– Оливия, – произнес он, и ее имя позвучало из его уст слишком... чувственно.Она чуть вздрогнула и стиснула пальцы рук.– Благодарю за приглашение.– Это самое малое, что я могу сделать для женщины, которая утверждает, что она жена моего брата.«Утверждает?» Господи, да она дала ему свидетельство о браке! Какое еще доказательство ему нужно? Но больше всего ее слух резануло то, что он употребил слово «женщина», а не «леди». Если бы он был другим человеком, она бы быстро поставила его на место. Он был неглуп, и выбор им слов намекал на то, что она лжет. А это был вызов. Она поняла, что ему нельзя доверять, точно так же, как он не доверяет ей.– Бог мой, ваша светлость, да вы, оказывается, льстец.Он, видимо, не ожидал такого ответа и, к ее удовольствию, смутился. Если он думает, что она такая же, как все его знакомые женщины, запуганные его высокомерием и властностью, то ему страшно не повезло.Она шагнула к нему и спросила его светским тоном, хотя жутко нервничала:– Этот прелестный дом принадлежит вам?Не спуская с нее глаз, он отпил глоток из бокала.– Нет. Он принадлежит другу.– А-а. Разумеется.Его брови еле заметно сдвинулись. Он не понимал, что означало ее замечание, но не стал переспрашивать. А он упрям, подумала она. Но он и выглядел упрямым.– Не хотите ли хереса? – Он наконец отошел от камина.– Пожалуй.Он подошел к большому бару позади обеденного стола, который уже был накрыт на двоих.– Он и друг Эдмунда?– Был.Она наблюдала за тем, как он взял графин, поднял пробку и налил в бокал хереса. Этот человек явно не был искушен в искусстве общения.– А как его зовут?Он ответил не сразу: сначала поставил на место графин и протянул ей рюмку.– Колин Рамзи. Это тот джентльмен, с которым вы познакомились на балу, но не думаю, чтобы Эдмунд когда-либо даже упомянул его имя, иначе бы вы запомнили его.Принимая у него бокал, она позаботилась о том, чтобы не коснуться его пальцев.– Нет, Эдмунд никогда не рассказывал ни о ком из живущих в Англии, кроме вас, но и тогда вы были каким-то далеким старшим братом, счастливой судьбе которого он завидовал. Я просто подумала, что вы старый и женатый, живете в деревне, занимаетесь семьей и воспитываете детей. – Помолчав, она добавила дерзко: – Он никогда не говорил, что вы с ним близнецы.– А вы не находили это странным?– Что именно? Что вы не старый и не женатый или то, что вы близнецы? – уточнила она.Он фыркнул и снова отпил глоток.– Что он не рассказывал обо мне.– Да, мне казалось это странным, – честно призналась она. – Но в те редкие моменты, когда я спрашивала его о семье и бывших друзьях, он давал короткий ответ и сразу же менял тему. Но он делал это так весело и непринужденно, что я не придавала этому значения. Теперь я понимаю, что он просто избегал говорить на эту тему.– Не сомневаюсь. Когда человек от чего-то или кого-то бежит, он обычно не хочет это обсуждать.Как же ей хотелось, чтобы он ответил на ее вопросы! Но она боялась, что он поймет, как она волнуется.– Поскольку единственным, кого он упоминал, были вы, значит, бежал он не от вас.Глаза герцога потемнели, и Оливия призналась себе, что горда тем, что сумела его задеть. Он не был уверен, сказала ли она это в шутку или действительно не знала, что Эдмунд ненавидел своего брата, но ей было приятно, что она взяла верх, пусть даже в такой малости.Он подошел к ней совсем близко, так что она могла разглядеть немного отросшую щетину на его подбородке. Если бы дело касалось какого-либо другого джентльмена, ее бы рассердило, что он не удосужился еще раз побриться перед обедом. Но этот человек выглядел привлекательно даже слегка небритым.– Неужели я такой страшный, леди Оливия?Она вздрогнула. Как она могла отвлечься от такой важной темы?«Сосредоточься!»– Страшный?Он весело рассмеялся. Это было так неожиданно, что Оливия чуть было не уронила бокал с хересом. Когда герцог Дарем смеялся, он был просто неотразим.Потом он посмотрел ей в глаза и пробормотал:– В прошлом, мадам, меня больше боялись смелые леди, когда я обнаруживал, что они лгут. Какой бы незначительной их ложь ни была. – Понизив голос, он добавил: – Или экстравагантной.Она не сразу нашлась, как отреагировать на такой недвусмысленный намек. Потом, намеренно усмехнувшись, она сказала:– Я так рада, что со мной вы и дальше будете таким любезным.Он попытался не улыбнуться, но ему удалось это лишь наполовину, так что она не могла не заметить появившуюся на его правой щеке ямочку. У Эдмунда такой ямочки почему-то не было. Ей вдруг понравилась их непринужденная болтовня, и она, наклонив голову в его сторону, спросила заговорщическим тоном:– Все же для моего спокойствия... ваша светлость, кто эти смелые леди?Полуулыбка исчезла с его лица, и губы сжались.– Француженки, леди Оливия. Я не знал ни одной, которой мог бы доверять.Болтовня закончилась. Одним своим вполне невинным вопросом она разрушила дружескую атмосферу. Он никогда не будет ей доверять из-за ее двойной национальности. Она не могла понять, что стоит за его враждебностью. Впрочем, какая разница? У них никогда не будет никаких отношений. Он не очень-то ей и нравился. Высокомерный тип.Оливия сделала глоток хереса и, отвернувшись от него, направилась к обеденному столу, инстинктивно чувствуя, что он провожает ее взглядом, и поставила на край стола бокал.– Значит, в соответствии с вашей изощренной логикой вы полагаете, что по крайней мере половина из того, что я вам рассказываю, – ложь. Очень жаль.Он ответил не сразу. Когда же она взглянула на него из-под полуопущенных ресниц, то увидела – не без удовольствия, – что он ее рассматривает – ее лицо, высокую прическу с падающими на виски прядями темных волос, сложный фасон ее шелкового светло-бежевого платья. Женское чутье подсказало ей, что ему нравится то,что он видит.– Вы определенно знаете, как поддразнить мужчину, не так ли, леди Оливия? – Его голос прозвучал напряженно и хрипло.Она чуть приподняла брови и постаралась ответить вежливо:– Поддразнить? Каким же образом я вас поддразниваю, ваша светлость?Он одним глотком допил свой бокал и поставил его на каминную полку.– Я не имел в виду, что вы поддразниваете меня, мадам, во всяком случае, не сейчас. – Он заложил руки за спину, подошел к ней и, глядя в пол, продолжил: – Что я имел в виду, так это то, что все в вас – ваш высокомерный взгляд, ваша элегантность, ваш явный шарм – вызывает в мужчинах – в любом мужчине – желание. Вы продукт красоты, Оливия, такой же, как изделия парфюмерии, которые вы производите и продаете, и вы произвели на меня впечатление, на что вы, видимо, и рассчитывали. Но продукт остается продуктом, не более того. Так что меня вы не обманете.Неужели он думает, что она его обманывает? Его оскорбительные комплименты унижали ее. Он намеренно задевал все то, что составляло ее сущность как женщины, определяя ее внешность как нечто, чего следует опасаться. Оливия не могла припомнить, чтобы когда-либо джентльмен обвинял ее в нечестности. Но она отказывалась подчиниться его надменной манере или реагировать так, как он ждет. Нет, она не то, что он думает, и она это докажет. Он ждал, что она будет легкомысленна, фривольна – ведь он такими считает всех француженок, – а она проявит спокойствие и выдержку.Она сказала с деланным смирением:– Благодарю за ваши любезные комплименты, сэр. Я так рада, что вы оценили мои усилия хорошо выглядеть в обществе.Его щека дернулась, но он ничего не ответил. Поэтому она добавила с холодной учтивостью:– Но, как вам известно, продукты продаются и покупаются, а я – нет. Прошу это запомнить.На какое-то мгновение ей показалось, что он сейчас либо прогонит ее, либо встряхнет так, что она потеряет сознание.– Вы любили моего брата?Этот неожиданный вопрос, да еще заданный таким тихим голосом, заставил ее вздрогнуть. Она отшатнулась, как от удара. Она не могла понять, отчего он вдруг поменял тему.– Простите?– Я спросил вас, любили ли вы моего брата. Мы уже три раза говорили о том, что он женился на вас и обокрал, о вашем желании во что бы то ни стало найти его, но вы ни разу не сказали, как вы относились к нему. А мне интересно это знать.Оливия почувствовала, что краснеет. Набрав в легкие побольше воздуха, она выдохнула:– Конечно же, любила.В течение нескольких секунд герцог Дарем смотрел на нее с непроницаемым выражением лица, видимо, оценивая ее довольно сдержанный ответ, а возможно, ожидая, что она скажет что-либо еще. Но она не собиралась посвящать его в детали. Детали его не касались.И тут произошло невероятное. Сильными пальцами он схватил ее за подбородок, поднял его и коснулся губами ее рта – не в страстном поцелуе, а нежно, словно между ними только что не было перепалки.Оливии понадобилось несколько минут – а ей показалось, что часов, – чтобы понять, что он ее целует. Она уперлась руками в его грудь и попыталась оттолкнуть его, однако он положил свою большую ладонь ей на затылок и не дал оторвать губ. Ей ничего не оставалось, как подчиниться.Что она и сделала, чувствуя, как волна эмоций неожиданно захлестнула ее, ноги стали ватными и все тело под корсетом ожило. От него исходило тепло, а вкус его губ был восхитительным. И в тот момент, когда она была готова растаять в его объятиях, он медленно отпустил ее, успев, однако, провести пальцем по ее губам.Оливия открыла глаза, но не посмела посмотреть на него, а уставилась в пол.Господи, он поцеловал ее. Намеренно. А целовался он... неподражаемо.И тут сразу же ее охватило чувство вины. Она отступила на шаг и прошептала:– Вы что, с ума сошли?– На мгновение, – прохрипел он.– Вы не имели права это делать, – дрожащим голосом произнесла она. – Я замужем за вашим братом.– Но у меня есть основание сомневаться в вашем намерении донести это до моего сознания, мадам.Она хотела возразить ему в самых нелицеприятных выражениях. Вместо этого до нее вдруг дошло, что и на него этот поцелуй произвел впечатление. Его лицо раскраснелось, глаза все еще горели. Она не ожидала, что легкое прикосновение их губ могло вызвать в нем такую реакцию. Это ее смутило.– Ради Бога, какое отношение к этому имеет ваш поцелуй? – прошептала она в ярости.Он ответил не задумываясь:– Вас влечет ко мне.«Точно так же, как вас влечет ко мне».– Вы действительно сошли с ума. К тому же вы грубиян. – Вот все, что ей удалось сказать. Смущение лишило ее способности подобрать более подходящий ответ на столь смехотворное утверждение.Он ухмыльнулся и засунул руки в карманы.– Вы не первая француженка, которая говорит мне это.Она приложила ладони к горящим щекам.– Я уверена, что я и не первая англичанка, которая вам это говорит.Он не отреагировал. Текли секунды, но они оба молчали. Не дождавшись ответа, она повернулась к наполовину зашторенному окну.А он наконец подошел к двери и дернул за шнур звонка, вызывая дворецкого. Почти сразу в столовую вошли три лакея с серебряными подносами. Они подошли к буфету у дальней стены и молча расставили блюда с едой, ни разу не оглянувшись.Оливия не могла решить, рада ли она тому, что их прервали, или сердится за то, что появились слуги, независимо от того, что считалось, что слуги невидимы. Опыт подсказывал ей, что слуги обычно сплетничают о своих хозяевах, но сейчас ей было не до этого.Неожиданно вошел дворецкий и начал что-то тихо говорить герцогу. Оливия воспользовалась тем, что герцог отвлекся, и попыталась успокоиться и собраться с мыслями.Ее деверь как ни в чем не бывало отдавал распоряжения дворецкому. Затем все трое слуг вышли и тихо закрыли за собой дверь, опять оставив их вдвоем и предоставив им самим выбирать блюда и продолжать беседовать за столом.– Что ж, дорогая сестра, пообедаем? – спросил он, потирая подбородок.Оливия чуть было не поперхнулась, столько сарказма было в его голосе.Она мило улыбнулась, хотя у нее пропал аппетит.– Конечно, ваша светлость. – Он показал рукой на буфет:– Пожалуйста. Нам есть что обсудить.Он хочет что-то обсуждать? Сейчас? Господи, герцог Дарем только что ее поцеловал. Никаких объяснений или предупреждений. А ей понравился поцелуй. Даже очень. Этого было достаточно, чтобы сделать неловким любой разговор. Во всяком случае, для нее. Однако ей вдруг пришло в голову, что все было им заранее спланировано, чтобы сбить ее с толку и тем самым получить преимущество в любом разговоре. Если это так, бедняге герцогу придется туго. Он не знает, с кем имеет дело и что разговор будет в ее пользу.Взметнув юбки и вежливо улыбнувшись, Оливия направилась к буфету.Он был страшно зол на себя за то, что воспользовался ситуацией и противостоял ей не с помощью слов, а поддавшись эмоциям и вожделению. Все же он не был до конца уверен, что это ее удивило. Она вошла в его жизнь и, конечно же, со своими планами. Но сегодня она его удивила. Вместо того чтобы в слезах выбежать из дома или даже влепить ему пощечину, как сделала бы любая другая женщина, она осталась спокойной и хладнокровной. Сидит за столом напротив него и после шокировавшего их обоих поцелуя как ни в чем не бывало ест утку, фаршированную каштанами. Леди Оливия Шей была умной женщиной, которой, очевидно, нравилось соревноваться в уме с мужчинами. Сэмсон еще не понял, одобряет ли он ее необычный характер или нет.– Как вам утка, Оливия? – тоном любезного хозяина поинтересовался он.Она посмотрела на него через стол, набрала с помощью вилки и ножа порядочную порцию утки и ответила в том же тоне:– Восхитительна, ваша светлость. А вы довольны обедом, ваша светлость?– Абсолютно.– Вам придется сказать вашему другу, что он нанял замечательного повара. А ваш друг сейчас дома?Сэмсон чуть было не выругался вслух. Что за банальный, бессмысленный разговор!– Лучше давайте обсудим этот довольно соблазнительный поцелуй.Сказав это, он внимательно на нее посмотрел. Она колебалась всего мгновение.– Если мы собираемся обсуждать что-либо, кроме погоды и еды, я предпочла бы поговорить об Эдмунде и о том, что вы намерены делать, чтобы помочь мне вернуть мои деньги. – Она откинулась на спинку стула и промокнула рот салфеткой. – Я и так уже слишком давно покинула Париж и Дом Ниван, ваша светлость. Мне надо возвращаться во Францию, чтобы присматривать за своим делом. Хотя как человек, получивший богатство по наследству, вы, верно, не вполне это понимаете.Несмотря на то что она произвела на него впечатление своей способностью выглядеть уверенной в своей правоте и сосредоточенной на своей цели, Сэмсон почувствовал себя задетым простой улыбкой, которая заиграла на ее прелестных розовых губках. Ее нарочитая уверенность и раздражала его и странным образом возбуждала.Он отложил нож и вилку и внимательно на нее посмотрел.– Я хочу сделать вам кое-какое предложение, Оливия.Она подняла бокал и, отпив глоток, облизнула губы.– Полагаю, что это предложение касается возврата моих денег. – Это было скорее утверждение, чем вопрос.На этот раз восхитившая его ранее уверенность вызвала у него только раздражение, хотя он решил не доставлять ей удовольствия это заметить. Он сжал губы, словно обдумывая свой ответ.– Возможно. Хотя я не уверен, что вы будете так же довольны, узнав, о чем я на самом деле думаю.– Я вовсе не самонадеянна, ваша светлость. Но, честно говоря, ваше мнение не имеет для меня значения.Он подался вперед, и его голос прозвучал немного угрожающе:– Гораздо важнее то, чем мы можем быть друг для друга полезны, чем то, что мы друг о друге думаем.– Что мы можем друг для друга сделать? Как прикажете вас понимать?Он посмотрел на нее поверх бокала с вином.– Вам нужна моя помощь, и я, рассмотрев все возможные варианты, решил вам помочь.– Мне надо вернуть свои деньги, – подумав, сказала она, – и это является моей главной задачей. Вам, я вижу, нравится уклоняться от главного, но тот факт, что вы брат моего мужа, делает вас ответственным за его обман. По-моему, я выразилась более чем ясно.– Вот как? Но у меня есть свои причины разыскивать брата, а вы – первый человек, который утверждает, что недавно его видел и проводил с ним время.– На самом деле я недавно вышла за него замуж, – сверкнула она глазами.Ее комментарий точка в точку совпал с его мыслями.– Да, я почему-то верю этому.Она выпрямилась и сложила руки на коленях.– Мне следует вас благодарить? – Несмотря на то что она была шокирована, в ее голосе явственно слышался сарказм.Он улыбнулся, предвкушая ее реакцию на его следующее предложение.– Я предлагаю, чтобы мы начали искать Эдмунда вместе, леди Оливия, в Париже.– И как вы себе это представляете? С чего мы начнем и кто будет направлять нас в наших поисках? И почему Франция? Раз он украл деньги, можно предположить, что он покинул страну.Сердце Сэмсона забилось от предвкушения. Он ждал этого момента.– Я считаю, что мы должны начать с Парижа, потому что именно там его видели в последний раз. Мы можем проследить за его передвижениями, навестить тех, с кем он был знаком, и тех, с кем он общался в свете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25