Знать бы, что это за наследница и где она живет, подумал Сэмсон. Но по вопросу Клодетт он понял, что она отослала Эдмунда из города по какому-то своему поручению. Возможно, поухаживать за еще одной ничего не подозревающей богатой наследницей. Удивительного в этом ничего не было.– Меня нашла Оливия, – сказал он непринужденно. – Не мог же я сказать ей, что наши... скажем так... усилия еще не увенчались успехом.Она фыркнула.– И что же ты ей сказал? Она, должно быть, здорово на тебя злится.– А я ей практически ничего не сказал.– А что ты все же ей сказал?На ее лице застыла улыбка, хотя тон ее вопроса был резким. Насколько он помнил, Клодетт всегда все держала под контролем. Ее так раздражала его уклончивость, не говоря уже о его неожиданном возвращении в Париж, очевидно, без ее ведома, что она была готова его разорвать. Он понял это по тому, как она впилась ногтями ему в плечо и до боли сжала руку.Он рассмеялся, словно она сказала что-то смешное – главным образом ради того, чтобы его услышали те, кто танцевал рядом, и для того, чтобы выиграть время для правдоподобного ответа.– Я сказал ей, что по глупости проиграл все деньги и боялся к ней вернуться. Что моя слабость к картам – это недостаток моего воспитания, но что я обожаю ее. И попросил прощения.Клодетт снова фыркнула – весьма неподобающим образом для леди, – и выражение презрения исказило черты ее лица. Странно, что после стольких лет он все еще считал ее красавицей, хотя сейчас ее чары на него уже не действовали.– И она тебе поверила?Он подмигнул и пробормотал:– Ведь я здесь, разве не так?Она продолжала смотреть на него с подозрением.– Она все еще в тебя влюблена? – ровным голосом спросила она, но в этом вопросе он явно различил нотки неуверенности.Сердце Сэмсона громко стучало. Ему хотелось сообщить ей не без удовольствия, что ее дорогая племянница Оливия вовсе не «влюблена» в своего так называемого мужа, а целовалась с ним, Сэмсоном. Эта мысль странным образом успокоила его, даже немного воодушевила, и он вполне искренне улыбнулся:– Думаю, что да, мадам графиня. Но разве это не то, чего вы хотите?В течение нескольких секунд он кружил ее по паркету, понимая, что в ее голове проносятся сотни вопросов. Она выглядела старше, тонкие морщинки при ярком свете стали немного заметнее. Но пудра и румяна были наложены идеально и скрывали признаки старения. Возможно, Сэмсон слишком критичен, а для других она по-прежнему пышущая здоровьем красивая блондинка с лицом ангела. Именно такой он увидел ее при их первой встрече.– Мне не понравилось, что ты вернулся, не уведомив меня об этом, мой дорогой, – наконец промурлыкала она, вклинившись в его мысли.Он нахмурился и погладил пальцами ее спину.– Я знаю. Прости меня.– Почему ты мне не сообщил?Знаменитое хныканье Клодетт! Как он мог забыть? Набрав побольше воздуха, он сказал:– Потому что с тех пор, как я вернулся, Оливия от меня не отходит ни на шаг. Не мог же я сказать, что мне надо встретиться с тобой. Это точно вызвало бы у нее подозрения.Она замедлила шаги в такт музыки и потребовала:– А скажи, что ты только что делал на балконе с моей очаровательной племянницей, Эдмунд? По-моему, вы были поглощены... весьма интимной беседой. – Музыка остановилась, и она, взяв Сэмсона под руку, повела его в сторону буфета. – Мне почти показалось, что между вами что-то изменилось.– О! Я не думаю. Мы танцевали, а ей вдруг стало жарко, и я вывел ее на балкон. А почему ты спрашиваешь? – Ему было приятно, что теперь ей придется защищаться.Они уже подошли к буфетной стойке. Она сжата его руку и, взглянув на него из-под полуопущенных ресниц, приняла у него бокал с шампанским.– Я ревную, дорогой.Он опять рассмеялся, чувствуя, что начинает расслабляться. «Ревнуешь, как же. Ты ревнуешь, только если это нарушает твои планы».Он наклонился и прошептал ей на ухо:– Хитрая ведьма.– И еще какая.– О! Но я очень хорошо тебя знаю, дорогая, не так ли?Клодетт часто заморгала, ее улыбка поблекла, она быстро выпила шампанское и потянулась за другим бокалом. Сэмсон выжидал, стараясь казаться безразличным.Потом она подошла к нему совсем близко и, крепко сжав его локоть, повернула его так, что он оказался спиной к толпе, а лицом к открытым окнам.– До меня дошло, что ты спал с ней. У нее на квартире. – Вздохнув, она добавила: – Я думала, Эдмунд, что мы с тобой договорились.Можно было лишь догадываться, о чем они договаривались, но гораздо важнее было узнать, что кто-то наблюдает за ними и доносит ей. Он не удивился, но все же его это смутило.– Эдмунд?Он пожал плечами и признался:– Пока я сплю в гостевой комнате. – Он не удержался от улыбки при мысли о том, что это обстоятельство может измениться. – Я не думаю, что она готова к более интимным отношениям.Он просто физически ощутил, что она расслабилась, а потом сказала с искренним сожалением:– Тебе просто нельзя вступать с ней в брачные отношения, Эдмунд. Мы с тобой уже не раз говорили о последствиях, и мне кажется, что теперь, когда ты вернулся, они стали даже более важными. Оливия захочет затащить тебя в постель, но ты должен оставаться тверд. Ты все еще с этим согласен?У Сэмсона было такое ощущение, что он встал с ног на голову.Его брат никогда не спал с Оливией... Во всяком случае, Клодетт верила в это. Неужели Эдмунд настолько глуп? А может, хитер? Имело смысл – для них обоих – оставлять вопрос об аннулировании рака открытым на случай, если брачный контракт признают законным. В этом отношении Эдмунд оказал бы вии огромную услугу. Если вообще можно это так сказать. Но возможным было и то, что он любит Клодетт и верен ей, однако, учитывая опыт прошлых лет, Сэмсон в этом сомневался. Более вероятным было то, что его брат просто хотел избежать риска беременности Оливии. Что касалось Клодетт, она, возможно, не хотела, чтобы их ложный брак состоялся физически, дабы оградить свою племянницу, или она была против по каким-либо личным причинам, что, по мнению Сэмсона, было более логичным. Самым удивительным в этой истории было для него то, что Эдмунд не хотел спать с женщиной, которая свято верила, что они женаты. Она отдалась бы ему, если не для удовольствия, то по велению долга. Скорее, это Эдмунд отказался от интимных отношений. В этом Эдмунд и Клодетт были союзниками. Как всегда – Эдмунд и Клодетт.И все же Сэмсон не мог отделаться от навязчивой мысли, что Оливия могла принимать участие в обмане и вместе с Эдмундом и Клодетт могла ломать всю эту комедию, чтобы разорить его. Что, если Оливия рассказала, кто он на самом деле, еще до этого вечера? Когда дело касалось его брата и Клодетт, Сэмсон всегда ожидал самого худшего. И больше всего его беспокоило то, что он пока недостаточно хорошо знал Оливию и потому не мог доверять ей. Целовалась она страстно, но может быть, она хорошая актриса?«Господи! Так во что же мне верить?»Его терзания, видимо, отразились на его лице.– Я вижу, что я тебя шокировала, – криво усмехнулась Клодетт. – Я на это надеялась. Я понимаю, что ты никогда не хотел заниматься с ней любовью, но, увидев вас на балконе... я... Полагаю, я просто дала волю своему воображению.Сэмсон был почти уверен, что она не видела, как они с Оливией целовались, и не слышала, о чем они говорили, иначе ее реакция была бы более истеричной.– Ты же знаешь, что я ее не хочу, – с трудом выдавил Сэмсон, – но надо же продолжать притворяться.– Разумеется. – Ее глаза просияли, и тремя большими глотками она допила второй бокал шампанского. – Бог мой, у тебя такой вид, что тебе тоже не помешал бы бокал шампанского, дорогой. – Она любовно потрепала его по щеке. Потом привстала на цыпочки и прошептала ему на ухо: – Я остановилась в угловой гостевой комнате на третьем этаже в восточном крыле дома. Увидимся там позже. – Не дожидаясь ответа, она отошла на шаг и громко, так, чтобы ее услышали, добавила: – Я уверена, Эдмунд, что ваша прелестная жена уже по вас соскучилась. А мне надо кое с кем пообщаться. – Она пригладила волосы. – Поговорим как-нибудь в другой раз. Я с удовольствием послушаю о том, где вы в последнее время побывали. – Приподняв юбки, она повернулась и ушла.Сэмсон смотрел ей вслед до тех пор, пока она не исчезла в толпе, а потом решил, что ему надо срочно выпить виски. Глава 12 Оливия еще никогда в своей жизни не была так ошеломлена. Это была ночь, которую надо было запомнить, и не только из-за волшебного поцелуя, о котором она никогда не посмела бы даже мечтать. Целоваться с этим человеком и желать его казалось ей безнравственным по многим причинам, о которых ей еще придется поразмышлять. Но он имел над ней безусловную и совершенно восхитительную власть, с которой у нее не было сил бороться, сколько бы она ни старалась. Не помогало и то, что она признавалась себе, что пока и не старалась избегать его ухаживаний. Как она посмела испытывать такие... чувства к брату своего мужа? Ну почему, почему он преследует ее, словно его действия могли остаться без последствий? То, как они вели себя сегодня, выходило далеко за рамки простой дружбы, и в этом была не только его вина. Настоящая леди не должна была так реагировать, по крайней мере за стенами супружеской спальни. Но, помимо всего этого, они оба должны сознавать, что у них не может быть никакого романтического будущего. Их отношения должны закончиться, притом немедленно. Просто она не знала, как это сделать.Она старалась не наблюдать за тем, как он танцует с ее тетей. Но она не могла себя контролировать и все время провожала их взглядом. Они неплохо смотрелись в объятиях друг друга, но она отметила некоторую напряженность в фигуре Сэмсона и немного странное выражение его лица. Неожиданное появление Клодетт на балконе застало врасплох их обоих, но Сэмсон еще больше шокировал ее, когда пригласил ее тетю танцевать, особенно после того, как они целовались. Ей только хотелось, чтобы она не чувствовала укола ревности, когда увидела их вместе. Она не имеет права его ревновать. Самое главное сейчас – это то, что обман удался. Клодетт, видимо, не подозревает, что он не Эдмунд.Сейчас они возвращались в Дом Ниван. Сэмсон сидел напротив нее с закрытыми глазами, но она знала, что он не спит. С тех пор как они уехали с бала, он не сказал и двух слов. Ей не хотелось уезжать, да они это и не планировали, но он настоял, уверив ее, что ей не следует больше видеть свою тетю в этот вечер. Он отказался сказать почему и ни словом не обмолвился о том, что они с Клодетт обсуждали во время танца. Ее раздражало, что он молчит, хотя они были одни. Она уже устала ждать, когда он заговорит.– Почему вы настояли на том, чтобы мы срочно уехали с бала? – спросила она, когда карета свернула от дома Брийон на дорогу к городу.Он только буркнул, не открывая глаз:– Поговорим, когда вернемся.– Вы что-то узнали и скрываете это от меня? Что вы обсуждали с моей тетей?– Оливия, будьте немного терпеливее.Что-то в его тоне заставило ее насторожиться. Он никогда так ей не отвечал. Его уклончивость и нежелание говорить сводили ее с ума. Они планировали переночевать в поместье, но стоило ему потанцевать с Клодетт, как он со стаканом двойного виски в руках разыскал ее и практически заставил ее покинуть зал. Он был очень обеспокоен, и это ее удивило. Хотелось бы ей знать, что такого сказала ему Клодетт, что могло так его расстроить.– У вас кружится голова от выпитого?– Я выпил недостаточно.Она не поняла, имел ли он в виду, что выпил недостаточно, чтобы опьянеть, или недостаточно, чтобы успокоиться после всего того, что произошло на балу.Оливия расправила на коленях юбки и стала перебирать веер.– Перестаньте ерзать, – сказал он довольно грубо. Это еще больше ее рассердило.– Извините, сэр, но после того, что случилось, вы ждете, чтобы я была спокойной? Вы не хотите рассказать мне, что Клодетт...– Мы обсудим это, когда приедем домой. – Он чуть приоткрыл глаза – ровно настолько, чтобы она видела, что он смотрит на нее. – Сейчас мне надо подумать. Почему бы вам не расслабиться?Расслабиться? Когда он снова закрыл глаза, она преувеличенно громко фыркнула, но потом решила, что, если и дальше будет приставать к нему с расспросами, он еще больше на нее рассердится и, чего доброго, будет молчать и после того, как они приедут домой. Поэтому она откинулась на подушки точно так же, как это сделал он, и закрыла глаза.Она, должно быть, задремала, потому что ей показалось, что всего через несколько минут карета остановилась перед Домом Ниван. Она села прямо и тряхнула головой, чтобы прогнать сон. Потом, приподняв одной рукой юбки, другую протянула кучеру, который помог ей сойти вниз со ступенек кареты.Сэмсон молча последовал за ней и стоял, пока она доставала ключ, потом вместе с ней прошел через темный магазин и вверх по лестнице до ее квартиры. В своей комнате она сразу же подошла к секретеру, зажгла лампу и повернулась к нему, скрестив на груди руки.– А теперь вы готовы к обсуждению? – Наверное, ее вопрос прозвучал довольно грубо, но она так устала, что ей было все равно, как он оценивает ее настроение.Он закрыл дверь и запер ее на замок. Потом повернулся к ней. У него был усталый вид.– Предлагаю вам сначала переодеться, – холодно заявил он и начал снимать с себя сюртук.– Переодеться? Во что переодеться?– Во что-либо более удобное, – раздраженно ответил он.– Я и так чувствую себя вполне комфортно.– Не думаю. Мне так точно надо переодеться. – Он направился в гостевую комнату. – Встретимся на кухне, когда вы будете готовы, – бросил он через плечо.Оливия ненавидела, когда мужчина приказывал ей делать что-то, чего она не хотела. Беда была в том, что сегодня он был прав. На ней уже несколько часов был тугой корсет, который, конечно, не добавлял ей хорошего настроения. К тому же, если она пойдет переодеваться, у нее будет время собраться с мыслями, чего ей явно не удалось сделать по дороге домой.Переодевание заняло у нее добрых двадцать минут, поскольку некому было помочь ей с платьем, украшениями и шпильками, но когда она вошла в кухню в туго завязанном халате и с распущенными по спине волосами, он сидел на том же стуле, что и в прошлый раз. Правда, он отодвинул его от стола так, чтобы прислониться головой к стене.Она обошла его вытянутые ноги, отметив, что он не переодевался, а просто снял сюртук и жабо, оставшись в брюках и рубашке, рукава которой он закатал до локтя. Выглядел он вполне прилично для мужчины, который находится в обществе женщины, не являющейся его женой.Она села напротив него и сложила руки на столе, всем своим видом выражая решимость узнать всю правду здесь и сейчас.Он продолжал молчать, уставившись на часы, стоявшие у плиты.– Уже два часа ночи, – наконец не выдержала она. Он не отреагировал на это замечание. Вместо этого он сказал:– Вы, должно быть, отдохнули. Ведь вы проспали всю дорогу домой.– Не сказала бы, что я спала. Я думала, закрыв глаза, так же, как и вы.Тень улыбки пробежала по его лицу.– А вы, оказывается, храпите, Оливия.– Ничего подобного, – возмутилась она.– Правда, признаюсь, это был очень деликатный и, я бы сказал, женственный храп. Который очень подходит такой красивой и обворожительной женщине, как вы.Он сказал это так небрежно, будто они встретились посреди этой ночи для того, чтобы обсудить качество чая и выгод от его продажи. Он явно наслаждался тем, что застал ее врасплох, но она не поддастся на его уловки, а прямо перейдет к делу.– Вы не можете сказать, почему вы так торопились уехать с бала? Только не говорите мне, что я была бледна, или что-нибудь в этом роде.– Она вела себя довольно бесцеремонно. – Оливия пожала плечами:– Я должна сказать, что, как это ни прискорбно, это достаточно характерно для тети Клодетт.– Она просто ревнует. – Оливия сдвинула брови.– Ревнует? Искренне сомневаюсь. Она красавица, и все это знают. Включая ее саму.– Дану?Ее немного раздражало, что он с ней не спорит или не говорит прямо, что она красивее, как непременно, не задумываясь, сделал бы ее муж. Но может быть, он так и не думает, и это почему-то больше всего расстраивало ее.– А Эдмунд считал ее красивой? – спросил он.– Думаю, что да. Хотя он никогда не говорил, что думает о ней на самом деле. Но если вдуматься, это довольно странно.– Что именно? – полюбопытствовал он.– Эдмунд привлекал тетю Клодетт физически, о чем вам, я полагаю, теперь стало известно, хотя, признаться, она никогда не позволяла себе ничего неприличного в присутствии посторонних. В конце концов, она моя тетя, она хорошо воспитана, и ее уважают в обществе. – Возможно, она слишком выгораживает Клодетт, но поскольку он ничего не ответил, она продолжила: – Для всех было очевидно, что Эдмунду приятно ее общество, но насколько я помню, он никогда не говорил о том, что он думает о ней или что к ней чувствует. Во всяком случае, мне он этого не говорил.– Понимаю, – после долгой паузы пробормотал Сэмсон.Она в этом сомневалась, но сейчас речь шла не о Клодетт. Если бы Эдмунд ухаживал за ее тетей, он жил бы в Париже, хотя Оливия была почти уверена, что это было не так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25