Я мечтала повиснуть у Сэмми на шее и благодарить его снова и снова за то, что охранял меня и вступился, решив, будто я в беде, а заодно попросить совета, говорить ли Пенелопе о выходке ее жениха и как поступить с Эвери.
На секунду я почти решилась послать подальше праздник, собственную работу, дерьмо, которое завтра напишет Водоворот, взять Сэмми под руку и уйти, куда глаза глядят. Очевидно, он прочел это на моем лице, потому что наклонился и тихо шепнул:
— Успокойся, Бетт. Поговорим об этом потом.
Я с трудом сохраняла самообладание. Летящей походкой к нам подошла Элайза под ручку с Филипом.
— Что здесь происходит? — спросил Филип, хотя, судя по всему, ему на это было в высшей степени наплевать.
— Ничего особенного, Филип, не вмешивайся, — буркнула я, мечтая, чтобы эта парочка исчезла.
— Элайза, убери от меня своего громилу на хрен, — потребовал Эвери, налив себе водки. — Этот тупица лезет не в свое дело. Сижу, болтаю со старой подругой, и ни с того ни с сего какой-то разъяренный бык. Он на вас работает?
Потеряв к происшествию всякий интерес, Филип пьяно осел на диван рядом с Эвери и немедленно припал к бокалу водки с тоником. Элайза, напротив, проявила живейший интерес к тому, что наемный работник портит настроение ее любимому пати-мальчику.
— Кто вы такой? — жестко спросила она. Сэмми взглянул на нее с улыбкой, словно говоря: ты шутишь, что ли, идиотка, мы недавно ездили за границу, целых пять дней жили в одном отеле, как ты можешь не знать, кто я? Однако, встретившись с ее пустым взглядом, ответил:
— Я Сэмми, Элайза. Мы несколько десятков раз встречались в «Бунгало» и вместе ездили в Стамбул. Сегодня на празднике я отвечаю за безопасность. — Это было сказано громко и ровно, без намека на сарказм или снисходительность.
— Мм-м… очень интересно. То есть вы хотите сказать, если несколько вечеров в неделю стоите на входе в «Бунгало» и служите пажом у Изабель Вандемарк, это дает вам право грубо третировать одного из наших друзей, ВИП-гостя? — Было видно, что Элайза пьяна и рада лишний раз показать, кто здесь главный.
Сэмми бесстрастно глядел на нее.
— При всем моем уважении замечу, что ваш друг приставал к моей… то есть физически угрожал вашей коллеге. Все выглядело так, что ей не нравится подобное проявление внимания, поэтому я попросил его перенести внимание на другой объект.
— Знаете что, Сэмми… вас так зовут? — с издевкой угочнила Элайза. — Эвери Уэйнрайт — один из наших близких друзей. И я точно знаю, что в его компании Бетт ничто не угрожает. Вам нечем заняться? Идите, разнимайте драки в туалете или скажите всякой швали, деткам подземки, в очереди у входа, что их здесь не ждут!
— Элайза, — негромко вмешалась я, — он всего лишь выполнял свои обязанности, посчитав, что мне нужна помощь.
— Нечего его защищать, Бетт! Обязательно доведу до сведения Эми, что он виновник инцидента с одним из ВИП-гостей. — Она повернулась к Сэмми и помахала в воздухе пустой бутылкой «Грей Гуз». — А пока сделай полезное дело — принеси нам выпить.
— Элайза, милочка, она защищает его, потому что трахается с ним, — пропел за моей спиной девичий голосок. Водоворот. — По крайней мере, это моя догадка. Филип, ты же не станешь очень уж психовать из-за этого, правда? Твоя подружка трахается с вышибалой из «Бунгало». Горячая девчонка, — хихикнула она.
Филип хохотнул, явно не в восторге от перспективы публичного выяснения вопроса, кто с кем спит.
— Чепуха, — фыркнул он, пристроив ноги на стеклянный стол. — Может, она и неверна мне, но зачем же опускаться до обвинений, будто Бетт путается с обслугой. Бетт, ты ведь не путаешься с обслугой, любимая?
— Еще как путается, — хихикнула Водоворот. — Элайза, почему ты мне ничего не сказала? Это же бросается в глаза — ты не могла не знать. Как же я раньше не догадалась?
Меня будто огрели лопатой по голове. «Почему ты мне ничего не сказала? » Внезапно все стало ужасающе ясным. Эбби каждый раз знала, где и с кем я буду, потому что Элайза держала ее в курсе. Как просто… Конец истории. Единственное, чего я не могла постичь, — почему Элайза на это пошла. С Водоворотом все ясно: мстительная, испорченная дрянь, дышащая злобой ко всему живому, которая продаст умирающую мать, если это хоть немного поможет ее карьере или поспособствует репутации. Она всегда меня недолюбливала, но о такой ненависти я не подозревала. Появись у Водоворота шанс, не сомневаюсь, обошлась бы так с кем угодно. Но почему Элайза?..
Не придумав ничего лучше, Элайза захихикала и отпила шампанского. На меня она посмотрела лишь однажды, достаточно долго, чтобы понять — мне все ясно, и отвела взгляд, прежде чем я успела сказать хоть слово. Эвери что-то обиженно бубнил. Сэмми повернулся и пошел к выходу с выражением отвращения на лице. Но Филип был либо слишком пьян, либо не придавал значения происходящему.
— Как же так, малышка? Ты обольстила вышибалу? — подтрунивал Филип, рассеянно играя с волосами Водоворота.
Мне вдруг пришло в голову, что он с самого начала знал о маленьком альянсе Эбби и Элайзы, а то и принимал в этом деятельное участие, чтобы заручиться всеобщим признанием собственной гетеросексуальности. Такая мысль меня ужаснула.
— Интересный вопрос, Филип, — набравшись духу, громко произнесла я. Эвери, Элайза, Филип, Водоворот, Сэмми — все обернулись в мою сторону. — Чрезвычайно интересно, что тебя волнует, занимаюсь ли я сексом с «вышибалой», как ты изволил выразиться. Не можешь же ты ревновать! В конце концов, у нас с тобой дело не зашло дальше слюнявых и довольно неуклюжих поцелуев!
Казалось, Филип сейчас умрет на месте.
— Что? А ну налетай на новости! Знаете всё обо всех, но вам невдомек, что этот самопровозглашенный Божий подарок нью-йоркским женщинам предпочитает мужчин? Так вот, можете мне поверить!
Все заговорили разом.
— Нуда, как же… — протянула Элайза.
— Она болтает что придется, лишь бы самой выпутаться, — прошипела Водоворот.
— Бетт, любимая, ну почему ты несешь такую чепуху? — спросил Филип спокойным тоном, так не вязавшимся с его побледневшим лицом.
Крик неустановленного стажера, послышавшийся в наушниках, означал: только что без предупреждения приехал Пи Дидди, веселившийся где-то неподалеку. В обычных обстоятельствах его появление вызвало бы бурю восторга, однако сегодня, учитывая добрую сотню увязавшихся за ним приятелей, это стало катастрофой. Естественно, гость негодовал, что его держат у входа, но Сэмми находился в зале, а его заместитель не желал брать на себя ответственность.
Как поступить? Сказать гостю, что вход закрыт, потому что клуб переполнен? Пропустить Дидди с десятком приятелей за ВИП-столик, предложив остальным разойтись? Сообразить, как выставить на улицу сотню гостей праздника, чтобы разместить новоприбывших? Кто пойдет сообщать Пи Дидди радостную новость? Добровольцев в счастливчики не отыскалось.
Не успели мы разобраться с ураганом Дидди, как другой стажер доложил, что участников приглашенного крутого ансамбля забирает полиция за покупку наркотиков в туалете (том самом туалете, куда недавно забежал один из лучших в Нью-Йорке охранников перед тем, как идти на вход сдерживать толпу у двери). Беспокойство вызвал не сам инцидент, а то, что, согласно сообщению стажера, арест засняли, по меньшей мере, пять папарацци и снимки, появившись в таблоидах, наверняка сведут на нет все положительное, что мы надеялись рекламировать.
Третье сообщение было от Лео: тот пожаловался, что каким-то образом — никто не понимает как, — заказывая продукты, компания-спонсор ошиблась в подсчетах, и только что закончилось шампанское.
— Это невозможно!.. Они знали, сколько будет гостей, им известно, что шампанское важнее ликеpa и пива: его пьют «зайчики», девушки, банкиры… Единственный способ удержать девиц допоздна — дать им шампанского. Сейчас только половина первого! Что нам делать? — кричала я, перекрывая оглушительную песню Эшли Симпсон.
— Понимаю, Бетт, я этим занимаюсь. Уже послал несколько барменов в город искать шампанское с приказом купить все, что смогут найти, но в такое время это будет нелегко. Несколько бутылок можно купить в винных магазинах, но ума не приложу, где мы возьмем сотню ящиков.
— Бетт, мне нужно знать, что делать с новым ВИП-гостем, — послышался в наушниках голос Сэмми. — Он проявляет беспокойство.
— Бетт, ты слышишь меня? — загремела Келли в моем левом ухе. Очевидно, она выхватила чей-то радиотелефон, осознав, наконец, ситуацию. — Тебе известно, что несколько парней арестованы в туалете по обвинению в покупке наркотиков? На наших вечеринках людей НЕ АРЕСТОВЫВАЮТ, ты меня поняла? — Келли ревела так, что наушник в ухе вибрировал. Милая леди-босс исчезла, уступив место демоническому монстру: — Бетт! Ты меня слышишь? Ты нужна мне около входа! Все идет кувырком, а тебя нигде не могут найти! Где тебя носит, черт побери?
Я заметила, как Элайза сняла наушники — из обдуманного саботажа или простой испорченности, не знаю, — и уселась рядом с Филипом, всячески добиваясь его внимания. К чему бороться, когда можно напиться? Я собиралась с силами идти решать проблемы, на которые мне было начхать, когда последнее сказанье, то есть замечание, закончило летопись.
— Эй, приятель! Да, ты, ты. — Филип, с Водоворотом под мышкой слева и Элайзой справа, окликнул Сэмми. Эвери сидел, бормоча что-то несвязное.
— Да, мистер? — отозвался Сэмми, не вполне уверенный, что Филип обращается к нему.
— Будь хорошим парнем и принеси нам выпить. Девочки, что будете? Шампанское? Или предпочитаете коктейли с водкой?
Сэмми как будто дали пощечину:
— Простите, я не официант.
Найдя ответ донельзя комичным, Филип зашелся от смеха.
— Просто добудь нам выпить, понял? Меньше всего меня интересует, как ты это сделаешь.
Я не стала ждать, врежет ли ему Сэмми, проигнорирует просьбу или, в самом деле, сбегает за водкой. Я подумала, как сейчас прекрасно улечься в кровать и как мало меня волнует, проведет Пи Дидди одного гостя или сотню или вообще отвалит. Мне пришло в голову, что, за исключением Келли, последние месяцы я день и ночь общалась с худшими людьми на свете и не нажила ничего, кроме обувной коробки с гнусными газетными статьями, унижающими не только меня, но и тех, кого я любила.
Я наблюдала, как фотограф щелкает увлеченного петтингом Филипа, слышала вопли в наушниках, полные такой паники, словно возникшие проблемы грозили международным кризисом, и вспоминала Уилла, Пенелопу, девчонок из книжного клуба, родителей и, конечно, Сэмми. Абсолютно спокойно (впервые за много месяцев) я сняла радиотелефон, положила его на стол и негромко сказала, обращаясь к Элайзе:
— Я ухожу.
Повернувшись к Сэмми, не заботясь, кто еще меня слышит, я добавила:
— Я пошла домой. Хочешь, заходи попозже, буду очень рада. Мой адрес — Двадцать восьмая улица, дом сто сорок пять, квартира тринадцать тринадцать. Буду ждать.
Прежде, чем кто-нибудь сказал хоть слово, я повернулась и пошла к выходу. Обогнув любострастную парочку, занявшуюся сексом на танцполе прямо перед ди-джеем, я вышла на улицу, где множество людей пританцовывали под доносящуюся из клуба музыку. Краем глаза я заметила Келли и списочных девушек, флиртующих с парнями из свиты Пи Дидди, но мне удалось незаметно выскользнуть на тротуар. Толпа грозила затопить всю улицу, и никто не обратил на меня внимания. Я прошла незамеченной полквартала и уже нашла такси, когда меня окликнули по имени. Подбежавший Сэмми с размаху захлопнул дверцу машины, в которую я собиралась сесть.
— Бетт, не делай этого. Не уходи из-за меня, не руби сплеча. Я вполне могу о себе позаботиться. Возвращайся в клуб, поговорим обо всем позже.
Привстав на цыпочки, я поцеловала его в щеку и подняла руку, останавливая другое такси.
— Я не хочу возвращаться, Сэмми. Я еду домой. Надеюсь, мы скоро увидимся, но сейчас мне нужно отсюда выбраться.
Он открыл рот, чтобы запротестовать, но я уже села в машину.
— Я тоже могу о себе позаботиться, — добавила я с улыбкой. Такси тронулось, унося меня прочь от надвигающегося катаклизма.
31
К половине третьего утра Сэмми не объявился. Телефон разрывался от звонков Келли, Филипа и Эвери; я не ответила ни на один. Немного успокоившись и сочинив для Келли письмо с извинениями, к трем часам утра я пришла к выводу, что Элайза, в отличие от Эбби, не обязательно испорченная дрянь, просто с голоду уже бросается на людей. Часы показывали четыре, но от Сэмми по-прежнему не было ни слуху, ни духу, и в душу стали закрадываться самые черные опасения. Около пяти утра я заснула и, проснувшись спустя два часа, чуть не разревелась от отсутствия сообщений от Сэмми и самого Сэмми.
Он позвонил лишь в одиннадцать утра. Я поколебалась, стоит ли брать трубку — вообще-то я твердо решила не отвечать на звонок, — но имя Сэмми, высветившееся на маленьком экране сотового, мгновенно растопило мою решимость.
— Алло. — Я старалась говорить весело и уверенно, но вырвавшиеся звуки скорее напоминали хрипение от недостатка кислорода.
— Бетт, это Сэмми. Ты сейчас можешь говорить?
Ну, это как сказать, хотела я ответить. Если ты звонишь, чтобы извиниться за вчерашний вечер или, по крайней мере, объяснить, почему не зашел, то теперь как нельзя более подходящее время для беседы. Заходи прямо сейчас, и я смешаю для тебя воздушный омлет, разомну твои уставшие плечи и покрою их поцелуями. Но если ты звонишь хотя бы намекнуть на то, что что-то не так — с тобой, со мной или, хуже всего, с нами, — тогда, пожалуй, я сейчас очень занята.
— Да-да, конечно, могу. Что-нибудь случилось? — Я надеялась, что это прозвучало беззаботно и непринужденно.
— Я остался на мероприятии до конца и здорово за тебя волновался — ты ушла в разгар праздника. — Сэмми не упомянул о моем приглашении зайти, но заботливые нотки в голосе искупили этот промах с лихвой. Сознание, что я ему небезразлична, побудило меня говорить, и, разговорившись, я с разгону не могла остановиться.
— Это был сволочной номер с моей стороны — все бросить и уйти: совершенно не по-взрослому и ужасно непрофессионально. Я обязана была остаться до конца мероприятия, как бы паршиво мне ни было, но я была буквально вне себя. Встала и ушла. А теперь я даже рада, что ушла. Ты знаешь, что выяснилось прошлым вечером?
— Нет. Все, что я для себя выяснил, — это что мне сильно не нравятся эти люди, Бетт. Почему какой-то Эвери тянет к тебе лапы? Что произошло?
И я рассказала Сэмми, как в Стамбуле застала Филипа в постели с Лео; объяснила ситуацию с Эбби — Элли, получавшей информацию от моей коллеги; призналась, что, несмотря на неприкрытую враждебность Элайзы в последнее время, вызванную желанием понравиться Филипу и ревностью ко мне, такой подлости я не ожидала. Я рассказала Сэмми историю Пенелопы и Эвери от знакомства до дня помолвки и описала, как застукала жениха лучшей подруги с Эбби. Покаялась, что пропустила много ужинов с Уиллом и Саймоном и часто отпрашивалась с воскресных бранчей, ибо меня вечно ждали неотложные важные дела, и призналась, что не ответила ни на один из звонков Майкла, приглашавшего посидеть за бокалом вина, потому что была занята по горло и, честно говоря, не знала, о чем мы будем говорить. Я не стала утаивать, что родители настолько разочаровались во мне, что мы теперь едва разговариваем, и посетовала, что совершенно забросила лучшую подругу. В заключении я извинилась перед Сэмми за то, что скрывала или отрицала наш роман, потому что я в восторге от наших отношений и вовсе их не стыжусь.
Сэмми внимательно слушал, иногда задавая вопросы, но когда я закончила, тяжело вздохнул. Плохой знак.
— Бетт, я знаю, что ты не стыдишься, — понимаю, что ничего подобного. Мы с тобой договорились хранить правду в секрете до поры до времени, поэтому не упрекай себя ни в чем. Вчера ты поступила правильно. Это мне нужно перед тобой извиняться.
Раскрыв пластиковую упаковку «Ред хоте», я вытряхнула на ладонь несколько батончиков.
— О чем ты говоришь? Ты отлично держался.
— Надо было разбить морду этому подонку, — ответил Сэмми. — Просто и сильно.
— Которому из них? Эвери?
— Эвери, Филипу, какая разница… Пришлось призвать на помощь все самообладание, чтобы не убить их на месте.
Сэмми говорил правильные слова, но в желудке ощущалась неприятная тяжесть. Должно быть, я переволновалась, где Сэмми и почему он ни разу не позвонил за десять часов, или мне не по себе оттого, что он не произнес ни слова о нашем совместном будущем. Пожалуй, все проще и это обычный стресс от неожиданной потери работы и необходимости подыскивать новое занятие. Я всегда чувствовала, что банковское дело не для меня, но было огорчительно попробовать себя в диаметрально противоположной сфере — дьявольски веселой! — и убедиться, что и здесь не кроется мое призвание. Словно подслушав эти мысли, Сэмми поинтересовался моими планами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
На секунду я почти решилась послать подальше праздник, собственную работу, дерьмо, которое завтра напишет Водоворот, взять Сэмми под руку и уйти, куда глаза глядят. Очевидно, он прочел это на моем лице, потому что наклонился и тихо шепнул:
— Успокойся, Бетт. Поговорим об этом потом.
Я с трудом сохраняла самообладание. Летящей походкой к нам подошла Элайза под ручку с Филипом.
— Что здесь происходит? — спросил Филип, хотя, судя по всему, ему на это было в высшей степени наплевать.
— Ничего особенного, Филип, не вмешивайся, — буркнула я, мечтая, чтобы эта парочка исчезла.
— Элайза, убери от меня своего громилу на хрен, — потребовал Эвери, налив себе водки. — Этот тупица лезет не в свое дело. Сижу, болтаю со старой подругой, и ни с того ни с сего какой-то разъяренный бык. Он на вас работает?
Потеряв к происшествию всякий интерес, Филип пьяно осел на диван рядом с Эвери и немедленно припал к бокалу водки с тоником. Элайза, напротив, проявила живейший интерес к тому, что наемный работник портит настроение ее любимому пати-мальчику.
— Кто вы такой? — жестко спросила она. Сэмми взглянул на нее с улыбкой, словно говоря: ты шутишь, что ли, идиотка, мы недавно ездили за границу, целых пять дней жили в одном отеле, как ты можешь не знать, кто я? Однако, встретившись с ее пустым взглядом, ответил:
— Я Сэмми, Элайза. Мы несколько десятков раз встречались в «Бунгало» и вместе ездили в Стамбул. Сегодня на празднике я отвечаю за безопасность. — Это было сказано громко и ровно, без намека на сарказм или снисходительность.
— Мм-м… очень интересно. То есть вы хотите сказать, если несколько вечеров в неделю стоите на входе в «Бунгало» и служите пажом у Изабель Вандемарк, это дает вам право грубо третировать одного из наших друзей, ВИП-гостя? — Было видно, что Элайза пьяна и рада лишний раз показать, кто здесь главный.
Сэмми бесстрастно глядел на нее.
— При всем моем уважении замечу, что ваш друг приставал к моей… то есть физически угрожал вашей коллеге. Все выглядело так, что ей не нравится подобное проявление внимания, поэтому я попросил его перенести внимание на другой объект.
— Знаете что, Сэмми… вас так зовут? — с издевкой угочнила Элайза. — Эвери Уэйнрайт — один из наших близких друзей. И я точно знаю, что в его компании Бетт ничто не угрожает. Вам нечем заняться? Идите, разнимайте драки в туалете или скажите всякой швали, деткам подземки, в очереди у входа, что их здесь не ждут!
— Элайза, — негромко вмешалась я, — он всего лишь выполнял свои обязанности, посчитав, что мне нужна помощь.
— Нечего его защищать, Бетт! Обязательно доведу до сведения Эми, что он виновник инцидента с одним из ВИП-гостей. — Она повернулась к Сэмми и помахала в воздухе пустой бутылкой «Грей Гуз». — А пока сделай полезное дело — принеси нам выпить.
— Элайза, милочка, она защищает его, потому что трахается с ним, — пропел за моей спиной девичий голосок. Водоворот. — По крайней мере, это моя догадка. Филип, ты же не станешь очень уж психовать из-за этого, правда? Твоя подружка трахается с вышибалой из «Бунгало». Горячая девчонка, — хихикнула она.
Филип хохотнул, явно не в восторге от перспективы публичного выяснения вопроса, кто с кем спит.
— Чепуха, — фыркнул он, пристроив ноги на стеклянный стол. — Может, она и неверна мне, но зачем же опускаться до обвинений, будто Бетт путается с обслугой. Бетт, ты ведь не путаешься с обслугой, любимая?
— Еще как путается, — хихикнула Водоворот. — Элайза, почему ты мне ничего не сказала? Это же бросается в глаза — ты не могла не знать. Как же я раньше не догадалась?
Меня будто огрели лопатой по голове. «Почему ты мне ничего не сказала? » Внезапно все стало ужасающе ясным. Эбби каждый раз знала, где и с кем я буду, потому что Элайза держала ее в курсе. Как просто… Конец истории. Единственное, чего я не могла постичь, — почему Элайза на это пошла. С Водоворотом все ясно: мстительная, испорченная дрянь, дышащая злобой ко всему живому, которая продаст умирающую мать, если это хоть немного поможет ее карьере или поспособствует репутации. Она всегда меня недолюбливала, но о такой ненависти я не подозревала. Появись у Водоворота шанс, не сомневаюсь, обошлась бы так с кем угодно. Но почему Элайза?..
Не придумав ничего лучше, Элайза захихикала и отпила шампанского. На меня она посмотрела лишь однажды, достаточно долго, чтобы понять — мне все ясно, и отвела взгляд, прежде чем я успела сказать хоть слово. Эвери что-то обиженно бубнил. Сэмми повернулся и пошел к выходу с выражением отвращения на лице. Но Филип был либо слишком пьян, либо не придавал значения происходящему.
— Как же так, малышка? Ты обольстила вышибалу? — подтрунивал Филип, рассеянно играя с волосами Водоворота.
Мне вдруг пришло в голову, что он с самого начала знал о маленьком альянсе Эбби и Элайзы, а то и принимал в этом деятельное участие, чтобы заручиться всеобщим признанием собственной гетеросексуальности. Такая мысль меня ужаснула.
— Интересный вопрос, Филип, — набравшись духу, громко произнесла я. Эвери, Элайза, Филип, Водоворот, Сэмми — все обернулись в мою сторону. — Чрезвычайно интересно, что тебя волнует, занимаюсь ли я сексом с «вышибалой», как ты изволил выразиться. Не можешь же ты ревновать! В конце концов, у нас с тобой дело не зашло дальше слюнявых и довольно неуклюжих поцелуев!
Казалось, Филип сейчас умрет на месте.
— Что? А ну налетай на новости! Знаете всё обо всех, но вам невдомек, что этот самопровозглашенный Божий подарок нью-йоркским женщинам предпочитает мужчин? Так вот, можете мне поверить!
Все заговорили разом.
— Нуда, как же… — протянула Элайза.
— Она болтает что придется, лишь бы самой выпутаться, — прошипела Водоворот.
— Бетт, любимая, ну почему ты несешь такую чепуху? — спросил Филип спокойным тоном, так не вязавшимся с его побледневшим лицом.
Крик неустановленного стажера, послышавшийся в наушниках, означал: только что без предупреждения приехал Пи Дидди, веселившийся где-то неподалеку. В обычных обстоятельствах его появление вызвало бы бурю восторга, однако сегодня, учитывая добрую сотню увязавшихся за ним приятелей, это стало катастрофой. Естественно, гость негодовал, что его держат у входа, но Сэмми находился в зале, а его заместитель не желал брать на себя ответственность.
Как поступить? Сказать гостю, что вход закрыт, потому что клуб переполнен? Пропустить Дидди с десятком приятелей за ВИП-столик, предложив остальным разойтись? Сообразить, как выставить на улицу сотню гостей праздника, чтобы разместить новоприбывших? Кто пойдет сообщать Пи Дидди радостную новость? Добровольцев в счастливчики не отыскалось.
Не успели мы разобраться с ураганом Дидди, как другой стажер доложил, что участников приглашенного крутого ансамбля забирает полиция за покупку наркотиков в туалете (том самом туалете, куда недавно забежал один из лучших в Нью-Йорке охранников перед тем, как идти на вход сдерживать толпу у двери). Беспокойство вызвал не сам инцидент, а то, что, согласно сообщению стажера, арест засняли, по меньшей мере, пять папарацци и снимки, появившись в таблоидах, наверняка сведут на нет все положительное, что мы надеялись рекламировать.
Третье сообщение было от Лео: тот пожаловался, что каким-то образом — никто не понимает как, — заказывая продукты, компания-спонсор ошиблась в подсчетах, и только что закончилось шампанское.
— Это невозможно!.. Они знали, сколько будет гостей, им известно, что шампанское важнее ликеpa и пива: его пьют «зайчики», девушки, банкиры… Единственный способ удержать девиц допоздна — дать им шампанского. Сейчас только половина первого! Что нам делать? — кричала я, перекрывая оглушительную песню Эшли Симпсон.
— Понимаю, Бетт, я этим занимаюсь. Уже послал несколько барменов в город искать шампанское с приказом купить все, что смогут найти, но в такое время это будет нелегко. Несколько бутылок можно купить в винных магазинах, но ума не приложу, где мы возьмем сотню ящиков.
— Бетт, мне нужно знать, что делать с новым ВИП-гостем, — послышался в наушниках голос Сэмми. — Он проявляет беспокойство.
— Бетт, ты слышишь меня? — загремела Келли в моем левом ухе. Очевидно, она выхватила чей-то радиотелефон, осознав, наконец, ситуацию. — Тебе известно, что несколько парней арестованы в туалете по обвинению в покупке наркотиков? На наших вечеринках людей НЕ АРЕСТОВЫВАЮТ, ты меня поняла? — Келли ревела так, что наушник в ухе вибрировал. Милая леди-босс исчезла, уступив место демоническому монстру: — Бетт! Ты меня слышишь? Ты нужна мне около входа! Все идет кувырком, а тебя нигде не могут найти! Где тебя носит, черт побери?
Я заметила, как Элайза сняла наушники — из обдуманного саботажа или простой испорченности, не знаю, — и уселась рядом с Филипом, всячески добиваясь его внимания. К чему бороться, когда можно напиться? Я собиралась с силами идти решать проблемы, на которые мне было начхать, когда последнее сказанье, то есть замечание, закончило летопись.
— Эй, приятель! Да, ты, ты. — Филип, с Водоворотом под мышкой слева и Элайзой справа, окликнул Сэмми. Эвери сидел, бормоча что-то несвязное.
— Да, мистер? — отозвался Сэмми, не вполне уверенный, что Филип обращается к нему.
— Будь хорошим парнем и принеси нам выпить. Девочки, что будете? Шампанское? Или предпочитаете коктейли с водкой?
Сэмми как будто дали пощечину:
— Простите, я не официант.
Найдя ответ донельзя комичным, Филип зашелся от смеха.
— Просто добудь нам выпить, понял? Меньше всего меня интересует, как ты это сделаешь.
Я не стала ждать, врежет ли ему Сэмми, проигнорирует просьбу или, в самом деле, сбегает за водкой. Я подумала, как сейчас прекрасно улечься в кровать и как мало меня волнует, проведет Пи Дидди одного гостя или сотню или вообще отвалит. Мне пришло в голову, что, за исключением Келли, последние месяцы я день и ночь общалась с худшими людьми на свете и не нажила ничего, кроме обувной коробки с гнусными газетными статьями, унижающими не только меня, но и тех, кого я любила.
Я наблюдала, как фотограф щелкает увлеченного петтингом Филипа, слышала вопли в наушниках, полные такой паники, словно возникшие проблемы грозили международным кризисом, и вспоминала Уилла, Пенелопу, девчонок из книжного клуба, родителей и, конечно, Сэмми. Абсолютно спокойно (впервые за много месяцев) я сняла радиотелефон, положила его на стол и негромко сказала, обращаясь к Элайзе:
— Я ухожу.
Повернувшись к Сэмми, не заботясь, кто еще меня слышит, я добавила:
— Я пошла домой. Хочешь, заходи попозже, буду очень рада. Мой адрес — Двадцать восьмая улица, дом сто сорок пять, квартира тринадцать тринадцать. Буду ждать.
Прежде, чем кто-нибудь сказал хоть слово, я повернулась и пошла к выходу. Обогнув любострастную парочку, занявшуюся сексом на танцполе прямо перед ди-джеем, я вышла на улицу, где множество людей пританцовывали под доносящуюся из клуба музыку. Краем глаза я заметила Келли и списочных девушек, флиртующих с парнями из свиты Пи Дидди, но мне удалось незаметно выскользнуть на тротуар. Толпа грозила затопить всю улицу, и никто не обратил на меня внимания. Я прошла незамеченной полквартала и уже нашла такси, когда меня окликнули по имени. Подбежавший Сэмми с размаху захлопнул дверцу машины, в которую я собиралась сесть.
— Бетт, не делай этого. Не уходи из-за меня, не руби сплеча. Я вполне могу о себе позаботиться. Возвращайся в клуб, поговорим обо всем позже.
Привстав на цыпочки, я поцеловала его в щеку и подняла руку, останавливая другое такси.
— Я не хочу возвращаться, Сэмми. Я еду домой. Надеюсь, мы скоро увидимся, но сейчас мне нужно отсюда выбраться.
Он открыл рот, чтобы запротестовать, но я уже села в машину.
— Я тоже могу о себе позаботиться, — добавила я с улыбкой. Такси тронулось, унося меня прочь от надвигающегося катаклизма.
31
К половине третьего утра Сэмми не объявился. Телефон разрывался от звонков Келли, Филипа и Эвери; я не ответила ни на один. Немного успокоившись и сочинив для Келли письмо с извинениями, к трем часам утра я пришла к выводу, что Элайза, в отличие от Эбби, не обязательно испорченная дрянь, просто с голоду уже бросается на людей. Часы показывали четыре, но от Сэмми по-прежнему не было ни слуху, ни духу, и в душу стали закрадываться самые черные опасения. Около пяти утра я заснула и, проснувшись спустя два часа, чуть не разревелась от отсутствия сообщений от Сэмми и самого Сэмми.
Он позвонил лишь в одиннадцать утра. Я поколебалась, стоит ли брать трубку — вообще-то я твердо решила не отвечать на звонок, — но имя Сэмми, высветившееся на маленьком экране сотового, мгновенно растопило мою решимость.
— Алло. — Я старалась говорить весело и уверенно, но вырвавшиеся звуки скорее напоминали хрипение от недостатка кислорода.
— Бетт, это Сэмми. Ты сейчас можешь говорить?
Ну, это как сказать, хотела я ответить. Если ты звонишь, чтобы извиниться за вчерашний вечер или, по крайней мере, объяснить, почему не зашел, то теперь как нельзя более подходящее время для беседы. Заходи прямо сейчас, и я смешаю для тебя воздушный омлет, разомну твои уставшие плечи и покрою их поцелуями. Но если ты звонишь хотя бы намекнуть на то, что что-то не так — с тобой, со мной или, хуже всего, с нами, — тогда, пожалуй, я сейчас очень занята.
— Да-да, конечно, могу. Что-нибудь случилось? — Я надеялась, что это прозвучало беззаботно и непринужденно.
— Я остался на мероприятии до конца и здорово за тебя волновался — ты ушла в разгар праздника. — Сэмми не упомянул о моем приглашении зайти, но заботливые нотки в голосе искупили этот промах с лихвой. Сознание, что я ему небезразлична, побудило меня говорить, и, разговорившись, я с разгону не могла остановиться.
— Это был сволочной номер с моей стороны — все бросить и уйти: совершенно не по-взрослому и ужасно непрофессионально. Я обязана была остаться до конца мероприятия, как бы паршиво мне ни было, но я была буквально вне себя. Встала и ушла. А теперь я даже рада, что ушла. Ты знаешь, что выяснилось прошлым вечером?
— Нет. Все, что я для себя выяснил, — это что мне сильно не нравятся эти люди, Бетт. Почему какой-то Эвери тянет к тебе лапы? Что произошло?
И я рассказала Сэмми, как в Стамбуле застала Филипа в постели с Лео; объяснила ситуацию с Эбби — Элли, получавшей информацию от моей коллеги; призналась, что, несмотря на неприкрытую враждебность Элайзы в последнее время, вызванную желанием понравиться Филипу и ревностью ко мне, такой подлости я не ожидала. Я рассказала Сэмми историю Пенелопы и Эвери от знакомства до дня помолвки и описала, как застукала жениха лучшей подруги с Эбби. Покаялась, что пропустила много ужинов с Уиллом и Саймоном и часто отпрашивалась с воскресных бранчей, ибо меня вечно ждали неотложные важные дела, и призналась, что не ответила ни на один из звонков Майкла, приглашавшего посидеть за бокалом вина, потому что была занята по горло и, честно говоря, не знала, о чем мы будем говорить. Я не стала утаивать, что родители настолько разочаровались во мне, что мы теперь едва разговариваем, и посетовала, что совершенно забросила лучшую подругу. В заключении я извинилась перед Сэмми за то, что скрывала или отрицала наш роман, потому что я в восторге от наших отношений и вовсе их не стыжусь.
Сэмми внимательно слушал, иногда задавая вопросы, но когда я закончила, тяжело вздохнул. Плохой знак.
— Бетт, я знаю, что ты не стыдишься, — понимаю, что ничего подобного. Мы с тобой договорились хранить правду в секрете до поры до времени, поэтому не упрекай себя ни в чем. Вчера ты поступила правильно. Это мне нужно перед тобой извиняться.
Раскрыв пластиковую упаковку «Ред хоте», я вытряхнула на ладонь несколько батончиков.
— О чем ты говоришь? Ты отлично держался.
— Надо было разбить морду этому подонку, — ответил Сэмми. — Просто и сильно.
— Которому из них? Эвери?
— Эвери, Филипу, какая разница… Пришлось призвать на помощь все самообладание, чтобы не убить их на месте.
Сэмми говорил правильные слова, но в желудке ощущалась неприятная тяжесть. Должно быть, я переволновалась, где Сэмми и почему он ни разу не позвонил за десять часов, или мне не по себе оттого, что он не произнес ни слова о нашем совместном будущем. Пожалуй, все проще и это обычный стресс от неожиданной потери работы и необходимости подыскивать новое занятие. Я всегда чувствовала, что банковское дело не для меня, но было огорчительно попробовать себя в диаметрально противоположной сфере — дьявольски веселой! — и убедиться, что и здесь не кроется мое призвание. Словно подслушав эти мысли, Сэмми поинтересовался моими планами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43