Ладно, мы оба убийцы, прекрасно! Чушь собачья! Разница между нами в том, что ты по уши в дерьме после одного-единственного дела, а я чист как стеклышко после своих трех десятков. Ладно, можешь валять дурака сколько хочешь, просто я подумал, что тебе было бы полезно научиться самому стоять на ногах. Но если ты предпочитаешь провести остаток жизни в этой дыре – ради бога, я ухожу. Впрочем, наверное, наведаюсь сюда еще разок – когда Д. Б. решит покончить с проблемой раз и навсегда.
Это его проняло.
– Извини. Ты Иан, да? Извини, Иан, я не прав. Больше никаких шуток, ей-богу, клянусь чем угодно и так далее. Продолжай, я слушаю. Извини.
Я уставился на него, постаравшись сделать взгляд по-настоящему стальным. Наконец он сдался и опустил глаза.
С этого дня моя жизнь покатилась ко всем чертям.
12. Наука убивать
Разумеется, я не мог бы тронуть и волоска на голове Крейга, даже если бы и хотел. Однако он об этом и не подозревал, что придавало мне некоторый авторитет и немало помогло нам обоим быстрее привыкнуть друг к другу.
Я ушел примерно через час, обещав заглянуть на следующее утро в девять.
С чего начать? Что я ему расскажу? Как учить кого-то своему делу, если сам имеешь к нему природный талант? Ничего не поделаешь, надо попробовать разобраться в себе. Почему я умею убивать лучше, чем другие?
Может быть, причина в том, что я не чувствую вины?
То есть, конечно же, вина есть, ее никуда не денешь, но тем не менее я никогда особо не переживал по поводу содеянного. В самом деле: что, если мне придется убить, например, вас? Мы друг друга не знаем, так о чем мне горевать? Да и вы едва ли станете лить слезы над моей могилой – тут и говорить не о чем.
Да, пожалуй, дело именно в этом.
Чувство вины – это не что иное, как попытка подсознания засадить вас на тридцать лет за решетку без всякой видимой причины. Как правило, люди убивают под влиянием момента и потом так страдают, что рано или поздно выдают себя. Чаще всего просто рассказывают обо всем кому-то в напрасных поисках сочувствия и оправдания. Как будто ждут, что он улыбнется и скажет: «Ты правильно сделал, что удавил этого гада его же собственным ремнем. Я бы сделал то же самое на твоем месте, и любой другой тоже. Не переживай». Чувство вины – это орудие борьбы против инстинкта самосохранения, и навязывается оно обществом. Нам с детских лет промывают мозги, вбивая в сознание дурацкие общечеловеческие ценности, чтобы существующий порядок вещей не обрушился и в мире не воцарились насилие, грабеж и анархия.
Как говорит Логан, мораль, религия и футбол – вот три кита, на которых стоит «цивилизованное» общество. Уберите одного из них – и да поможет Господь всем нам.
Однако если вы никогда не ощущали себя частью этого общества, то с какой стати следовать его правилам? Задумано ведь как – вы подчиняетесь законам, и за это получаете награду: друзей, деньги, полноценную жизнь, любовь и счастье. Так все и делают. Но что, если друзей нет, а любви и счастья вы не нашли – зачем тогда зря мучиться?
Поэтому когда я убиваю, то не испытываю никаких неприятных эмоций, а значит, имею гораздо больше шансов выйти сухим из воды.
Но как, черт побери, объяснить это Крейгу?
Взять, например, мое первое убийство. Вообще-то оно не было первым – троих я убил еще в тюрьме, – но там все устроено по совершенно другим правилам: всем, как правило, известно, кто убил, но никто ничего не скажет. Тоже общественный порядок, но со своими законами. На воле же о том, что ты убил, узнают, только когда тебя поймают, и чувство вины работает сильнее, потому что одобрения и оправдания тут не дождешься. Я не хочу особо распространяться на эту тему. Короче, все сводится вот к чему: человеку нужно, чтобы ему простили то, что он сделал, или как минимум оценили его лихость.
Я знаю, о чем говорю, потому что сам это чувствовал после того, как провернул свое первое дело, выйдя из тюрьмы. Его звали Бен Джеймс. Я всадил ему в грудь пять пуль – была бы и шестая, но в последний момент я вспомнил, что говорил Барри, и выстрелил в голову. Правило профессионала: сначала клиента валишь, потом контрольный выстрел.
Помню, как стоял над ним, глядел на мозги, разбрызганные по ковру, и думал: «Боже, Иан, что ты наделал! Теперь снова за решетку, и на этот раз пожизненно, никаких скидок». Несколько секунд полной паники и целый ворох идиотских мыслей. Может быть, его еще можно спасти? Может, рассказать судье, как этот гад обращался со мной в тюрьме? А если они узнают о тех, кого я прикончил там? И так далее.
Мать твою...
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я смог сдвинуться с места. Слава богу, на улице никого не было. По пути домой мне казалось, что я самый отпетый негодяй во всем метро (а это кое-что значит), хотя, судя по лицам окружающих, они об этом не подозревали. Во всяком случае, никто не косился на меня, не показывал пальцем и не качал укоризненно головой. Несколько дней потом мне казалось, что каждый встречный знает, что я убийца. А как же иначе? Ведь это так очевидно! Я готов был заорать: «Да! Да! Я это сделал! Ну что, довольны?» – до того невыносимо было просто сидеть и ждать неизвестно чего. Думаю, со всеми убийцами творится то же самое. Ожидание стука в дверь – настоящий ад, и дело доходит до того, что пойти и сдаться кажется меньшим злом.
Не знаю, сделал бы я это или нет, но уже к концу дня все было в порядке, потому что у меня было то, чего нет у большинства убийц, – человек, с которым можно поговорить. Логан не только знал, что я сделал, но сам дал мне пистолет с глушителем и адрес. Мы поговорили, и у меня камень с души свалился. Он пожал мне руку, сказал, что я отлично справился, и поздравил с первой выполненной работой. Барри дружески подмигнул и заметил, что у меня природный дар, а Эдди принес нам выпить. В тюрьме было то же самое: Логан говорил, я делал. Потом я рассказывал ему, а он хлопал меня по плечу. Заключенные меня уважали, а охранники побаивались – подозревали, но ничего не могли доказать. С каждым новым делом я рос в собственных глазах.
И каждый раз выходил сухим из воды.
Как вдолбить все это Крейгу?
Хотя, надо признать, на первый взгляд он не слишком терзался раскаянием из-за того, что сделал. Это хорошо – если, конечно, ты не на скамье подсудимых. Да и учиться он согласился без всяких колебаний. Пожалуй, Крейг годится для нашего дела. Выходит, он что-то вроде неограненного камня, а я – ювелир. Нет, скорее он цирковая обезьянка, а я – дрессировщик с хлыстом. Нет... Да какая, к дьяволу, разница! В общем, понятно, почему Д. Б. решил направить его именно по этому пути. Мое дело – натаскать парня как следует и предоставить остальное ему самому.
Итак, с чего мы начнем?
Существует не один десяток способов убить человека, и важная часть науки о том, как выйти сухим из воды, – как раз в умении выбрать подходящий. Застрелить, заколоть, отравить, взорвать, удавить, переехать, столкнуть вниз, утопить, скормить зверям (применяется редко), подстроить что-нибудь с машиной (самолетом, лодкой, лошадью), убить током, вскрыть вены, отрубить голову, сжечь, закопать заживо, уронить что-нибудь сверху, сбросить на что-нибудь острое, отравить газом, свернуть шею, размолоть в фарш, запереть и оставить на достаточно долгое время. Ну и, в крайнем случае, можно просто-напросто проломить голову.
На первый взгляд все просто, но выбрать способ мало, необходимо еще и умение.
Прикончить человека ножом, к примеру – это настоящее искусство. Хотя грабители и бандиты-недоумки постоянно кого-нибудь режут, их жертвам, как правило, просто не везет. Спросите, и большинство этих горе-убийц скажут вам, что убивать не собирались. Сплошь и рядом люди выживают, получив десяток ножевых ран. Как вы думаете, почему похищенных и убитых женщин находят всех исколотых? Сомневаюсь, что их убийцы столь уж кровожадны. Просто они с удивлением обнаруживают, что жертва, сколько ее ни коли, умирать решительно отказывается. Множество ран – это признак неопытности убийцы.
Сердце, горло и мозг – три точки, в которые нужно бить, чтобы сделать дело быстро. Но сердце и мозг хорошо защищены костями, и будьте уверены, в первый раз вы попадете мимо. Горло – другое дело, оно куда более уязвимо, особенно если зайти сзади. Однако крови и шума – мало не покажется. И следов сколько угодно – целой бригаде экспертов хватит на неделю. Опять же неприятно, да и зачем все это, если у вас есть пистолет?
Огнестрельное оружие – самый быстрый, чистый и эффективный способ убийства. Вот почему им вооружают солдат, а простому человеку с улицы иметь не разрешают – разве что в Америке. Проблема только в том, что шум выстрела далеко слышен и, кроме того, на пуле остаются следы, такие же индивидуальные, как отпечатки пальцев. Поэтому если вы используете пистолет, то позаботьтесь о том, чтобы пулю, труп или само оружие никогда не нашли. А значит, у вас должен быть постоянный источник оружия, причем незарегистрированного. У меня он есть. У Д. Б. хорошие связи в Восточной Европе, а после окончания холодной войны оружия там навалом. Организация может достать что угодно: от пистолетов, автоматов и винтовок до гранат, пластиковой взрывчатки и противопехотных мин – все, что захочу. Использовав оружие, я его возвращаю. Потом оно переходит из рук в руки и в конце концов, как правило, оказывается в Ирландии, где и сдается властям во время очередного перемирия и амнистии.
Отравление? Об этом мы уже говорили, когда разбирались с Карпентером. Сбить машиной и уехать? С первого раза редко получается. Разворачиваться и переезжать еще раз? А если нужен несчастный случай? Не годится. Взорвать? Ну что ж, как я уже сказал, взрывчатку я достану какую угодно, а если нет, то всегда можно посмотреть в Интернете, из чего ее делают.
Что предпочитаю я сам? Пожалуй, удавку. Просто, чисто и эффективно. Доступно. Берешь веревку или галстук, затягиваешь вокруг шеи и не отпускаешь, пока тело не станет трудно удерживать на весу. Только имейте в виду, нужно обязательно подержать удавку затянутой лишнюю минуту – некоторые любят притворяться. Еще надо постараться не оставить волокон ткани. Однако, если только вам вздумалось применить ваш старый школьный галстук или какую-нибудь особенную морскую бечевку, которая продается в одном-единственном магазине, это не так уж важно. Главное – избавиться от орудия убийства и одежды, которой оно могло касаться. И никаких мусорных баков – сжечь и дело с концом.
Само собой, способ убийства – не единственная проблема, есть еще добрая сотня других: транспорт, свидетели, камеры наблюдения, труп (нужно от него избавляться и если да, то как), следы, алиби, шум, сигнализация, вход, выход, оптимальное время, наличие охраны у объекта и многое, многое другое. Тут столько всего, что пройдут месяцы, прежде чем Крейг хотя бы частично созреет для настоящей работы – это я хорошо понимал. Впрочем, месяцы у нас были.
Вообще свободного времени в нашей работе сколько угодно. Семь дел в год – это самое большее, что у меня было, и это еще редкий случай, так что торопиться некуда.
Самое интересное, что Логан оказался прав: возня с Крейгом очень помогла мне выкинуть из головы Анджелу. Даже не знаю, через что мне пришлось бы иначе пройти. Крейг отвлекал меня, хотя если вы думаете, что наши отношения хоть сколько-нибудь походили на дружбу, то сильно ошибаетесь: прошла не одна неделя, прежде чем я научился хоть сколько-нибудь переносить этого поганца. Впрочем, мне кажется, что именно такой гад, который тебя постоянно заводит, как раз и помогает лучше всего, когда хочешь о чем-то забыть. Так что я был даже благодарен Логану за него.
Однако вопрос доверия стоял у нас довольно остро. Сколько бы времени мы ни проводили вместе, как бы хорошо ни узнали друг друга – я все-таки не мог быть уверен, что Крейг не прикончит меня при первой возможности.
А ведь его еще придется учить стрелять!
13. На линии огня
– Нажимай, нажимай плавно, не дергай! – повторил я уже черт знает в который раз. Мы занимались четвертую неделю, но до сих пор убивали только на бумаге. Ничего опаснее карандаша я Крейгу пока не доверял, сосредоточившись на предварительном изучении объекта и разработке деталей операции. Составил несколько типовых досье на мелких торговцев, и Крейг прикончил их, так сказать, теоретически, бессчетное число раз. Когда же наконец его нетерпение стало слишком явным, я решил, что пришло время немного пострелять.
Бам! Впрочем, с глушителем это звучало скорее как «ф-фу».
– Опять мимо. Не вижу, куда ты попал, но судя по отдаче, дюймов на шесть правее.
– Но я же целюсь точно в эту штуковину, прямо в центр! Какой кретин настраивал прицел?!
– Прицел в порядке, это ты не так стреляешь. – Я взял у него винтовку и всадил с колена три пули подряд в грудь мишени. Дистанция была небольшая – всего сто метров.
– Я знаю, ты специально берешь влево, хочешь доказать, что я ничего не умею. Дай я покажу! – Еще три промаха, но Крейг все не унимался. – Наверное, надо еще левее.
– С какой стати мне жульничать, я просто пытаюсь тебя научить.
– Нет, ты хочешь надо мной посмеяться!
– Послушай, Крейг, я целюсь точно в центр. Ты дергаешь за спусковой крючок и дергаешься сам еще до отдачи, а в результате каждый раз попадаешь в кусты. Давай расслабься, глубоко вдохни, прижми приклад к плечу и не двигайся, когда стреляешь.
Ф-фу! Кусты снова вздрогнули.
– Ладно, давай попробуем так. Не целься вообще, не жди выстрела и не смотри в прицел. Просто упри приклад в плечо и плавно дави на спуск.
– Как, совсем не целиться?
– Нет, просто стреляй. Даже не смотри. Закрой глаза и постарайся почувствовать, как работает винтовка. Не думай, куда летит пуля.
– За каким хреном это делать? – вытаращился Крейг.
– Сначала научишься стрелять, а потом уже – целиться.
– Я умею, мне приходилось стрелять, ты же знаешь.
– Понятно. И с какого расстояния ты стрелял?
Крейг задумался.
– Около дюйма.
– Вот именно. Винтовка нужна не для того, чтобы подкрадываться к клиенту в сортире и стрелять в упор. На, держи и делай, как я сказал, пока у нас еще есть патроны.
Крейг снова лег на землю, прижал приклад к плечу, закрыл глаза и спустил курок. Затем вопросительно посмотрел на меня.
– Уже лучше. Чувствуешь разницу? Ты не ждешь выстрела, а просто жмешь на спуск. Еще раз.
Крейг расстрелял обойму и протянул мне винтовку. Я перезарядил ее и вернул, записав число выстрелов.
– Теперь ты готов. Делай все то же самое, но только целься. С этого расстояния ты должен попасть больше одного раза. Я поднял к глазам запасной прицел и с удовлетворением отметил, что мишень дернулась три раза в области груди. Крейг довольно улыбнулся и всадил еще одну пулю в голову. Следующие четыре пули, само собой, ушли в кусты, но главное он понял – дальше дело практики.
Еще через час, когда миру перестали угрожать двести тридцать четыре пули, я решил, что на сегодня хватит и начал собираться домой.
– Вообще-то, хотя с винтовкой и надо уметь обращаться, тебе вряд ли когда-нибудь придется ее использовать. Она требуется, когда к цели невозможно близко подойти: для клиентов с охраной, важных людей. Д. Б. таких почти никогда не заказывает.
– А какие ему нужны?
– Обычно всякая мелочь, те, кто ему должен, не платит за покровительство, не хочет освобождать жилье, и так далее.
– И стукачи?
Вспомнив об Анджеле, я задумчиво кивнул и отвернулся.
– Ну да, и стукачи тоже... Ну ладно, я пойду заберу мишень, а ты собери гильзы. Надо, чтобы их было ровно двести тридцать четыре. Возьми металлоискатель, он для того и нужен. Пойду за мишенью.
Я забросил винтовку на плечо и направился к кустам. Крейг вдруг окликнул меня:
– Можешь оставить ружье здесь, я его упакую.
Я застыл на месте и медленно обернулся. Он что, думает, я идиот? Отдам ему винтовку и сам стану мишенью? Бриджес стреляный воробей, его не так просто перехитрить.
– Это ни к чему, – улыбнулся я и пошел дальше.
– Эй, погоди! – крикнул он и кинулся ко мне. – Ты идешь за мишенью, зачем тебе винтовка?
Я снова обернулся. Крейг остановился вплотную ко мне.
– Иди собирай гильзы, – махнул я рукой.
– Э нет, такие номера со мной не пройдут, – проговорил он, неловко озираясь.
– Какие такие номера?
– Какие? Давай сюда винтовку!
– Иди на хрен! Хочешь на мне поупражняться? Мне плевать, что из тебя стрелок никакой, подставляться я не собираюсь!
– Ничего я не хочу! Зачем мне?
– Ну а мне зачем в тебя стрелять?
– Не знаю... Мало ли, может, ты псих какой.
– Не буду я в тебя стрелять.
– Тогда зачем берешь с собой винтовку?
– Чтобы ты в меня не выстрелил.
– Да не собираюсь я! – завопил он.
– Хватит дурака валять! Я сто раз уже мог бы тебя прикончить, разве не так?
Крейг задумался.
– Нет, не мог. Сегодня мы в первый раз оказались одни в тихом местечке. Ты же сам рассказывал, как трудно тащить труп через лес и все такое прочее – что лучше всего, если клиент сам подойдет к яме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
Это его проняло.
– Извини. Ты Иан, да? Извини, Иан, я не прав. Больше никаких шуток, ей-богу, клянусь чем угодно и так далее. Продолжай, я слушаю. Извини.
Я уставился на него, постаравшись сделать взгляд по-настоящему стальным. Наконец он сдался и опустил глаза.
С этого дня моя жизнь покатилась ко всем чертям.
12. Наука убивать
Разумеется, я не мог бы тронуть и волоска на голове Крейга, даже если бы и хотел. Однако он об этом и не подозревал, что придавало мне некоторый авторитет и немало помогло нам обоим быстрее привыкнуть друг к другу.
Я ушел примерно через час, обещав заглянуть на следующее утро в девять.
С чего начать? Что я ему расскажу? Как учить кого-то своему делу, если сам имеешь к нему природный талант? Ничего не поделаешь, надо попробовать разобраться в себе. Почему я умею убивать лучше, чем другие?
Может быть, причина в том, что я не чувствую вины?
То есть, конечно же, вина есть, ее никуда не денешь, но тем не менее я никогда особо не переживал по поводу содеянного. В самом деле: что, если мне придется убить, например, вас? Мы друг друга не знаем, так о чем мне горевать? Да и вы едва ли станете лить слезы над моей могилой – тут и говорить не о чем.
Да, пожалуй, дело именно в этом.
Чувство вины – это не что иное, как попытка подсознания засадить вас на тридцать лет за решетку без всякой видимой причины. Как правило, люди убивают под влиянием момента и потом так страдают, что рано или поздно выдают себя. Чаще всего просто рассказывают обо всем кому-то в напрасных поисках сочувствия и оправдания. Как будто ждут, что он улыбнется и скажет: «Ты правильно сделал, что удавил этого гада его же собственным ремнем. Я бы сделал то же самое на твоем месте, и любой другой тоже. Не переживай». Чувство вины – это орудие борьбы против инстинкта самосохранения, и навязывается оно обществом. Нам с детских лет промывают мозги, вбивая в сознание дурацкие общечеловеческие ценности, чтобы существующий порядок вещей не обрушился и в мире не воцарились насилие, грабеж и анархия.
Как говорит Логан, мораль, религия и футбол – вот три кита, на которых стоит «цивилизованное» общество. Уберите одного из них – и да поможет Господь всем нам.
Однако если вы никогда не ощущали себя частью этого общества, то с какой стати следовать его правилам? Задумано ведь как – вы подчиняетесь законам, и за это получаете награду: друзей, деньги, полноценную жизнь, любовь и счастье. Так все и делают. Но что, если друзей нет, а любви и счастья вы не нашли – зачем тогда зря мучиться?
Поэтому когда я убиваю, то не испытываю никаких неприятных эмоций, а значит, имею гораздо больше шансов выйти сухим из воды.
Но как, черт побери, объяснить это Крейгу?
Взять, например, мое первое убийство. Вообще-то оно не было первым – троих я убил еще в тюрьме, – но там все устроено по совершенно другим правилам: всем, как правило, известно, кто убил, но никто ничего не скажет. Тоже общественный порядок, но со своими законами. На воле же о том, что ты убил, узнают, только когда тебя поймают, и чувство вины работает сильнее, потому что одобрения и оправдания тут не дождешься. Я не хочу особо распространяться на эту тему. Короче, все сводится вот к чему: человеку нужно, чтобы ему простили то, что он сделал, или как минимум оценили его лихость.
Я знаю, о чем говорю, потому что сам это чувствовал после того, как провернул свое первое дело, выйдя из тюрьмы. Его звали Бен Джеймс. Я всадил ему в грудь пять пуль – была бы и шестая, но в последний момент я вспомнил, что говорил Барри, и выстрелил в голову. Правило профессионала: сначала клиента валишь, потом контрольный выстрел.
Помню, как стоял над ним, глядел на мозги, разбрызганные по ковру, и думал: «Боже, Иан, что ты наделал! Теперь снова за решетку, и на этот раз пожизненно, никаких скидок». Несколько секунд полной паники и целый ворох идиотских мыслей. Может быть, его еще можно спасти? Может, рассказать судье, как этот гад обращался со мной в тюрьме? А если они узнают о тех, кого я прикончил там? И так далее.
Мать твою...
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я смог сдвинуться с места. Слава богу, на улице никого не было. По пути домой мне казалось, что я самый отпетый негодяй во всем метро (а это кое-что значит), хотя, судя по лицам окружающих, они об этом не подозревали. Во всяком случае, никто не косился на меня, не показывал пальцем и не качал укоризненно головой. Несколько дней потом мне казалось, что каждый встречный знает, что я убийца. А как же иначе? Ведь это так очевидно! Я готов был заорать: «Да! Да! Я это сделал! Ну что, довольны?» – до того невыносимо было просто сидеть и ждать неизвестно чего. Думаю, со всеми убийцами творится то же самое. Ожидание стука в дверь – настоящий ад, и дело доходит до того, что пойти и сдаться кажется меньшим злом.
Не знаю, сделал бы я это или нет, но уже к концу дня все было в порядке, потому что у меня было то, чего нет у большинства убийц, – человек, с которым можно поговорить. Логан не только знал, что я сделал, но сам дал мне пистолет с глушителем и адрес. Мы поговорили, и у меня камень с души свалился. Он пожал мне руку, сказал, что я отлично справился, и поздравил с первой выполненной работой. Барри дружески подмигнул и заметил, что у меня природный дар, а Эдди принес нам выпить. В тюрьме было то же самое: Логан говорил, я делал. Потом я рассказывал ему, а он хлопал меня по плечу. Заключенные меня уважали, а охранники побаивались – подозревали, но ничего не могли доказать. С каждым новым делом я рос в собственных глазах.
И каждый раз выходил сухим из воды.
Как вдолбить все это Крейгу?
Хотя, надо признать, на первый взгляд он не слишком терзался раскаянием из-за того, что сделал. Это хорошо – если, конечно, ты не на скамье подсудимых. Да и учиться он согласился без всяких колебаний. Пожалуй, Крейг годится для нашего дела. Выходит, он что-то вроде неограненного камня, а я – ювелир. Нет, скорее он цирковая обезьянка, а я – дрессировщик с хлыстом. Нет... Да какая, к дьяволу, разница! В общем, понятно, почему Д. Б. решил направить его именно по этому пути. Мое дело – натаскать парня как следует и предоставить остальное ему самому.
Итак, с чего мы начнем?
Существует не один десяток способов убить человека, и важная часть науки о том, как выйти сухим из воды, – как раз в умении выбрать подходящий. Застрелить, заколоть, отравить, взорвать, удавить, переехать, столкнуть вниз, утопить, скормить зверям (применяется редко), подстроить что-нибудь с машиной (самолетом, лодкой, лошадью), убить током, вскрыть вены, отрубить голову, сжечь, закопать заживо, уронить что-нибудь сверху, сбросить на что-нибудь острое, отравить газом, свернуть шею, размолоть в фарш, запереть и оставить на достаточно долгое время. Ну и, в крайнем случае, можно просто-напросто проломить голову.
На первый взгляд все просто, но выбрать способ мало, необходимо еще и умение.
Прикончить человека ножом, к примеру – это настоящее искусство. Хотя грабители и бандиты-недоумки постоянно кого-нибудь режут, их жертвам, как правило, просто не везет. Спросите, и большинство этих горе-убийц скажут вам, что убивать не собирались. Сплошь и рядом люди выживают, получив десяток ножевых ран. Как вы думаете, почему похищенных и убитых женщин находят всех исколотых? Сомневаюсь, что их убийцы столь уж кровожадны. Просто они с удивлением обнаруживают, что жертва, сколько ее ни коли, умирать решительно отказывается. Множество ран – это признак неопытности убийцы.
Сердце, горло и мозг – три точки, в которые нужно бить, чтобы сделать дело быстро. Но сердце и мозг хорошо защищены костями, и будьте уверены, в первый раз вы попадете мимо. Горло – другое дело, оно куда более уязвимо, особенно если зайти сзади. Однако крови и шума – мало не покажется. И следов сколько угодно – целой бригаде экспертов хватит на неделю. Опять же неприятно, да и зачем все это, если у вас есть пистолет?
Огнестрельное оружие – самый быстрый, чистый и эффективный способ убийства. Вот почему им вооружают солдат, а простому человеку с улицы иметь не разрешают – разве что в Америке. Проблема только в том, что шум выстрела далеко слышен и, кроме того, на пуле остаются следы, такие же индивидуальные, как отпечатки пальцев. Поэтому если вы используете пистолет, то позаботьтесь о том, чтобы пулю, труп или само оружие никогда не нашли. А значит, у вас должен быть постоянный источник оружия, причем незарегистрированного. У меня он есть. У Д. Б. хорошие связи в Восточной Европе, а после окончания холодной войны оружия там навалом. Организация может достать что угодно: от пистолетов, автоматов и винтовок до гранат, пластиковой взрывчатки и противопехотных мин – все, что захочу. Использовав оружие, я его возвращаю. Потом оно переходит из рук в руки и в конце концов, как правило, оказывается в Ирландии, где и сдается властям во время очередного перемирия и амнистии.
Отравление? Об этом мы уже говорили, когда разбирались с Карпентером. Сбить машиной и уехать? С первого раза редко получается. Разворачиваться и переезжать еще раз? А если нужен несчастный случай? Не годится. Взорвать? Ну что ж, как я уже сказал, взрывчатку я достану какую угодно, а если нет, то всегда можно посмотреть в Интернете, из чего ее делают.
Что предпочитаю я сам? Пожалуй, удавку. Просто, чисто и эффективно. Доступно. Берешь веревку или галстук, затягиваешь вокруг шеи и не отпускаешь, пока тело не станет трудно удерживать на весу. Только имейте в виду, нужно обязательно подержать удавку затянутой лишнюю минуту – некоторые любят притворяться. Еще надо постараться не оставить волокон ткани. Однако, если только вам вздумалось применить ваш старый школьный галстук или какую-нибудь особенную морскую бечевку, которая продается в одном-единственном магазине, это не так уж важно. Главное – избавиться от орудия убийства и одежды, которой оно могло касаться. И никаких мусорных баков – сжечь и дело с концом.
Само собой, способ убийства – не единственная проблема, есть еще добрая сотня других: транспорт, свидетели, камеры наблюдения, труп (нужно от него избавляться и если да, то как), следы, алиби, шум, сигнализация, вход, выход, оптимальное время, наличие охраны у объекта и многое, многое другое. Тут столько всего, что пройдут месяцы, прежде чем Крейг хотя бы частично созреет для настоящей работы – это я хорошо понимал. Впрочем, месяцы у нас были.
Вообще свободного времени в нашей работе сколько угодно. Семь дел в год – это самое большее, что у меня было, и это еще редкий случай, так что торопиться некуда.
Самое интересное, что Логан оказался прав: возня с Крейгом очень помогла мне выкинуть из головы Анджелу. Даже не знаю, через что мне пришлось бы иначе пройти. Крейг отвлекал меня, хотя если вы думаете, что наши отношения хоть сколько-нибудь походили на дружбу, то сильно ошибаетесь: прошла не одна неделя, прежде чем я научился хоть сколько-нибудь переносить этого поганца. Впрочем, мне кажется, что именно такой гад, который тебя постоянно заводит, как раз и помогает лучше всего, когда хочешь о чем-то забыть. Так что я был даже благодарен Логану за него.
Однако вопрос доверия стоял у нас довольно остро. Сколько бы времени мы ни проводили вместе, как бы хорошо ни узнали друг друга – я все-таки не мог быть уверен, что Крейг не прикончит меня при первой возможности.
А ведь его еще придется учить стрелять!
13. На линии огня
– Нажимай, нажимай плавно, не дергай! – повторил я уже черт знает в который раз. Мы занимались четвертую неделю, но до сих пор убивали только на бумаге. Ничего опаснее карандаша я Крейгу пока не доверял, сосредоточившись на предварительном изучении объекта и разработке деталей операции. Составил несколько типовых досье на мелких торговцев, и Крейг прикончил их, так сказать, теоретически, бессчетное число раз. Когда же наконец его нетерпение стало слишком явным, я решил, что пришло время немного пострелять.
Бам! Впрочем, с глушителем это звучало скорее как «ф-фу».
– Опять мимо. Не вижу, куда ты попал, но судя по отдаче, дюймов на шесть правее.
– Но я же целюсь точно в эту штуковину, прямо в центр! Какой кретин настраивал прицел?!
– Прицел в порядке, это ты не так стреляешь. – Я взял у него винтовку и всадил с колена три пули подряд в грудь мишени. Дистанция была небольшая – всего сто метров.
– Я знаю, ты специально берешь влево, хочешь доказать, что я ничего не умею. Дай я покажу! – Еще три промаха, но Крейг все не унимался. – Наверное, надо еще левее.
– С какой стати мне жульничать, я просто пытаюсь тебя научить.
– Нет, ты хочешь надо мной посмеяться!
– Послушай, Крейг, я целюсь точно в центр. Ты дергаешь за спусковой крючок и дергаешься сам еще до отдачи, а в результате каждый раз попадаешь в кусты. Давай расслабься, глубоко вдохни, прижми приклад к плечу и не двигайся, когда стреляешь.
Ф-фу! Кусты снова вздрогнули.
– Ладно, давай попробуем так. Не целься вообще, не жди выстрела и не смотри в прицел. Просто упри приклад в плечо и плавно дави на спуск.
– Как, совсем не целиться?
– Нет, просто стреляй. Даже не смотри. Закрой глаза и постарайся почувствовать, как работает винтовка. Не думай, куда летит пуля.
– За каким хреном это делать? – вытаращился Крейг.
– Сначала научишься стрелять, а потом уже – целиться.
– Я умею, мне приходилось стрелять, ты же знаешь.
– Понятно. И с какого расстояния ты стрелял?
Крейг задумался.
– Около дюйма.
– Вот именно. Винтовка нужна не для того, чтобы подкрадываться к клиенту в сортире и стрелять в упор. На, держи и делай, как я сказал, пока у нас еще есть патроны.
Крейг снова лег на землю, прижал приклад к плечу, закрыл глаза и спустил курок. Затем вопросительно посмотрел на меня.
– Уже лучше. Чувствуешь разницу? Ты не ждешь выстрела, а просто жмешь на спуск. Еще раз.
Крейг расстрелял обойму и протянул мне винтовку. Я перезарядил ее и вернул, записав число выстрелов.
– Теперь ты готов. Делай все то же самое, но только целься. С этого расстояния ты должен попасть больше одного раза. Я поднял к глазам запасной прицел и с удовлетворением отметил, что мишень дернулась три раза в области груди. Крейг довольно улыбнулся и всадил еще одну пулю в голову. Следующие четыре пули, само собой, ушли в кусты, но главное он понял – дальше дело практики.
Еще через час, когда миру перестали угрожать двести тридцать четыре пули, я решил, что на сегодня хватит и начал собираться домой.
– Вообще-то, хотя с винтовкой и надо уметь обращаться, тебе вряд ли когда-нибудь придется ее использовать. Она требуется, когда к цели невозможно близко подойти: для клиентов с охраной, важных людей. Д. Б. таких почти никогда не заказывает.
– А какие ему нужны?
– Обычно всякая мелочь, те, кто ему должен, не платит за покровительство, не хочет освобождать жилье, и так далее.
– И стукачи?
Вспомнив об Анджеле, я задумчиво кивнул и отвернулся.
– Ну да, и стукачи тоже... Ну ладно, я пойду заберу мишень, а ты собери гильзы. Надо, чтобы их было ровно двести тридцать четыре. Возьми металлоискатель, он для того и нужен. Пойду за мишенью.
Я забросил винтовку на плечо и направился к кустам. Крейг вдруг окликнул меня:
– Можешь оставить ружье здесь, я его упакую.
Я застыл на месте и медленно обернулся. Он что, думает, я идиот? Отдам ему винтовку и сам стану мишенью? Бриджес стреляный воробей, его не так просто перехитрить.
– Это ни к чему, – улыбнулся я и пошел дальше.
– Эй, погоди! – крикнул он и кинулся ко мне. – Ты идешь за мишенью, зачем тебе винтовка?
Я снова обернулся. Крейг остановился вплотную ко мне.
– Иди собирай гильзы, – махнул я рукой.
– Э нет, такие номера со мной не пройдут, – проговорил он, неловко озираясь.
– Какие такие номера?
– Какие? Давай сюда винтовку!
– Иди на хрен! Хочешь на мне поупражняться? Мне плевать, что из тебя стрелок никакой, подставляться я не собираюсь!
– Ничего я не хочу! Зачем мне?
– Ну а мне зачем в тебя стрелять?
– Не знаю... Мало ли, может, ты псих какой.
– Не буду я в тебя стрелять.
– Тогда зачем берешь с собой винтовку?
– Чтобы ты в меня не выстрелил.
– Да не собираюсь я! – завопил он.
– Хватит дурака валять! Я сто раз уже мог бы тебя прикончить, разве не так?
Крейг задумался.
– Нет, не мог. Сегодня мы в первый раз оказались одни в тихом местечке. Ты же сам рассказывал, как трудно тащить труп через лес и все такое прочее – что лучше всего, если клиент сам подойдет к яме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24