Помню, уже на втором заседании я основала маленькую традицию, решив поделиться с участницами клуба радостью и мудростью Аароновых девизов, и после подобающего вступительного слова зачитала цитату — победитель двух последних недель. От хохота все сползли со стульев. Позже девчонки стали приносить антидевизы — злые, саркастические, полные черного юмора маленькие эпиграммы, которые я могла брать с собой в офис и пересказывать Аарону, появись у меня такое желание.
— Хорошо, что напомнила, — отозвалась я, торжественно извлекая из сумки распечатку. — Вот, получила буквально за три дня до увольнения. Фраза всех времен и народов. «Работа в команде — это, говоря простыми словами, меньше „я“ и больше „мы“». Девочки, это высокая мысль.
— Bay, — выдохнула Джил. — Спасибо, что поделилась. Обязательно попробую практически организовать меньше себя и больше нас в моей жизни.
— Я тоже, — подхватила Алекс. — Начну пробовать, как только зачитаю вам свою антицитату, по чистой случайности отлично подходящую к твоей. Готовы? Принадлежит нашему другу Гору Видалу. «Когда друг добивается успеха, что-то во мне умирает».
Все засмеялись. Одобрительные возгласы прервало шокирующее заявление Джени:
— Кстати, о боссах… У меня… э-э-э… был инцидент с начальником.
— Инцидент? — встрепенулась Джил. — А мне ничего не сказала!
— Это случилось только вчера вечером. Ты уже спала, когда я пришла домой, так что сейчас я тебя вижу впервые со вчерашнего дня!
— Нельзя ли поподробнее про «инцидент»? — вступила в разговор Вика.
— Ну, у нас было типа свидание. — Джени лукаво улыбнулась.
— Что? — Джил взглянула на сестру с ужасом и восхищением. — Как свидание?
— Мы подцепили нового потенциального клиента, и босс спросил, не хочу ли я поужинать. Мы заказали суши, потом спиртное…
— А потом? — поторопила я.
— А затем выпили еще, и не успела я оглянуться, как оказалась обнаженной на его диване.
— Боже мой! — Джил начала раскачиваться взад-вперед.
Джени взглянула на нее:
— Из-за чего тут расстраиваться? Подумаешь, большое дело!
— Боюсь, это плохо скажется на твоей карьере, — ответила сестра.
— Значит, тебе не известно, какая я талантливая в определенных областях, — коварно улыбнулась Джени.
Все засмеялись.
— Ты переспала с ним? — спросила Алекс. — Пожалуйста, скажи «да». Это обеспечит мне хорошее настроение на целый вечер. Служащая инвестиционного банка Бетт встает и уходит в никуда, а ты трахаешь собственного босса! Неужели наконец-то сказывается мое разлагающее влияние?
— Вообще-то я не уверена, был ли у нас секс, — пробормотала Джени.
— Что значит «не уверена», черт побери? — возмутилась Алекс. — Либо был, либо нет.
— Ну, не будь он моим боссом, я бы это за секс не посчитала. Несколько раз туда-обратно — ничего особенного.
— Звучит возбуждающе, — ухмыльнулась я.
— Интересно, сколько еще парней подпадают у тебя под категорию «ничего особенного, поэтому не считается»? Не хочешь с нами поделиться? — лукаво спросила Кортни.
Из кухни, вмещающей лишь холодильник и плиту, вернулась Алекс с подносом стаканов, наполненных до краев.
— Зачем морочить себе голову разговорами о «Гадком мальчишке», когда у нас есть своя гадкая девчонка? — вопросила она и обнесла спиртным собравшихся.
На этом мы разбежались.
5
Следующие три недели пролетели примерно так же, как первый месяц безработицы. Настроение портили ежедневные звонки Уилла и родителей, утверждавших, что хотели меня проведать. Происходило это примерно так.
Мама: Привет, детка. Как сегодня, есть новые вакансии?
Я: Привет, мам, нет, все еще зондирую почву. Перспективных предложений много, выбираю лучшие. Как там вы с папой?
Мам: Мы прекрасно, дорогая, только волнуемся о тебе. Дочь мистера Адельмана — ты ведь его помнишь? — руководит сбором средств для «Эрсуотч», так вот, она сказала, чтобы мы не стеснялись обращаться и что они всегда возьмут в штат квалифицированного работника.
Я: Мама, это здорово. Я подумаю. — Телевизор переключается на Си-би-эс, где начинается шоу Опры Уинфри. — Пожалуй, побегу, а то мне еще писать несколько сопроводительных писем.
Мама: Сопроводительных писем? О, конечно, не буду тебя задерживать. Удачи, дорогая. Уверена, ты скоро что-нибудь найдешь.
Кроме этих неприятных ежедневных семи минут, на протяжении которых я утверждала, что со мной все хорошо, с поиском работы все прекрасно, и я уверена, что вскоре что-нибудь найду, дела обстояли превосходно. Боб Баркер, Миллингтон, хозяйственная сумка, полная дешевых романов в мягких обложках, и четыре пакета «Ред хоте» в день составляли мне компанию, и я нехотя просматривала сайты вакансий, иногда делая распечатку и изредка посылая резюме.
Я не ощущала депрессии, хотя трудно судить об этом — я почти не выходила из дома и ломала голову над тем, как построить жизнь, чтобы не работать вовсе.
Знаете, многие любят нести чепуху вроде: «Стоит мне неделю пробыть в отпуске, я уже на стенку лезу! Наверное, я из тех, кому необходимо чем-то заниматься, вносить свой вклад, ну, вы понимаете…» Нет, не понимаю. Жизнь казалась прекрасной, и меня устраивало быть бездельницей до того момента, когда я вернулась домой после насыщенного дня гуляния по городу, глупых трат, поедания лакомств, ломания комедии перед окружающими, словом, пустого убивания времени.
Мой денежный ручеек почти совсем пересох, но я решила — если ничего не подвернется, сдамся на милость Уилла с Саймоном. Глупо тратить время на треволнения, когда можно получить ценнейшие уроки жизненного опыта от доктора Фила.
Прихватив стопку счетов и каталогов, составляющих мою ежедневную почту, я подошла к лифту. Тринадцатый этаж. Несчастливое число. Когда при первом осмотре квартиры я высказала некоторые сомнения по этому поводу, риэлтор съязвил: «Ох, и здесь астрология! Нельзя забивать голову такими нелепостями, особенно когда за ту же цену вы получаете центральное кондиционирование воздуха!» Так как в Нью-Йорке отмечается специфический феномен — нанятые вами люди вас же еще и оскорбляют, — я рассыпалась в извинениях и мгновенно поставила подпись в договоре.
Отперев дверь, я с опаской глянула на пол, проверяя, нет ли тараканов, и радостно приняла обычную истерику Миллингтон. Я возвращаюсь домой каждый вечер, но собачка, похоже, втайне убеждена, что однажды я покину ее навеки, и всякий раз встречает хозяйку сумасшедшим вихрем сопения, фырканья, обнюхивания, прыжков, чиханий и большой лужей от энтузиазма, при виде чего в душу закрадываются опасения, как бы однажды Милли не испустила дух от восторга.
Припомнив указания полудюжины учебников по собаководству, подкинутых мне заводчиком «на всякий случай», я притворилась, что не замечаю собачьей радости, небрежно поставила сумку, скинула пальто и спокойно прошла к дивану. Миллингтон тут же вспрыгнула ко мне на колени и потянулась для ритуального вылизывания лица хозяйки.
Маленьким мокрым язычком прошлась ото лба до подбородка, включая неудавшуюся попытку проникнуть в рот. Тут поцелуи прекратились, и началось чиханье. Первая порция брызг попала мне на шею, но Миллингтон успела опуститься на все четыре, прежде чем чихнуть по-настоящему, и следующий чих расплылся на юбке огромным мокрым пятном.
— Вот молодец, — пробормотала я одобрительно, не без угрызений совести держа дрожащую всем телом собачку на расстоянии вытянутой руки, но начинался повтор «Голубого глаза», а чиханье могло затянуться минут на десять. Лишь недавно я научилась смотреть на Миллингтон, не вспоминая о бывшем бойфренде Кэмероне, что свидетельствовало о несомненном и желанном прогрессе.
С Кэмероном меня познакомила Пенелопа на барбекю, которое Эвери устроил в честь второй годовщины окончания школы. Не помню точно, длинные ли, как у Фабио, каштановые волосы Кэмерона сыграли свою роль или его упругая задница в штанах-хаки от «Брукс бразерс», но какое-то время я не обращала внимания на манеру хвастать направо и налево связями со сливками общества или противную привычку ковырять в зубах после еды, ибо влюбилась по уши.
Он был словно социологический эксперимент — вполне обычный парень, но какой-то иной, и я никак не могла им пресытиться. Конечно, наши отношения были приговорены с самого начала — семья Кэмерона имела постоянную строчку в списке лиц, принадлежащих к высшим слоям общества» (в то время как мои родители, по-видимому, числились в «черных» списках ФБР как борцы за права человека), однако это не удержало нас от того, чтобы пожить вместе. Это случилось через год после встречи, как раз когда нам одновременно повысили плату за жилье. Счастье длилось шесть месяцев, и, когда мы поняли, что у нас нет абсолютно ничего общего, кроме квартиры и друзей вроде Пенелопы с Эвери, поступили как любая пара, обреченная на расставание: немедленно пошли покупать что-нибудь, что сплотит нас или, по крайней мере, даст пищу для разговоров, кроме выяснений, чья очередь говорить с хозяином дома о новом сиденье для унитаза. Мы приобрели йоркширскую терьериху весом четыре фунта, по восемьсот долларов за фунт, как немедленно подсчитал Кэмерон. Позже я пригрозила его пристукнуть, если еще раз услышу, что он ел салаты в «Питер Люгер» весом больше нашей собаки, и неоднократно напоминала Кэмерону, что все затеял он. У меня была небольшая проблема — аллергия на любой мех, живой или мертвый, будь то шерсть животных или чья-нибудь шуба, но Кэмерон решил, что это пройдет.
— Кэмерон, ты же видел меня рядом с собаками. Неужели хочешь снова подвергнуть этому меня или себя? — Я намекала на первую встречу с семьей Кэмерона на Винограднике Марты. Родители Кэмерона организовали прелестные традиционные посиделки «так, как это делается» среди белых англосаксов-протестантов (настоящий огонь в настоящем камине — ни боже мой дистанционного управления; никаких купленных в магазине поленьев! — одежда для отдыха с подкладкой из шотландки от «Джей Крю», расставленные там и сям декоративные деревянные дикие утки и море спиртного, хоть иди, получай патент на торговлю алкогольными напитками) и привели двух огромных игривых щенков золотого ретривера. Я чихала, кашляла, из глаз и из носа потекло, и через некоторое время даже не просыхавшая мамаша Кэмерона («О, дорогая, стаканчик хереса — лучшее лекарство от всякого недомогания!») начала отпускать скрытоагрессивные шуточки о том, что боится подхватить заразу, а хорошо набравшийся папаша даже отставил джин с тоником, чтобы немного протрезветь и отвезти меня в отделение неотложной помощи.
— Бетт, беспокоиться не о чем. Я досконально изучил вопрос и нашел нам прекрасную собачку, — самодовольно заявил Кэмерон, а я мысленно посчитала дни, оставшиеся до окончания договора аренды — 170. Иногда я безуспешно пытаюсь вспомнить, что привлекало нас друг в друге, что существовало между нами, прежде, чем неприкрытая вражда стала фирменным знаком наших отношений. Кэмерон отличался туповатостью — качество, которое частные школы могут замаскировать, но не исправить.
Когда я поступила работать в банк, Кэмерон в приступе агрессивной пунктуальности настучал моим родителям, что я не собираюсь посвящать жизнь «Гринпису». Не стану отрицать, он хорош собой, опрятен, стильно одевается — этакий мальчик из каталога «Аберкромби», и искусно пользуется своим очарованием, когда хочет что-нибудь получить. Однако сошлись мы, скорее всего, потому, что это было легко — одни и те же друзья, одинаковая страсть к беспрестанному курению и жалобам и почти идентичные штаны цвета лососины. Любили мы друг друга? Вряд ли. Общение с Кэмероном походило на не слишком тесную и довольно вялую дружбу, но в опрометчивые годы сразу после окончания университета казалось именно тем, чем надо.
— Не сомневаюсь, что собачка исключительная, Кэмерон, — втолковывала я ему как третьекласснику. — Проблема в том, что у меня аллергия на любых собак! Ухватываешь суть?!
Тот ухмыльнулся, нисколько не обескураженный моим склочно-снисходительным тоном. Да, похоже, он не на шутку вбил себе в голову эту идею.
— Я кое-куда позвонил, навел справки и нашел — барабанную дробь, пожалуйста! — гипоаллергенную собаку. Как пишется «гипоаллергенная»? Давай, Би, — ги-по…
— Ты отыскал гипоаллергенного пса? А что, таких уже вывели? Единственное, чего нам не хватает для полного счастья, — генетически модифицированной собаки, присутствие которой наверняка доведет меня до больницы. Ты, наверное, шутишь!
— Би, ну как ты не понимаешь? Она идеальна. Заводчик клянется, раз у йорков настоящие волосы, а не шерсть, они не могут вызывать аллергию. Даже у тебя. Я записал нас на субботу — поедем в питомник брать щенка. Они обещали оставить хотя бы одного мальчика и одну девочку, чтобы нам было из чего выбирать.
— У меня работа, — вяло сопротивлялась я, остро ощущая, что попытка добавить ответственности в наши отношения лишь быстрее их уничтожит. У нас был избыток ответственности и недостаток времени. Возможно, нам стоило расстаться прямо тогда во избежание обоюдного потрясения. Но в декабре так трудно с квартирами, а эта была действительно очень хорошей — лучше, чем каждый из нас мог позволить себе в одиночку. Ладно, черт с ним, собака все-таки лучше ребенка… — Ну, хорошо, в субботу так в субботу. Выйду на работу в воскресенье, а накануне выберем гипоаллергенную собаку.
Кэмерон стиснул меня в объятиях и поделился планами взять напрокат машину и походить по ближайшим магазинам стильной мебели. И это говорил мальчишка, горячо отстаивавший право единоличного обладания мягким креслом-мешком, когда мы объединили наше имущество! В душе затеплилась робкая надежда, что, может быть (а вдруг!), маленькая генная мутация в виде пса решит наши проблемы.
Ошибка.
Очень, очень большая ошибка.
Заблуждение. Собака, естественно, ничего не исправила (сюрприз, сюрприз!), но в одном Кэмерон не ошибся: Миллингтон действительно оказалась гипоаллергенной. Я могла брать ее на руки, прижимать к себе, тереться лицом об густые пушистые усы — и никакой аллергии. Зато собачка страдала аллергией буквально на все. На все! Когда еще на кухне у заводчика Миллингтон возилась среди братьев и сестер, ее крошечные щенячьи чихи казались милыми и очаровательными и не вызывали опасений. Единственная маленькая девочка-йорк подхватила небольшой насморк, а мы тут как тут, вылечим-поправим хрупкое щенячье здоровье. Однако насморк упорно не проходил, малышка Миллингтон продолжала чихать. После трех недель круглосуточного присмотра и лечения — даже Кэмерон стал помогать, за что я его хвалю, — наш маленький комочек радости не поправлялся, несмотря на тысячу двести долларов, потраченных на консультации с ветеринарами, антибиотики, специальный корм и два визита собачьей «неотложки» посреди ночи, когда одышка и удушье становились особенно пугающими. Мы пропускали работу, орали друг на друга и буквально истекали деньгами — моего жалованья в банке и зарплаты Кэмерона в страховом фонде едва хватало на покрытие расходов на собачку. Окончательный диагноз Миллингтон гласил: «Обостренная реакция на большинство домашних аллергенов, включая пыль, грязь, пыльцу, чистящие жидкости, растворители, краски, духи и шерсть других животных».
Ирония судьбы: я, самый большой аллергик на планете, умудрилась стать хозяйкой собаки с аллергией абсолютно на все. Возможно, это показалось бы забавным, если бы Кэмерон, Миллингтон или я спали хотя бы по четыре часа подряд в течение трех недель. Но поскольку не спали, то и не показалось. Как поступают люди в такой ситуации, спрашивала я себя, лежа без сна в первую ночь четвертой бессонной недели. Приличная пара с нормальными отношениями попросту сдала бы щенка назад хозяину и махнула бы в отпуск, где потеплее, посмеявшись над тем, что в скором времени стало бы дорогим воспоминанием и излюбленной историей для вечеринок.
Что сделала я? Пригласила профессиональных уборщиков, чтобы вычистить каждый волосок, все до последней пылинки, малейшие пятнышки со всех поверхностей, которые собака могла понюхать, и попросила Кэмерона уйти на совсем, что он и сделал. Через полгода Пенелопа сообщила с восторгом, которого событие не заслуживало, что он обручился с новой подружкой, когда, облачившись в килт, присутствовал на соревнованиях по гольфу в Шотландии, а потом он переехал во Флориду, где у семьи невесты собственный остров.
Это расставило точки над i — каждый получил свое.
Сейчас, спустя два года, собака научилась выносить запах стирального порошка, Кэмерон отпраздновал отцовство крепким джином с тоником согласно семейной традиции, а у меня есть некто, уписывающийся от радости при встрече со мной. Никто не прогадал.
Наконец, Миллингтон перестала чихать и впала в сомнамбулическую дрему, привалившись маленьким тельцем к моей ноге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43