Но вдруг Джеймс решил, будто ее просьба была просто уловкой, чтобы завлечь его к себе домой?
Джеймс тоже чувствовал себя неуверенно, плененный красотой и соблазнительностью Алексы. Дома она была еще более привлекательна, нежели там, на террасе, в лунном свете, потому что в этом милом гнездышке, обставленном ею самой, в окружении милых глиняных вещиц, созданных скромным художником, перед ним открывалась очаровательная, утонченная женщина.
Стерлинг понимал, что случайная встреча на террасе должна была привести их сюда. Может быть, им следовало потанцевать под луной, больше узнать друг о друге, не спеша удостовериться во взаимной симпатии, впрочем, столь очевидной с самого начала. Им, наверное, следовало бы танцевать, улыбаться, потягивать шампанское, и тогда в конце концов сияющий изумрудный взгляд, возможно, пригласил бы Джеймса сюда с иной целью.
Но в данной ситуации оба понимали, что оказались в доме Алексы совсем по другому поводу. Джеймс об этом помнил. А неуверенность, светившаяся во взгляде Алексы, свидетельствовала о том, что она не понимает главного: в тот самый момент когда он предложил себя в качестве представителя ее интересов, все резко изменилось.
Теперь Алекса была его клиентом. И это значило, что отныне, пока она будет оставаться подопечной Джеймса, между ними сохранятся только деловые отношения. Стерлинг очень серьезно относился к своим обязанностям, карьере и личному кодексу поведения, интуитивно чувствуя, что точно так же к этим понятиям относится и Алекса.
Его симпатия к Алексе не исчезла вместе с лунным светом, вовсе нет, и Джеймс понимал, как серьезно она относится к своей карьере. Да, сейчас он пришел сюда, чтобы помочь ей с контрактом, вероятно, очень важным для актрисы. Но как-нибудь в другой раз, когда Тейлор не будет его клиентом, Джеймс будет очень и очень не против получить новое приглашение в этот уютный дом.
Все эти мысли с такой ясностью отразились в глазах Стерлинга, что Алекса ответила ему таким же откровенным взглядом, в котором светились радость и надежда. Да, если Джеймс захочет, они встретятся здесь еще раз…
— Как насчет контракта? — непринужденно рассмеявшись, спросил наконец Стерлинг.
— Ах да, контракт! — эхом отозвалась Алекса. — Он в другой комнате.
— Можно мне пойти с вами?
— Разумеется, — улыбнулась Алекса.
Она проводила Джеймса в одну из двух спален. Обе комнаты, расположенные друг против друга и разделенные просторным холлом, представляли собой зеркальное отражение одна другой, хотя в настоящий момент только одна из них выглядела действительно спальней. Вторая, в которую провела Алекса гостя, походила скорее на танцевальную студию, чем она когда-то и была.
— Как вы догадались, прежняя хозяйка была балериной, — объяснила Алекса. — Я использовала эту комнату одновременно как спортзал, кабинет и склад.
— Но похоже, здесь готовится ремонт, — заметил Джеймс, увидев сваленные прямо на паркетном полу рулоны обоев, банки с краской и кучу тряпок.
— Да. Зеркала и станок увезут отсюда в понедельник. После штукатурки и установки платяных шкафов, надеюсь, комната снова превратится в спальню. В июне из Нью-Йорка приезжает моя младшая сестра Кэт. И, как видите, я решила сделать комнату не в розовых тонах, как у себя, а в сиреневых.
Алекса взглянула на очень красивые обои — гроздья сирени на фоне цвета слоновой кости — и вновь засомневалась. Ей хотелось, чтобы комната была подобна букету — свежему, веселому и романтическому, а потому она провела целые часы, выбирая обои, мягкие пастельные оттенки для зеленой деревянной обшивки стен, подходящий материал на шторы и покрывало. И все же Алекса волновалась. Помедлив, она тихо добавила:
— Надеюсь, ей понравится.
— А в этом есть какие-то сомнения?
— Ах, я даже не знаю! — слегка пожала плечами Алекса.
Реплика эта, разумеется, относилась вовсе не к оформлению спальни, здесь было нечто более важное: «Хочу надеяться, что Кэт понравлюсь я».
Джеймс заметил, как в прекрасных глазах Алексы появилась вдруг грустная задумчивость и, на какой-то краткий миг, горькая печаль. Мгновение пролетело, но у него осталось неизгладимое впечатление: было в этом промелькнувшем выражении что-то очень важное и очень тревожное, связанное с ее младшей сестрой. И потому, хотя они и зашли в эту комнату только за контрактом, Стерлинг не смог удержаться от соблазна узнать чуть больше об Алексе и ее семье.
— Так ее зовут Кэт?
— Да, уменьшительное от Кэтрин. Она очень одаренный музыкант, пианистка. Несмотря на то что в следующем месяце ей исполнится всего двадцать один год, она уже победила и на конкурсе Чайковского, и на конкурсе Вана Клиберна. Профессиональная карьера Кэтрин как концертирующей пианистки началась еще несколько лет назад, но она решила, прежде чем полностью посвятить себя этой деятельности, окончить колледж. Сейчас Кэт на первом курсе Оберлина.
— Так она приезжает в Нью-Йорк, чтобы закончить колледж?
— Да, в Джуллиарде. Они, очевидно, будут счастливы принять Кэт, но только на два семестра. Ей необходимо быть здесь, поскольку ее импресарио хочет, чтобы альбом вышел к первому концертному туру Кэт, с которым она дебютирует в Сан-Франциско в канун Нового года, а затем продолжит, выступления по всей Северной Америке и Европе.
— Так она будет ходить в школу искусств, разучивать новые произведения для концертного тура и записывать альбом? Не слишком ли много для одного человека?
— Не для Кэт. Она справится с этим играючи.
— Полагаю, что так, если только она обладает способностями старшей сестры.
— Моими?
— Беспрерывная череда всевозможных наград, ваша карьера говорят сами за себя. При всем огромном таланте сестер Тейлор, здесь необходима еще и некоторая доля дисциплины и целеустремленности.
Джеймсу его замечание показалось вполне очевидным, но, казалось, оно смутило Алексу. Почему? Неужели она сомневается в собственном таланте?
— Разве я не прав?
— Думаю, правы. Просто мне никогда не приходило в голову, что мы с Кэт можем быть в чем-то похожи. — Алекса на мгновение задумалась, но тут же пожала плечами:
— Ну хорошо. Сейчас я найду контракт, и мы пойдем на кухню. Я приготовлю вам кофе. Или предпочитаете что-нибудь выпить?
— С удовольствием выпил бы кофе.
«Мне нужно прочесть контракт, — думал Джеймс. — Сегодня ночью мы будем сидеть на кухне, пить кофе и говорить о твоем контракте. А в следующий раз мы будем сидеть в благоухающей розами гостиной, пить шампанское, и — как знать, — быть может, ты расскажешь мне, отчего это, когда ты говоришь о своей талантливой младшей сестренке, в твоих дивных изумрудных глазах появляются печаль и неуверенность?»
Алекса наблюдала, как Джеймс читает контракт: взгляд сосредоточен, красивые аристократические черты спокойны и непроницаемы, выражение совершенно нейтральное — виртуозный посредник за работой. Изучавшая его без всякого смущения Алекса начала понимать некоторые причины необыкновенного успеха Стерлинга: сочетание интеллекта с доктриной нравственного совершенствования всех преуспевающих людей и, конечно, его дух захватывающая чувственность.
Алекса представила Джеймса за столом переговоров, обезоруживающим своих противников аристократическим изяществом, непостижимым спокойствием и проницательным взглядом, ничем не выдающим его мыслей, пока не принято окончательное решение. Женщины, если только Джеймсу Стерлингу приходилось вести переговоры с женщинами, должны быть от него без ума, невольно попадая под власть его неотразимой сексуальности; и мужчины тоже должны быть без ума, быть может, от зависти, но и несомненного восхищения.
— Хорошо, — сказал Джеймс, просмотрев содержание контракта. — Давайте пойдем пункт за пунктом, и вы расскажете мне, что у вас на уме.
— Да тут в самом деле нет ничего особенного, кроме гонорара: насколько я понимаю, они не хотят аннулировать предыдущие соглашения.
— А что насчет разницы в авторских гонорарах, которые вы получаете за повторный показ, приобретение прав и продажу за пределы США?
— Мне кажется, суммы указаны совершенно стандартные.
Джеймс кивнул, но, похоже, концепция «стандарта» совершенно не устраивала маститого посредника, и он отметил карандашом соответствующие параграфы.
— Хорошо. Какой же гонорар подразумеваете вы?
— Один миллион. — Алекса про себя повторила сумму — совершенно фантастическую, громадную сумму, ровно вдвое больше, чем она получала в прошлом сезоне, — и про себя же повторила аргументы, подтверждающие справедливость подобного требования. — Гонорар большой, но заслуженный.
Если у Джеймса и были возражения или вообще какая-либо реакция, он ничем ее не выдал: только поставил единицу над пятьюстами тысячами. Только единицу без шести нулей, вообще без каких-либо «украшений».
«Просто единица, — подумала Алекса. — Не исключено, что это была самая маленькая сумма из тех, какие когда-либо выводил на бумаге Стерлинг. Всего лишь миллион! Сумма, возможно, гораздо меньше, чем обычные комиссионные, получаемые им за одну из бесчисленных сделок».
— А вы можете сказать, насколько данный гонорар сопоставим с гонорарами других звезд первой величины? — поинтересовался Стерлинг.
— Только предположительно, по слухам.
— Мне нужно это проверить. Вы можете дать мне несколько имен?
— Конечно. Смотрите, здесь можно указать и Джоан Ван Арк, и Сьюзен Дей, и Дану Дилэни, и… — Алекса перечислила Джеймсу несколько актрис и сериалы, в которых те снимаются.
— А в этих шоу нет звезд-мужчин? — спросил Стерлинг, записав имена основных героинь и злодеек «Далласа», «Закона Лос-Анджелеса», «Династии» и «Китайского пляжа». — Мисс Тейлор, верите ли вы в равные права?
— Верю, а вы?
— Разумеется. А как насчет Голливуда, там соблюдается равенство прав?
— Сомневаюсь.
— Разберемся. Дайте мне несколько мужских имен.
— Хорошо. В «Далласе» играет Ларри Хэгмен, и…
Джеймс записал еще несколько имен, а также номер телефона исполнительного продюсера в Голливуде, с которым ему предстояло провести переговоры, и номера, по которым он может разыскать Алексу — дома или в театре, где она исполняла главную роль в «Ромео и Джульетте».
— Я позвоню вам через день или два, как только соберу всю информацию, необходимую для определения действительно разумного и приемлемого гонорара.
— Вы полагаете, что сможете разузнать о гонорарах других актеров?
У Джеймса не было опыта переговоров по индивидуальным контрактам в Голливуде, но он занимался сделками — многомиллионными операциями, в которых участвовал целый ряд ведущих промышленных магнатов. Джеймс ни капли не сомневался, что легко узнает то, что ему нужно, поэтому он уверенно ответил:
— Да, информация эта будет, разумеется, интересной, но более важной для нас станет оценка доли вашего участия в «Пенсильвания-авеню» и оценка ценности «Пенсильвания-авеню» в телесети.
— И как вы это сделаете?
— Благодаря информативным беседам и добыче точных данных по рекламе, задействованной в шоу.
— Ведь это же уйма работы, да?
— Не думаю. Я позвоню вам, как только узнаю все необходимое, а потом свяжусь с исполнительным продюсером. Вы же тем временем прикиньте предел сделки.
— Предел сделки?
— Сумма, при которой мы «отваливаем». — Джеймс заметил неожиданное смущение Алексы и пояснил:
— Минимальный размер гонорара, ниже которого о контракте не может быть и речи. Алекса, что-то не так?
— Джеймс, не может быть никакого «предела сделки». И мы никуда не «отвалим», — тихо добавила она. — Я буду играть Стефани бесплатно. Мало того, я готова доплачивать за возможность исполнять эту роль.
— Вам известно основное правило успешного ведения переговоров? — невольно рассмеявшись, спросил Стерлинг. — Вы должны убедить оппонента в том, что вам наплевать.
— Но мне вовсе не наплевать! — возмутилась Алекса.
Прежде она представляла себе Джеймса в роли Джеймса Бонда. Теперь же его улыбка, его убийственная улыбка и разговоры о том, что она должна притворяться, будто ей наплевать, заставили Алексу подобрать Джеймсу другую не менее знаменитую роль — Ретта Батлера, покидающего Скарлетт. «По правде говоря, дорогая…»
Действительно ли ей нужен этот человек, которому «наплевать» на переговоры о столь важном для Алексы контракте?
— Ну, хорошо, никаких «пределов сделки». Вы провели достаточно времени в Вашингтоне, чтобы научиться выпутываться из любых положений, и если…
— Я научилась?
— Несомненно. Если вы не хотите, чтобы я представлял ваши интересы в этом деле, Алекса, только скажите «нет».
За время надолго повисшего молчания Джеймс испытал два очень определенных и совершенно противоположных желания.
«Только скажи „нет“, Алекса, и я назову тебе другого прекрасного адвоката, и ты больше не будешь моим клиентом, и вместо кофе мы будем пить шампанское, и станем танцевать среди роз, и узнаем друг друга ближе. Это — одно желание, несомненно эгоистическое. Но вот другое желание — еще более эгоистическое. Только скажи „да“, Алекса, поверь, что я смогу справиться с этим столь важным для тебя делом. И тогда после его окончания, когда ты уже не будешь моим клиентом, мы начнем…»
— Джеймс, я хочу, чтобы меня представляли вы. Вы можете даже не советоваться со мной, когда соберете информацию. Просто установите сумму, которую сочтете приемлемой.
— Вы уверены?
— Да. Кажется, мы должны что-то подписать? Большинство агентов берут пятнадцать процентов.
— Агенты берут проценты, потому что принимают активное участие в продвижении вашей карьеры. У нас же просто переговоры по контракту. Я пришлю вам счет за потраченное время.
— Только полную сумму.
— На всю катушку, — пообещал Джеймс и встал. — Мне, пожалуй, лучше откланяться. Я позвоню вам.
Стерлинг ушел, а Алекса принялась бродить среди роз. И чего бы ей не забыть о проклятом контракте и не позволить Джеймсу соблазнить ее? Провести деловые переговоры в постели было бы истинным удовольствием, куда как более приятным и безопасным. В постели ей ничем бы не грозил человек, с одинаковым ледяным спокойствием заключающий миллиардные сделки и разбивающий несчастные женские сердца.
Но и знаменитому и сексапильному Джеймсу Стерлингу было не под силу разбить сердце Алексы Тейлор, потому что невозможно разбить сердце, которое, по ее мнению, не хочет и не умеет любить…
Алекса никогда не рисковала своими чувствами, но позволила Джеймсу унести с собой в полночную тьму нечто очень ценное, принадлежавшее только ей, — великое счастье играть обожаемую ею Стефани Винслоу. И как только Алекса могла доверить такую важную частичку самой себя человеку, чье поведение во время переговоров было просто наплевательским? Джеймсу Стерлингу доверяли многомиллионные компании, но не исключено, что для миллиардеров это было не более чем щекочущей нервы, увлекательной игрой.
А в данном случае это вовсе не игра! По крайней мере для Алексы.
И почему-то она страстно надеялась, что и для Джеймса ее контракт не станет очередной игрой.
Для того чтобы успокоиться и удостовериться в правильности принятого решения, Алексе следовало просто взглянуть на заваленную розами гостиную или пойти в свою спальню и еще раз прикоснуться к сверкающей золотой статуэтке — блестящему подтверждению ее успеха и таланта. Но вместо этого, движимая каким-то невольным порывом, она пошла в спальню, приготовленную для Кэт. Нахмурившись при виде столь тщательно подобранных сиреневых обоев, Алекса поняла, что даже самые тяжкие сомнения, которые она испытывала, доверяя свое финансовое положение Джеймсу, становились просто банальными по сравнению с величайшими сомнениями, мучившими Алексу, когда она думала о младшей сестре.
Та же апрельская луна, под которой встретились на укромной террасе Алекса и Джеймс, освещала тем же мягким светом дорожку на территории Оберлинского колледжа, по которой Кэтрин Тейлор направлялась из Бейли-хаус — общежития, в котором она жила, — в классы «Робертсон-холла». Даже если бы она никогда прежде не ходила этим путем, даже если бы темнота была еще более плотной, чем в самую безлунную ночь, какой-то врожденный инстинкт и безошибочная интуиция все равно вывели бы Кэт к месту, где находится рояль.
Стояла полночь. Веселые звуки праздничной субботней вечеринки в колледже постепенно угасали, смех затихал, по мере того как компания распадалась на парочки. Кэтрин в глубоком раздумье даже не слышала звуков любви и радости, наполнявших мир вокруг нее, и вовсе не была обеспокоена тем, что этот уик-энд провела одна. В конце концов, она оказалась именно там, где хотела: у рояля, на котором с наслаждением будет играть до самой зари.
Кэтрин не слышала шума вечеринок, так же как не чувствовала леденящего холода ночного ветра. Ей было тепло — от предвкушения игры и от радостного воспоминания о событиях прошедшего дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Джеймс тоже чувствовал себя неуверенно, плененный красотой и соблазнительностью Алексы. Дома она была еще более привлекательна, нежели там, на террасе, в лунном свете, потому что в этом милом гнездышке, обставленном ею самой, в окружении милых глиняных вещиц, созданных скромным художником, перед ним открывалась очаровательная, утонченная женщина.
Стерлинг понимал, что случайная встреча на террасе должна была привести их сюда. Может быть, им следовало потанцевать под луной, больше узнать друг о друге, не спеша удостовериться во взаимной симпатии, впрочем, столь очевидной с самого начала. Им, наверное, следовало бы танцевать, улыбаться, потягивать шампанское, и тогда в конце концов сияющий изумрудный взгляд, возможно, пригласил бы Джеймса сюда с иной целью.
Но в данной ситуации оба понимали, что оказались в доме Алексы совсем по другому поводу. Джеймс об этом помнил. А неуверенность, светившаяся во взгляде Алексы, свидетельствовала о том, что она не понимает главного: в тот самый момент когда он предложил себя в качестве представителя ее интересов, все резко изменилось.
Теперь Алекса была его клиентом. И это значило, что отныне, пока она будет оставаться подопечной Джеймса, между ними сохранятся только деловые отношения. Стерлинг очень серьезно относился к своим обязанностям, карьере и личному кодексу поведения, интуитивно чувствуя, что точно так же к этим понятиям относится и Алекса.
Его симпатия к Алексе не исчезла вместе с лунным светом, вовсе нет, и Джеймс понимал, как серьезно она относится к своей карьере. Да, сейчас он пришел сюда, чтобы помочь ей с контрактом, вероятно, очень важным для актрисы. Но как-нибудь в другой раз, когда Тейлор не будет его клиентом, Джеймс будет очень и очень не против получить новое приглашение в этот уютный дом.
Все эти мысли с такой ясностью отразились в глазах Стерлинга, что Алекса ответила ему таким же откровенным взглядом, в котором светились радость и надежда. Да, если Джеймс захочет, они встретятся здесь еще раз…
— Как насчет контракта? — непринужденно рассмеявшись, спросил наконец Стерлинг.
— Ах да, контракт! — эхом отозвалась Алекса. — Он в другой комнате.
— Можно мне пойти с вами?
— Разумеется, — улыбнулась Алекса.
Она проводила Джеймса в одну из двух спален. Обе комнаты, расположенные друг против друга и разделенные просторным холлом, представляли собой зеркальное отражение одна другой, хотя в настоящий момент только одна из них выглядела действительно спальней. Вторая, в которую провела Алекса гостя, походила скорее на танцевальную студию, чем она когда-то и была.
— Как вы догадались, прежняя хозяйка была балериной, — объяснила Алекса. — Я использовала эту комнату одновременно как спортзал, кабинет и склад.
— Но похоже, здесь готовится ремонт, — заметил Джеймс, увидев сваленные прямо на паркетном полу рулоны обоев, банки с краской и кучу тряпок.
— Да. Зеркала и станок увезут отсюда в понедельник. После штукатурки и установки платяных шкафов, надеюсь, комната снова превратится в спальню. В июне из Нью-Йорка приезжает моя младшая сестра Кэт. И, как видите, я решила сделать комнату не в розовых тонах, как у себя, а в сиреневых.
Алекса взглянула на очень красивые обои — гроздья сирени на фоне цвета слоновой кости — и вновь засомневалась. Ей хотелось, чтобы комната была подобна букету — свежему, веселому и романтическому, а потому она провела целые часы, выбирая обои, мягкие пастельные оттенки для зеленой деревянной обшивки стен, подходящий материал на шторы и покрывало. И все же Алекса волновалась. Помедлив, она тихо добавила:
— Надеюсь, ей понравится.
— А в этом есть какие-то сомнения?
— Ах, я даже не знаю! — слегка пожала плечами Алекса.
Реплика эта, разумеется, относилась вовсе не к оформлению спальни, здесь было нечто более важное: «Хочу надеяться, что Кэт понравлюсь я».
Джеймс заметил, как в прекрасных глазах Алексы появилась вдруг грустная задумчивость и, на какой-то краткий миг, горькая печаль. Мгновение пролетело, но у него осталось неизгладимое впечатление: было в этом промелькнувшем выражении что-то очень важное и очень тревожное, связанное с ее младшей сестрой. И потому, хотя они и зашли в эту комнату только за контрактом, Стерлинг не смог удержаться от соблазна узнать чуть больше об Алексе и ее семье.
— Так ее зовут Кэт?
— Да, уменьшительное от Кэтрин. Она очень одаренный музыкант, пианистка. Несмотря на то что в следующем месяце ей исполнится всего двадцать один год, она уже победила и на конкурсе Чайковского, и на конкурсе Вана Клиберна. Профессиональная карьера Кэтрин как концертирующей пианистки началась еще несколько лет назад, но она решила, прежде чем полностью посвятить себя этой деятельности, окончить колледж. Сейчас Кэт на первом курсе Оберлина.
— Так она приезжает в Нью-Йорк, чтобы закончить колледж?
— Да, в Джуллиарде. Они, очевидно, будут счастливы принять Кэт, но только на два семестра. Ей необходимо быть здесь, поскольку ее импресарио хочет, чтобы альбом вышел к первому концертному туру Кэт, с которым она дебютирует в Сан-Франциско в канун Нового года, а затем продолжит, выступления по всей Северной Америке и Европе.
— Так она будет ходить в школу искусств, разучивать новые произведения для концертного тура и записывать альбом? Не слишком ли много для одного человека?
— Не для Кэт. Она справится с этим играючи.
— Полагаю, что так, если только она обладает способностями старшей сестры.
— Моими?
— Беспрерывная череда всевозможных наград, ваша карьера говорят сами за себя. При всем огромном таланте сестер Тейлор, здесь необходима еще и некоторая доля дисциплины и целеустремленности.
Джеймсу его замечание показалось вполне очевидным, но, казалось, оно смутило Алексу. Почему? Неужели она сомневается в собственном таланте?
— Разве я не прав?
— Думаю, правы. Просто мне никогда не приходило в голову, что мы с Кэт можем быть в чем-то похожи. — Алекса на мгновение задумалась, но тут же пожала плечами:
— Ну хорошо. Сейчас я найду контракт, и мы пойдем на кухню. Я приготовлю вам кофе. Или предпочитаете что-нибудь выпить?
— С удовольствием выпил бы кофе.
«Мне нужно прочесть контракт, — думал Джеймс. — Сегодня ночью мы будем сидеть на кухне, пить кофе и говорить о твоем контракте. А в следующий раз мы будем сидеть в благоухающей розами гостиной, пить шампанское, и — как знать, — быть может, ты расскажешь мне, отчего это, когда ты говоришь о своей талантливой младшей сестренке, в твоих дивных изумрудных глазах появляются печаль и неуверенность?»
Алекса наблюдала, как Джеймс читает контракт: взгляд сосредоточен, красивые аристократические черты спокойны и непроницаемы, выражение совершенно нейтральное — виртуозный посредник за работой. Изучавшая его без всякого смущения Алекса начала понимать некоторые причины необыкновенного успеха Стерлинга: сочетание интеллекта с доктриной нравственного совершенствования всех преуспевающих людей и, конечно, его дух захватывающая чувственность.
Алекса представила Джеймса за столом переговоров, обезоруживающим своих противников аристократическим изяществом, непостижимым спокойствием и проницательным взглядом, ничем не выдающим его мыслей, пока не принято окончательное решение. Женщины, если только Джеймсу Стерлингу приходилось вести переговоры с женщинами, должны быть от него без ума, невольно попадая под власть его неотразимой сексуальности; и мужчины тоже должны быть без ума, быть может, от зависти, но и несомненного восхищения.
— Хорошо, — сказал Джеймс, просмотрев содержание контракта. — Давайте пойдем пункт за пунктом, и вы расскажете мне, что у вас на уме.
— Да тут в самом деле нет ничего особенного, кроме гонорара: насколько я понимаю, они не хотят аннулировать предыдущие соглашения.
— А что насчет разницы в авторских гонорарах, которые вы получаете за повторный показ, приобретение прав и продажу за пределы США?
— Мне кажется, суммы указаны совершенно стандартные.
Джеймс кивнул, но, похоже, концепция «стандарта» совершенно не устраивала маститого посредника, и он отметил карандашом соответствующие параграфы.
— Хорошо. Какой же гонорар подразумеваете вы?
— Один миллион. — Алекса про себя повторила сумму — совершенно фантастическую, громадную сумму, ровно вдвое больше, чем она получала в прошлом сезоне, — и про себя же повторила аргументы, подтверждающие справедливость подобного требования. — Гонорар большой, но заслуженный.
Если у Джеймса и были возражения или вообще какая-либо реакция, он ничем ее не выдал: только поставил единицу над пятьюстами тысячами. Только единицу без шести нулей, вообще без каких-либо «украшений».
«Просто единица, — подумала Алекса. — Не исключено, что это была самая маленькая сумма из тех, какие когда-либо выводил на бумаге Стерлинг. Всего лишь миллион! Сумма, возможно, гораздо меньше, чем обычные комиссионные, получаемые им за одну из бесчисленных сделок».
— А вы можете сказать, насколько данный гонорар сопоставим с гонорарами других звезд первой величины? — поинтересовался Стерлинг.
— Только предположительно, по слухам.
— Мне нужно это проверить. Вы можете дать мне несколько имен?
— Конечно. Смотрите, здесь можно указать и Джоан Ван Арк, и Сьюзен Дей, и Дану Дилэни, и… — Алекса перечислила Джеймсу несколько актрис и сериалы, в которых те снимаются.
— А в этих шоу нет звезд-мужчин? — спросил Стерлинг, записав имена основных героинь и злодеек «Далласа», «Закона Лос-Анджелеса», «Династии» и «Китайского пляжа». — Мисс Тейлор, верите ли вы в равные права?
— Верю, а вы?
— Разумеется. А как насчет Голливуда, там соблюдается равенство прав?
— Сомневаюсь.
— Разберемся. Дайте мне несколько мужских имен.
— Хорошо. В «Далласе» играет Ларри Хэгмен, и…
Джеймс записал еще несколько имен, а также номер телефона исполнительного продюсера в Голливуде, с которым ему предстояло провести переговоры, и номера, по которым он может разыскать Алексу — дома или в театре, где она исполняла главную роль в «Ромео и Джульетте».
— Я позвоню вам через день или два, как только соберу всю информацию, необходимую для определения действительно разумного и приемлемого гонорара.
— Вы полагаете, что сможете разузнать о гонорарах других актеров?
У Джеймса не было опыта переговоров по индивидуальным контрактам в Голливуде, но он занимался сделками — многомиллионными операциями, в которых участвовал целый ряд ведущих промышленных магнатов. Джеймс ни капли не сомневался, что легко узнает то, что ему нужно, поэтому он уверенно ответил:
— Да, информация эта будет, разумеется, интересной, но более важной для нас станет оценка доли вашего участия в «Пенсильвания-авеню» и оценка ценности «Пенсильвания-авеню» в телесети.
— И как вы это сделаете?
— Благодаря информативным беседам и добыче точных данных по рекламе, задействованной в шоу.
— Ведь это же уйма работы, да?
— Не думаю. Я позвоню вам, как только узнаю все необходимое, а потом свяжусь с исполнительным продюсером. Вы же тем временем прикиньте предел сделки.
— Предел сделки?
— Сумма, при которой мы «отваливаем». — Джеймс заметил неожиданное смущение Алексы и пояснил:
— Минимальный размер гонорара, ниже которого о контракте не может быть и речи. Алекса, что-то не так?
— Джеймс, не может быть никакого «предела сделки». И мы никуда не «отвалим», — тихо добавила она. — Я буду играть Стефани бесплатно. Мало того, я готова доплачивать за возможность исполнять эту роль.
— Вам известно основное правило успешного ведения переговоров? — невольно рассмеявшись, спросил Стерлинг. — Вы должны убедить оппонента в том, что вам наплевать.
— Но мне вовсе не наплевать! — возмутилась Алекса.
Прежде она представляла себе Джеймса в роли Джеймса Бонда. Теперь же его улыбка, его убийственная улыбка и разговоры о том, что она должна притворяться, будто ей наплевать, заставили Алексу подобрать Джеймсу другую не менее знаменитую роль — Ретта Батлера, покидающего Скарлетт. «По правде говоря, дорогая…»
Действительно ли ей нужен этот человек, которому «наплевать» на переговоры о столь важном для Алексы контракте?
— Ну, хорошо, никаких «пределов сделки». Вы провели достаточно времени в Вашингтоне, чтобы научиться выпутываться из любых положений, и если…
— Я научилась?
— Несомненно. Если вы не хотите, чтобы я представлял ваши интересы в этом деле, Алекса, только скажите «нет».
За время надолго повисшего молчания Джеймс испытал два очень определенных и совершенно противоположных желания.
«Только скажи „нет“, Алекса, и я назову тебе другого прекрасного адвоката, и ты больше не будешь моим клиентом, и вместо кофе мы будем пить шампанское, и станем танцевать среди роз, и узнаем друг друга ближе. Это — одно желание, несомненно эгоистическое. Но вот другое желание — еще более эгоистическое. Только скажи „да“, Алекса, поверь, что я смогу справиться с этим столь важным для тебя делом. И тогда после его окончания, когда ты уже не будешь моим клиентом, мы начнем…»
— Джеймс, я хочу, чтобы меня представляли вы. Вы можете даже не советоваться со мной, когда соберете информацию. Просто установите сумму, которую сочтете приемлемой.
— Вы уверены?
— Да. Кажется, мы должны что-то подписать? Большинство агентов берут пятнадцать процентов.
— Агенты берут проценты, потому что принимают активное участие в продвижении вашей карьеры. У нас же просто переговоры по контракту. Я пришлю вам счет за потраченное время.
— Только полную сумму.
— На всю катушку, — пообещал Джеймс и встал. — Мне, пожалуй, лучше откланяться. Я позвоню вам.
Стерлинг ушел, а Алекса принялась бродить среди роз. И чего бы ей не забыть о проклятом контракте и не позволить Джеймсу соблазнить ее? Провести деловые переговоры в постели было бы истинным удовольствием, куда как более приятным и безопасным. В постели ей ничем бы не грозил человек, с одинаковым ледяным спокойствием заключающий миллиардные сделки и разбивающий несчастные женские сердца.
Но и знаменитому и сексапильному Джеймсу Стерлингу было не под силу разбить сердце Алексы Тейлор, потому что невозможно разбить сердце, которое, по ее мнению, не хочет и не умеет любить…
Алекса никогда не рисковала своими чувствами, но позволила Джеймсу унести с собой в полночную тьму нечто очень ценное, принадлежавшее только ей, — великое счастье играть обожаемую ею Стефани Винслоу. И как только Алекса могла доверить такую важную частичку самой себя человеку, чье поведение во время переговоров было просто наплевательским? Джеймсу Стерлингу доверяли многомиллионные компании, но не исключено, что для миллиардеров это было не более чем щекочущей нервы, увлекательной игрой.
А в данном случае это вовсе не игра! По крайней мере для Алексы.
И почему-то она страстно надеялась, что и для Джеймса ее контракт не станет очередной игрой.
Для того чтобы успокоиться и удостовериться в правильности принятого решения, Алексе следовало просто взглянуть на заваленную розами гостиную или пойти в свою спальню и еще раз прикоснуться к сверкающей золотой статуэтке — блестящему подтверждению ее успеха и таланта. Но вместо этого, движимая каким-то невольным порывом, она пошла в спальню, приготовленную для Кэт. Нахмурившись при виде столь тщательно подобранных сиреневых обоев, Алекса поняла, что даже самые тяжкие сомнения, которые она испытывала, доверяя свое финансовое положение Джеймсу, становились просто банальными по сравнению с величайшими сомнениями, мучившими Алексу, когда она думала о младшей сестре.
Та же апрельская луна, под которой встретились на укромной террасе Алекса и Джеймс, освещала тем же мягким светом дорожку на территории Оберлинского колледжа, по которой Кэтрин Тейлор направлялась из Бейли-хаус — общежития, в котором она жила, — в классы «Робертсон-холла». Даже если бы она никогда прежде не ходила этим путем, даже если бы темнота была еще более плотной, чем в самую безлунную ночь, какой-то врожденный инстинкт и безошибочная интуиция все равно вывели бы Кэт к месту, где находится рояль.
Стояла полночь. Веселые звуки праздничной субботней вечеринки в колледже постепенно угасали, смех затихал, по мере того как компания распадалась на парочки. Кэтрин в глубоком раздумье даже не слышала звуков любви и радости, наполнявших мир вокруг нее, и вовсе не была обеспокоена тем, что этот уик-энд провела одна. В конце концов, она оказалась именно там, где хотела: у рояля, на котором с наслаждением будет играть до самой зари.
Кэтрин не слышала шума вечеринок, так же как не чувствовала леденящего холода ночного ветра. Ей было тепло — от предвкушения игры и от радостного воспоминания о событиях прошедшего дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45