Именно благодаря этому его умению парфюмерия Дома Ниван так хорошо продавалась.Оливия повернулась к Сэмсону и произнесла:– Не пора ли нам поэкспериментировать с образцами?Если бы рассказ вела не она и он не мог созерцать великолепные, совершенные черты ее лица, легкое покачивание ее бедер, изгиб ее груди под обтягивающим и все же скромным платьем, ощущать исходивший от нее слабый аромат – Сэмсон завыл бы от скуки. Ему не было никакого дела до парфюмерии. Она интересовала его лишь постольку, поскольку давала информацию о его брате и его так называемой жене. Но, будучи умным человеком, он понимал, что должен выслушать ее объяснения и попытаться запомнить по крайней мере некоторые из них.На самом деле чем дольше она говорила, тем больше она его завораживала. Она очень серьезно относилась к своей работе – можно сказать, слишком серьезно для женщины, – но он находил это привлекательным. Она явно испытывала глубокий интерес к предмету, которым занималась, и, несомненно, обладала деловыми качествами, редко присущими женщинам. Честно говоря, он начал восхищаться ею, а он не мог припомнить, чтобы когда-либо восхищался женщиной, кроме как в постели или когда вел ее под руку на балу.Она подвела его к изящному белому столу, позади которого к стене были прикреплены белые деревянные полки, обитые красным бархатом. С углов полок свисали золотые кисти, добавлявшие полкам нарядности и обрамлявшие бесчисленное множество расставленных на них флакончиков. Некоторые из флаконов были из простого стекла, другие – из керамики, некоторые были раскрашены и даже инкрустированы золотом и драгоценными камнями – скорее всего поддельными. Хотя, судя по клиентуре Дома Ниван, подумал он, камни могли быть и настоящими. Во всех этих флаконах, очевидно, были различные духи. Неужели она заставит его обонять их все?– Садитесь, пожалуйста, – вежливо предложила она, указав на маленькое, обитое красным бархатом креслице у стола. Он еле в него втиснулся, подивившись тому, как французские дамы в пышных юбках умудряются сидеть в таких креслах. Но эти кресла, по всей вероятности, были не для того, чтобы на них сидеть, а просто для антуража.Оливия привычным жестом отвела в сторону юбки и села поближе к столу в такое же кресло.– Здесь мы обычно пробуем запахи.– Вы ведь не заставите меня нюхать все подряд, не правда ли? – спросил он, указав на ряды флаконов.– Эти? – Она кивнула на полки. – Они пустые, но в них сохранены характерные запахи, созданные для того или иного человека индивидуально, и их охотно покупают. – Таким образом, каждая леди или каждый джентльмен может не только выбрать уникальный запах, но и иметь его в персонально выбранном ими флаконе, изготовленном в Доме Ниван.Сэмсон смотрел на нее с восхищением. Она прекрасно чувствовала себя в своих владениях, даже сидя в этом тесном креслице. И, надо отдать ей должное, она не давала ему чувствовать себя неловко.– Понимаю.Она улыбнулась ему по-настоящему, без намека на осуждение или высокомерие, и его мнение о ней поднялось еще на ступеньку выше.– У меня есть несколько образцов, – сказала она, выдвигая небольшой ящик. – Их достаточно, чтобы вы получили представление об основных запахах, о которых я вам только что рассказывала.Она поставила перед ним небольшой поднос. На нем, в небольших углублениях, стояли миниатюрные квадратные стеклянные флакончики с наклеенными на них ярлыками. Она ловко выхватила один флакон и осторожно вытащила пробку.– Это сандаловое дерево. – Она помахала флаконом у него перед носом. – Вы явственно чувствуете исходящий от него аромат, но он не обязательно сладкий, до тех пор пока вы не добавите туда жасмин. Он усиливает цветочный аромат этой смеси.Она заткнула флакон пробкой и поставила его на место и достала другой, прежде чем он успел ответить.– Вот тот же запах, усиленный жасмином. – Она дала ему понюхать пробку. – Чувствуете разницу? Запах более сладкий, более женственный по цвету и более круглый по своей сущности.Круглый по своей сущности? Он понятия не имел, что это должно означать, но распознал запах цветов. Это по крайней мере уже был прогресс. Он кивнул и, откинувшись, стал ждать продолжения апробации.– Это цветки апельсина. Этот запах – мой любимый, особенно если он смешан в правильном соотношении с пряностями.Запах апельсина был явным, хотя он не мог себе представить, что кто-нибудь захочет душиться «пряным апельсином». Однако он заметил, что несколько длинных прядей выпали у нее из прически, легли в ложбинку между ее грудями и прилипли к влажной коже. Вид этих прядей отвлек его от урока.– ...одеколон, который Эдмунд любил больше всего. – Она сунула ему под нос еще один флакон. Он послушно понюхал и тут же отпрянул.– Этот мне совсем не нравится.– Нет? Очень хорошо. – Она закрыла флакон и вернула его на место.– Особенно если его очень любил Эдмунд, – добавил он намеренно, положив локти на подлокотники креслица и сцепив пальцы.– Или Наполеон. – Она взглянула на него из-под полуопущенных ресниц.– Тем более.– Ага.Интересно, что она скрывает за этим профессиональным фасадом, подумал он, но спрашивать он не собирался. Она взяла еще один флакон. Невероятно, но он еще никогда не испытывал такого удовольствия от общения с женщиной вне постели!– У следующего запаха очень чистая основа, и она не слишком сладкая. Именно поэтому он – один из моих любимых. Он может существовать сам по себе, без всяких добавок.Он послушно вдохнул аромат подставленного флакона.– Я чувствую запах гвоздики, – почти не задумываясь, сказал он. Разве она не сказала, что это гвоздика? Наверное, сказала, потому что ее глаза вспыхнули, и она кивнула.– Очень хорошо, Сэмсон.Он почему-то был горд ее похвалой.– Запах пряностей подходит и мужчинам, и женщинам. С помощью небольшой добавки других запахов можно сделать духи мягче или резче, а для мужчин можно добавить мускуса. Вот это мне и хотелось бы сделать для вас.– Прекрасно.Она поставила на место флакон и, отодвинув поднос, положила руки на стол и посмотрела ему прямо в глаза.– Вам все это наскучило?– Ничего подобного.– Думаю, вы говорите неправду. – Он лишь пожал плечами.Она взяла поднос с образцами, собираясь поставить его на место.– Тогда, чтобы не терять время, я не стану демонстрировать вам запах розы. Полагаю, вы и так прекрасно его знаете.– Его любит моя сестра. По этому запаху всегда можно определить, что в комнату недавно входила Элиза. По-моему, она злоупотребляет этими духами, но мое мнение ее никогда не интересовало.– Так-так, месье Карлайл, выбираете новый аромат? – Норман подошел к ним из-за витрины. – Что-нибудь на весну?Оливия вздрогнула от неожиданности, а Сэмсон был недоволен, что их прервали. Он выпрямился в своем креслице и кивнул Норману, а Оливия поставила поднос обратно в ящик стола.– Полагаю, нам придется присутствовать на нескольких мероприятиях в предстоящие дни, – ответила Оливия, подставляя Норману щеку для поцелуя. – Но мой дорогой супруг что-то сегодня никак не может решиться.– Вот как?– Как обычно, – притворно вздохнула Оливия. – Но мы все же договорились о комбинации, которая ему подойдет.Француз стоял за спиной Оливии, держась за спинку ее кресла. Его пальцы были в непосредственной близости от ее плеч.– И каков же ваш выбор, месье?– Разумеется, пряная основа, – на безупречном французском ответил Сэмсон, улыбаясь так, как улыбался бы, по его мнению, Эдмунд. По непонятной причине он был страшно раздражен. – Это ведь аромат сезона, не так ли?– Как же, как же.Сэмсон стал разглядывать Нормана. Яркое солнце освещало его лицо. Вряд ли женщины находили немолодого француза красивым, но он был обходителен – на самом деле или притворялся таким, – и дамам это, конечно, нравилось. Он старался быть мягким и приветливым, как того требовал товар, основными покупателями которого были женщины.Что-то в Нормане беспокоило Сэмсона, но он не понимал, что именно. У француза были глубоко посаженные глаза, острый взгляд, довольно большой мясистый нос, большие залысины, почти не было подбородка, и толстая, короткая шея лишь подчеркивала этот недостаток. Он не был тучным, но у него был приличных размеров живот, свидетельствовавший о том, что он любит поесть.Нет, Сэмсона беспокоила не довольно заурядная внешность Нормана, а что-то другое, чего он не мог определить. К тому же Норман вел себя как-то очень по-собственнически по отношению к Оливии. Это раздражало Сэмсона. Замечал ли это его брат?– Что ж, дорогой, нам пора идти. Уже время ленча, – сказала Оливия и стала подниматься. Норман автоматически поддержал ее под локоть.Сэмсон немедленно встал и не думая схватил ее за руку. И своим лучшим приказным тоном сказал:– Может, найдем какое-нибудь кафе, Ливи? Вы извините нас, Норман?– Конечно, – ответил Норман, сразу же отпустив ее локоть.Француз не переставал улыбаться, хотя у Сэмсона сразу же сложилось впечатление, что тот насторожился и задумался. Он наморщил лоб и немного отступил в сторону, чтобы Оливия могла выйти из-за стола. Приподняв юбки и не глядя на мужчин, она направилась к выходу.– Сегодня чудесный день, дорогой. А я просто умираю с голоду, – заявила она деланно веселым голосом.– Норман, – кивнул Сэмсон на прощание и пошел вслед за Оливией, которая стояла к нему спиной и смотрела через стекло на улицу. Он взял ее под руку и вывел за дверь, чувствуя затылком, что Норман провожает их внимательным взглядом. Глава 8 У Нормана был секрет. Замечательный секрет. Большой-пребольшой и сулящий ему выгоду. И какое это будет удовольствие подразнить им графиню – просто подразнить, потому что он не собирался раскрывать его целиком и тем самым позволить ей еще больше контролировать их общее дело. Настала его очередь стать главным. А эта новость благодаря Господу просто-таки свалилась прямо ему в руки.Когда Норман позвонил в номер графини Ренье на последнем этаже отеля «Д'Эмпресс», он впервые за долгое время по-настоящему улыбнулся. Графиня всегда останавливалась в этом отеле, когда приезжала в Париж, и, насколько ему было известно, она не ездила в свое поместье в течение трех последних недель.В ответ на его звонок дверь сначала немного приоткрылась, а потом широко распахнулась, когда Рене, дворецкий графини, узнал Нормана. Широким жестом он пригласил посетителя войти.– Мадам занята своим туалетом, месье Пакетт, но если вы подождете, я уверен, что она вас примет.Подождет? Да он будет ждать до второго пришествия Христа, лишь бы увидеть выражение ее лица, когда он сообщит ей свою новость. Ничего лучшего и быть не могло.– Я подожду. Но мне хотелось бы выпить чашку кофе.– Да. Сию минуту.Норман последовал за дворецким в гостиную графини. Комната была декорирована обоями в ярких красных и розовых тонах и изобиловала всякими безделушками. Хотя графиня, несмотря на свой возраст, все еще была привлекательна и всегда заботилась о том, чтобы выглядеть элегантно, но обстановка ее номера в гостинице и интерьеры ее загородного дома вызывали у месье Пакетта тошноту всякий раз, как ему приходилось сидеть и сплетничать в этом кричащем великолепии.Сегодня графиня приоткрыла окно и поставила на стол хрустальную вазу с ярко-красными розами. Она, видимо, ждала гостей. Комната была забита мебелью. Норман заметил, что с тех пор, как он здесь был в последний раз, графиня умудрилась втиснуть еще один диванчик, обитый красным бархатом, скорее всего как дополнение к стоявшей посередине комнаты софе, покрытой гобеленом с самыми огромными розами, какие только можно было себе представить. Все четыре стены гостиной были полностью покрыты натюрмортами и пейзажами в одинаковых золоченых рамах, тяжелые бархатные шторы были собраны по сторонам золотыми шнурами с кистями, свисавшими до толстого розового ковра.Норман, по своему обыкновению, уселся в большое кресло напротив софы и от нетерпения начал стучать пальцами по подлокотникам.Дворецкий вернулся через несколько минут. Он молча поставил серебряный поднос на чайный столики, налив из кофейника в одну из украшенных розами фарфоровых чашек густой ароматный кофе, с поклоном удалился. Норман добавил сахар и молоко по своему вкусу. Он понимал, что графиня заставит его ждать – это было в ее стиле. Она никогда не вставала раньше полудня и два часа занималась своим туалетом. Норману все это было хорошо известно, потому что один раз он взял на себя смелость прийти в одиннадцать и услышать, что мадам все еще спит и никогда никого не принимает раньше трех часов.Сегодня Норман пришел намного раньше трех часов, потому что с тех пор, как они начали работать вместе – если можно было употребить это слово для обозначения их особого сотрудничества, – ему было позволено то, что не позволялось другим, особенно если у него появлялась какая-нибудь жизненно важная информация.Ждать ему пришлось дольше обычного. Раздумывая над тем, не выпить ли ему третью чашку кофе, он достал из кармана жилета золотые часы, подаренные ему еще его бабушкой. Была половина второго. Он ждал уже сорок пять минут. Он было рассердился, но потом подумал, что прелестная графиня будет больше сердиться на себя за то, что заставила его ждать, когда узнает, насколько важна его новость. Он еле удержался оттого, чтобы не потереть рука об руку в предвкушении.Наконец он услышал за спиной шаги. Он поставил чашку на стол и встал, повернувшись лицом к двери, как раз в тот момент, когда вошедший дворецкий торжественно объявил о приходе графини, словно Норман был какой-нибудь важный сановник, а не простой продавец из парфюмерного магазина. Впрочем, с гордостью подумал он, ни Дом Ниван, ни его управляющего никогда не назвали бы простыми те люди, кто были его частыми посетителями.Норман пригладил сюртук и уверенно расправил плечи. Его лицо приняло серьезное выражение – таким он хотел предстать перед графиней Ренье де Шарт. А она впорхнула в гостиную, распространяя аромат роз. Высокомерная улыбка играла на ее ярко-красных от помады губах. Выглядела она, как всегда, прекрасно.Норман начал раскачиваться с пяток на носки, сохраняя почтительное выражение лица и пряча руки за спиной, чтобы не раздражать графиню. В прошлый раз она была недовольна тем, что при разговоре он слишком размахивал руками. Вообще-то Норману не нравилось ее высокомерие, с которым она частенько его обрывала. Но бразды их необычного союза были в ее руках, и с этим ничего нельзя было поделать. По крайней мере пока.– Норман. – Она коротко кивнула в знак приветствия, но тон и выражение лица были любезными.Он поклонился и, взяв протянутую ему надушенную и наманикюренную руку, поднес ее к губам.– Мадам графиня, вы, как всегда, восхитительны.– Мерси.– У меня есть новости.– О? Прошу садиться. – Она указала на кресло, в котором он только что сидел.Норман сел на подушку, но его спина и плечи оставались прямыми.Графиня грациозно опустилась на софу напротив него и долго укладывала вокруг себя пышные юбки, пока они не легли правильным полукругом у ее щиколоток. Потом она сложила руки на коленях и вся обратилась во внимание.– Что же, дорогой Норман... какие же у вас для меня новости? – притворно вздохнув, спросила она.Он улыбнулся и немного помолчал, словно собираясь с мыслями, а на самом деле для того, чтобы теперь заставить ждать ее.Откашлявшись, он посмотрел ей прямо в глаза.– У меня сегодня утром была интересная встреча в Доме Ниван с месье Карлайлом.На минуту ему показалось, что она смутилась. Она слегка насупила нарисованные брови. Но потом расслабилась и заявила властным тоном:– Вы ошибаетесь. Эдмунд сейчас в Грассе. Я всего три дня назад получила от него письмо, и он ничего не написал о том, что собирается вернуться. Во всяком случае, не так скоро.Об этом Норман не подумал и готов был кусать локти – он забыл, что графиня находится с Эдмундом в постоянной связи. Все же, если она начнет хотя бы немного сомневаться в намерениях своего дорогого Эдмунда, это может сыграть ему на руку.Он откинулся назад, положив руки на подлокотники.– Извините, мадам, но я не ошибся. Эдмунд в Париже в Доме Ниван. Он вернулся вчера с Оливией. – Он сделал паузу для пущего эффекта и, пожав плечами, добавил: – Она, видимо, все же нашла его.– И что? Она заставила его вернуться? – раздраженно спросила графиня.– Понятия не имею. – Так оно и было, но он понимал, что Эдмунд возвратился неспроста, и он не хотел говорить об этом сидевшей перед ним женщине. Недоговоренность давала ему преимущество, которое ему наверняка удастся использовать в будущем.Он видел, что она старается понять, что ей делать в этой ситуации – немедленно его прогнать или попытаться выудить у него еще что-нибудь; ехать сейчас же к Эдмунду, чтобы застать его врасплох и отругать за неожиданное возвращение с Оливией, или подождать, все продумать, как и полагается интеллигентной и воспитанной женщине, которая не даст себя запугать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25