Жиль скрылся за своим деревом, а дама прошла так близко от него, что обдала его волной духов и легким шуршанием шелка.Когда же ночная беглянка вошла в полосу света, излучаемого одним из кокетливых лампионов, Жиль, судорожно уцепившийся обеими руками за скрывавшее его дерево, должен был призвать на помощь все свое хладнокровие, чтобы не вскрикнуть от удивления и радости: под высокой напудренной прической, украшенной ниткой жемчуга и победным белым страусиным пером, он узрел лицо Жюдит.Всегда твердо владеющий собой. Жиль почувствовал, что ноги его отрываются от земли и весь он воспаряется к темным глубинам звездного неба. Жюдит здесь! Жюдит в Трианоне! Неуловимая Жюдит, ее не могли отыскать ни прево Парижа, ни ищейки лейтенанта полиции, а она бродила по королевским аллеям Трианона так же просто, как когда-то в родном Френе, как будто это было совершенно естественно. Ведь она принадлежала к древнему роду, и не было никаких причин, чтобы мадемуазель де Сен-Мелэн не была бы причислена к разряду фрейлин двора.Грациозный белый силуэт не стал ждать исхода удивления Жиля и по-прежнему быстрым шагом устремился в глубину темной аллеи, направляясь к опушке перед озером. В этот момент счастье Жиля гасло, как свеча под гасильником. Куда же она так торопливо направлялась?Первые мысли о любовном свидании снова возникли в его сознании, укореняясь, вызывая неизбежные судороги ревности. Забыв всех женщин. воспалявших его кровь и помогших ему перенести ее отсутствие. Жиль почувствовал, что он влюблен в Жюдит больше, чем всегда. Реакция была мгновенной: быстро сняв обувь, чтобы не производить шум, и жертвуя своими шелковыми чулками, он устремился следом за беглянкой, пожалев при этом о своих старых мокасинах.Так он некоторое время преследовал ее. Молодой человек не мог не восхищаться крепостью абсурдной прически девушки. Последняя стоически переносила такой бег, и только позади нее оставалось легкое облачко пудры, источавшее запах ириса.При виде одной из решеток парка юная бегунья резко свернула в сторону, затем углубилась в рощицу, но уже более размеренным шагом. Жиль осторожно следовал за ней до тех пор, пока раздавшийся голос не остановил его. По-видимому, она пришла на нужное место.— Кажется, вы очень запоздали, моя дорогая, — произнес недовольный мужской голос. — Я уже хотел уходить, поскольку в этих лесах чертовски влажно.— Но почему ваше сиятельство захотели прийти сюда? Я же могла бы прийти к вам завтра утром.— Вы же отлично знаете, что там вы не должны показываться ни в коем случае. Моя супруга глупа, но не до такой же степени. Напоминаю вам, что я не должен вас знать. А что касается дел этого вечера, я хотел сам удостовериться, что все идет хорошо. Так хорошо, что мне не оставалось ничего другого. Король, кажется, недоволен нами и не пожелал, чтобы принцы присутствовали на этом празднике.— Король… или королева?— Я бы склонился больше ко второму, — ухмыльнулся неизвестный. — Я предполагаю, что она не хотела показать, особенно перед сведущими людьми, свою слишком смелую благожелательность господину де Ферсену. Это же ему предназначается этот праздник, а добрейший Густав Третий — это только лишь предлог. Но забудем об этом. Есть у вас подтверждение тому, о чем я вам поведал?— Да, монсеньер. Но это было очень нелегко, поскольку я, как и ваша светлость, не была приглашена на праздник. Я вынуждена была дожидаться момента, когда все были в театре, чтобы проникнуть в Трианон.Спрятавшись в листве кустарника, снова обувшись, Жиль испытывал противоречивыечувства к этой женщине. Появилось чувство разочарования, потому что, если это и было лицо Жюдит, то он не мог признать ее голоса. Этот голос был с каким-то металлическим отзвуком, которого вовсе не было у Жюдит. Однако странность диалога скоро заставила его забыть о различии тембров.Кто бы ни была эта женщина, она привела его прямо в то место, где строился какой-то заговор.Если это было не так, то почему же его светлость пришел пешком среди ночи в холодный мокрый лес? Оставалось узнать: что же готовил его светлость.— Кто вас видел?— Никто. Я и сама удивилась, что можно было сегодня войти в замок, как на мельницу. Все слуги заняты были тем, что глазели на иллюминацию, а дамы смотрели комедию. Никогда еще королевский дом не был так плохо охраняем, и я смогла проникнуть в будуар без затруднений. Впрочем, вы можете удостовериться, я ведь надела костюм приглашенной. Одна женщина в белом наряде похожа на другую женщину в белом наряде. У меня было готово извинение, если бы я кого-нибудь встретила.— Отлично. Так на чем же мы остановились?Вам известно, приехал ли граф Эстергази?— Хотя он официально справляет свой медовый месяц в Нормандии, он явился, монсеньер.Он же ее излюбленный любовный курьер, что, кстати, дает ему кучу привилегий. Королева заранее предупредила его с самого начала визита шведов.— Но вы сами видели графа? Он к вам приходил?— Нет. Если бы ваша светлость не сообщили мне о его тайном приезде, я бы этого не знала. Вы знаете, монсеньер, граф Эстергази не особенно горит желанием поддерживать со мной обычные отношения. Я для этого не особенно богата, не достаточно могущественна. Он стал моей удачей второго февраля прошлого года, когда по совету кардинала Рогана я воспользовалась процессией Голубых Лент и бросилась к ногам королевы при выходе ее из часовни. Я умоляла ее о милости.Тогда мое имя пробудило интерес Эстергази, поскольку один из моих лучших австрийских друзей, граф де Феррарис, правитель Брюсселя, происходит от Валу а де Сен-Реми, кузена моего отца.Именно благодаря ему королева проявила интерес к моей горькой судьбе, ввела меня инкогнито в Трианон буквально несколько дней спустя после процессии. Но на этом его роль кончается.Всем остальным я обязана только себе. Я была тайно принята королевой. Она меня находит интересной и забавной. Я развлекаю ее парижскими сплетнями, особенно россказнями о том, что кардинал де Роган якобы пылает к ней страстью, во что, впрочем, она отказывается поверить.Неизвестный рассмеялся.— Я чуть не забыл. Как вы с ним?— Он по-прежнему сумасшедший. Он убежден, что я располагаю возможностями вернуть ему благосклонность королевы, в то время как в действительности ее ненависть к нему так же упорна и непоколебима, и это меня очень огорчает. Ведь для успеха нашего дела было бы лучше, если бы она смогла с ним встретиться, хотя бы один раз. Но это почти невозможно.— Такая вероятность все же есть. Это смогло бы позабавить королеву хотя бы тем, что даст ей возможность поразвлечься за счет своего врага.— Если ваше сиятельство нашел такую возможность, то я могу сказать, что он гениален.— Моя дорогая графиня, вы должны сказать своему негоднику-мужу, чтобы он почаще посещал новые галереи Пале-Рояля. Они способствуют украшению Парижа, но в то же время разрушают репутацию моего орлеанского кузена. Он становится лавочником, как об этом отозвался король.Мои шпионы донесли мне, что там бывает одна распутная девка, впрочем красивая, ее зовут Оливия. Она удивительно похожа на королеву. Но об этом позже. Ключ подошел?— Отлично, монсеньер. Секретер раскрылся без малейшего шума. Письма были там. Они были перевязаны голубой лентой художника Натье, обожаемого королевой. Одно из них было помечено сегодняшним числом, из чего я поняла, что Эстергази приехал. Другие же, написанные в Италии, адресованы некой Жозефине. Я понимаю, что это какое-то закодированное имя. Они были доставлены неким Фонтеном. Если я правильно понимаю, этого Фонтена нет в природе, вот почему и нужен Эстергази для доставки корреспонденции между Парижем и Версалем.— Вы хорошо поработали, графиня, и у меня есть чем вас вознаградить. Но о чем было последнее письмо? Вы прочитали его?Теперь уже Жиль был твердо уверен, что эта женщина не Жюдит и не могла ею быть. Несмотря на разочарование, он чувствовал некоторое облегчение. Она рассмеялась мелким вульгарным смешком.— Я сделала лучше, мой принц. Я его своровала. И вот оно.— Вы что, с ума сошли? А если кто-нибудь видел? Кто вам сказал, что действительно никого не было? В Версале у всех стен есть уши. Королева будет искать это письмо, будет спрашивать у своих фрейлин.— Будет спрашивать о письме своего любовника? Бог с вами, монсеньер! Я не представляю, как она будет это делать. Она скорее подумает, что в суматохе положила его в другое место. Конечно, она будет искать его, но будет искать одна, не говоря никому ни слова.— Тем не менее, вы не должны были его брать.Надо было… ну, например, снять копию.— А что бы это могло доказать? Когда вы прочтете это письмо, монсеньер, вы легко поймете, что было абсолютно необходимо, чтобы я взяла его, поскольку в ваших руках это будет страшным орудием. Подумайте только, это же неоспоримое доказательство реально существующей любовной связи между королевой и графом де Ферсеном.— Конечно, но это все равно тревожно. Вы недостаточно хорошо знаете мою невестку. Она легко впадает в гнев, а тогда ее реакция непредсказуема.— Послушайте, монсеньер, — нервно возразила женщина, — следует знать, чего вы хотите.Вы же мне обещали возвратить мои земли, мое состояние, титул, фамильные привилегии в день, когда вы станете регентом? Да или нет?— Я не отказываюсь от обещаний! Я дал вам слово.— Тогда дайте мне возможность доказать мою преданность так, как я это понимаю. Я знаю, что рисковала, когда украла это письмо. Но этот риск — ничто по сравнению с тем, какую ценность оно представляет. Вы хотели доказательств, что Ферсен — любовник королевы. Вы их имеете, и если мы сумеем использовать надлежащим образом страсть кардинала де Рогана к королеве, то вам не предоставит особого труда отослать ее в Австрию, а также опротестовать подлинность рождения ваших племянников.Наступило молчание, последовал вздох.— Вы правы. Простите меня и примите мою благодарность. Решительно, моя дорогая графиня, я всегда буду благодарен мадам за то, что она рассказала мне о вас после того недоразумения в прихожей. Вы очень умная и ценная женщина.Но никогда не забывайте, что до дня нашего общего триумфа мы не знакомы, мы никогда не встречались.— Не опасайтесь, ваша светлость. Никто ничего не узнает. Слишком высоки ставки.В голове Жиля стоял гул, струйка холодного пота катилась по спине. Эти два презренных существа строили гнусный заговор против чести короля и королевы. Объявить незаконнорожденными детей короля, детей Франции! Какая же грязь была в душе у этой женщины, претендующей на происхождение от королей Валуа. А этот неизвестный принц крови, нисколько не боящийся замарать руки в самой гнусной грязи, но готовый облить этой грязью и королевский трон!..Ему пришли на память слова Рошамбо, и личность заговорщика королевской крови больше не вызывала никаких сомнений. Это был мосье, грузный граф Прованский, злой гений Людовика XVI. Это мог быть только он.Переговоры в роще закончились. Женщина, которую принц называл графиней, готовилась уйти к карете, которая ожидала ее в аллее Матло. Принц же оставил свой кабриолет у ворот.Дрожа от нетерпения за кустами. Жиль удержал себя от соблазна последовать за этим двойником Жюдит и ожидал ее ухода. То, что он задумал было совершить, вовсе не требовало никаких свидетелей. Надо было взять письмо Ферсена, даже если для этого придется оглушить принца крови.Жиль не скрывал от себя, что ему доставит некоторое удовольствие скрутить шею этому злобному человеку.Он уже полагал, что переговоры закончены, как вдруг снова заговорил принц:— Вот о чем я подумал, графиня. Может случиться, что у вас будет потребность в срочной встрече со мной. Нельзя же предусмотреть все случайности в таком деле, как наше.— Я тоже так полагаю. Но ваше сиятельство строго предписали мне не являться к нему.— Ни в коем случае вы не должны приходить в мой дом. В случае необходимости пришлите письмо. Содержание его может быть любым, это не важно, но вы его подпишите Ж. де Лятур и нарисуйте под ним звездочку, тогда я вам назначу встречу. Вы не забудете? Ж. де Лятур.— Ни в коем случае, монсеньер. Так случилось, что сестра моего супруга вышла замуж за де Латруа, так что мне это легко запомнить.— Очень хорошо. Теперь идите. Мы слишком задержались. Я уже начинаю чувствовать ночной холод и сырость.На этот раз встреча действительно закончилась, зашелестели листья под торопливыми шагами.Графиня уходила. Жиль едва успел спрятаться.Она прошла так близко от него, что шелк ее платья скользнул по его сапогу.Принц тоже тронулся. Медленным тяжелым шагом. Как только графиня скрылась. Жиль устремился вслед за ним. Оставалось узнать, был ли он один или поодаль его ожидали слуги.Принц был один. Его низкий темный силуэт медленно продвигался среди деревьев. Наблюдая за ним, Жиль все больше укреплялся в своем решении. Перед ним был брат короля. Это был мосье.Он шел спокойно. Под его тяжелыми шагами трещал сушняк, руками он отгибал мешавшие ветки. Сквозь деревья замелькали огоньки. Там принц оставил свой кабриолет. Жиль понял, что ждать больше нельзя. Пришло время вновь появиться Кречету. Он быстро перекрестился, прося прощения у Всевышнего, и бесшумнее кошки устремился вперед.Атака была молниеносной. В то мгновение, когда Кречет упал на жирную спину, затянутую в бархат, его кулак обрушился на челюсть своей жертвы. Через несколько секунд принц скользнул на землю, как большой мешок с песком.Когда шевалье убедился, что принц не оказывает сопротивления, он уложил его поудобнее на мох, нашел в его карманах бумаги, сунул все их к себе, к тому же было темно, затем поднялся и направился к Трианону. Теперь надо было взять лошадь, попытаться найти женщину и проследить за ней. Надо было узнать, куда она пошла, и, может быть, забрать у нее ключ, которым она так умело воспользовалась.Это могло удаться. Она опередила его ненамного, так как нападение на принца длилось лишь несколько секунд. Кроме того, бежать в таком платье было не особенно удобно, даже для молодой и ловкой женщины. А потом, немногие мужчины могли похвастаться тем, что бегают быстрее Кречета.Он вихрем пронесся по садам Трианона, где загорались новые чудеса к радости гостей, закончивших ужин и выходивших из павильона. Некоторые из них были немало удивлены и озадачены, увидев серебряно-голубой метеор. Уже через несколько минут он вскочил на Мерлина, как пушечное ядро промчался через пост швейцарцев и исчез в аллеях, окаймляющих Трианон.Он ворвался в аллею Матло так стремительно, что должен был поднять на дыбы своего ирландского жеребца, чтобы не столкнуться с наемным экипажем, выезжавшим в этот момент из аллеи.Он остановился, последовала отборная брань кучера. При свете фонаря, подвешенного к экипажу, Жиль различил в окне недовольное лицо молодого человека в английской шляпе по последней моде. Тот ему бросил:— Повнимательнее же, дурень такой!— Тысяча извинений, сударь. Я очень спешу.Служба короля! — ответил Жиль. Он подумал сначала, что ошибся.— Чума на этих гвардейцев. Они думают, что все им позволено. Пошел! Вперед! И быстрей! Так мы не доедем до Парижа и до утра.Жиль придержал лошадь, пропустил экипаж, а затем снова помчался вперед. Он клял себя последними словами. Обратить на себя внимание!Какая же это была глупость с его стороны. Но зато за время остановки экипажа он сумел заметить за великолепной шляпой молодого денди то бледное лицо женщины, которая осмелилась походить на Жюдит, а кроме того, он узнал еще одну ценную новость: эти люди направлялись в Париж. Надо было попасть туда раньше и поджидать их на заставе. А это было не особенно трудной задачей, ведь Мерлин был намного резвее лошади, запряженной в экипаж. Он успел бы еще сменить свою парадную форму на более скромную одежду, чтобы второй раз не привлекать больше внимания этого брюзгливого пассажира.Однако, как всегда это случается на военной службе, гвардейцы предполагают, а начальство располагает. При въезде во двор отеля, где он временно расположился в ожидании подходящего жилища, его поджидал неприятный сюрприз в лице графа де Васси, который уже садился на лошадь, но, увидев внезапно появившегося Жиля, остановился.— Вы появились как нельзя более кстати, господин де Турнемин. Мне только что сообщили, что лейтенант де Кастеллан, который должен был нести службу охраны во дворце, внезапно заболел. Открылись старые раны. Вы его замените!— Слушаюсь. Могу я подняться к себе, чтобы отдать распоряжение слуге и надеть чистые сапоги?— Вы располагаете пятью минутами!Проклиная свою затею с переодеванием, он вбежал по лестнице в свою квартиру. Он знал, что там его ждет Понго в полной готовности. Он никогда не ложился до возвращения своего хозяина.— Седлай лошадь, скачи по парижской дороге и найди наемный экипаж номер двенадцать с желтым верхом. В нем едут мужчина и женщина. Я хочу знать, куда они направляются и где живет женщина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44