Мария Грипе: «Дети теней»

Мария Грипе
Дети теней


Каролина – 3



OCR Библиотека Старого Чародея. Вычитка – Дарья
«Грипе М. Дети теней: Повесть»: ОГИ; М.; 2005

ISBN 5-94282-269-7Оригинал: Maria Gripe,
“Skuggornas barn”, 1986

Перевод: Г. Палагута
Аннотация В третьей книге тетралогии ее героини – Берта и Каролина – продолжают распутывать клубок взаимоотношений, связывающих обитателей Замка Роз. Рассудительная Берта курсирует между домом и замком, тогда как пылкая и непредсказуемая Каролина поступает и бродячую группу актеров, затем вновь появляется в замке, но теперь уже в своем подлинном обличье. Наследники замка Арильд и Розильда лишаются отца, но обретают мать… Мария ГРИПЕДЕТИ ТЕНЕЙ ПРЕДИСЛОВИЕ Эту книгу я написала довольно давно, года четыре назад. Тогда я еще ходила в школу. Сейчас я студентка, учусь на медицинском, и до последнего времени старая рукопись не слишком занимала мои мысли.Но вот в один прекрасный день я узнала, что Каролина написала книгу о себе – «Тайник теней». Подумав, что мне в этой истории должна отводиться не последняя роль, я отыскала собственную рукопись и начала ее перелистывать. Читала не по порядку, выхватывая страницу то здесь, то там, листала дальше, вчитывалась внимательней – и все больше удивлялась. Неужели все действительно было так? Или все-таки иначе? В памяти вдруг стали всплывать забытые слова и интонации, жесты и выражения лиц, на которые тогда я не обратила внимания. Все это не слишком отличалось от того, что было в рукописи, однако достаточно, чтобы я начала сомневаться. Даже незначительные детали казались исполненными особого смысла. И все это, вместе взятое, наверняка могло сложиться в какую-то иную картину.Хоть я и знаю, что действительность постоянно меняется, но всегда полагала, что мои впечатления от нее должны оставаться неизменными. И я не могла себе вообразить, что правда, моя правда, совершенно без моего ведома вдруг начнет преображаться, а я этого даже не почувствую. Чья это работа – времени или памяти? Или все дело в том, что я повзрослела, стала другой? И неужели это происходит со всеми?Кто знает?..Первый вариант этой книги я написала прежде всего из-за Каролины – чтобы попытаться понять, кем она была и что для меня значила. А возможно, и для Каролины, чтобы она смогла лучше понять меня – прежнюю и настоящую.И вот пожалуйста – Каролина сама написала книгу!Я долго не решалась ее прочесть.Но когда в конце концов прочла, во мне словно что-то перевернулось. Во-первых, я в каком-то смысле увидела новый, неожиданный образ Каролины. А во-вторых, ее книга – хотя в ней было не так много о наших отношениях, как я ожидала, – все же заставила меня изменить собственное представление о том, что произошло между нами.Даже не знаю, как это случилось. Понятно было только одно: я просто обязана переписать свои воспоминания заново, вернуться в прошлое и пережить все, как будто впервые.Так я и сделала! Это было нелегко и уверенности мне не прибавило, поскольку, оглядываясь назад, я больше ни на что не могу до конца положиться, и меньше всего – на свидетельства моих чувств. Но рукопись в итоге стала короче, а это уже само по себе достоинство. И пусть потом другие решают, какая версия выглядит правдивее. Мне же, боюсь, полной ясности не добиться, коль все так мудрено устроено, и правда никогда не бывает одной и той же.Берта. ГЛАВА ПЕРВАЯ – Пока, мама.Она обернулась, потом как-то нерешительно шагнула ко мне и сказала:– Берта, тебе не кажется странным, что?..Я прекрасно поняла, что она собирается сказать, но слушать мне не хотелось…– Пока, мама! – повторила я.Ей казалось, меня огорчает, что из Замка Роз и от Каролины так и не пришло ни одного письма. Но она ошибалась. Я раз и навсегда поставила крест на Замке Роз, даже думать о нем было больно, а говорить и подавно.– Берта, детка… – Она протянула ко мне руки.Я отвела глаза, чтобы уклониться от ее испытующего взгляда. Мои родители, люди очень деликатные, никогда не донимали лишними вопросами. Мама скрывала свое беспокойство, хоть это ей и нелегко давалось. Я благодарно улыбнулась и поспешила выйти.Я слишком долго прожила в мире, перевернутом вверх тормашками. Сначала незнакомая девушка, придя в наш дом в качестве горничной, вдруг стала утверждать, что она моя сестра Каролина подозревала, что отец Берты – и ее отец тоже

.Теперь, переодетая юношей, она разгуливала по Замку Роз и представлялась моим братом. Попробуй тут не усомниться в здравости собственного рассудка!Замок Роз, этот старинный, фантастический дом с привидениями… И по нему еще, как беспокойный дух, бродила странная женщина, тайком наблюдая за своими детьми, которые давным-давно считали ее умершей…Конечно, я понимала свою маму. Она не знала, что происходит в замке, но, разумеется, заметила, в каком смятении я вернулась оттуда. Да и вряд ли это можно было скрыть.Я почти не помню, как провела дома первые дни после возвращения. Мне хотелось только спать, сутки напролет. Стоило только сесть – и я уже спала. Как будто проваливалась в глубокую черную дыру, и казалось, все мои силы уходят на то, чтобы вырваться из этого кошмарного забытья.И еще мне снился сон, повторявшийся из ночи в ночь, – сон, похожий на то, что иногда происходило наяву.Я сижу за столом, передо мной – горящая свеча. Густой мрак по углам. Свет – лишь от этой маленькой свечи.Каролина где-то рядом. Я не вижу ее, но отчетливо ощущаю се присутствие. Только что растаяли последние звуки ее голоса. В комнате абсолютная тишина. И вдруг она выскальзывает из тени, подходит к столу, наклоняется, приближает свое лицо к моему, но на меня не смотрит.Она задувает свечу передо мной, вот так, запросто, – и уходит. Я остаюсь одна в темноте.Когда Каролина так поступала в действительности, это нисколько не означало, что она хочет меня обидеть. Для нее такое поведение было естественным. Выходя из комнаты, она просто гасила за собой свет. Я знаю, здесь не было никакого умысла. И все же чудилось в этом какое-то пренебрежение ко мне, как если бы она сказала: зачем тебе свет, если я ухожу?И вот теперь это преследовало меня во сне. Сама я старалась реже думать о Каролине. Об Арильде и Розильде не вспоминала вовсе. Замок Роз постепенно стирался из памяти; с каждым днем образы этого дома и его обитателей становились все менее отчетливыми. Я ничего не делала для того, чтобы их удержать. Позволить им раствориться, сойти на нет было облегчением. Притом что эти люди все же так много значили для меня! Как я могла?Неужели в глубине души я была настолько холодным и бесчувственным человеком?Я не скучала по ним. Не тосковала. Внутри я ощущала абсолютную пустоту…Еще я помню, что постоянно мерзла. Дни стояли теплые, солнечные, и все только и говорили о том, какая чудная погода. Но я даже в доме тряслась от холода, хотя все печи были растоплены – исключительно ради меня.Возвращаясь из Замка Роз, я всегда чувствовала себя немного странно, но никогда – так, как теперь. Обычно я охотно общалась с родными, мне нужны были их участие и близость. А в этот раз все только мешали, никого не хотелось видеть.Начались занятия в школе – это в каком-то смысле было хорошо. Теперь я могла с головой уйти в свои учебники и уроки. Но я продолжала себя изводить, и в один прекрасный день учительница потеряла терпение. Она задала мне вопрос, а я сидела молча, и вид у меня, вероятно, был отсутствующий и страдающий.Ее просто перекосило от бешенства.– Ну все, хватит с меня этих трагических спектаклей! – прошипела она и обратилась к другой ученице: – Биргитта, может быть, ты ответишь?Такая взбучка наконец привела меня в чувство.Благожелательность мне не помогала, а эта внезапная вспышка гнева вызвала стыд от того, что я вела себя как манерная примадонна, и заставила прийти в себя. Я снова стала такой, как обычно.В Замке Роз мне, в сущности, никогда не удавалось быть самой собой. Приходилось притворяться, следить за каждым своим словом. Из-за того, что Каролина ходила переодетой, выдавая себя за моего «брата», я была вынуждена подыгрывать, чтобы не разоблачить ее. В итоге я постоянно врала и обманывала людей, которые мне доверяли.Вряд ли кто-либо выдержал бы такую жизнь долгое время. Если, конечно, не быть прирожденной актрисой, как Каролина. Для нее все гораздо проще. Она все схватывает на лету, молниеносно принимает решения и немедленно действует. Я же скорей тугодумка. Мне требуется не один час для того, чтобы понять, что на самом деле произошло. Прежде всего я должна хорошенько разобраться в своих мыслях и переживаниях – до того, как что-либо предпринять, и даже после. Только тогда я чувствую себя уверенно. А если не обдумаю все как следует – теряю почву под ногами.В Замке Роз меня постоянно втягивали в отношения, которых я не понимала, и в то же время не было никакой возможности спокойно о них поразмыслить. Я страдала от этого, а для Каролины все было нипочем. Вообще-то мы неплохо дополняли друг друга – она со своей быстротой реакций и я со своим «благоразумием», как она это называла.Вероятно, именно поэтому мы с ней и ладили, несмотря ни на что.Но так или иначе, особые обстоятельства вынудили меня покинуть Замок Роз. Я случайно столкнулась с тайной, которую нельзя было знать никому, так что мне пришлось бежать оттуда очертя голову.Ранним утром я исчезла из замка, даже не попрощавшись – ни с Каролиной, ни с Арильдом и Розильдой. Я просто не могла смотреть им в глаза, храня в себе ужасную тайну. Особенно это касалось близнецов Арильд и Розильда – близнецы

. Они имели гораздо большее право знать о ней, чем я, а в моей причастности было что-то похожее на предательство. И одновременно я понимала, что сейчас это может им только навредить – известие о том, что их мать не умерла, а находится совсем рядом, в этом же замке.Вернувшись домой, я первым делом должна была написать Арильду и Розильде. Я не хотела, чтобы они приняли мой отъезд на свой счет. Подать весточку следовало и Каролине, моей «сестре». Она утверждала, что у нас с нею общий отец. Бывали моменты, когда мне самой хотелось, чтобы это было так, но сейчас я чувствовала необходимость отдохнуть от Каролины. До чего же искусно она лицедействовала! Ни одна душа в замке не разгадала ее игры. Никто не воспринимал ее иначе, как красивого юношу, в которого Розильда была влюблена, и к которому Арильд испытывал сильнейшую привязанность. Для Каролины-то это было развлечением. Но не для меня. Хорошо, что теперь все позади!Однако с письмами все вышло не так просто, как я полагала. Мне казалось, я точно знаю, что хочу сказать, но когда взялась за перо, меня словно околдовали. Письмо Каролине не получалось совсем. Я подозревала, что она расценивает мое исчезновение как предательство. И, что бы я ни написала, это будет выглядеть так, будто я оправдываюсь.В последние дни до моего отъезда нам стало сложней находить общий язык. Я критиковала ее за отношение к Арильду и Розильде. Их дружба, на мой взгляд, превратилась в жалкое подобие оной. Все началось как легкая романтическая игра, а теперь – не слишком ли много выспренности, витания в облаках? В особенности дружба с Арильдом, ставшая чересчур восторженной. Когда я сказала об этом Каролине, она тут же обвинила меня в ревности. Так что вряд ли играло какую-то роль, что именно я ей напишу.С Арильдом и Розильдой было не легче. Как могла я быть откровенной с ними – теперь, когда я знала?.. Что бы они подумали? Розильда, которая считала себя виновной в том, что ее мать покончила с собой, и переживала это так сильно, что потеряла дар речи! А мать-то ее не желает, чтобы дети об этом знали! Но я-то об этом узнала! Следовательно, что бы я ни написала Розильде, это будет сплошной ложью. То же самое и с Арильдом. Если быть откровенной с ним – придется разоблачить не только его мать, но и Каролину. Ведь именно к ней он прикипел всем сердцем… Нет, никому из них я не могла написать и при этом не мучиться угрызениями совести.Вместо этого я написала формально-вежливое письмо Вере Торсон Жена управляющего Замка Роз

, в котором объясняла свой отъезд внезапно нахлынувшей тоской по дому. И тем, что я неважно себя чувствовала и не хотела разболеться в замке. А внезапно я уехала потому, что не люблю прощаться. Что, в общем, было чистой правдой. Я всегда терпеть не могла всякие проводы и расставания.В конце письма я попросила Веру передать от меня привет всем-всем. Вот так, не называя имен. Моего «брата Карла» мне не хотелось упоминать. Возможно, это их удивит, по тут уж ничего не поделаешь.Я не ждала ответа на свое письмо – никто и не ответил. ГЛАВА ВТОРАЯ И все же Каролина оказала на меня гораздо большее влияние, чем я думала. Я то и дело замечала в себе такие черты, о которых раньше и не подозревала, – скорее, они были свойственны Каролине.Например, я всегда считала себя натурой постоянной, а теперь вдруг обнаружила в себе переменчивость, о которой даже не догадывалась.Лучшей подруги у меня не было никогда, но с несколькими одноклассницами я общалась довольно близко. Когда Каролина вошла в мою жизнь, у меня почти не осталось времени ни для кого другого. Теперь, когда ее не было, я попыталась вернуться к своим подружкам. Они ничего не имели против. Но оказалось, совсем не просто снова вдохнуть жизнь в нашу дружбу, и подруги в этом были не виноваты. Они старались, как могли. Это я постоянно сравнивала их с Каролиной, и сравнение было не в их пользу! Если бы тогда мне кто-нибудь сказал об этом, я бы, наверное, рассердилась. Я не желала признавать, насколько сильно к ней привязана. Просто рядом с Каролиной все казались такими обыкновенными и скучными… Поэтому я перестала думать о подругах и переключилась на учителей.У нас появился новый учитель немецкого – молодой и довольно симпатичный. Многие мои одноклассницы в него влюбились. Я было тоже решила влюбиться, но потом вдруг заметила, что голос у него какой-то дурацкий. Вот так все и кончилось, не успев начаться. Взамен я начала вздыхать по учителю рисования, которым никто не интересовался. Он носил бархатный берет, и было в нем что-то загадочное.Вздыхать приходилось на расстоянии: в нашем классе он не преподавал. Поэтому не успел наскучить мне слишком быстро, и моя любовь продлилась несколько недель. Но затем мне стало все сложней поддерживать в себе этот пыл, и он постепенно угас. Когда все закончилось, я не почувствовала ни малейшего сожаления.Тем временем было решено, что к весне я пройду конфирмацию. К обряду нас готовил учитель катехизиса, но в него я не могла влюбиться. Он был слишком старым…Уроки катехизиса начались уже осенью, и мы стали заниматься вместе с параллельным классом. В нем училась девочка чуть старше меня, на которую я давно обратила внимание. Звали ее Ингеборг.Еще год назад я и мечтать не могла о том, чтобы познакомиться с такой девушкой, как Ингеборг. Я бы ни за что не осмелилась на это. Она, великолепная яркая бабочка, – и я, маленькая серая мушка.Ингеборг была, что называется, «мыслящей» личностью. К тому же красавица. Нежная кожа, лучистые глаза, копна вьющихся золотистых волос… Она была выше и физически крепче меня, но, несмотря на это, производила впечатление существа едва ли не воздушного. Остальные рядом с ней казались неуклюжими и грубыми.Ее внешнюю красоту видели все, и восхищаться мог каждый, но вскоре я обнаружила, что ее внутренний мир был еще прекрасней. Ингеборг – единственный человек, чью душу я действительно смогла увидеть. Звучит высокопарно, но это правда. Ингеборг не боялась быть искренней во всем, что делала.В школе об Ингеборг знали немного, разве только то, что она жила у каких-то родственников. Вообще она приехала к нам из других краев, откуда-то с севера. Ее родители владели большой усадьбой и считались людьми состоятельными. Ингеборг была поздним ребенком. Старшие дети давно стали взрослыми, а родители состарились. О них она всегда говорила с большим почтением и считала чуть ли не святыми.Мы подружились. Первый шаг сделала Ингеборг. Она обнаружила, что у нас схожий «образ мыслей», а также одинаковые «высокие идеалы». Я бы наверняка понравилась ее родителям – так считала она.Голос у нее был чистый и звонкий, просто ангельский. Я не понимала, что она нашла во мне, и поначалу держалась довольно скованно. Ингеборг казалась мне «птицей высокого полета», и я не знала, как вести себя в ее обществе. В ней все было так красиво и благородно, что я терялась. А иногда находила ее слишком уж серьезной и начинала сомневаться: а не притворство ли это?Но тут я, конечно, ошибалась. Напротив, она была удивительно искренней, и серьезность в ней сочеталась с юмором. Чем бы она ни занималась, это шло из самого сердца. Все сомнения исчезали, стоило ей взять скрипку. Ингеборг была еще и очень музыкальной. Не передать, какое волнение вызывала во мне ее игра!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30