Джек, всегда только Джек. Главное для него – могущество, власть над людьми, внезапно осознала Мэдди с болезненной ясностью.
Глава 5
Проснувшись в субботу, Мэдди увидела мужа одетым. Он собирался уходить.
– Совещание в Пентагоне продлится целый день, – сказал Джек, – я вернусь, скорее всего, только к ужину.
Лежа в постели, Мэдди залюбовалась мужем. До чего же он хорош в этих молодежных брюках, серой водолазке и блейзере. Хотя погода стояла теплая, Джек предполагал, что придется провести целый день в прохладном кабинете с кондиционером.
– Зачем ты туда едешь?
– Мне предложили участвовать в некоторых брифингах. Это даст возможность получить более полное представление о происходящем. Мы не сможем дать в эфир то, что я услышу, но это будет очень полезная информация. Кроме того, президенту потребуются мои рекомендации по поводу освещения событий в прессе и на телевидении. Думаю, что смогу помочь ему в этом.
То есть все в точности так, как она и предполагала. Джек становится президентским рупором. Ему предстоит подтасовывать факты в угоду президенту.
– По-моему, самый интересный метод изложения информации – это говорить правду, тебе не кажется?
Мэдди давно уже не нравилась готовность Джека вольно обращаться с фактами, с тем чтобы, как он говорил, «придать им нужную окраску». Что же до нее самой, то она предпочитала описывать белое как белое, а черное как черное. Либо говорить правду, либо нет. Для Джека правда имела тысячи всевозможных вариантов, смыслов и оттенков. Этакая многоцветная радуга неисчерпаемых возможностей.
– Существует множество версий правды, Мэд. Мы хотим понять, какая из них окажется наиболее предпочтительной для формирования мнения избирателей.
– Что за чушь! Мы говорим не о взаимоотношениях с общественностью, а об изложении фактов.
– Вот поэтому я и еду туда сегодня, а ты нет. Кстати, что ты собираешься делать?
Он попросту вычеркнул из памяти все, что она сказала, а заодно и все, что она имела в виду.
– Пока не знаю. Наверное, посижу дома, отдохну. Может быть, пройдусь по магазинам.
Ходить по магазинам хорошо с подругой, но у нее давно не осталось подруг. Муж занимал все ее время – и рабочее, и свободное. Тех же, с кем они иногда встречались по выходным, вроде Мак-Катчинсов, связывали деловые отношения с Джеком.
– Почему бы тебе не взять самолет и не слетать в Нью-Йорк за покупками? Для разнообразия.
Она задумчиво кивнула:
– Да, пожалуй. Там сейчас выставка в галерее Уитни. Может быть, я смогу попасть. Ты действительно не против, если я возьму самолет?
Да, у нее поистине фантастическая жизнь... Как можно об этом забывать! Он окружил ее такой роскошью, предоставил ей такие возможности, о каких она в Ноксвилле не могла и мечтать. Она вспомнила его слова прошлой ночью о том, что без него ей бы не видать никакой карьеры. Как ни больно это признавать, но Джек сказал правду. Все, что у нее есть, все, что с ней произошло, случилось лишь благодаря ему.
Перед уходом он позвонил своему пилоту, велел ждать Мэдлен в десять часов, оформить полет до Ла-Гуардиа и вечером вернуться в Вашингтон.
– Желаю хорошо провести время, – с улыбкой обернулся он к жене.
Да, в очередной раз осознала Мэдди, иногда ей приходится кое-чем жертвовать, но взамен Джек столько ей дает. Как можно на него сердиться?
Она надела, белый полотняный брючный костюм, убрала наверх волосы. В четверть одиннадцатого приехала в аэропорт. Пилот ждал ее. Через полчаса они поднялись в воздух. Приземлились в аэропорту Ла-Гуардиа в половине двенадцатого. В полдень она уже была в городе. Прошлась сначала по Мэдисон-авеню, заглянула в свои любимые магазины. Наскоро проглотила ленч и в половине четвертого вошла в галерею Уитни. Сказочная жизнь! Что может быть лучше! Джек уже возил ее в Лос-Анджелес и в Сан-Франциско, в Новый Орлеан и в Майами. Иногда они летали на уик-энд в Лас-Вегас. Он, конечно, ее избаловал, но все это приятно. И все это у нее есть только потому, что она миссис Джек Хантер. Джек прав. Без него она так бы и осталась ничем и никем. При этой мысли ее снова охватило странное чувство покорности судьбе, которое многие находили в ней привлекательным. Да, сама по себе она ничего не значит. Джеку даже удалось убедить ее в том, что все завоеванные ею награды и призы – тоже его рук дело.
В пять часов она вернулась в аэропорт. Было получено разрешение на вылет в шесть. В половине восьмого она вошла в свой дом, усталая после прекрасного, интересно проведенного дня. Она купила себе два брючных костюма, несколько купальников и великолепную шляпу. Вошла в гостиную в приподнятом настроении и увидела, что Джек уже дома. Сидит на диване с бокалом вина и смотрит вечерние новости. Говорили в основном об Ираке. Джек напряженно слушал.
– Привет, дорогой! – радостно воскликнула Мэдди.
Слава Богу, враждебность последних дней после вчерашней ночи, кажется, исчезла.
Джек обернулся к ней с улыбкой:
– Ну, как провела день? Он налил себе еще вина.
– Очень хорошо. Походила по магазинам, накупила кучу вещей, побывала в галерее Уитни. А у тебя как? – Мэдди знала, как он захвачен своей ролью советника президента.
– Отлично. Кажется, мы нашли нужный тон подачи информации.
Он выглядел как человек, крайне довольный собой и сознающий собственную значимость. Важная персона... Впрочем, он таковым и является на самом деле. Никто из окружающих в этом не сомневается, включая и ее, Мэдди.
– Ты уже можешь мне что-нибудь рассказать или это все еще государственная тайна?
– В общем, да.
Она узнает только то, что ей позволят сообщить в новостях. Истинная, не завуалированная версия так и останется тайной для непосвященных.
Джек выключил телевизор.
– Что у нас на ужин?
Мэдди поставила пакеты. Хороша, снова отметил Джек. Выглядит просто безупречно после целого дня хождения по магазинам и выставкам.
– Я могу что-нибудь приготовить на скорую руку, если хочешь. Или давай закажем что-нибудь на дом.
– А почему бы нам не пойти куда-нибудь? Я целый день просидел взаперти в мужской компании. Хорошо бы сейчас оказаться среди обычных нормальных людей. – Джек взял телефон и зарезервировал столик в «Цитронелл», самом фешенебельном ресторане Вашингтона. – Пойди надень что-нибудь посимпатичнее.
– Слушаю, сэр.
Мэдди исчезла наверху со своими покупками. Через час она появилась после ванны, надушенная, заново причесанная, в простом черном платье для коктейлей, в босоножках на высоких каблуках, с бриллиантовыми сережками в ушах и жемчужным ожерельем на шее. Джек время от времени покупал ей изящные вещички, и она их с удовольствием носила. Бриллиантовые сережки и обручальное кольцо она считала самым ценным своим достоянием. Неплохо для девчонки со стоянки трейлеров в Чаттануге. Она нередко это повторяла при Джеке, а он в шутку называл ее голодранкой. Ей это не нравилось, но вместе с тем она не могла не признавать, что это чистая правда. Хотя она и ушла от этого ох как далеко. Ему это казалось смешным, она же каждый раз морщилась при этом слове, которое у нее сразу вызывало не очень приятные воспоминания.
– Недурно, – одобрил он, окинув ее внимательным взглядом.
Мэдди улыбнулась. Она любила ходить куда-нибудь по вечерам с Джеком, чтобы все в очередной раз могли убедиться, что она всецело принадлежит ему. Она до сих пор все еще не могла прийти в себя от этого восхитительного события: она замужем за Джеком Хантером, – даже теперь, даже несмотря на то что сама стала звездой первой величины. Теперь, пожалуй, ее известность была даже больше, чем у Джека, или, во всяком случае, не меньше. Он – влиятельный магнат за сценой, человек, с которым советуется президент. Она же, Мэдди, – женщина, на которую хотят походить сотни других женщин и девушек, о которой грезят сотни мужчин. Она и ее голос присутствуют в каждом доме, в каждой квартире. Ей доверяют. Она сообщает им правду о том, что происходит вокруг, причем старается делать это как можно лучше. Это от нее люди узнали о Дженет Мак-Катчинс и о десятках других женщин. Цельность ее натуры проявлялась во всем, придавая еще больше прелести ее привлекательной внешности. Как любит повторять Грег, она «великолепна». Так она сейчас и выглядела, отправляясь в ресторан с мужем.
Джек сам вел машину, что теперь случалось крайне редко. По дороге они болтали о Нью-Йорке. Мэдди поняла, что о разговоре с президентом он ничего не расскажет. В ресторане их усадили за лучший столик. Почти все головы повернулись в их сторону. Посетители оживленно их обсуждали. Женщины поглядывали на Джека. Красивый мужчина с сексапильной улыбкой и глазами, которые впитывали в себя окружающее, ничего не упуская. Казалось, эта пара излучает ауру успеха, власти, могущества. В Вашингтоне это очень высоко ценится. Многие останавливались у их столика, перекинуться парой слов. В основном политики и даже один из президентских советников И еще беспрестанно подходили люди, со смущенной улыбкой обращаясь к Мэдди – просили автограф Она расписывалась с теплой улыбкой, л с некоторыми даже успевала поболтать.
Джек налил ей еще бокал вина, которое официант оставил в ведерке со льдом.
– Тебе это еще не осточертело, Мэд?
– Да нет. Я рада, что они меня узнают и что не постеснялись подойти.
Она всегда вела себя в высшей степени любезно с телезрителями. Люди отходили от нее с ощущением, что приобрели нового друга. После личной встречи в нее еще больше влюблялись. Джек держался с посторонними довольно холодно, поэтому к нему подходить не решались.
Они покинули ресторан около полуночи, а назавтра утром полетели на один день в Виргинию. Джек не любил пропускать ни одного уик-энда. Он немного покатался верхом, потом они съели ленч на открытом воздухе. День стоял жаркий. Лето, наверное, будет великолепное, заметил Джек.
– Поедем куда-нибудь в отпуск? – спросила Мэдди на обратном пути.
Она звала, что муж не любит строить планы заранее Обычно он все решал в последнюю минуту. То поставит се в какую-нибудь программу, то вдруг неожиданно уберет. Ей хотелось бы знать хоть немного заранее, что он задумал, но она не протестовала. В конце концов, детей у нее нет, он ее босс, так что она обязана повиноваться ему по первому знаку.
– Я еще не думал о лете.
Он никогда не спрашивал, куда бы ей хотелось поехать, но, в конце концов, всегда выбирал места, приводившие ее в восторг. С Джеком жизнь полна неожиданностей. И кто она такая, чтобы протестовать или жаловаться? Без него ей бы никогда в жизни не повидать этих мест.
– Скорее всего, поедем в Европу.
Мэдди знала, что больше он ничего не скажет. Да ей больше ничего и не нужно знать.
– Не забудь меня предупредить, когда надо будет укладывать вещи, – поддразнила она его.
Иногда так и получалось. Ей приходилось бросать все дела и срочно собирать чемоданы.
– Обязательно.
Он достал из кейса бумаги. Это означало, что разговоры окончены, пока во всяком случае.
Мэдди открыла книгу, которую рекомендовала ей первая леди. Исследование преступлений и насилия нал женщинами содержало прискорбную, но, тем не менее, любопытную статистику.
– Что это? – спросил Джек.
– Это мне дала Филлис. О преступлениях против женщин.
– Каких, например? Лишение их кредитных карточек? Эти слова больно отозвались в ней, как всегда, когда он пытался намеренно умалить, принизить то, что ей казалось важным.
– Ты не очень увлекайся этим комитетом, Мэд. Он полезен для твоего имиджа, потому я и предложил, чтобы ты включилась в его работу, но не увязни в ней с головой. Тебе нет никакой необходимости становиться главной защитницей угнетаемых женщин.
Самолет приземлился и сейчас выруливал на посадочную полосу.
– Но мне нравится то, что там делают, их планы на будущее. Меня эта проблема действительно волнует, ты же знаешь.
– Знаю. И знаю тебя. Ты увлекающаяся натура. Это все нужно только для имиджа, Мэг. Мне вовсе не улыбается, чтобы ты превратилась в Жанну д'Арк. И многое из того, что болтают об избиении женщин, сущая чепуха.
Холодок пробежал у нее по спине. Что он такое говорит?!
– Что ты имеешь в виду?
– Всю эту чушь по поводу сексуальных домогательств на работе или изнасилований девушек на свиданиях с дружками. А из тех, кого, как утверждают, бьют или даже убивают мужья, половина ничего другого не заслуживают.
Джек проговорил все это с полной убежденностью. Мэдди смотрела на него во все глаза:
– Ты это серьезно?! Не могу поверить. А как же я? Ты считаешь, что я тоже заслужила от Бобби... то, что он со мной делал?
– Он мозгляк, мелкая сошка. К тому же пьяница. Один Бог знает, что ты могла ему наговорить, как ты его провоцировала. Во многих семьях супруги дерутся, Мэд. Одни ограничиваются парой тычков или зуботычин, другие наносят друг другу серьезные увечья. Но это вовсе не национальное бедствие и не повод для крестового похода. Поверь, если ты спросишь Филлис с глазу на глаз, окажется, что она это делает по тем же причинам, по которым я рекомендовал тебе участвовать в ее комитете. Для имиджа. Это хорошо выглядит со стороны.
Мэдди слушала мужа с болезненным чувством.
– Не могу поверить в то, что слышу, – прошептала она. Голос ей не повиновался. – Ее отец постоянно бил мать. Филлис с этим выросла. Так же как и я. Так же как и сотни других, Джек. Иногда насильникам этого недостаточно. Им надо убить женщину, чтобы показать, какие они крутые и какая она никчемная. Это что, по-твоему, обыкновенная семейная драка? Когда ты в последний раз сталкивал женщину с лестницы, бил ее стулом, прижигал горячим утюгом или горящей сигаретой? Ты имеешь хоть малейшее представление о том, что это такое?
– Не заводись, Мэд. Это крайности. Разумеется, есть чокнутые, но они убивают не только женщин. Никто не говорит, что в нашем мире нет психов.
– Но многим женщинам приходится жить с насильниками, которые их бьют, а, в конце концов, иногда даже убивают, многие годы и терпеть все это.
– Значит, эти женщины на самом деле ненормальные, разве не так? Они же могут прекратить все это, уйти. Но почему-то этого не делают. А может, им даже нравится такая жизнь? Мэдди давно не испытывала такого отчаяния. Ей казалось, что Джек говорит от имени большинства обитателей Земли. Как же до них достучаться? Как ей убедить собственного мужа?
– В большинстве случаев женщины слишком напуганы даже для того, чтобы уйти. Многие мужья, которые грозятся убить жену, в конце концов, приводят угрозу в исполнение Статистика просто ужасающая, и многие женщины об этом знают, пусть даже инстинктивно. Они напуганы до такой степени, что не могут бежать, не могут двинуться с места. И потом, у них дети. Многим идти некуда, работы у них, как правило, нет, денег тоже. Они чувствуют себя в тупике из-за постоянных угроз разделаться с ними и с их детьми. Что ты советуешь делать в таких случаях? Что бы ты сам сделал? Позвонил бы своему адвокату?
– Нет, я бы убрался оттуда, бросил все к черту, как сделала ты.
Она все еще пыталась убедить его:
– Такие побои входят в привычку. Ты с ними растешь, видишь это постоянно, начинаешь считать это нормой. А тебе постоянно твердят, что ты никуда не годная дрянь, что ты это заслужила. И ты веришь. Это гипнотизирует, парализует волю. Ты забита, запугана, одинока, отрезана от мира, идти тебе некуда. И, в конце концов, тебе захочется умереть, потому что это представляется единственным выходом. – Ее глаза наполнились слезами. – Как ты думаешь, почему я позволяла Бобби избивать меня? Потому что мне это нравилось? Да я просто не видела выхода. Мне даже казалось, что я это заслужила. Родители твердили, что я плохая, Бобби постоянно повторял, что во всем виновата я сама. Ничего другого я не знала, пока не встретила тебя.
Джек ее ни разу пальцем не тронул. В ее представлении этого было достаточно, чтобы считать его хорошим мужем. – Вот и не забывай об этом, когда тебе в следующий раз захочется выкинуть что-нибудь этакое, Мэд. Я тебя никогда пальцем не тронул. И не трону. Тебе крупно повезло, миссис Хантер.
Он с улыбкой встал, по-видимому, утратив всякий интерес к теме, которая ей казалась такой важной. Самолет, наконец, остановился.
– Поэтому я, наверное, и чувствую себя в долгу перед другими, не такими везучими, как я.
Мэдди не могла понять, почему ей стало не по себе от слов Джека. Однако он, как видно, устал от этой темы. По дороге домой они больше к ней не возвращались.
Вечером она приготовила спагетти. Они провели тихий вечер за чтением. Потом занимались любовью, но Мэдди не вкладывала в это душу, чувствуя какую-то отстраненность и подавленность. Потом она долго лежала без сна, все время возвращаясь мыслями к тому, что говорил Джек. Его слова, а главное тон, больно ее задели. В эту ночь ей снова привиделся Бобби Джо. Она проснулась среди ночи с пронзительным криком ужаса. Она ясно видела глаза Бобби Джо, полные ненависти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Глава 5
Проснувшись в субботу, Мэдди увидела мужа одетым. Он собирался уходить.
– Совещание в Пентагоне продлится целый день, – сказал Джек, – я вернусь, скорее всего, только к ужину.
Лежа в постели, Мэдди залюбовалась мужем. До чего же он хорош в этих молодежных брюках, серой водолазке и блейзере. Хотя погода стояла теплая, Джек предполагал, что придется провести целый день в прохладном кабинете с кондиционером.
– Зачем ты туда едешь?
– Мне предложили участвовать в некоторых брифингах. Это даст возможность получить более полное представление о происходящем. Мы не сможем дать в эфир то, что я услышу, но это будет очень полезная информация. Кроме того, президенту потребуются мои рекомендации по поводу освещения событий в прессе и на телевидении. Думаю, что смогу помочь ему в этом.
То есть все в точности так, как она и предполагала. Джек становится президентским рупором. Ему предстоит подтасовывать факты в угоду президенту.
– По-моему, самый интересный метод изложения информации – это говорить правду, тебе не кажется?
Мэдди давно уже не нравилась готовность Джека вольно обращаться с фактами, с тем чтобы, как он говорил, «придать им нужную окраску». Что же до нее самой, то она предпочитала описывать белое как белое, а черное как черное. Либо говорить правду, либо нет. Для Джека правда имела тысячи всевозможных вариантов, смыслов и оттенков. Этакая многоцветная радуга неисчерпаемых возможностей.
– Существует множество версий правды, Мэд. Мы хотим понять, какая из них окажется наиболее предпочтительной для формирования мнения избирателей.
– Что за чушь! Мы говорим не о взаимоотношениях с общественностью, а об изложении фактов.
– Вот поэтому я и еду туда сегодня, а ты нет. Кстати, что ты собираешься делать?
Он попросту вычеркнул из памяти все, что она сказала, а заодно и все, что она имела в виду.
– Пока не знаю. Наверное, посижу дома, отдохну. Может быть, пройдусь по магазинам.
Ходить по магазинам хорошо с подругой, но у нее давно не осталось подруг. Муж занимал все ее время – и рабочее, и свободное. Тех же, с кем они иногда встречались по выходным, вроде Мак-Катчинсов, связывали деловые отношения с Джеком.
– Почему бы тебе не взять самолет и не слетать в Нью-Йорк за покупками? Для разнообразия.
Она задумчиво кивнула:
– Да, пожалуй. Там сейчас выставка в галерее Уитни. Может быть, я смогу попасть. Ты действительно не против, если я возьму самолет?
Да, у нее поистине фантастическая жизнь... Как можно об этом забывать! Он окружил ее такой роскошью, предоставил ей такие возможности, о каких она в Ноксвилле не могла и мечтать. Она вспомнила его слова прошлой ночью о том, что без него ей бы не видать никакой карьеры. Как ни больно это признавать, но Джек сказал правду. Все, что у нее есть, все, что с ней произошло, случилось лишь благодаря ему.
Перед уходом он позвонил своему пилоту, велел ждать Мэдлен в десять часов, оформить полет до Ла-Гуардиа и вечером вернуться в Вашингтон.
– Желаю хорошо провести время, – с улыбкой обернулся он к жене.
Да, в очередной раз осознала Мэдди, иногда ей приходится кое-чем жертвовать, но взамен Джек столько ей дает. Как можно на него сердиться?
Она надела, белый полотняный брючный костюм, убрала наверх волосы. В четверть одиннадцатого приехала в аэропорт. Пилот ждал ее. Через полчаса они поднялись в воздух. Приземлились в аэропорту Ла-Гуардиа в половине двенадцатого. В полдень она уже была в городе. Прошлась сначала по Мэдисон-авеню, заглянула в свои любимые магазины. Наскоро проглотила ленч и в половине четвертого вошла в галерею Уитни. Сказочная жизнь! Что может быть лучше! Джек уже возил ее в Лос-Анджелес и в Сан-Франциско, в Новый Орлеан и в Майами. Иногда они летали на уик-энд в Лас-Вегас. Он, конечно, ее избаловал, но все это приятно. И все это у нее есть только потому, что она миссис Джек Хантер. Джек прав. Без него она так бы и осталась ничем и никем. При этой мысли ее снова охватило странное чувство покорности судьбе, которое многие находили в ней привлекательным. Да, сама по себе она ничего не значит. Джеку даже удалось убедить ее в том, что все завоеванные ею награды и призы – тоже его рук дело.
В пять часов она вернулась в аэропорт. Было получено разрешение на вылет в шесть. В половине восьмого она вошла в свой дом, усталая после прекрасного, интересно проведенного дня. Она купила себе два брючных костюма, несколько купальников и великолепную шляпу. Вошла в гостиную в приподнятом настроении и увидела, что Джек уже дома. Сидит на диване с бокалом вина и смотрит вечерние новости. Говорили в основном об Ираке. Джек напряженно слушал.
– Привет, дорогой! – радостно воскликнула Мэдди.
Слава Богу, враждебность последних дней после вчерашней ночи, кажется, исчезла.
Джек обернулся к ней с улыбкой:
– Ну, как провела день? Он налил себе еще вина.
– Очень хорошо. Походила по магазинам, накупила кучу вещей, побывала в галерее Уитни. А у тебя как? – Мэдди знала, как он захвачен своей ролью советника президента.
– Отлично. Кажется, мы нашли нужный тон подачи информации.
Он выглядел как человек, крайне довольный собой и сознающий собственную значимость. Важная персона... Впрочем, он таковым и является на самом деле. Никто из окружающих в этом не сомневается, включая и ее, Мэдди.
– Ты уже можешь мне что-нибудь рассказать или это все еще государственная тайна?
– В общем, да.
Она узнает только то, что ей позволят сообщить в новостях. Истинная, не завуалированная версия так и останется тайной для непосвященных.
Джек выключил телевизор.
– Что у нас на ужин?
Мэдди поставила пакеты. Хороша, снова отметил Джек. Выглядит просто безупречно после целого дня хождения по магазинам и выставкам.
– Я могу что-нибудь приготовить на скорую руку, если хочешь. Или давай закажем что-нибудь на дом.
– А почему бы нам не пойти куда-нибудь? Я целый день просидел взаперти в мужской компании. Хорошо бы сейчас оказаться среди обычных нормальных людей. – Джек взял телефон и зарезервировал столик в «Цитронелл», самом фешенебельном ресторане Вашингтона. – Пойди надень что-нибудь посимпатичнее.
– Слушаю, сэр.
Мэдди исчезла наверху со своими покупками. Через час она появилась после ванны, надушенная, заново причесанная, в простом черном платье для коктейлей, в босоножках на высоких каблуках, с бриллиантовыми сережками в ушах и жемчужным ожерельем на шее. Джек время от времени покупал ей изящные вещички, и она их с удовольствием носила. Бриллиантовые сережки и обручальное кольцо она считала самым ценным своим достоянием. Неплохо для девчонки со стоянки трейлеров в Чаттануге. Она нередко это повторяла при Джеке, а он в шутку называл ее голодранкой. Ей это не нравилось, но вместе с тем она не могла не признавать, что это чистая правда. Хотя она и ушла от этого ох как далеко. Ему это казалось смешным, она же каждый раз морщилась при этом слове, которое у нее сразу вызывало не очень приятные воспоминания.
– Недурно, – одобрил он, окинув ее внимательным взглядом.
Мэдди улыбнулась. Она любила ходить куда-нибудь по вечерам с Джеком, чтобы все в очередной раз могли убедиться, что она всецело принадлежит ему. Она до сих пор все еще не могла прийти в себя от этого восхитительного события: она замужем за Джеком Хантером, – даже теперь, даже несмотря на то что сама стала звездой первой величины. Теперь, пожалуй, ее известность была даже больше, чем у Джека, или, во всяком случае, не меньше. Он – влиятельный магнат за сценой, человек, с которым советуется президент. Она же, Мэдди, – женщина, на которую хотят походить сотни других женщин и девушек, о которой грезят сотни мужчин. Она и ее голос присутствуют в каждом доме, в каждой квартире. Ей доверяют. Она сообщает им правду о том, что происходит вокруг, причем старается делать это как можно лучше. Это от нее люди узнали о Дженет Мак-Катчинс и о десятках других женщин. Цельность ее натуры проявлялась во всем, придавая еще больше прелести ее привлекательной внешности. Как любит повторять Грег, она «великолепна». Так она сейчас и выглядела, отправляясь в ресторан с мужем.
Джек сам вел машину, что теперь случалось крайне редко. По дороге они болтали о Нью-Йорке. Мэдди поняла, что о разговоре с президентом он ничего не расскажет. В ресторане их усадили за лучший столик. Почти все головы повернулись в их сторону. Посетители оживленно их обсуждали. Женщины поглядывали на Джека. Красивый мужчина с сексапильной улыбкой и глазами, которые впитывали в себя окружающее, ничего не упуская. Казалось, эта пара излучает ауру успеха, власти, могущества. В Вашингтоне это очень высоко ценится. Многие останавливались у их столика, перекинуться парой слов. В основном политики и даже один из президентских советников И еще беспрестанно подходили люди, со смущенной улыбкой обращаясь к Мэдди – просили автограф Она расписывалась с теплой улыбкой, л с некоторыми даже успевала поболтать.
Джек налил ей еще бокал вина, которое официант оставил в ведерке со льдом.
– Тебе это еще не осточертело, Мэд?
– Да нет. Я рада, что они меня узнают и что не постеснялись подойти.
Она всегда вела себя в высшей степени любезно с телезрителями. Люди отходили от нее с ощущением, что приобрели нового друга. После личной встречи в нее еще больше влюблялись. Джек держался с посторонними довольно холодно, поэтому к нему подходить не решались.
Они покинули ресторан около полуночи, а назавтра утром полетели на один день в Виргинию. Джек не любил пропускать ни одного уик-энда. Он немного покатался верхом, потом они съели ленч на открытом воздухе. День стоял жаркий. Лето, наверное, будет великолепное, заметил Джек.
– Поедем куда-нибудь в отпуск? – спросила Мэдди на обратном пути.
Она звала, что муж не любит строить планы заранее Обычно он все решал в последнюю минуту. То поставит се в какую-нибудь программу, то вдруг неожиданно уберет. Ей хотелось бы знать хоть немного заранее, что он задумал, но она не протестовала. В конце концов, детей у нее нет, он ее босс, так что она обязана повиноваться ему по первому знаку.
– Я еще не думал о лете.
Он никогда не спрашивал, куда бы ей хотелось поехать, но, в конце концов, всегда выбирал места, приводившие ее в восторг. С Джеком жизнь полна неожиданностей. И кто она такая, чтобы протестовать или жаловаться? Без него ей бы никогда в жизни не повидать этих мест.
– Скорее всего, поедем в Европу.
Мэдди знала, что больше он ничего не скажет. Да ей больше ничего и не нужно знать.
– Не забудь меня предупредить, когда надо будет укладывать вещи, – поддразнила она его.
Иногда так и получалось. Ей приходилось бросать все дела и срочно собирать чемоданы.
– Обязательно.
Он достал из кейса бумаги. Это означало, что разговоры окончены, пока во всяком случае.
Мэдди открыла книгу, которую рекомендовала ей первая леди. Исследование преступлений и насилия нал женщинами содержало прискорбную, но, тем не менее, любопытную статистику.
– Что это? – спросил Джек.
– Это мне дала Филлис. О преступлениях против женщин.
– Каких, например? Лишение их кредитных карточек? Эти слова больно отозвались в ней, как всегда, когда он пытался намеренно умалить, принизить то, что ей казалось важным.
– Ты не очень увлекайся этим комитетом, Мэд. Он полезен для твоего имиджа, потому я и предложил, чтобы ты включилась в его работу, но не увязни в ней с головой. Тебе нет никакой необходимости становиться главной защитницей угнетаемых женщин.
Самолет приземлился и сейчас выруливал на посадочную полосу.
– Но мне нравится то, что там делают, их планы на будущее. Меня эта проблема действительно волнует, ты же знаешь.
– Знаю. И знаю тебя. Ты увлекающаяся натура. Это все нужно только для имиджа, Мэг. Мне вовсе не улыбается, чтобы ты превратилась в Жанну д'Арк. И многое из того, что болтают об избиении женщин, сущая чепуха.
Холодок пробежал у нее по спине. Что он такое говорит?!
– Что ты имеешь в виду?
– Всю эту чушь по поводу сексуальных домогательств на работе или изнасилований девушек на свиданиях с дружками. А из тех, кого, как утверждают, бьют или даже убивают мужья, половина ничего другого не заслуживают.
Джек проговорил все это с полной убежденностью. Мэдди смотрела на него во все глаза:
– Ты это серьезно?! Не могу поверить. А как же я? Ты считаешь, что я тоже заслужила от Бобби... то, что он со мной делал?
– Он мозгляк, мелкая сошка. К тому же пьяница. Один Бог знает, что ты могла ему наговорить, как ты его провоцировала. Во многих семьях супруги дерутся, Мэд. Одни ограничиваются парой тычков или зуботычин, другие наносят друг другу серьезные увечья. Но это вовсе не национальное бедствие и не повод для крестового похода. Поверь, если ты спросишь Филлис с глазу на глаз, окажется, что она это делает по тем же причинам, по которым я рекомендовал тебе участвовать в ее комитете. Для имиджа. Это хорошо выглядит со стороны.
Мэдди слушала мужа с болезненным чувством.
– Не могу поверить в то, что слышу, – прошептала она. Голос ей не повиновался. – Ее отец постоянно бил мать. Филлис с этим выросла. Так же как и я. Так же как и сотни других, Джек. Иногда насильникам этого недостаточно. Им надо убить женщину, чтобы показать, какие они крутые и какая она никчемная. Это что, по-твоему, обыкновенная семейная драка? Когда ты в последний раз сталкивал женщину с лестницы, бил ее стулом, прижигал горячим утюгом или горящей сигаретой? Ты имеешь хоть малейшее представление о том, что это такое?
– Не заводись, Мэд. Это крайности. Разумеется, есть чокнутые, но они убивают не только женщин. Никто не говорит, что в нашем мире нет психов.
– Но многим женщинам приходится жить с насильниками, которые их бьют, а, в конце концов, иногда даже убивают, многие годы и терпеть все это.
– Значит, эти женщины на самом деле ненормальные, разве не так? Они же могут прекратить все это, уйти. Но почему-то этого не делают. А может, им даже нравится такая жизнь? Мэдди давно не испытывала такого отчаяния. Ей казалось, что Джек говорит от имени большинства обитателей Земли. Как же до них достучаться? Как ей убедить собственного мужа?
– В большинстве случаев женщины слишком напуганы даже для того, чтобы уйти. Многие мужья, которые грозятся убить жену, в конце концов, приводят угрозу в исполнение Статистика просто ужасающая, и многие женщины об этом знают, пусть даже инстинктивно. Они напуганы до такой степени, что не могут бежать, не могут двинуться с места. И потом, у них дети. Многим идти некуда, работы у них, как правило, нет, денег тоже. Они чувствуют себя в тупике из-за постоянных угроз разделаться с ними и с их детьми. Что ты советуешь делать в таких случаях? Что бы ты сам сделал? Позвонил бы своему адвокату?
– Нет, я бы убрался оттуда, бросил все к черту, как сделала ты.
Она все еще пыталась убедить его:
– Такие побои входят в привычку. Ты с ними растешь, видишь это постоянно, начинаешь считать это нормой. А тебе постоянно твердят, что ты никуда не годная дрянь, что ты это заслужила. И ты веришь. Это гипнотизирует, парализует волю. Ты забита, запугана, одинока, отрезана от мира, идти тебе некуда. И, в конце концов, тебе захочется умереть, потому что это представляется единственным выходом. – Ее глаза наполнились слезами. – Как ты думаешь, почему я позволяла Бобби избивать меня? Потому что мне это нравилось? Да я просто не видела выхода. Мне даже казалось, что я это заслужила. Родители твердили, что я плохая, Бобби постоянно повторял, что во всем виновата я сама. Ничего другого я не знала, пока не встретила тебя.
Джек ее ни разу пальцем не тронул. В ее представлении этого было достаточно, чтобы считать его хорошим мужем. – Вот и не забывай об этом, когда тебе в следующий раз захочется выкинуть что-нибудь этакое, Мэд. Я тебя никогда пальцем не тронул. И не трону. Тебе крупно повезло, миссис Хантер.
Он с улыбкой встал, по-видимому, утратив всякий интерес к теме, которая ей казалась такой важной. Самолет, наконец, остановился.
– Поэтому я, наверное, и чувствую себя в долгу перед другими, не такими везучими, как я.
Мэдди не могла понять, почему ей стало не по себе от слов Джека. Однако он, как видно, устал от этой темы. По дороге домой они больше к ней не возвращались.
Вечером она приготовила спагетти. Они провели тихий вечер за чтением. Потом занимались любовью, но Мэдди не вкладывала в это душу, чувствуя какую-то отстраненность и подавленность. Потом она долго лежала без сна, все время возвращаясь мыслями к тому, что говорил Джек. Его слова, а главное тон, больно ее задели. В эту ночь ей снова привиделся Бобби Джо. Она проснулась среди ночи с пронзительным криком ужаса. Она ясно видела глаза Бобби Джо, полные ненависти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31