Джеймс чуть сдвинулся, прикрыв одеялом свои голые плечи, и Мэгги дернулась, когда его заросшая волосами нога потерла ее слишком нежную ногу.
Она нервно облизнула губы, сопротивляясь порыву сорвать с себя нижнее белье. Это лишь привлечет внимание к ее неловкости в ситуации, в которую она попала. А этого ей не хотелось бы делать. Женщины, с которыми у Джеймса бывали свидания, точно знали, что говорить в постели голому мужчине, и у нее не было основания освещать фундаментальное различие между ними и собой.
Взгляд Мэгги остановился на черных завитках волос у него на груди, и она попыталась повести себя естественно.
– Который час? – Она рискнула украдкой глянуть ему в лицо – только для того, чтобы увидеть, как сосредоточен он на влажной мягкости ее рта. У нее перехватило дыхание от голода, явно сквозящего в его алчном взгляде.
– Почти семь часов, – сказал рассеянно Джеймс. Он медленно опустил голову, и Мэгги почувствовала, как ее остановившееся было сердце забилось вновь.
– Так поздно? – Голос ее оборвался, глаза были прикованы к его лицу.
– Не надо пугаться, Мэгги, – прошептал Джеймс. – Поверь мне, я никогда не сделаю тебе больно.
«Намеренно – не сделаешь», – тут же подумала она.
Его крепко сжатые губы легко касались уголка ее рта. Она затрепетала, когда он начал нежно ласкать ее щеку.
Глаза Мэгги медленно закрылись, чтобы можно было сосредоточиться на небывалых ощущениях. Он снова переключил ее внимание, начав покусывать ее мягкие приоткрытые губы.
Все ее усилия были брошены на то, чтобы сдержать дыхание, готовое с хрипом вырваться из легких, пока рука Джеймса гладила ее колено. Она глотала воздух, в то время как его пальцы медленно скользили по ее ноге, рисуя маленькие эротические узоры на ее чувствительной коже. «Господи, что же теперь? – вопрошало ее смятенное сознание. – Что делать?»
– Джеймс? – Дрожащее хныканье сорвалось с ее губ, когда его рука начала смело продвигаться под ее ночной рубашкой и нежно поглаживать бархатистую кожу на внутренней поверхности ее бедра. Она задохнулась.
– Не беспокойся, прелесть моя Мэгги. Не думай ни о чем. Только о своих ощущениях, – обольстительно прошептал Джеймс, медленно, чарующе лаская ее пальцами, и она возбуждалась с каждым их движением.
Она интуитивно отшатнулась, когда рука его оказалась близ центра ее страсти. Пытаясь вернуться к тому, что осталось у нее от рационального мышления, она подумала в отчаянии, что не знает, чем ответить. Что ей делать? Вопрос терзал ее. Вернуться к тем восхитительным ощущениям, что создал Джеймс или пусть опыт станет полным? Но как ей сделать это? Она с трудом разомкнула отяжелевшие веки и столкнулась с пристальным взглядом его серо-голубых глаз, источавших огненную теплоту.
– Джеймс? – Его имя вырвалось одновременно с робким вздохом. Она потянулась к его склоненному лицу. Кончики ее пальцев легко касались его густой щетины. Восхищенная тем, что она ощущает, Мэгги продолжала свое исследование, упиваясь действием, долгое время спрятанным в глубинах ее сознания. Подобно слепой, осязая, она исследовала его лицо, спускаясь по резкому выступу его носа к жестко сжатым в чувственной улыбке губам.
Охвативший ее поясницу жар шел дальше, разливаясь по стройным бедрам – и выше, сжимая диафрагму.
Словно во сне увидела она, как лицо его опустилось ниже. Руки ее обвили его крепкие плечи, она изо всех сил прижала его к себе. Наконец с неумолимой решительностью губы его коснулись ее губ, и алчущий рот его поглотил вырвавшийся у Мэгги стон. Досадный вопрос, что делать, промелькнул у нее в сознании. Правильное поведение больше не было важным. Неописуемые ощущения, которые продолжал вызывать Джеймс, заполнили все.
Его руки спустили тонкие бретельки ее ночной рубашки на плечи, потом высвободили упругие груди из-под кружев. Кончики его пальцев легко касались выпуклостей, и Мэгги взмолилась в бессознательном наслаждении, когда под его крепкими пальцами напряженная плоть обрела чашевидную форму, и от легких касаний соски отвердели.
– Джеймс! – Ее пальцы впились в его мускулистую спину.
– Ты само совершенство, – говорил он, медленно отстраняясь от нее.
– Нет, – прошептала она, высвобождаясь из-под его тяжелого тела.
– Спокойно. – Его охрипший голос и ощущение его вздымающегося над ее мягкими бедрами тела не оставляли сомнения в его намерениях.
От его движений одеяло упало, и Мэгги вздохнула, почувствовав, как холодный воздух обжег ее разгоряченную плоть. Глаза ее были устремлены в одну точку. Она погрузилась в тот мир спокойствия, где страхи и печали не могли больше преследовать ее. Ей не нужна была реальность. Ей хотелось остаться здесь, в этом мире любви, который Джеймс создавал ради нее.
Джеймс приподнялся, оказавшись над ее напряженными грудями, и медленно опустился на руках к ее телу, слегка потирая ее опухшие соски.
Она изогнулась дугой, вжавшись в жилистую неровность его груди, царапавшей ее ставшую сверхчувствительной кожу.
– Восхитительно, – прошептал Джеймс, опускаясь все ниже, пока его грудь не стала растирать ей живот.
Мэгги содрогнулась, когда обжигающий жар от поясницы разлился по телу, не слушаясь сознания. Она раздвинула ноги, позволив ему проскользнуть между ними, и, приподняв бедра, прижалась к нему, но Джеймс отказался удовлетворить ее явную страсть.
– Скоро, Мэгги, – пообещал он, – но сначала… – Он переместил свой вес, и его крепкие пальцы начали мягко ласкать верхнюю часть ее бедер.
Каждый мускул ее тела напрягся от шокирующей неожиданности, но шок почти мгновенно сменился радостью, когда мерцающие искры поющего наслаждения растеклись от его ласкающих пальцев, проникая сквозь ее плоть, размягчая кости.
В самозабвении подалась она навстречу его завораживающим пальцам, напряженным взглядом следя за тем, как его пересохшие губы сомкнулись на соске ее правой груди. Внезапная леденящая дрожь прошла по ее телу, и хриплое дыхание вырвалось из ее губ.
– Это слишком скоро, но я думаю… – Слова, которые шептал Джеймс, отзывались в ее ушах ревом. Потому что его тело отдалилось от ее тела.
– Вернись! – молила она, и сознание действительности покидало ее.
– Обязательно! – заверил ее Джеймс. Его рука скользнула к ее губам, стараясь успокоить ее.
Дыхание Мэгги остановилось, когда она ощутила, что он понемногу пресыщается ей.
В отчаянии она попыталась поторопить его, но его руки сдерживали ее, стараясь, чтобы и она обрела покой.
– Помедленнее, Мэгги. Я не хочу тебе сделать больно. – Он с трудом произносил слова, и было очевидно, что он готов вот-вот потерять свой монументальный самоконтроль.
– Точно… – Он подался вперед, оглядывая и свое и ее напряженные тела.
– Ты удовлетворена? – прошептал он, и Мэгги почувствовала, как дрожь прошла по ее телу.
– Нет, – пробормотала она, – я хочу… – Ее дыхание оборвалось, и она с трудом могла вбирать в легкие воздух, когда он медленно придвинулся к ней.
– Этого? – спросил он. – Или, может быть, этого? – Его постриженные ногти легко касались трепетной кожи у нее на животе.
Мэгги снова охватила дрожь. Она почувствовала себя на краю вселенной, где одно малейшее движение может выбросить ее в пустоту.
Как слепая, потянулась она к Джеймсу, но тот перехватил ее руки и крепко их сжал.
– Или, возможно, этого? – Его губы сомкнулись у нее на груди, в то время как тело его задвигалось, содрогаясь в строгом ритме.
Мэгги закусила дрожащую нижнюю губу, понимая, что его все усиливающиеся пульсации не достигают глубин ее женского естества.
– Расслабься, Мэгги, – успокоил ее Джеймс. Его внимание оказалось прикованным к твердому бутону ее груди. – Не надо со мной бороться. Расслабься, и пусть это случится.
Его слова прозвучали бессмыслицей в ее ушах. Всем существом своим она была сконцентрирована на восприятии его и его движений. Даже ни с чем не сравнимое ощущение, вызываемое прикосновением его зубов к ее соскам, оставалось на периферии ее сознания.
Внезапно движущая сила его мужской сути оборвала тонкую нить, связывающую Мэгги с землей, и она оказалась выброшенной, провалившейся в темноту, в мерцающий мир мучительных ощущений. Крик Джеймса эхом отозвался в ее ушах, и она ощутила, как тот напрягся и упал, изможденный высшим наслаждением.
Неописуемое чувство эйфории захлестнуло ее, и она зашептала в глубоком удовлетворении, когда он повернулся к ней и обнял ее, нежно поглаживая спину.
– Спасибо тебе, милая Мэгги. – Джеймс легко прижался носом к чувствительному месту у нее за ухом, и, к ее восхищению, хотя тело ее насытилось, она почувствовала ответную дрожь в глубинах своего существа. Нежный тон его голоса и гипнотические движения его ласкающей руки успокаивали ее, и она еще плотнее прижалась к нему, уютно свернувшись.
– Это был по-настоящему достойный воспоминания опыт. – Слова Джеймса просачивались к ней в сознание, вдребезги разбивая ее благодушие.
По-настоящему достойный воспоминания? Почему? Потому что она так отличалась от его обычных партнерш, что он никогда теперь не забудет ее потребность в опыте?
– Спи, Мэгги. – Джеймс продолжал удерживать ее, и она постепенно проваливалась в сон, в желанное для нее состояние. Бодрствуя, она испытывает одно только беспокойство. Заснув, она будет в безопасности.
Она вздохнула и потерлась щекой о жесткие волосы у него на груди. Крепкий аромат мужского пота, проступившего на его гладкой коже, щекотал ее ноздри, и она счастливо улыбнулась. Она почти не устала.
Когда она открыла глаза во второй раз, серый свет уже исчез. Яркие солнечные лучи, танцуя, лились сквозь окно, омывая убогую мебель теплым светом.
Мэгги покосилась на мощный поток света, и мышцы ее напряглись, как от неожиданного ранения. Ладно, может быть, и не от такого уж неожиданного.
Она быстро взглянула на другой край кровати. Джеймса нет, но… Ее глаза широко раскрылись, когда она заметила восхитительную красную розу, положенную поверх белой наволочки. Тоненькая серебряная цепочка с голубым эмалевым цветком была обвита вокруг черенка розы.
Мэгги попробовала дотянуться до нее. Где же Джеймс отыскал розу в таком месте? Вопрос отпал сам собой, едва лишь ее пальцы коснулись цветка. Джеймс не искал цветок. Роза была не настоящая. Сделанная из шелка.
Мягко, с любовью перебирала она пальцами ее гладкие лепестки. Джеймс, должно быть, заранее привез розу и ожерелье. Достал их специально для нее. «Не похожий на него романтический жест», – подумала она в смущении. Джеймс был слишком практичным, современным человеком для того, чтобы везти розу и изящное дамское ожерелье из Нью-Йорка. Что это значит? Этот вопрос снова вселил в нее беспокойство. То, что он был потрясен тем, что они сделали? Она вспомнила его нежные слова, прозвучавшие сегодня ранним утром: «Это был по-настоящему достойный воспоминания опыт».
Она с неохотой оставила эту мысль. Он не покупал подарков перед тем, как они стали близки. Он привез их из Нью-Йорка, чтобы подарить их в зависимости от того, найдет ли он наслаждение в ее объятиях или нет. Был ли он доволен? На этот неизбежный вопрос она не могла пока ответить.
Мэгги длинно и протяжно выдохнула, мысленно вернувшись к волшебному предрассветному действу. Томительное чувство удовлетворенности наполнило ее при воспоминании о физической близости с Джеймсом. Это было поистине откровением. Ничто не готовило ее к этому. Несомненно, ее злополучный сексуальный опыт шесть лет назад не имел к этому отношения.
Она редко позволяла себе вспоминать тот давно прошедший день, который давал о себе знать, подобно больному зубу. Память о нем все еще владела ее чувствами, но впервые она смогла посмотреть на свою глубочайшую женскую неудачу с точки зрения открывшейся перспективы. Неудача того опыта произошла не из-за недостатка женственности в ней, скорее она случилась из-за не того партнера, не того времени и не тех оснований. Но сама она не была несостоятельной!
Внутри Мэгги все кричало. С подходящим человеком она готова была полностью раскрыть свою женственность. С Джеймсом она взбиралась на вершины страсти, и знание этого подпитывало ее хрупкую уверенность в себе. Она могла переживать все сильные чувства, присущие ее полу. Даже чересчур.
Она слабо улыбнулась, когда другой аспект ситуации пришел ей на ум. Она определенно доказала себе, что может испытывать удовольствие, но насколько она могла им одаривать? Много ли наслаждения дала она Джеймсу?
Она закрыла глаза и попыталась воскресить в памяти подробности случившегося, но не смогла. Туманной толчеей впечатления всплыли на поверхность. Руки Джеймса, уверенно передвигавшиеся по ее телу, его губы, алчущие тайн ее тела, трепещущая энергия, пожиравшая обоих и, наконец, его требовательное скольжение по ней.
Ее нежные груди напряглись при воспоминании о том, как жаждущие губы Джеймса целовали их и как теплая волна захлестнула их чресла.
Господи, она хотела его! Она снова хотела физической близости с ним, чтобы вернуться в то очаровательное место, куда могут проникнуть лишь двое. Но Джеймса здесь не было. Она нахмурилась. Ему не захотелось остаться и повторить опыт? Не нашел ли он этот эпизод не стоящим внимания?
Вероятно нет, ответила Мэгги на свой вопрос с характерной для нее прямотой. Это было откровением для нее, но не для Джеймса. Он уже познал все радости физической близости и сравнивал ее со своими бывшими партнершами. Она, наверное, обманула его надежды.
Мэгги попыталась взглянуть на происходящее глазами Джеймса. Что он от этого приобрел? Возможно, очень мало. Она поморщилась. Она не знала, насколько ее действия усиливали или продолжали его ответную реакцию. Они не были равными в это утро, признала она. Джеймс неизбежно был господствующим партнером. Если бы инициатива была предоставлена ей, они все еще лежали бы здесь.
Но так будет не всегда, утешила она себя. Она узнает, что ему приятно. Она узнает, как управлять им, как повергнуть его в неистовое безрассудство, которое он зажег в ней.
Дрожь охватила ее, когда она попыталась вообразить себя свободно исследующей тело Джеймса, подобно тому, как он это делал с ней. Она пока не могла сделать этого. Неодолимое желание расплакаться охватило ее, но Мэгги справилась с собой. Она должна учиться. Их любовная связь скоро оборвется, если Джеймс будет постоянно отдавать, а она – только брать. Их любовная связь должна предполагать и то и другое с обеих сторон, подобно их служебным отношениям. Там оба они были существенными компонентами. Оба что-то вносили в их отношения, так же как оба приобретали от общения. Она должна перенести как образец их отношения на работе на их возникшую любовную жизнь.
У нее опустились плечи. Трудность проблемы поразила ее. Но она должна попробовать сделать что-нибудь. Все сделать. Бездействовать – значит обречь их отношения на неудачу.
Ты не должна немедленно стать знатоком в искусстве любви, ободрила она себя. Ты просто должна начать. И ты начнешь с украшений. Ты будешь носить ожерелье, которое он тебе подарил, решила она. Претворяя свое решение в действие, она откинула стеганое одеяло и устремилась через холодную комнату к своему чемодану. Холод заставил ее поскорее одеться, и, быстро умывшись, она собралась с духом и пошла на поиски Джеймса.
Здравый смысл говорил ей, что он, несомненно, был в гостиной, единственной, кроме ванной, теплой комнате в гостинице.
Мэгги медленно прошла через пустынный вестибюль, осторожно обошла пару лыж и туристическую сумку, брошенную кем-то на ужасный деревянный пол. Дверь в гостиную была приоткрыта, и она потихоньку заглянула туда. Ее глаза скользнули по шумной группе студентов колледжа, сидевших за столом около раскаленной докрасна печки, и остановилась на широкой спине Джеймса Монтгомери.
Сердце замерло, когда она вспомнила эти плечи, не скрытые под толстым свитером, надетым на него сейчас. Дрожь пробежала по ее пальцам при мысли об этих крепких мускулах, ходящих волнами под кожей. Она заметила, как он нетерпеливо поправил волосы. Мэгги, как бы со стороны почувствовала шелковистость его прядей.
Она облизнула губы, которые мгновенно снова пересохли, и попыталась изгнать из своей памяти события сегодняшнего утра. Она чувствовала себя как застенчивый нерешительный подросток. Все, чего она хотела, это спрятаться.
«Ты не можешь, – отчитала она себя. – Ты должна посмотреть ему в лицо, и чем дольше ты откладываешь, тем труднее будет это сделать. Поди и взгляни». Зная, что она была права, Мэгги глубоко вздохнула, провела увлажнившейся ладонью по вельветовым брюкам и вошла в комнату.
Она больше не замечала студентов колледжа. Все ее внимание сосредоточилось на Джеймсе, и все ее усилия были направлены на то, чтобы казаться владеющей собой, как если бы меньше часа тому назад не произошло самое бурное событие в ее жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16