Перед замком находился узкий прямоугольный пруд, в котором отражалось все здание, построенное из серого камня, с годами поблекшего под воздействием солнца, соли и постоянно дующего морского ветра. Здание имело форму каре. Два его крыла защищали от ветра центральный вход. Бренне замок не понравился, поскольку напоминал огромного страшного сфинкса, между лапами которого к дому пролегала дорожка.
Карета остановилась, Пек спрыгнул на землю и открыл дверцу хозяину. Раф вышел и остановился в нерешительности. Посмотрев на окна, блестевшие в лучах заката, он повернулся, подал руку Бренне и улыбнулся ее явной растерянности.
— Смелее, — сказал Раф, когда она вышла из кареты. — Их мнение не имеет особого значения. По крайней мере для меня. Помни это.
Однако ей показалось, что Раф говорит это скорее себе,
Их с поклоном встретил дворецкий:
— Рад снова видеть вас, милорд. Раф кивнул.
— Мы с миледи проделали сегодня большой путь, Аткинс, — сказал Раф, снимая перчатки, — Будь любезен, приготовь мою комнату и скажи родителям, что мы прибыли, а также позаботься о моих людях.
Бренна смутилась, когда дворецкий снова поклонился и молча повел их в гостиную. Раф всегда был любезен со всеми, но в фамильном гнезде вел себя иначе. Пока они шли, Бренна разглядывала обстановку. Внутри дом выглядел гораздо привлекательнее, чем снаружи. Гостиная представляла собой длинную комнату с окнами, выходящими на море. Стены были отделаны в мягких тонах, гармонировавших с мебелью, а зеленые шторы на окнах приглушали отраженный от воды яркий солнечный свет. Однако при появлении человека, вошедшего легким неторопливым шагом, в комнате словно появился дополнительный источник освещения,
Он был хорошо одет, как большинство педантичных джентльменов в Лондоне. Высокий и стройный, с красивым, бледным, гладким лицом. Его прямые светло-лимонные волосы были чуть длиннее, чем того требовала мода. Мужчина взглянул на Рафа, затем внимательно посмотрел на Бренну.
— Да она просто красавица, брат мой! — воскликнул он. — Как тебе удалось найти такую жену?
— Просто повезло, — резко ответил Раф. — Брен, это мой брат Грант. Виконт Грант. Брат, это Бренна, моя жена. А где мать? Отец?
— Я вижу, ты не стал мягче, даже женившись на красавице. — Грант продолжал разглядывать Бренну. — А жаль. Дорогая, добро пожаловать в Эрроу-Корт. Путешествие было трудным?
— Нет, не слишком. Очень приятно познакомиться с вами. Здравствуйте. — Бренна протянула руку Гранту.
— Ну, теперь вы уже на месте. — Грант взял ее руку и удержал дольше, чем положено. При этом он улыбался и не отрывал глаз от Бренны.
«Его слова и тон слишком многозначительны, — подумала Бренна. — Он, безусловно, красив и, вероятно, пользуется большим успехом у женщин, но это не дает ему право задерживать мою руку так долго, смотреть томным взглядом и говорить с молодой женой брата в подобной манере». Бренне это не нравилось. Ее брат — тоже красивый блондин, и хотя она видела, что Эрик иногда пользуется своей привлекательностью, но относится к успеху у женщин всегда с юмором. Грант же держался высокомерно и явно кичился своей внешностью.
— Благодарю вас. — Бренна спокойно высвободила руку и огляделась. — Какая прелестная комната!
— О, в этом доме есть и другие достопримечательности. — Грант продолжал смотреть на нее. — С удовольствием покажу их вам.
— Спасибо, милорд, — Бренна вздернула подбородок, — но я предпочла бы, чтобы это сделал Раф. Тогда мне удастся сопоставить представления о замке, сложившиеся под впечатлением его рассказов, с моими собственными наблюдениями. По-моему, это более заманчиво.
Грант улыбнулся, но не слишком весело.
— Ты победил, Раф. Забавно.
— У Бренны есть брат, по сравнению с которым ты кажешься троллем, — заметил Раф, — так что твои чары не действуют на нее, зря стараешься.
— Восхитительно! — послышался чей-то звонкий голос. — Мальчики опять вместе.
Бренна увидела приближающихся родителей Рафа. «Бедняга», — подумала она, делая реверанс. Его родители словно сошли с портретов на стене — безупречные, элегантные и холодные.
Светлые волосы матери были того же оттенка, что и у Гранта. Кое-где уже проступала седина, но едва заметная. Морщины почти не тронули ее лицо, и для женщины средних лет она сохранила прекрасную фигуру, облаченную сейчас в изысканное платье. Голубые глаза с длинными ресницами были очень выразительными, но губы не тронула улыбка, когда она устремила внимательный взгляд на невестку. Маркиз, вероятно, был дальним родственником жены, поскольку имел с ней очевидное внешнее сходство. Должно быть, брат Рафа приобретет те же фамильные черты лет через двадцать. Отец был худощав, с серебристо-серыми волосами. Его тонкое лицо прорезали глубокие морщины.
Все трое, как говорится, были явно слеплены из одного теста. Раф же резко отличался от них не только цветом волос, но и крупным сложением, простым, немного тяжеловатым лицом, далеко не с такими правильными чертами, как у родственников. Только глаза Рафа светились яркой голубизной, как у матери. И только этим он выгодно отличался от отца и брата, темно-синие глаза которых были менее выразительны.
— Добро пожаловать. — Маркиз протянул руку Бренне. — Вижу, теперь в нашем роду появится не только свежая кровь, но и новый цвет волос, — заметил он Рафу, хотя при этом смотрел на жену. — Она совсем не такая, как ты, — улыбнулся он жене.
— Ее цвет волос оттеняет твой, мама, — вставил Грант. — Раф поступил очень разумно.
— Нет. Скорее мне повезло, — возразил Раф. — Жаль, что ты не смогла приехать на свадьбу, мама. Сейчас у тебя вполне здоровый вид.
— Не говори это с таким сожалением! — рассмеялась мать. — Я так плохо чувствовала себя, что не могла ступить и шагу, и мой муж не решился оставить меня на попечение шарлатанов-знахарей. Конечно, жаль, что нам не удалось быть у вас в такой радостный день, — обратилась она к Бренне. — А вот почему Грант отказался поехать, не знаю.
— Кажется, ты одобрила мой поступок. — Грант нахмурился. — Ты лежала с таким видом, будто находишься на смертном одре, мама. Я опасался, что у тебя случится сердечный приступ или начнется лихорадка.
— В самом деле? — удивилась она. — А я не знала. Твоя преданность поражает меня. Я, несомненно, счастливая мать.
— Твои дети действительно преданы тебе, — промолвил маркиз. — Ты только посмотри: один сын остается с тобой, хотя врач определил, что у тебя просто метеоризм, а другой жертвует своим медовым месяцем и немедленно является, желая представить тебе свою новобрачную.
При слове «метеоризм» маркиза слегка побледнела, а Грант поморщился от насмешливых слов отца. Раф держался бесстрастно. Отец улыбался. «Как они могут обмениваться такими злобными насмешками в присутствии своей повой невестки? — подумала Бренна с удивлением и гневом. — И из этого гнезда скорпионов вышел Раф?»
За обедом Бренна расстроилась еще больше. Семья мужа снова шокировала ее. Раф молчал и лишь коротко отвечал на вопросы. «Трудно вообразить, чтобы к сыну, вернувшемуся в родной дом после долгого отсутствия с молодой женой, не проявили должного внимания», — возмутилась про себя Бренна. Семья Рафа устроила перед ними настоящее представление. Они шутили и насмехались друг над другом, при этом насмешки были довольно жестокими и каждый по очереди становился их жертвой.
— Это у них такая манера развлекаться, — пояснил Раф Бренне, заметив, что она съежилась, когда маркиз сказал что-то язвительное жене, а та ответила ему тем же.
— Им ужасно весело, — отозвалась Бренна.
— Да, «ужасно» — самое подходящее определение, — согласился Раф.
Из того, что услышала Бренна, у нее сложилось вполне определенное и весьма нелестное мнение об этой семье. Маркиз был ленивым, эгоистичным, холодным и невни-
мательным к своей семье, его жена — капризной, тщеславной и лживой, а старший сын — завистливым и пустым транжирой, тратившим большие деньги на себя и свои недостойные похождения. В этом и состояла сущность семейной пикировки за столом.
Когда они начинали отпускать грубые шутки, намекая на Рафа, Бренна вставала на его защиту.
— Не обращай внимания, — попросил он. — Это такая игра.
Она понимающе кивнула. «Игра» сопровождала весь обед, становясь все более жестокой и непристойной, и к десерту улыбки этой троицы уже напоминали звериный оскал, однако злобные шутки продолжались. Бренна удивлялась, как можно есть в такой обстановке, но, казалось, все это только возбуждало их аппетит. Раф ел и пил равнодушно, и только Бренна ни к чему не притронулась.
— О, наша невестка, вероятно, следит за своей фигурой, — сказала маркиза, заметив нетронутое блюдо перед Бренной.
— Таким образом она дает понять, что и мужчинам не мешало бы последить за этим, — язвительно добавил Грант.
— Мужчина, претендующий на изысканность, мог бы придумать что-нибудь более оригинальное, чем пренебрежение трапезой, — возразил маркиз. — Но я согласен, за собой надо следить.
— Говорят, Байрон, чтобы не толстеть, ел за обедом картофель с уксусом. Может, заказать для вас такое блюдо, дорогая? — обратилась маркиза к Бренне с фальшивой улыбкой.
— Но она и так превосходно сложена! — воскликнул Грант. — И ей незачем морить себя голодом, как это приходится делать некоторым пожилым леди.
— Тем не менее мы не мучаем себя так4 как кое-кто из мужчин, — парировала его мать.
— Послушай, Раф, уж не внушил ли ты жене, что у нее должна быть осиная талия? — осведомился маркиз.
— Нет, — ответил Раф.
— Взгляни же на ее тарелку, — проговорил Грант. — Она не тронута.
Бренна подумала, что нетронутым осталось еще кое-что, о чем они не подозревали… пока. Ей следует пресечь развитие этой темы, иначе ее аппетит и вес станут предметом дальнейших шуток. Бренна через силу улыбнулась.
— Вообще-то я не страдаю отсутствием аппетита, — возразила она. — И все выглядит очень вкусным. Но меня мутит от одного только запаха пиши. Не знаю почему, но сегодня с самого утра я чувствую легкую тошноту. И вчера утром было то же самое, — сообщила Бренна с притворным удивлением. — Помнишь? — обратилась она к Рафу с самым невинным видом.
Он улыбнулся и взял ее руку.
— Как же я забыл? — отозвался Раф. — Конечно, я не урод, однако некоторые женщины, проснувшись и взглянув на меня, начинают испытывать тошноту!
За столом воцарилась тишина. Первым пришел в себя маркиз.
— Боже милостивый! Ты хочешь сказать, что скоро моя дорогая жена станет бабушкой! Как чудесно, Сильвия! Кто бы мог подумать? Значит, теперь мы можем называть тебя «бабуля»? Придется заказать тебе кружевной чепчик. Или ты предпочитаешь прикрывать свою седину косынкой?
— А ты должен позаботиться о клюке, — парировала она. — Я так и вижу: старичок из Эрроу-Корта, хромая, плетется к скамеечке на лужайке, чтобы наблюдать за внуками, играющими у его пораженных артритом ног.
— Надеюсь, клюка будет по крайней мере с серебряной гравировкой, — рассмеялся Грант.
— А рядом будешь стоять ты, престарелый холостяк, и удивляться тому, почему так и не нашел себе подходящую пару, хотя искал ее всю жизнь, — снова съязвил маркиз.
Бренна залилась краской.
— Боже! Я вовсе не хотела сказать, что жду ребенка Для этого еще слишком рано! — Она сделала вид, будет невероятно шокирована таким толкованием ее слов, ибо понимала, что ранняя беременность станет объектом дальнейших насмешек семейства. — В гостинице «Лебедь», где мы останавливались по дороге сюда, отвратительно кормили, — пояснила Бренна. — Я до сих пор не могу прийти в себя.
— Ах, в «Лебеде»! — с облегчением произнесла маркиза. — И Раф решился остановиться там? Впрочем, это похоже на него. Он понятия не имеет, в чем нуждается лед!
— Про меня ты не сказала бы такого, не так ли, дорогая? — обратился к ней муж. — Ну, спасибо за такое признание.
— Что касается твоей осведомленности о гостиницах, — ответила она. — Но не стоит говорить о других нуждах дамы.
— Какая свежая тема, — саркастически заметил Грант. — Неужели ты еще недостаточно измучила нас своими жалобами по поводу этих «других нужд»?
— Однако не будем обсуждать и твои запросы, мой мальчик. — Маркиз мило улыбнулся. — Мы едва ли сможем угнаться за ними, не так ли?
Они забыли о Бренне, увлекшись взаимной пикировкой. Она посмотрела на Рафа с явным сочувствием, и глазах ее отразился немой вопрос.
— Потом, — шепнул он. — Поговорим позже.
Но сначала Бренне пришлось выдержать тяжелое испытание, когда она беседовала со свекровью в гостиной пока мужчины по обычаю наслаждались портвейном в столовой.
Сильвии было что рассказать о своей семье. Любая попытка со стороны Бренны как-то оправдать Рафа оставалась без внимания, потому она откинулась на спинку кресла и слушала болтовню свекрови — в основном о недостатках мужчин. Внезапно маркиза замолчала, как будто ее осенила какая-то мысль. Посмотрев на Бренну, Сильвия спросила:
— Дорогая, пожалуйста, не поймите меня превратно, но я должна знать, течет ли в ваших жилах испанская кровь? Или мавританская? А может быть, среди ваших предков был цыган? Я имею в виду отдаленных предков. Потому что вы… похожи на иностранку.
— Да, некоторые считают Уэльс иностранным государством, — рассмеялась Бренна. — Мой отец часто так говорит, потому что его предки викинги не продвинулись так далеко на запад. А моя мама знает всех своих предков до седьмого колена и утверждает, что она принцесса в каком-то очень отдаленном поколении. Вы должны познакомиться с ней. Она тоже очень терпима к иностранцам, причисляя к ним и англичан, появившихся гораздо позже на ее исторической родине.
Свекровь не задала Бренне других личных вопросов, однако та испытала облегчение, только когда в комнату вошел Раф. Посидев в гостиной, несколько минут, он поднялся и протянул ей руку,
— Пойдем, — Раф нежно взглянул на жену. — Я хочу прогуляться с тобой при луне, прежде чем лечь спать.
В его словах прозвучал намек, и Бренна, покраснев, удивленно посмотрела на него. Затем она встала медленно, как сомнамбула, и протянула ему руку. Родители Рафа и его брат стояли молча, словно статуи, когда он вышел с Бренной в холл, а затем из дома.
На небе сияла полная луна. При ее свете замок казался призрачным, а дорожка вилась белой лентой в серебрив том сумраке ночи. Дул легкий ветерок, напоенный соленым запахом моря. Раф и Бренна шли молча, и слышны были лишь хруст гравия под ногами, стрекотание сверчков на лужайках и шум ветра в верхушках деревьев.
Раф остановился под старым дубом и отпустил руку Бренны. В свете луны его волосы приобрели цвет, характерный для многих мужчин. Бренна увидела, как привлекательно его мужественное лицо. Она знала, что лунный свет преобразил и ее. Бренне говорили, что ее бледное лицо и темные волосы при таком освещении очень напоминают луну на ночном небе. Она подняла голову, приоткрыла рот и затаила дыхание, вся превратившись в ожидание.
Но Раф не смотрел на нее. Его взгляд был устремлен поверх головы Бренны на дом, а губы плотно сжаты.
— Извини за этот дурацкий спектакль, — с горечью промолвил он. — Они боятся одного — проявления чувств. Только так можно было увести тебя оттуда. Сейчас не стоит возвращаться назад, пока они не разойдутся по своим комнатам. Мы очень соблазнительная мишень для их насмешек. Пойдем прогуляемся, ночь такая светлая. Я покажу тебе кое-что, раз уж мы приехали сюда.
— О! — Бренна старалась скрыть разочарование и замешательство. — Хорошо… поскольку мы здесь.
Раф немного помолчал.
— Я никогда не спрашивал: ты боишься темноты? — Нет. Вообще я многого боюсь, но не темноты.
— Ладно. — Он снова взял Бренну за руку. — Я думал сделать это утром, но потом решил, что лучше сейчас. Пойдем, я покажу тебе гробницу и познакомлю с призраком. Это многое объяснит.
Глава 18
Мавзолей, расположенный неподалеку, на склоне холма, обращенного к морю, был построен из такого же камня, что и Корт, но гробница, сооруженная в форме правильного прямоугольника, не имела никаких украшений.
— Тот, кто покоится здесь, построил и Эрроу-Корт, и мавзолей, — пояснил Раф, отпирая калитку. — Предки добавили к дому флигели, сделали дополнительные окна, галереи и прочее, Гриффин отнесся бы с презрением к этим новшествам. Сэр Гриффин из Эрроу-Корта — основатель нашего рода. Его прозвали «Гриффином», что означает «бдительный страж». Он был воином и возвел здесь крепость для защиты, а не для того, чтобы тешить свое самолюбие. — Раф сделал паузу. — Тебе страшно? — спросил он. — Гриффин похоронен здесь несколько веков назад. Он и его супруга. Другие предки покоятся на погосте. Полагаю, Гриффин хотел быть поближе к Корту, чтобы и после смерти защищать его. Не обязательно входить туда. Я просто хотел показать тебе место, священное для меня и моей семьи. Мы можем постоять здесь или вернуться в дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Карета остановилась, Пек спрыгнул на землю и открыл дверцу хозяину. Раф вышел и остановился в нерешительности. Посмотрев на окна, блестевшие в лучах заката, он повернулся, подал руку Бренне и улыбнулся ее явной растерянности.
— Смелее, — сказал Раф, когда она вышла из кареты. — Их мнение не имеет особого значения. По крайней мере для меня. Помни это.
Однако ей показалось, что Раф говорит это скорее себе,
Их с поклоном встретил дворецкий:
— Рад снова видеть вас, милорд. Раф кивнул.
— Мы с миледи проделали сегодня большой путь, Аткинс, — сказал Раф, снимая перчатки, — Будь любезен, приготовь мою комнату и скажи родителям, что мы прибыли, а также позаботься о моих людях.
Бренна смутилась, когда дворецкий снова поклонился и молча повел их в гостиную. Раф всегда был любезен со всеми, но в фамильном гнезде вел себя иначе. Пока они шли, Бренна разглядывала обстановку. Внутри дом выглядел гораздо привлекательнее, чем снаружи. Гостиная представляла собой длинную комнату с окнами, выходящими на море. Стены были отделаны в мягких тонах, гармонировавших с мебелью, а зеленые шторы на окнах приглушали отраженный от воды яркий солнечный свет. Однако при появлении человека, вошедшего легким неторопливым шагом, в комнате словно появился дополнительный источник освещения,
Он был хорошо одет, как большинство педантичных джентльменов в Лондоне. Высокий и стройный, с красивым, бледным, гладким лицом. Его прямые светло-лимонные волосы были чуть длиннее, чем того требовала мода. Мужчина взглянул на Рафа, затем внимательно посмотрел на Бренну.
— Да она просто красавица, брат мой! — воскликнул он. — Как тебе удалось найти такую жену?
— Просто повезло, — резко ответил Раф. — Брен, это мой брат Грант. Виконт Грант. Брат, это Бренна, моя жена. А где мать? Отец?
— Я вижу, ты не стал мягче, даже женившись на красавице. — Грант продолжал разглядывать Бренну. — А жаль. Дорогая, добро пожаловать в Эрроу-Корт. Путешествие было трудным?
— Нет, не слишком. Очень приятно познакомиться с вами. Здравствуйте. — Бренна протянула руку Гранту.
— Ну, теперь вы уже на месте. — Грант взял ее руку и удержал дольше, чем положено. При этом он улыбался и не отрывал глаз от Бренны.
«Его слова и тон слишком многозначительны, — подумала Бренна. — Он, безусловно, красив и, вероятно, пользуется большим успехом у женщин, но это не дает ему право задерживать мою руку так долго, смотреть томным взглядом и говорить с молодой женой брата в подобной манере». Бренне это не нравилось. Ее брат — тоже красивый блондин, и хотя она видела, что Эрик иногда пользуется своей привлекательностью, но относится к успеху у женщин всегда с юмором. Грант же держался высокомерно и явно кичился своей внешностью.
— Благодарю вас. — Бренна спокойно высвободила руку и огляделась. — Какая прелестная комната!
— О, в этом доме есть и другие достопримечательности. — Грант продолжал смотреть на нее. — С удовольствием покажу их вам.
— Спасибо, милорд, — Бренна вздернула подбородок, — но я предпочла бы, чтобы это сделал Раф. Тогда мне удастся сопоставить представления о замке, сложившиеся под впечатлением его рассказов, с моими собственными наблюдениями. По-моему, это более заманчиво.
Грант улыбнулся, но не слишком весело.
— Ты победил, Раф. Забавно.
— У Бренны есть брат, по сравнению с которым ты кажешься троллем, — заметил Раф, — так что твои чары не действуют на нее, зря стараешься.
— Восхитительно! — послышался чей-то звонкий голос. — Мальчики опять вместе.
Бренна увидела приближающихся родителей Рафа. «Бедняга», — подумала она, делая реверанс. Его родители словно сошли с портретов на стене — безупречные, элегантные и холодные.
Светлые волосы матери были того же оттенка, что и у Гранта. Кое-где уже проступала седина, но едва заметная. Морщины почти не тронули ее лицо, и для женщины средних лет она сохранила прекрасную фигуру, облаченную сейчас в изысканное платье. Голубые глаза с длинными ресницами были очень выразительными, но губы не тронула улыбка, когда она устремила внимательный взгляд на невестку. Маркиз, вероятно, был дальним родственником жены, поскольку имел с ней очевидное внешнее сходство. Должно быть, брат Рафа приобретет те же фамильные черты лет через двадцать. Отец был худощав, с серебристо-серыми волосами. Его тонкое лицо прорезали глубокие морщины.
Все трое, как говорится, были явно слеплены из одного теста. Раф же резко отличался от них не только цветом волос, но и крупным сложением, простым, немного тяжеловатым лицом, далеко не с такими правильными чертами, как у родственников. Только глаза Рафа светились яркой голубизной, как у матери. И только этим он выгодно отличался от отца и брата, темно-синие глаза которых были менее выразительны.
— Добро пожаловать. — Маркиз протянул руку Бренне. — Вижу, теперь в нашем роду появится не только свежая кровь, но и новый цвет волос, — заметил он Рафу, хотя при этом смотрел на жену. — Она совсем не такая, как ты, — улыбнулся он жене.
— Ее цвет волос оттеняет твой, мама, — вставил Грант. — Раф поступил очень разумно.
— Нет. Скорее мне повезло, — возразил Раф. — Жаль, что ты не смогла приехать на свадьбу, мама. Сейчас у тебя вполне здоровый вид.
— Не говори это с таким сожалением! — рассмеялась мать. — Я так плохо чувствовала себя, что не могла ступить и шагу, и мой муж не решился оставить меня на попечение шарлатанов-знахарей. Конечно, жаль, что нам не удалось быть у вас в такой радостный день, — обратилась она к Бренне. — А вот почему Грант отказался поехать, не знаю.
— Кажется, ты одобрила мой поступок. — Грант нахмурился. — Ты лежала с таким видом, будто находишься на смертном одре, мама. Я опасался, что у тебя случится сердечный приступ или начнется лихорадка.
— В самом деле? — удивилась она. — А я не знала. Твоя преданность поражает меня. Я, несомненно, счастливая мать.
— Твои дети действительно преданы тебе, — промолвил маркиз. — Ты только посмотри: один сын остается с тобой, хотя врач определил, что у тебя просто метеоризм, а другой жертвует своим медовым месяцем и немедленно является, желая представить тебе свою новобрачную.
При слове «метеоризм» маркиза слегка побледнела, а Грант поморщился от насмешливых слов отца. Раф держался бесстрастно. Отец улыбался. «Как они могут обмениваться такими злобными насмешками в присутствии своей повой невестки? — подумала Бренна с удивлением и гневом. — И из этого гнезда скорпионов вышел Раф?»
За обедом Бренна расстроилась еще больше. Семья мужа снова шокировала ее. Раф молчал и лишь коротко отвечал на вопросы. «Трудно вообразить, чтобы к сыну, вернувшемуся в родной дом после долгого отсутствия с молодой женой, не проявили должного внимания», — возмутилась про себя Бренна. Семья Рафа устроила перед ними настоящее представление. Они шутили и насмехались друг над другом, при этом насмешки были довольно жестокими и каждый по очереди становился их жертвой.
— Это у них такая манера развлекаться, — пояснил Раф Бренне, заметив, что она съежилась, когда маркиз сказал что-то язвительное жене, а та ответила ему тем же.
— Им ужасно весело, — отозвалась Бренна.
— Да, «ужасно» — самое подходящее определение, — согласился Раф.
Из того, что услышала Бренна, у нее сложилось вполне определенное и весьма нелестное мнение об этой семье. Маркиз был ленивым, эгоистичным, холодным и невни-
мательным к своей семье, его жена — капризной, тщеславной и лживой, а старший сын — завистливым и пустым транжирой, тратившим большие деньги на себя и свои недостойные похождения. В этом и состояла сущность семейной пикировки за столом.
Когда они начинали отпускать грубые шутки, намекая на Рафа, Бренна вставала на его защиту.
— Не обращай внимания, — попросил он. — Это такая игра.
Она понимающе кивнула. «Игра» сопровождала весь обед, становясь все более жестокой и непристойной, и к десерту улыбки этой троицы уже напоминали звериный оскал, однако злобные шутки продолжались. Бренна удивлялась, как можно есть в такой обстановке, но, казалось, все это только возбуждало их аппетит. Раф ел и пил равнодушно, и только Бренна ни к чему не притронулась.
— О, наша невестка, вероятно, следит за своей фигурой, — сказала маркиза, заметив нетронутое блюдо перед Бренной.
— Таким образом она дает понять, что и мужчинам не мешало бы последить за этим, — язвительно добавил Грант.
— Мужчина, претендующий на изысканность, мог бы придумать что-нибудь более оригинальное, чем пренебрежение трапезой, — возразил маркиз. — Но я согласен, за собой надо следить.
— Говорят, Байрон, чтобы не толстеть, ел за обедом картофель с уксусом. Может, заказать для вас такое блюдо, дорогая? — обратилась маркиза к Бренне с фальшивой улыбкой.
— Но она и так превосходно сложена! — воскликнул Грант. — И ей незачем морить себя голодом, как это приходится делать некоторым пожилым леди.
— Тем не менее мы не мучаем себя так4 как кое-кто из мужчин, — парировала его мать.
— Послушай, Раф, уж не внушил ли ты жене, что у нее должна быть осиная талия? — осведомился маркиз.
— Нет, — ответил Раф.
— Взгляни же на ее тарелку, — проговорил Грант. — Она не тронута.
Бренна подумала, что нетронутым осталось еще кое-что, о чем они не подозревали… пока. Ей следует пресечь развитие этой темы, иначе ее аппетит и вес станут предметом дальнейших шуток. Бренна через силу улыбнулась.
— Вообще-то я не страдаю отсутствием аппетита, — возразила она. — И все выглядит очень вкусным. Но меня мутит от одного только запаха пиши. Не знаю почему, но сегодня с самого утра я чувствую легкую тошноту. И вчера утром было то же самое, — сообщила Бренна с притворным удивлением. — Помнишь? — обратилась она к Рафу с самым невинным видом.
Он улыбнулся и взял ее руку.
— Как же я забыл? — отозвался Раф. — Конечно, я не урод, однако некоторые женщины, проснувшись и взглянув на меня, начинают испытывать тошноту!
За столом воцарилась тишина. Первым пришел в себя маркиз.
— Боже милостивый! Ты хочешь сказать, что скоро моя дорогая жена станет бабушкой! Как чудесно, Сильвия! Кто бы мог подумать? Значит, теперь мы можем называть тебя «бабуля»? Придется заказать тебе кружевной чепчик. Или ты предпочитаешь прикрывать свою седину косынкой?
— А ты должен позаботиться о клюке, — парировала она. — Я так и вижу: старичок из Эрроу-Корта, хромая, плетется к скамеечке на лужайке, чтобы наблюдать за внуками, играющими у его пораженных артритом ног.
— Надеюсь, клюка будет по крайней мере с серебряной гравировкой, — рассмеялся Грант.
— А рядом будешь стоять ты, престарелый холостяк, и удивляться тому, почему так и не нашел себе подходящую пару, хотя искал ее всю жизнь, — снова съязвил маркиз.
Бренна залилась краской.
— Боже! Я вовсе не хотела сказать, что жду ребенка Для этого еще слишком рано! — Она сделала вид, будет невероятно шокирована таким толкованием ее слов, ибо понимала, что ранняя беременность станет объектом дальнейших насмешек семейства. — В гостинице «Лебедь», где мы останавливались по дороге сюда, отвратительно кормили, — пояснила Бренна. — Я до сих пор не могу прийти в себя.
— Ах, в «Лебеде»! — с облегчением произнесла маркиза. — И Раф решился остановиться там? Впрочем, это похоже на него. Он понятия не имеет, в чем нуждается лед!
— Про меня ты не сказала бы такого, не так ли, дорогая? — обратился к ней муж. — Ну, спасибо за такое признание.
— Что касается твоей осведомленности о гостиницах, — ответила она. — Но не стоит говорить о других нуждах дамы.
— Какая свежая тема, — саркастически заметил Грант. — Неужели ты еще недостаточно измучила нас своими жалобами по поводу этих «других нужд»?
— Однако не будем обсуждать и твои запросы, мой мальчик. — Маркиз мило улыбнулся. — Мы едва ли сможем угнаться за ними, не так ли?
Они забыли о Бренне, увлекшись взаимной пикировкой. Она посмотрела на Рафа с явным сочувствием, и глазах ее отразился немой вопрос.
— Потом, — шепнул он. — Поговорим позже.
Но сначала Бренне пришлось выдержать тяжелое испытание, когда она беседовала со свекровью в гостиной пока мужчины по обычаю наслаждались портвейном в столовой.
Сильвии было что рассказать о своей семье. Любая попытка со стороны Бренны как-то оправдать Рафа оставалась без внимания, потому она откинулась на спинку кресла и слушала болтовню свекрови — в основном о недостатках мужчин. Внезапно маркиза замолчала, как будто ее осенила какая-то мысль. Посмотрев на Бренну, Сильвия спросила:
— Дорогая, пожалуйста, не поймите меня превратно, но я должна знать, течет ли в ваших жилах испанская кровь? Или мавританская? А может быть, среди ваших предков был цыган? Я имею в виду отдаленных предков. Потому что вы… похожи на иностранку.
— Да, некоторые считают Уэльс иностранным государством, — рассмеялась Бренна. — Мой отец часто так говорит, потому что его предки викинги не продвинулись так далеко на запад. А моя мама знает всех своих предков до седьмого колена и утверждает, что она принцесса в каком-то очень отдаленном поколении. Вы должны познакомиться с ней. Она тоже очень терпима к иностранцам, причисляя к ним и англичан, появившихся гораздо позже на ее исторической родине.
Свекровь не задала Бренне других личных вопросов, однако та испытала облегчение, только когда в комнату вошел Раф. Посидев в гостиной, несколько минут, он поднялся и протянул ей руку,
— Пойдем, — Раф нежно взглянул на жену. — Я хочу прогуляться с тобой при луне, прежде чем лечь спать.
В его словах прозвучал намек, и Бренна, покраснев, удивленно посмотрела на него. Затем она встала медленно, как сомнамбула, и протянула ему руку. Родители Рафа и его брат стояли молча, словно статуи, когда он вышел с Бренной в холл, а затем из дома.
На небе сияла полная луна. При ее свете замок казался призрачным, а дорожка вилась белой лентой в серебрив том сумраке ночи. Дул легкий ветерок, напоенный соленым запахом моря. Раф и Бренна шли молча, и слышны были лишь хруст гравия под ногами, стрекотание сверчков на лужайках и шум ветра в верхушках деревьев.
Раф остановился под старым дубом и отпустил руку Бренны. В свете луны его волосы приобрели цвет, характерный для многих мужчин. Бренна увидела, как привлекательно его мужественное лицо. Она знала, что лунный свет преобразил и ее. Бренне говорили, что ее бледное лицо и темные волосы при таком освещении очень напоминают луну на ночном небе. Она подняла голову, приоткрыла рот и затаила дыхание, вся превратившись в ожидание.
Но Раф не смотрел на нее. Его взгляд был устремлен поверх головы Бренны на дом, а губы плотно сжаты.
— Извини за этот дурацкий спектакль, — с горечью промолвил он. — Они боятся одного — проявления чувств. Только так можно было увести тебя оттуда. Сейчас не стоит возвращаться назад, пока они не разойдутся по своим комнатам. Мы очень соблазнительная мишень для их насмешек. Пойдем прогуляемся, ночь такая светлая. Я покажу тебе кое-что, раз уж мы приехали сюда.
— О! — Бренна старалась скрыть разочарование и замешательство. — Хорошо… поскольку мы здесь.
Раф немного помолчал.
— Я никогда не спрашивал: ты боишься темноты? — Нет. Вообще я многого боюсь, но не темноты.
— Ладно. — Он снова взял Бренну за руку. — Я думал сделать это утром, но потом решил, что лучше сейчас. Пойдем, я покажу тебе гробницу и познакомлю с призраком. Это многое объяснит.
Глава 18
Мавзолей, расположенный неподалеку, на склоне холма, обращенного к морю, был построен из такого же камня, что и Корт, но гробница, сооруженная в форме правильного прямоугольника, не имела никаких украшений.
— Тот, кто покоится здесь, построил и Эрроу-Корт, и мавзолей, — пояснил Раф, отпирая калитку. — Предки добавили к дому флигели, сделали дополнительные окна, галереи и прочее, Гриффин отнесся бы с презрением к этим новшествам. Сэр Гриффин из Эрроу-Корта — основатель нашего рода. Его прозвали «Гриффином», что означает «бдительный страж». Он был воином и возвел здесь крепость для защиты, а не для того, чтобы тешить свое самолюбие. — Раф сделал паузу. — Тебе страшно? — спросил он. — Гриффин похоронен здесь несколько веков назад. Он и его супруга. Другие предки покоятся на погосте. Полагаю, Гриффин хотел быть поближе к Корту, чтобы и после смерти защищать его. Не обязательно входить туда. Я просто хотел показать тебе место, священное для меня и моей семьи. Мы можем постоять здесь или вернуться в дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30