– О, Марк Ливий, какое бремя вы снимаете с моей души!
– Что ты имеешь в виду, Катипп?
– Порку!
– Порку?!
– Она старается кричать так, чтобы никто не слышал! – Кратипп снова разрыдался.
– Ты говоришь о моей сестре? – повысил голос Друз.
– Да.
Сердце Друза заколотилось, как бешеное, лицо налилось кровью, руки заходили ходуном.
– Рассказывай! Именем богов призываю тебя открыть мне всю правду!
– Квинт Сервилий… Он ее прибьет.
Теперь дрожь била Друза нестерпимо; он стал задыхаться.
– Муж моей сестры бьет ее?
– Да, domine, да! – Управляющий очень старался совладать с собой. – Я знаю, что не мое дело вмешиваться, и, клянусь, я не стал бы этого делать! Но вы были так добры, так внимательны ко мне, что я… я…
– Успокойся, Кратипп, я не сержусь на тебя, – ровным голосом проговорил Друз. – Наоборот, я бесконечно благодарен тебе за это признание. – Он встал и помог подняться Кратиппу. – Ступай к привратнику и вели ему извиниться за меня перед моими клиентами. Сегодня я их не приму, потому что у меня будут другие дела. Теперь слушай: передай моей жене, чтобы она отправилась в детскую и оставалась там с детьми, поскольку мне придется отослать всех слуг в подвал, где они станут выполнять одно мое поручение. Ты уж проследи, чтобы все ушли к себе, а потом и сам уходи. Но прежде выполни последнюю просьбу: скажи Квинту Сервилию и моей сестре, что я жду их у себя в кабинете.
Оставшись в одиночестве, Друз постарался сладить с дрожью во всем теле и с небывалым гневом. Вдруг Кратипп преувеличивает? Вполне возможно, что дело зашло не так далеко, как воображают слуги…
Однако ему оказалось достаточно одного-единственного взгляда на Ливию Друзу, чтобы понять, что преувеличением здесь и не пахнет. Она вошла в кабинет первой, и он сразу увидел, как ей больно, как она удручена, как велик ее страх, как бездонно ее несчастье. От нее веяло кладбищенским холодом. За ней следом появился Цепион – этот был скорее заинтригован, нежели насторожен.
Друз принял их стоя и не предложил сесть. Вместо этого, впившись в шурина полным ненависти взглядом, он сразу приступил к сути дела:
– До моего сведения дошло, Квинт Сервилий, что ты подвергаешь мою сестру телесным истязаниям.
Ливия Друза испустила стон, Цепион же ответил с гневным презрением:
– То, как я поступаю со своей женой, Марк Ливий, касается меня одного, и никого больше.
– Не согласен, – произнес Друз как можно спокойнее. – Твоя жена мне сестра, она – член большой и могущественной семьи. Никто в этом доме не поднимал на нее руку до ее замужества. Я не позволю избивать ее ни тебе, ни кому-либо еще.
– Она моя жена. Это значит, что она подчиняется моей воле, а не твоей, Марк Ливий! Я буду поступать с ней так, как захочу.
– Ты связан с Ливией Друзой узами брака, – произнес Друз с каменеющим лицом. – Я же связан с ней кровными узами, что намного важнее. Я не позволю тебе избивать мою сестру!
– Ты сам сказал, что не хочешь знать, каким методом я стану учить ее порядку. Тогда ты был прав: это действительно не твоя забота.
– Избиение жены не может пройти незамеченным. Это – недопустимая низость! – Друз перевел взгляд на сестру. – Прошу тебя, сними одежду, Ливия Друза. Я хочу знать, что натворил этот истязатель жен.
– Не смей, жена! – взревел Цепион, наливаясь праведным гневом. – Обнажаться перед мужчиной, не являющимся твоим мужем? Не смей!
– Сними одежду, Ливия Друза, – повторил Друз. Ливия Друза не шевелилась и не размыкала уст.
– Сестрица, послушайся меня, – ласково сказал Друз, сделав шаг в ее сторону. – Я должен увидеть это.
Стоило ему обнять ее, как она вскрикнула и отпрянула; тогда он, стараясь не причинять ей боли, спустил одежду с ее плеч.
Истязатель жены мог вызывать у Друза-сенатора только презрение. Однако у Цепиона не хватило храбрости, чтобы не позволить Друзу исполнить задуманное. Мужчины увидели грудь Ливий Друзы и покрывающие ее старые рубцы, лиловые и ядовито-желтые. Друз развязал ее пояс, и вся бывшая на ней одежда соскользнула к ее ногам. В последний раз супруг занимался ее бедрами: они раздулись и были густо усеяны ссадинами и синяками. Друз нежно помог сестре одеться; подняв ее безжизненные руки, он заставил ее поддержать ткань на плечах. Потом он повернулся к Цепиону.
– Вон из моего дома! – произнес Друз, борясь с гневом.
– Жена – моя собственность, – ответил Цепион. – Закон позволяет мне обращаться с ней так, как я сочту необходимым. Мне дозволено даже убить ее.
– Твоя жена – моя сестра, и я не позволю издеваться над представительницей рода, как не позволю обращаться таким подлым образом с последним безмозглым животным из своего хлева. Ступай вон из моего дома!
– Если я уйду, уйдет и она! – гаркнул Цепион.
– Она останется со мной. Уходи, истязатель жен!
Но тут из-за их спин раздался пронзительный голосок, наполненный лютой ненавистью:
– Она этого заслужила! Заслужила! – Маленькая Сервилия бросилась к отцу и заглянула ему в глаза. – Не бей ее, отец! Лучше просто убей!
– Иди в детскую, Сервилия, – устало произнес Друз.
Однако девочка цеплялась за отцовскую руку и бросала Друзу недетский вызов, расставив ноги и сверкая глазами.
– Она заслуживает, чтобы ее убили! – надрывалась девочка – Я знаю, почему ей нравилось жить в Тускуле! Я знаю, чем она там занималась! Я знаю, почему мальчик родился рыженьким!
Цепион отпихнул ее руку, словно обжегшись. С его глаз начинала сползать пелена.
То есть как, Сервилия? – Он немилосердно тряхнул дочь. – Продолжай, девочка, говори, что у тебя на уме!
– У нее был любовник – я знаю, что значит «любовник»! – выкрикнула девочка, скаля зубы. – У моей мамы был любовник. Рыжий! Они встречались каждое утро в доме, в его имении. Я знаю – я ходила за ней по пятам! Я видела, что они делали в постели. И знаю, как его зовут. Марк Порций Катон Салониан, потомок раба! Я знаю, я спрашивала тетю Сервилию Цепион. – Она воззрилась на отца, и ненависть сменилась на ее личике безбрежным обожанием. – Tata, если ты не убьешь ее, то просто оставь ее здесь. Она тебе не пара. Она не заслуживает тебя! Кто она такая в конце концов? Всего лишь плебейка – не то, что мы с тобой, настоящие патриции! Если ты оставишь ее здесь, я буду ухаживать за тобой, обещаю!
Друз и Цепион превратились в каменные глыбы, зато Ливия Друза наконец-то ожила. Запахнув одежду и затянув пояс, она повернулась к дочери.
– Маленькая, все обстоит совсем не так, как тебе кажется, – ласково произнесла она и попыталась погладить дочь по щеке. Однако рука ее была немилосердно отброшена; Сервилия прижалась к отцу.
– Я сама знаю, как все обстоит. Обойдусь без твоих поучений! Ты опозорила наше имя – имя моего отца! Ты заслуживаешь смерти! А этот мальчишка – не сын моему отцу.
– Маленький Квинт – сын твоего отца, – твердила Ливия Друза. – Он твой брат.
– Нет, он пошел в рыжего мужчину, он – сын раба! – Она ухватилась за тунику Цепиона. – Tata, пожалуйста, забери меня отсюда!
Вместо ответа Цепион оттолкнул ребенка, да так сильно, что девочка не удержалась на ногах.
– Каким же я был болваном! – негромко проговорил он. – Девчонка права, ты заслуживаешь смерти. Жаль, что я не орудовал ремнем чаще и сильнее.
Стиснув кулаки, он вылетел из комнаты, преследуемый дочерью, которая звала его, просила подождать и дрожала от горьких рыданий.
Друз с сестрой остались одни.
Ноги у Марка Ливия подкосились, он тяжело опустился в кресло. Ливия Друза, его единственная сестра – прелюбодейка, meretrix… Лишь сейчас он понял, как она ему дорога: ее беда оказалась и его бедой, он ощущал на себе несмываемую вину.
– Это я виноват, – проговорил он, кривя губы. Она опустилась на ложе.
– Полно! Кроме меня самой, тут некого винить.
– Так это правда? У тебя есть любовник?
– Был. Первый и последний. Я не виделась с ним и ничего о нем не знаю с тех пор, как покинула Тускул.
– Но Цепион мучал тебя не из-за этого.
– Нет.
– Тогда из-за чего?
– После Марка Порция я уже не могла притворяться, – призналась Ливия Друза. – Мое безразличие злило его, и он стал меня бить. А потом он обнаружил, что ему нравится избивать меня, что это его… возбуждает.
Глядя на Друза, можно было подумать, что его вот-вот вырвет; воздев руки, он беспомощно взмахнул ими.
– О, боги, в каком мире нам приходится жить! – выкрикнул он. – Я причинил тебе страшное зло, Ливия Друза.
Она присела в кресло для посетителей.
– Ты поступал в меру своих возможностей, – мягко ответила она. – Поверь, Марк Ливий, я поняла это уже много лет назад. С тех пор твоя доброта заставила меня полюбить тебя и Сервилию Цепион.
– Моя жена! – спохватился Друз. – Как все это отразится на ней?
– Мы не должны посвящать ее в эту грязь, – сказала Ливия Друза. – Она беременна, ей покойно, и нам нельзя ее расстраивать.
Друз вскочил.
– Оставайся здесь, – велел он сестре, направляясь к двери. – Я должен проследить, чтобы братец не сболтнул ей ничего, что могло бы ее удручить. Выпей вина. Я скоро.
Но Цепион даже не вспомнил о существовании сестры. Из кабинета Друза он бросился прямиком к себе в покои. Дочь рыдала и цеплялась за его пояс, пока он не отвесил ей пощечину и не запер у себя в спальне. Там, в углу, Друз и нашел ее, по-прежнему всхлипывающую.
Слуги уже приступили к своим обязанностям, поэтому Друз мог отвести ее в детскую, где к стене жалась перепуганная нянька.
– Успокойся, Сервилия! Сейчас Стратоника вымоет тебе личико и накормит тебя завтраком.
– Я хочу к моему tata!
– Твой tata покинул мой дом, дитя мое, но не отчаивайся: я уверен, что он, разделавшись с делами, пошлет за тобой. – Утешая девочку, Друз сам не знал, испытывает ли он неприязнь к ней за выложенную ею правду или склонен благодарить ее за это.
Сервилия мигом просияла.
– Обязательно пошлет! – воскликнула она, проходя с дядей под колоннадой.
– Ступай к Стратонике, – напутствовал ее Друз и твердо присовокупил: – Постарайся не болтать языком, Сервилия! Ради твоей тети и отца – да, отца! – ты не должна проронить ни словечка о том, что стряслось здесь этим утром.
– Как же это может ему повредить? Он – жертва!
– Никакой мужчина не одобрит такого ущемления своей гордости. Поверь моему слову, твой отец не скажет тебе спасибо, если ты проболтаешься.
Полная противоречивых чувств, Сервилия удалилась с нянькой. Друз отправился к жене и рассказал ей ровно столько, сколько, по его разумению, ей было невредно узнать. К его удивлению, она приняла новость спокойно.
– Я рада, что мы наконец-то знаем, что происходит, – проговорила она, колыхая огромным бутоном – своим животом. – Бедняжка Ливия Друза! Боюсь, Марк Ливий, что мой брат заслуживает все меньше любви, даже моей. С возрастом он делается все менее сговорчивым. Между прочим, я вспоминаю, что еще в детстве ему нравилось терзать детей рабов.
Дальше путь Друза лежал назад, к сестре, которая по-прежнему сидела в кресле для клиентов, судя по всему, взяв себя в руки. Он присел с ней рядом.
– Ну и утро! Разве я знал, к чему мне суждено прикоснуться, когда спрашивал Кратиппа, почему он и остальные слуги так удручены?..
– А они были удручены? – удивленно подняла голову Ливия Друза.
– Да. Из-за тебя, милая. Они слышали, как Цепион бьет тебя. Не забывай, что они знают тебя с твоих первых шажков. Они в тебе души не чают, Ливия Друза.
– Как приятно! А я и не знала!
– Должен признаться, что это стало откровением и для меня. О, боги, как я был туп! Теперь мне остается только сожалеть о происшедшем.
– Не стоит, – она вздохнула. – Он забрал Сервилию?
– Нет, – Друз скривился. – Он запер ее в вашей комнате.
– Бедненькая! Она его боготворит!
– Это я вижу. Но не понимаю.
– Что будет дальше, Марк Ливий? Он пожал плечами.
– Честно говоря, понятия не имею! Наверное, самое правильное для всех нас – это вести себя как ни в чем не бывало и дождаться вестей от… – Он чуть было не произнес «Цепиона», как на протяжении всего этого проклятого утра, но вовремя спохватился и заставил себя использовать вежливое обозначение: – Квинта Сервилия.
– А если он со мной разведется – что он, по всей видимости, и сделает?
– Это будет означать, что ты от него благополучно отделалась.
Наконец-то Ливия Друза смогла перейти к по-настоящему волнующей ее теме:
– А Марк Порций Катон? – порывисто спросила она.
– Наверное, этот человек для тебя очень важен?
– Да, важен.
– Мальчик – его сын?
Сколько раз она мысленно репетировала этот разговор! Что она скажет, когда кто-нибудь из родственников удивится цвету волос ребенка или его все более явному сходству с Марком Порцием Катоном? Она пришла к выводу, что Цепион должен хоть чем-то отплатить ей за годы безропотной покорности и примерного поведения, не говоря уже об истязаниях. Пока у ее сына было имя. Если она объявит, что его отцом является Катон, он это имя утратит, а поскольку родился он под этим именем, то на нем всю жизнь будет стоять пятно незаконнорожденности. Дата рождения ребенка говорила о том, что Цепион вполне мог быть его отцом. Никто, кроме нее, не знал, что Цепион никак не мог им быть.
– Нет, Марк Ливий, мой сын – ребенок Квинта Сервилия, – твердо ответила она. – Моя связь с Марком Порцием началась уже после того, как я узнала, что беременна.
– Тогда остается только сожалеть, что он рыжеволос, – сказал Друз без всякого выражения на лице.
Ливия Друза заставила себя улыбнуться.
– Ты никогда не замечал, какие шутки проделывает с нами, смертными, Фортуна? С тех пор, как она свела меня с Марком Порцием, у меня появилось ощущение, что она задумала хитрую игру. Поэтому, когда Квинт родился рыжеволосым, я совершенно не удивилась, хотя неудивительно и то, что мне никто не верит.
– Я поддержу тебя, сестра, – молвил Друз. – Невзирая на любые препятствия, я теперь буду оказывать тебе всю помощь, на какую только окажусь способен.
На глазах Ливий Друзы показались слезы.
– О, Марк Ливий, как я тебе благодарна!
– Это самое меньшее, что я могу сделать, чтобы отплатить тебе за причиненное зло. – Он откашлялся. – Что до Сервилий Цепион, ты можешь не сомневаться, что она будет за меня, а следовательно, и за тебя.
Под вечер того же дня Цепион прислал уведомление о разводе, к которому прилагалось личное письмо Друзу, каковое адресат не стал держать в тайне.
– Хочешь знать, что говорит этот клоп? – спросил он сестру.
Ту к этому часу успели осмотреть несколько лекарей, дружно прописавших ей постельный режим. Она лежала на животе, позволив двум подручным лекаря заклеивать ей спину от самых плеч и ноги до лодыжек пластырями; ей было нелегко повернуться к брату, но она, рискуя вывихнуть шею, ухитрилась скосить на него глаза.
– Что же?
– Во-первых, он отказывается признавать своими всех троих детей! Во-вторых, не собирается возвращать твое приданое. В-третьих, обвиняет тебя в неоднократных изменах. Он также не будет возмещать мне расходы, понесенные мною за семь с лишним лет проживания его и его семьи под моей крышей: основанием для всего этого служит то, что ты якобы никогда не была его женой, а ваши дети рождены от других мужчин.
Ливия Друза уронила голову на подушку.
– Ecastor! Скажи, Марк Ливий, как он может поступать так безжалостно с собственными дочерьми? Ладно еще маленький Квинт, но Сервилия и Лилла? Сервилия этого не переживет!
– Подожди, это еще не все! – воскликнул Друз, размахивая письмом. – Он также намерен внести изменения в свое завещание с целью лишить детей наследства. И после этого у него еще хватает наглости требовать у меня назад «его» кольцо! Его кольцо!
Ливия Друза знала, о каком кольце идет речь. То была фамильная драгоценность, принадлежавшая их отцу, который, в свою очередь, получил ее от своего отца; предание гласило, что это было кольцо-печатка самого Александра Великого. С тех пор как Квинт Сервилий Цепион и Марк Ливий Друз подружились, будучи еще мальчишками, Цепион страстно желал стать обладателем кольца: у него на глазах оно было снято с пальца умершего Друза-цензора и надето на палец теперешнего Друза. Отправляясь в Смирну и в Италийскую Галлию, он упросил Друза дать ему это кольцо как талисман. Друзу не хотелось расставаться с кольцом, но потом, устыдившись, он все же сдался. Стоило Цепиону вернуться, как Друз потребовал кольцо назад. Сначала Цепион искал причину, которая позволила бы ему оставить кольцо себе, однако, не найдя таковой, подчинился, сказав с деланным смехом: «Ладно уж! Но когда я уеду опять, придется тебе, Марк Ливий, снова дать мне его в дорогу – оно приносит счастье!»
– Да как он смеет! – негодовал Друз, хватаясь за окольцованный мизинец, словно Цепион мог вынырнуть у него из-под локтя и завладеть драгоценностью, благо что она и на мизинце сидела не слишком свободно: Александр Великий был мужчина мелкий.
– Не обращай внимания, Марк Ливий! – успокоила Ливия Друза брата, не сводя с него глаз. – Но что будет с моими детьми?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55