Они везли с собой доски, ящики — все, что было пригодно для постройки. Через десять дней домов уже насчитывалось больше полсотни, но и на этом строительство не кончилось.В своих репортажах Жако точно следовал указаниям Айртона Мело. Удар по правительству: начальник полиции, применивший силу и превысивший полномочия, подкуплен испанской колонией. В первом репортаже, основываясь на рассказах Жезуино и других обитателей холма, Жако описал, как все началось: бездомные люди нашли эти заброшенные земли и стали сооружать там лачуги. Потом в полицию поступила жалоба от Пепе Два Фунта — «миллионера Хосе Переса, уже много лет известного под этим метким прозвищем», — и были предприняты насильственные действия, которыми руководил Шико Ничтожество — опытный истязатель, действовавший по распоряжению Альбукерке, «начальника полиции, этого невежественного и недалекого фанфарона». Избиение Массу было описано во всех деталях: негр защищал свое жилище, жизнь своей столетней бабушки и своего сына, а полицейские скрутили его и подожгли его дом. Все это имело место, хотя в изображении Жако Массу был избит прежде, чем набросился на полицейских. Об этом репортер умолчал, что не понравилось Массу. Он выглядел беззащитным бедняком, который покорно стерпел насилие. Жако стоило большого труда уговорить обидевшегося негра.Однако, нападая на правительство и в особенности на начальника полиции, журналист пощадил губернатора. Он даже воздал должное его доброте и мягкосердечию, а также его патриотизму. Правительству пора вспомнить, писал Жако, что мы живем в независимой стране, а не в испанской колонии. Хотя многочисленная испанская колония состоит в большинстве своем из честных и трудолюбивых людей, которые много сделали для прогресса штата, там процветают еще отдельные мошенники, нажившие состояния незаконным путем. И это «Газета до Салвадор» берется доказать в следующей серии репортажей. В Бани существует испанская колония, но Баия не должна превращаться в колонию испанской колонии — это две разные вещи. Однако начальник полиции г-н Альбукерке, король зверей, прозванный так из-за своих яростных преследований маклеров «жого до бишо» (интересно, с какими целями он это делает?), с готовностью выполнил просьбу Пепе Два Фунта и попытался изгнать с заброшенных, никому не нужных земель честных бразильских тружеников, которые виновны только в том, что не имеют денег. Для начальника полиции трудно придумать более тяжкое преступление, утверждал Жако, тем более если он состоит на службе у богатых галисийцев, наживающихся на обвешивании покупателей.Давно в баиянской прессе не появлялось столь сенсационных и резких разоблачений столь важных персон. Этот номер был целиком раскуплен, и в последующие дни тираж газеты значительно возрос.Некоторые из обитателей холма, чьи фотографии были опубликованы, сделали заявления, отредактированные Жако, например красавица мулатка Дагмар, запечатленная в купальном костюме, словно кинозвезда, за что и получила несколько затрещин от Курчавого, полагавшего, что его женщина не должна демонстрировать свои прелести на страницах газет. Получив взбучку, Дагмар обвинила фотографа в том, что он фотографировал ее без ее ведома — утверждение весьма сомнительное, чтобы не сказать ложное. Но не будем вмешиваться в их семейные дела. Сообщим только, чтобы подытожить наш опыт по части женщин, что Дагмар после пощечин стала не только скромнее, но и ласковее.Много шума наделала дона Фило — худая и растрепанная, в черном дырявом платье, со своими семью ребятишками, облепившими ее, она казалась олицетворением нищеты. Даже журналы Рио-де-Жанейро опубликовали ее фотографии, купленные, разумеется, у фотографа. Фило же не получила ни гроша, зато ужасно гордилась своим портретом, напечатанным в газетах. Она стала брать дороже за прокат детей, поскольку теперь у нее была реклама. Жако приписал ей слова Жезуино: «Они снесли наши дома, но мы отстроим их заново», а потом эти слова стали приписывать самому Галубу, часто повторявшему их в своих репортажах. И журналист, который забыл вскоре, кто их автор, сам поверил, что знаменитая фраза принадлежит ему. Впрочем, авторство Галуба оспаривалось депутатом Рамосом да Куньей, лидером оппозиции в законодательном собрании и пламенным трибуном, сделавшим в одной из своих речей следующее заявление:— Пользуясь всемогуществом начальника полиции, наглостью миллионера Переса и попустительством правительства, власти и их наемники могут сжечь дома. Но мы, народ, отстроим их заново. На пепелище разбойничьих пожаров мы восстановим наши дома — если понадобится, десять, двадцать, тысячу раз.Рамос да Кунья был сложной фигурой — адвокат, сын провинциального полковника и владелец огромных латифундий, он, однако, не имел участков в столице штата, поэтому с чистой душой громил правительство. Он лишь недавно закончил университет, и отец сделал его депутатом. До тех пор пока дело не касалось аграрной реформы, юный лидер, обладавший незаурядным красноречием, оставался человеком прогрессивным, и этот эпитет часто употреблялся в прессе рядом с его именем. А в ходе компании, развернувшейся в связи с захватом холма Мата-Гато, его даже обвинили в коммунистических взглядах. И хотя обвинения эти были ни на чем не основаны и вымышлены его политическими противниками, они все же принесли ему известную популярность.Возвращаясь еще раз к доне Фило, мы должны сказать, что, пожалуй, в репортажах Жако Галуба именно она предстала в наиболее выгодном свете. Журналист изобразил ее любящей матерью, трудящейся не покладая рук, чтобы прокормить семерых детей. Туманные упоминания о покинувшем малышей отце превращали ее в жертву негодяя мужа и социального строя. Мы не будем отрицать достоинств доны Фило, она весьма почтенная и работящая женщина, каких редко встретишь. Однако не следовало изображать ее жертвой мужа, поскольку такового у нее никогда не было; она не хотела связываться ни с одним мужчиной, которые, по ее мнению, годятся только на то, чтобы делать детей. А потом лишь прибавляют хлопот и вносят беспорядок.Жако удалось сфотографировать всех обитателей холма, кроме Жезуино. Галуб, часто встречая там Бешеного Петуха, чувствовал, что он руководит остальными, что к нему в трудную минуту обращаются за советом, но, когда появлялся фотограф, бродяга исчезал…Бешеный Петух не был менее тщеславен или более скромен, чем остальные. Просто он был стар и мудр, поэтому не хотел, чтобы его портрет поместили в газете. Как-то давно была опубликована его фотография: Жезуино лежал, загорая на солнце, на откосе возле рынка, с окурком сигары во рту и со счастливой улыбкой. Этот снимок иллюстрировал поэтичный репортаж известного Одорико Тавареса. А потом несколько месяцев полиция преследовала Жезуино, под любым предлогом забирала его и сажала в тюрьму. Каждый агент носил в кармане газетную вырезку со снимком Жезуино. Не помогло и то, что лирик Одорико назвал его «последним свободным человеком города», свободный человек не вылезал из кутузки. Так что хватит с него фотографий! 5 Как уже упоминалось, Курио в эти недели, пока происходили события на Мата-Гато, раздирался между постройкой лачуги, которую он сооружал с большими претензиями, и безнадежной любовью (увлечения Курио, как правило, были безнадежными) к гадалке и факирше мадам Беатрис. В результате постройка дома затянулась, у Курио на это почти не оставалось времени; он был поглощен рекламой грандиозного номера: мадам Беатрис в честь жителей Баии похоронит себя заживо и целый месяц пролежит в гробу без еды и питья. Волнующее, единственное в своем роде зрелище, настоящее чудо, и за вход — всего пять мильрейсов!Мадам Беатрис, обладавшая медиумическими способностями и белокурыми, отливающими серебром волосами, бросила якорь в Баии, «объехав несколько зарубежных столиц», как утверждалось в афише, расклеенной на улицах Салвадора. Разумеется, Аракажу, Масейо, Ресифе — столицы штатов Бразилии — были не за границей, но ведь мы не всегда получаем то, что нам хочется. И такие крупные города, как Пенедо, Эстансиа, Проприа, Гараньюс, Каруару, тоже удостоились посещения факирши, из-за которой спорили далекая Индия («единственная в мире женщина-факир, способная месяц пролежать в гробу, ясновидящая Беатрис, уроженка Индии, в настоящее время разъезжающая по миру, как буддистский мессия», так гласила другая реклама сенсационного номера) и приятный городок Нитерои, тоже претендующий быть ее родиной. Она вернулась из недолгой и неудачной поездки в Амарозу, Крус-дас-Алмас и Алагоиньяс, где гадалкам верили, однако не могли достойно вознаградить их, поскольку финансовое состояние клиентов находилось в противоречии с этой пылкой верой. Мадам Беатрис прибыла в Баию с пустыми руками, и менее чем через неделю, когда был констатирован экономический крах, ее покинул красавец секретарь Дуду Пейшото, пернамбукский мошенник, который жил на содержании у женщин. Он встретился с мадам Беатрис в Каруару, когда та была в зените славы, и получил титул секретаря, а заодно и доступ к ее накрашенным губкам. Дуду был чрезвычайно требователен: он привык к комфорту, у него капризный желудок, и вообще он исключительно деликатный человек. Его тошнило, если он замечал клопа и если к столу подавали плохой рис. Факирша, очарованная томными глазами и черной шевелюрой Дуду Пейшото, не замечала его недостатков, она просила прощения за все неудобства, которым подвергала его, и сулила ему златые горы в более крупных и более передовых городах, где люди способны понять ее искусство.К несчастью, граждане Салвадора-да-Баии не проявили должного интереса к знаменитой гадалке («научная точность, знания, располагающая обстановка» — говорилось еще в одной афише).Мадам Беатрис вступила в контакт с Курио через хозяйку дешевого пансиона в Бротасе, где остановилась, старую знакомую зазывалы. Она поручила ему распространение афиш, на которые потратила свои последние деньги. Дуду гарантировал, что, едва публика ознакомится с ними, потоком хлынет к мадам Беатрис.Как только Курио взглянул на ее серебристые кудри, почувствовал, что умирает от любви. Никогда он не видел волос прекраснее, разве только у кинозвезд. Он посмотрел на Дуду Пейшото с презрением и ненавистью. Каким образом этому типу, явному педерасту, с глазами навыкате и женским тазом, удалось обмануть такую женщину? Видно, она просто слепа, если не замечает, как этот субъект скалит зубы и вихляет бедрами. А жаль!И все же Курио не отказался от распространения афиш, чем он и занялся, получив пока обещание, что за работу ему будет заплачено, как только появятся клиенты, а это случится, и очень скоро. Беатрис нисколько не сомневалась в эффективности рекламы, Дуду Пейшото был настроен более скептически. Но чтобы выяснить, кто из них прав, мы лучше сами прочтем афишу. К СВЕДЕНИЮ ЖИТЕЛЕЙ БАИИ!МАДАМ БЕАТРИС ЗАИНТЕРЕСУЮТСЯ ВСЕ!Объехав несколько зарубежных столиц, мадам Беатрис остановилась в этом замечательном городе, обещая удовлетворить своим искусством всех, кто прибегнет к ее услугам. К ней вы можете обратиться с вопросами, касающимися науки, вашего материального положения и вашего будущего, а также судьбы близких вам людей. Одним советом она разрешит все ваши недоумения. Мадам Беатрис, обладающая замечательным талантом, поможет вам в коммерческих и семейных делах, в любви, а также преодолеть трудности, измену, физический или моральный недуг, — словом все, что мешает ВАШЕЙ ЖИЗНИ ИЛИ ВАШЕМУ БУДУЩЕМУ!ОНА РАБОТАЕТ ЧЕСТНО, БЫСТРО И ЭФФЕКТИВНО!Мадам Беатрис имеет к тому же чудесный порошок, привезенный из Индии, гарантирующий успех в любви и делах. Обратитесь немедленно к этой знаменитой ученой, которая принимает у себя на дому. Ее ни в коем случае нельзя сравнивать с шарлатанами и халтурщиками, превращающими благородную оккультную науку в источник доходов.Научная точность, знания, располагающая обстановка! Обратитесь срочно, мадам Беатрис может прийти к вам на дом, ее советы доступны всем. Располагающая, интимная обстановка!ПРИНИМАЕТ ЕЖЕДНЕВНО, В ТОМ ЧИСЛЕ И ПО ВОСКРЕСНЫМИ ПРАЗДНИЧНЫМ ДНЯМ.От 8 до 21 часа знаменитая хиромантка принимает у себя по адресу: УЛИЦА д-ра ДЖОВАННИ ГИМАРАЭНСА, 96 — БОА ВИСТА ДЕ БРОТАС.МАДАМ БЕАТРИС МОЖЕТ ПОСЕТИТЬ ВАС НА ДОМУ!
Только чрезмерно требовательный человек мог бы пожелать более ясного и четкого изложения. И если клиенты все же не появились, то виновата в том была не афиша, а наш суровый век.Волна скептицизма и сомнения захлестнула теперь все большие города. Грубый материализм отвращает мужчин и даже женщин от хироманток, от их «честного и эффективного труда», от лекарств, которые они предлагают против духовных и физических недугов. Мы живем во времена неверия в оккультные науки, но не мадам Беатрис повинна в нем, она сама жертва этого неверия. Поэтому Дуду, у которого не было денег даже на сигареты, обвиняя ее, поступал несправедливо.Когда Курио, движимый профессиональной добросовестностью и желанием услужить красивой женщине, в два дня распространил афиши, он явился, согласно уговору, получить плату за свои труды. С трамвая он сошел в кульминационный момент разыгравшейся драмы: томный Дуду, держа в левой руке чемодан с крикливым костюмом и шелковыми рубашками, а правой иронически помахивая на прощание, покидал неудобный пансион и удобные, пылкие объятия мадам Беатрис. Рыдающая хиромантка вовсе не была похожа на решительную и неустрашимую женщину, «обладающую замечательным талантом и помогающую в коммерческих, семейных делах и в любви». Она была вне себя, и ее торопливая речь изобиловала выражениями, не очень идущими ее приятному, одухотворенному лицу. Стоя на пороге дома, мадам выкрикивала грязные ругательства вслед этому профессиональному любовнику, утонченному и недосягаемому Дуду:— Мошенник! Кот! Дерьмовый альфонс! Продажная шкура! Педераст ты, жулик паршивый!Дуду, даже не взглянув на номер, впрыгнул в тот трамвай, из которого вылез Курио, и, улыбнувшись ему, сказал:— Займись ею, если она тебе нравится. А с меня хватит!..С превеликим удовольствием Курио дал бы ему ногою в зад или съездил по уху, но трамвай тронулся, и мерзавец принялся поглядывать на кондуктора своими масляными глазками. Конечно, педераст!Слезы и жалобы мадам Беатрис вылила на Курио. Хозяйка пансиона, толстая, медлительная мулатка, оставила их в гостиной — ей пора было готовить завтрак, и она не могла тратить время на покинутых любовниц.Само собой, Курио не получил ни гроша. Если бы у мадам Беатрис были деньги, и тогда он не посмел бы заговорить о столь низменной материи с бедняжкой, у которой кровоточило сердце. Курио даже дал ей кое-что, правда немного, но больше у него не было. А если бы было, он, конечно, оставил бы ей все — ради женщины с такими роскошными волосами он был готов на любую жертву. В порыве отчаяния, покинутая любовником и клиентами, мадам Беатрис решила прибегнуть к сенсационному номеру — «погребенная заживо» — и в связи с этим предложила Курио должность секретаря.За скромную плату Курио пока в долг арендовал на Байша-до-Сапатейро магазин, пустующий после пожара. Прежде в этом магазине, носящем название «Новый Бейрут», Абдала Кури торговал по дешевым ценам цветастыми ситцами и другими хлопчатобумажными тканями, а также сатином и шелком. Он же, по единодушному мнению экспертов, присяжных и судей был признан ответственным за пожар, уничтоживший вышеупомянутый магазин. Было установлено, что он сам облил товар бензином и вызвал короткое замыкание. Абдулу посадили, а владелец дома стал хлопотать о получении страховой суммы, но страховая компания противилась, считая, что выплачивать должен виновный, тем более что он осужден всего на несколько месяцев, после чего сможет возобновить торговлю. Курио арендовал помещение на месяц и сам намалевал плакат, возвещавший о сенсационном номере, затем были отпечатаны новые афиши, сообщавшие всем о талантах мадам, ее индийском происхождении и буддистской вере. Курио лез из кожи вон.Мадам Беатрис была в восторге и не уставала выражать ему свою признательность: бросала благодарные взгляды, иногда доверчиво протягивала руку, иногда даже склоняла на плечо Курио свою белокурую головку. Но дальше этого не шла. Курио ринулся было в наступление и однажды, прижав ее в темном магазине, впился в полные губы мадам, намазанные яркой помадой. Она как будто была не против, но потом закрыла на мгновение глаза, словно желая уйти в себя, а когда открыла их снова, то, потупившись, сказала каким-то потусторонним голосом:— Никогда больше не делай этого… Никогда…Никогда? Курио, как раз собиравшегося повторить поцелуй, просьба мадам поразила, как удар кинжалом.— Почему? — спросил он, не скрывая своей досады, и Беатрис почувствовала ее в голосе Курио.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39