнур от занавесок. От сари девушки остались одни лоскуты, короткая блузка разорвана пополам. Она необыкновенно красива, но он, к своему огорчению, не ощущал никакого желания. В какие игры он играл здесь минувшей ночью? Неужели довел человека до самоубийства, изнасиловав его любовницу?
Лэнс в нетерпении двинулся к выходу.
Никогда в жизни Найджел еще не ощущал себя таким беспомощным.
– Мне очень жаль, мисс Вудард, но я должен пойти и взглянуть на все это. С вами все в порядке?
Она кивнула.
– Тело не трогали, – натянутым тоном сообщил Лэнс, выходя за дверь.
– Очень хорошо. Я иду, – повернулся к нему Найджел.
Вслед за Лэнсом он прошел через весь дом. Везде можно было обнаружить свидетельства ночного разгула: пролитое вино, перевернутую мебель и все еще спящих упившихся гостей. Утренний воздух, подобно струям воды, омывал лицо Найджела. На земле еще лежала густая роса. Тропинка в саду была темной от влаги, а лаванда и розмарин продолжали сверкать нетронутыми бриллиантовыми капельками.
Такая же темная и мокрая тропинка пересекала лужайку. Пока Найджел шел к статуе Гермеса, его сапоги стали влажными. Каменные сандалии с крылышками на ногах статуи парили в воздухе, готовые сорваться с места, волосы бога были откинуты назад воображаемым ветром. Под спутанными прядями лицо статуи было суровым и непреклонным, устремленным в небеса.
Найджел взглянул на Лэнса, смахнувшего влажную паутину, протянувшуюся от Гермеса к кустам. Его элегантная спина была напряжена.
– Если бы я думал о тебе то, что ты думаешь сейчас обо мне, – тихо произнес Найджел, – то вызвал бы тебя на дуэль.
Лэнс остановился и повернулся к нему, широко открыв глаза.
– Что?
– Ты думаешь, что я изнасиловал ее, правда?
– А что еще я могу думать? Комната перевернута вверх дном. Боже мой, наверное, она сопротивлялась изо всех сил? – Его лицо исказила гримаса. – Тем не менее ты принудил ее!
– И ты больше ничего не скажешь?
– Полагаю, у тебя были для этого веские причины. Это не мое дело, не правда ли? Ты достаточно ясно выразился.
– Господи, – в голосе Найджела клокотал гнев, – если бы ты изнасиловал женщину, то это было бы, черт побери, и мое дело. Я вызвал бы тебя на дуэль и сделал бы все возможное, чтобы отомстить за нее. Даже если бы для этого пришлось драться со старым товарищем.
Лэнс прислонился к покрытому лишайником постаменту.
– Тебе легко говорить! Никто не посмеет бросить тебе вызов. Это равносильно смертному приговору. Тем не менее, если ты настаиваешь, я буду драться с тобой.
– Лэнс, твоя вера в мои силы потрясает до глубины души, а твоя моральная чистота сияет, как доспехи бога. Но мне хотелось бы, чтобы ты столь же доверял и моей репутации. Мне всегда было приятно думать, что я не способен на изнасилование. И я рассчитывал на твою поддержку!
Лэнс глядел на отражение Найджела в крышке серебряной табакерки.
– Но ты привязал ее к кровати.
– Как бы то ни было, я проснулся в брюках, и именно я был привязан. Это звучит немного странно, но так оно и было на самом деле.
– Ты был связан? – Лэнс умолк, и его прекрасное, как у ангела, лицо смертельно побледнело. – Я знаю, что у тебя дурная репутация, но… ради всего святого, Найджел!
Найджел рассмеялся. Ему совсем не было весело, но абсурдность ситуации его забавляла.
– Если хочешь, можешь дать волю своему похотливому воображению. В конце концов, именно этим я и сам занимаюсь.
– Не надо, Найджел. – Солнечные лучи вдруг пробились сквозь кроны деревьев и позолотили волосы Лэнса. – Ради Бога, ты ведь способен на многое! Какого черта растрачиваешь свои способности на подобные безумства?
Найджел взглянул на статую. Какие тайны подсмотрел Гермес ночью в саду? Видел ли вестник богов, как Доннингтон одиноко брел в темноте по этой тропинке или кто-то составил лорду компанию?
– Я могу быть обязан тебе жизнью, но будь я проклят, если услышу от тебя еще хоть слово сострадания.
– Сострадания? – Лэнс выглядел по-настоящему удивленным.
– Какого черта я должен терпеть твою заботу о моей нравственности? Я же воздерживаюсь от обсуждения твоей.
– Не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Тогда давай обратимся к одному маленькому примеру дурных манер и покончим с этим. Твоя забота о мисс Вудард и осуждение тех мучений, которым, по-твоему, я подверг ее прошлой ночью, достойны восхищения. Но ты не испытываешь угрызений совести оттого, что без всякого предупреждения объявил ей о смерти ее любовника. Чем, черт побери, ты это оправдаешь? В этом не было никакой необходимости. Ты мог найти миллион предлогов, чтобы сначала увести меня.
– К сожалению, – вспыхнул Лэнс, – я виноват лишь в том, что думал только о тебе.
– С такой превосходной логикой мы всегда найдем себе оправдание. Похоже, у меня была чрезвычайно тяжелая ночь, Лэнс. Может, мы согласимся оставить этот предмет? У нас есть чем заняться. Где же Доннингтон, черт побери?
Тело плавало в пруду лицом вниз. Его охраняли люди Джорджа.
– Доброе утро, сэр, – поздоровался один из них, снимая шляпу. – Думаю, его светлость немного перебрал. Садовник обнаружил его полчаса назад. Здесь ничего не трогали.
В воде плавала винная бутылка, похожая на странную стеклянную рыбу. Оставшийся внутри воздух поддерживал ее в полузатопленном состоянии. У подножия невысокой каменной стены, окружавшей пруд, лежали осколки бокала, как будто его уронили здесь на землю. Тело Доннингтона лениво покачивалось, рыжеватые волосы намокли, приобрели оттенок красного дерева и прилипли к голове.
Найджел несколько секунд стоял неподвижно, молча рассматривая своего мертвого врага. Теперь Доннингтон не мог ответить ни на какие вопросы, не мог молить о пощаде. Ничего смертельного, просто экстравагантно, зло и довольно оскорбительно. Найджел понимал, что все его действия оправданны, но все равно их результатом была смерть. Он испытывал глубочайшее сожаление по многим причинам. Сделав знак охранявшим тело мужчинам, он приказал:
– Вытащите его. Пусть лучше полежит на траве.
Когда они вошли в пруд, Найджел наклонился и подобрал осколки стекла. Они прекрасно подходили друг к другу. Бокал был всего один.
– Значит, с ним никого не было, – заключил наблюдавший за его действиями Лэнс. – Ты предвидел, что он так поступит?
– Нет, не предвидел. Когда мы расстались, он веселился. Он был центром всеобщего внимания, и это начинало ему льстить. Естественно, он много пил.
Охранники вытащили труп на берег и положили на заросшую травой лужайку. Один из лакеев перевернул тело, безучастное лицо покойника теперь было обращено к небу. Найджел нагнулся и закрыл ему глаза. Вероятно, Доннингтон был мертв уже несколько часов.
«А в это время я громил его дом и был с его любовницей!»
Найджел не мог позволить себе роскоши поддаться чувствам. Он сосредоточился на стоящей перед ним задаче. Он научился этому за столько лет борьбы против Наполеона. Может быть, Доннингтон обнаружил пропажу бумаг и в отчаянии покончил с собой? Это крайняя мера, и, значит, Найджел не только серьезно ошибся в оценке характера Доннингтона, но также не оправдал доверия своих друзей. Неприятная мысль. Тем не менее компетентность – это все, что у него оставалось. Он проверил карманы Доннингтона в поисках спрятанной записки, а потом провел пальцем по намокшим складкам его галстука.
Его галстук!
Память, подобно разряду молнии, внезапно вернулась к нему. Найджел потребовал галстук Доннингтона, обнаружив, что его отравили. Это было в тот момент, когда он решил любой ценой увести Фрэнсис Вудард от пьяной толпы. Так какого черта на шее Доннингтона галстук? Найджел развязал узел и позволил полоске шелка упасть на землю. Он едва сдерживал нахлынувшую волну гнева.
– Что ты делаешь? – спросил Лэнс.
– Тебе не кажется, что с нашей стороны жестоко не давать ему свободно дышать? – язвительно ответил Найджел. – Отнесите его в дом. Только тихо. Мы с вами являемся свидетелями трагедии.
Позади него раздался негромкий шорох. Найджел поднял голову.
Фрэнсис. Она стояла и молча смотрела. На ней были длинная и широкая хлопковая накидка и просторные шаровары. Волосы заплетены в косу. Легкая чадра стягивала их на голове. Найджел почувствовал, как у него перехватило дыхание при воспоминании об этих распущенных волосах. Гнев его прошел, внутри осталась пустота. Фрэнсис была бледна, но владела собой. Рядом с ней стояла закутанная в длинный плащ Бетти.
– Она бы все равно пришла, – словно оправдываясь, сказала Бетти Найджелу; на ее лице отразилась тревога. – Я прошу прощения.
– Все в порядке, – ответила Фрэнсис. – Я уже видела подобное. Не нужно пытаться защитить меня.
Она приблизилась к телу, и Найджел из уважения к ней отошел в сторону. Она взглянула на Доннингтона. Найджел не мог ни защитить ее, ни смягчить этот ужасный момент. Он прекрасно понимал, что ей нужно видеть все самой. Мисс Фрэнсис Вудард выглядела потрясенной и растерянной. Он хотел коснуться ее, выразить свое соболезнование и участие, но ему нечего было сказать.
– Мадам… – Лэнс шагнул вперед, как будто боялся, что она лишится чувств.
Фрэнсис повернулась к нему.
– Вы очень добры, сэр, но я не боюсь мертвых.
Пока лакеи поднимали тело Доннингтона, Найджел официально представил Фрэнсис и Ланселота друг другу, что прозвучало пародией на хорошие манеры. Женщину, с которой он провел ночь, и своего старого товарища. Найджел удивлялся своей способности двигаться, поскольку силы покидали его с такой же быстротой, с какой испаряется роса под солнечными лучами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41