Была она худющая-прехудющая, никогда не расчёсывала волос, и в наказание её остригли наголо. Анжелика стала выходить на улицу только в отцовской фуражке. Любое новое платье на ней становилось старым и рваным буквально через полчаса.«Бог меня наказал, – сказала как-то Анжеликина мать Виталькиной матери. – У других дети как дети, а у меня недоразумение. И в кого?» Весь посёлок знал, в кого. Анжеликин отец Илья приблудился из цыганского табора. Впрочем, никакого цыганского табора не было, табором называли находившийся в семи километрах от посёлка цыганский колхоз имени Лермонтова. Было непонятно, живёт Анжеликин отец дома или не живёт, работает где-нибудь или не работает.Как ни странно, Виталька любил его больше, чем своего отца.Виталькин отец был человек скучный, молчаливый, строгий. Говорил всегда только о хозяйстве, о запасах на зилу, о заработке. И говорил об этом подолгу, нудно и неинтересно. Работал он совхозным бухгалтером. Илья же появлялся в посёлке небритый, весёлый. Немедленно вокруг него собирались ребятишки – взрослые с ним не водились. Илья нёс всякие небылицы, иногда играл на гитаре и пел цыганские песни. Несколько раз он уводил Анжелику к бабке и деду в табор, но Анжеликина мать не разрешала девочке долго жить там. Мать Анжелики была довольно красивая женщина, и в посёлке её осуждали за то, что она вышла замуж за цыгана. Но Виталька не замечал, чтобы Анжеликиной матери жилось плохо с Ильёй. Была она всегда беззаботна, любила Анжелику, хотя и часто ругала её, но ругала как-то беззлобно и, как казалось Витальке, даже весело.Анжелика пролезла через дыру в изгороди, подошла к Витальке. Увидела щенка и сказала:– Ой!Потом протянула к нему тонкие смуглые руки.– Не тронь! – прикрикнул на неё Виталька.– Виталик, можно? Мне никак нельзя его не подержать. Понимаешь?Виталька усмехнулся. Говорила Анжелика точь-в-точь как её отец.– Все равно нельзя, он должен относиться недоверчиво к посторонним.– Но я ведь не посторонняя. Виталик, скажи, какая же я посторонняя? Я живу рядом, и он всегда-всегда будет меня видеть через плетень.«И то правда, – подумал Виталька. – Она здесь целый день вертится. Разве углядишь?»– Ладно, можешь погладить. Только на руки не хватай.– Да что ты, и не подумаю.Виталька едва удержался от смеха. Это было любимое выражение Ильи, и говорила Анжелика точно с такой же интонацией, по-цыгански растягивая слова.Анжелика схватила щенка и изо всех сил прижала его к груди. Виталька и опомниться не успел. Он хотел прикрикнуть на неё, но встретил её взгляд. Он никогда не видел у неё таких глаз.– Виталик, мы его вместе будем воспитывать, хорошо?– Чтобы он потом в табор убежал?Анжелика обиделась и пустила щенка на землю. Виталька из-под бровей посмотрел на неё, потом поднял щенка и подал его Анжелике. Она засмеялась тихим счастливым смехом, закружилась со щенком и запела. Песня была незнакомая, цыганская. Слов Анжелика толком не знала и несла какую-то чепуху наполовину по-русски, наполовину по-цыгански.Анжелика только и умела – плясать и петь. Школа её абсолютно не интересовала. На уроках зевала или вертелась. Она не то, чтобы совсем ничего не знала, но даже то, что знала, рассказывала так несуразно, что класс, когда её вызывали к доске, покатывался со смеху. Тетради её густо были покрыты кляксами, и к каждой кляксе она аккуратно пририсовывала хвостик и веточки. Получались морковки. Первое время учителя приходили жаловаться Анжеликиной матери, потом махнули рукой. Росла она сама по себе, как огурец в огороде.– Ладно, пусти на землю, это тебе не кукла, – сказал наконец Виталька.Анжелика пустила щенка в траву и спросила:– А как его зовут?– Рэм.– Вот здорово! А то всё Шарик, Бобик, тьфу! Он какой-то чудной, с воротником.– Порода такая. У него потом отрастёт белая грива. А морда будет узкая-узкая.– Потом он расплодится…– Дура. Он же кобель.Из-за плетня донёсся голос Анжеликиной матери:– Анжелика!Анжелика полезла обратно через дыру в плетне. Зацепилась за сучок платьем, дёрнула его и порвала. 3 Позавтракав, Виталька побежал в лабораторию. Лаборатория была при больнице. Виталька там мыл колбы, и за это ему разрешали пользоваться старым микроскопом. Затаив дыхание, он разглядывал причудливый мир, недоступный человеческому глазу.Словно порождения иного мира, копошились, сновали, прыгали маленькие существа невообразимо причудливых, бесконечно разнообразных форм. Рачки, спиральки, паучки, змейки.На Витальку в общем-то в лаборатории никто не обращал внимания, кроме Лены, лаборантки.Сегодня Виталька снова принёс в бумажке глину. Отмыл её и просушил осадок. Забыв обо всём на свете, приник к микроскопу.Всего в пяти километрах от посёлка был глиняный карьер. Виталька таскал оттуда твёрдые комочки белой глины и обследовал их под микроскопом. Однажды он нашёл там обломок раковины двустворчатого моллюска. Но едва прикоснулся к нему, обломок распался на узкие дольки.Откуда здесь, в горах, моллюски? Видимо, раковина относилась к какому-то геологическому периоду, когда на месте гор было море или озеро. Оставалось выяснить, морской это моллюск или пресноводный. Виталька не мог себе простить, что искрошил его. Сам он относил моллюск к меловому периоду, когда распался материк Гондвана. Море тогда покрыло всю южную и среднюю Европу, вдоль восточного склона Урала возник пролив, соединивший арктический бассейн с морями, покрывавшими Среднюю Азию.Лена к его находке отнеслась довольно скептически.– Ничего? – спросила она.С трудом оторвавшись от микроскопа, Виталька отрицательно покрутил головой и потёр кулаками глаза.– Осколок раковины сюда мог занести ветер, – сказала Лена. – Ведь меловых отложений нет. Хоть что-нибудь ты бы уже нашёл.– Что-нибудь найду. – Виталька снова уткнулся в микроскоп.– Глина – это не то. Искать надо в каменноугольных пластах, асфальтных озёрах и в зоне вечной мерзлоты. Здесь поищи сперва залежи каменной соли. А уж потом…– Потом, потом… – Виталька оставил микроскоп. – Всё превратилось в глину. А в мезозое тут росли платаны, лавры, тюльпанное дерево, фикусы, магнолиевые, секвойи, бродили траходонты, стегозавры.– Да, сто миллионов лет назад здесь была обширная богатая растительностью низменность.Виталька выбросил в окно комочки глины, вытер о штаны ладони.– Потому и не могу ничего найти.– Нет, Виталик, не потому. Известковые раковины моллюсков могли быть замещены кремнезёмом. Ты бы нашёл кремниевые скелеты губок и радиолярий.Несколько лет назад Виталька прочитал книгу об экспедиции палеонтологов в пустыню Гоби. Гигантские ящеры мезозойской эры потрясли его воображение. Он часами разглядывал рисунки, изображавшие рогатых, панцирных, утконосых динозавров. Он представлял себе в полёте птеранодона, летающего ящера, размах крыльев которого достигал восьми метров. Видел, как проносился под водой, оскалив чудовищную пасть, плезиозавр.Виталька начал рыться во всех библиотеках, по нескольку раз прочитывал каждую книгу, где хоть что-нибудь было написано об ископаемых животных и растениях. Он узнал, что каждая эра характеризуется своим особым обликом животного и растительного мира, что каждая эра делится на периоды, длившиеся многие миллионы лет, что время, отделяющее нас от появления первых бактерий, измеряется невообразимой цифрой – 2.000.000.000 лет. Как же развивалась жизнь? Какие растения и организмы появлялись и исчезали? Как менялся облик Земли?Виталька не просто изучал прошлое. Воображение переносило его то в сказочный девонский лес, где росли исполинские деревья, покрытые ромбической корой, то в заросли папоротников, среди которых плели свои сети огромные пауки, летали похожие на наших стрекоз метровые меганеры, хлюпали в воде неуклюжие рептилии.Виталька узнал наконец, что здешним горам всего каких-нибудь пять миллионов лет, что тут в мезозойскую эру бродили динозавры и что было их неисчислимое множество. И где теперь расстилалась сухая степь, были обширные болота, в лесах царила влажная духота. В воду с шумом падали гигантские деревья, их затягивало илом, заносило песком.Оказалось, что изучение ископаемых остатков связано с геологией, и Виталька понемногу начал знакомиться с геологической наукой.Виталька всегда старался быть возле Лены. Между делом она рассказывала ему о возникновении жизни, о строении клетки, об эволюции видов. Часто водила Витальку к себе домой. Её муж Сергей два года назад купил старый «Москвич» и теперь весь досуг проводил в сарае, где стояла машина. Виталька иногда помогал ему.Лена приходила в сарай и грустно-иронически смотрела на мужа. Она ничего не говорила, но Виталька вполне разделял её грустную иронию. Она была каким-то сложным, необыкновенным человеком, совсем не таким, как его отец или мать. Никогда нельзя было сказать, какой улыбкой она улыбнётся: грустной, иронической, простодушно-весёлой или насмешливой.Виталька любил Лену. Она чувствовала это, и Виталька знал, что она это чувствует.– Лена, у меня есть собака, – сказал Виталька. – Хотите посмотреть?– Собака? Какая собака?– Шотландская овчарка.– О! Где же ты её взял?– В экспедиции на Чёрном озере. Начальник у них Альберт Антонович, бородатый такой. У них сука шотландская овчарка.– Тебе повезло. Эта собака – геолог.– Чего? – уставился на Лену Виталька.– Ни «чего», а «что». На её счету уже несколько месторождений. Шотландские овчарки во время войны отыскивали мины. Так сказать, служили в сапёрных войсках. Собаки – удивительные существа с необычайно острой интуицией. Их интуиция это то, что люди принимают за разум. Обязательно приду посмотреть на твоего щенка.– Лена… а книгу вы мне принесли? – спросил Виталька и покраснел.Лена выдвинула ящик письменного стола и достала тяжёлую книгу в тёмном переплёте. Виталька открыл титульный лист и вслух прочёл: «Брэм. Жизнь животных». Он сразу заторопился домой.– Ладно уж, иди, – улыбнулась Лена. 4 Едва Виталька сел за книгу, как явился Марат, его одноклассник и друг. Марат был сын учителя математики, щуплый мальчик-казах в очках.– Виталька, – заговорил он, ещё не переступив порога, – ты знаешь, оказывается, у нас в посёлке есть архив.– Вот удивил! Само собой, должно быть место, где складывают всякий хлам.– Да нет же! Не хлам. Там есть документы, которым больше ста лет.– Ну и что?– Если бы ты знал, что я там нашёл, не посмеивался бы, как дурачок.– Сам ты дурачок!– Слушай, Виталька, будь человеком. Только идиот смеётся над тем, чего не понимает.– Чего это я не понимаю?– Если бы ты только знал…Виталька знал, что Марат ещё в первом классе прочитал «Историю колониальных войн», что он не вылезает из библиотеки, что отец специально для него выписывает журнал «Вопросы истории». На уроках по истории Марат часто рассказывал такое, чего не знал даже учитель. Учитель, конечно, не показывал вида, что не знает, но по тому, как он беспокойно ёрзал на стуле и искоса поглядывал на Марата, Виталька догадывался, что Марат откопал что-то такое, о чём учитель даже не слыхал. Виталька не мог пожаловаться на свою память, но Марат своей памятью удивлял всех.– В прошлом веке сюда пришли русские казаки, основали здесь поселения. Теперь это посёлки вроде нашей Семёновки.– Пришли зачем?– То есть как зачем? – удивился Марат. – Затем, что султан Сюк дал присягу русскому правительству. Он просил, чтобы здесь, на Каратале, была построена крепость и размещён окружной приказ для защиты казахов от набегов кокандцев.Виталька никогда не слыхал ни о султане Сюке, ни о кокандцах. Впрочем, он знал, что дед его был из семиреченских казаков, но как-то никогда не задумывался над этим. Ему казалось, что Семёновка здесь существовала всегда и всегда здесь было так же хорошо и люди жили точно так же. А оказывается, тут проносились кони кокандских сарбазов, свистели кривые сабли.Марат рассказал о том, как больше ста лет назад первые отряды казаков шли сюда, в Джунгарский Алатау.И слушая его, Виталька видел, как казаки шли со стороны Аягуза по нехоженным неведомым местам, переходили вброд горные реки, волоком тащили тяжёлые пушки по солончаковой грязи через заросли колючего джингила, шли по непроходимым ущельям.Виталька отлично представлял себе казаков. Все они казались похожими на его деда. Неторопливые и сильные, с бородатыми, обожжёнными солнцем и ледяным ветром лицами, они ходили на тигров, которые тогда водились в этих краях. Он знал даже, какие у них были руки – большие и тяжёлые, покрытые ссадинами и рубцами, а пальцы – жёлтые от табака.Эти люди стали первыми исследователями дикого края, они шаг за шагом проникали всё глубже в Джунгарский Алатау с его снежными вершинами, исполинскими бездонными ущельями. Они первыми отыскали писаницы древнего человека с изображениями животных на берегах Коксу, древние курганы и каменные памятники.Марат говорил по обыкновению быстро, проглатывая слова и путаясь. Виталька многого не понимал, но не перебивал друга.Марат был горячий, вспыльчивый, нередко, когда над ним посмеивались, кидался в драку. Но всегда происходило одно и то же: у него отбирали очки и давали коленом под зад. В классе он был самым маленьким и хилым. Виталька не раз тянул его в горы, но Марат упорно уклонялся. Однажды, когда пошли всем отрядом к серному источнику за двенадцать километров от посёлка, он уныло плёлся позади всех. На обратном пути его едва не пришлось нести на руках. После этого он не хотел никуда ходить.Витальку осенило:– Марат, – сказал он, положив руку на плечо друга. – Тут недалеко есть какие-то развалины. Мы как-то охотились там с дедушкой. Он сказал, что зто старая казачья зимовка.– Где? – так и подскочил Марат.– Я же говорю, близко. Ходу туда всего день.Марат сразу скис и сел.– Ну пойдём! Может, там осталось что-нибудь интересное?Марат отвёл глаза и ничего не ответил.– Не бойся, – продолжал Виталька, – ходить – это привычка. Ну какой из тебя получится историк, если ты всю жизнь будешь сидеть за бумагами, как канцелярская крыса, и ничего не увидишь своими глазами?– Я долго не могу идти, у меня ноги не приспособлены, – покраснел Марат.– Ты рассуждаешь, как Анжелика. Ноги у тебя совершенно нормальные… А может, у тебя плоскостопие? Ну-ка, сними сандалии.Марат снял сандалии. Виталька осмотрел его ступни и сказал:– Нормальные ноги. Можно обойти вокруг Земли.– Скажешь, – усмехнулся Марат. – Вокруг Земли. И какой дурак сейчас пойдёт вокруг Земли?– Ходили, Марат. Даже бочку вокруг Земли катили.– Мало ли дураков? Один, я слышал, горошину носом катил. Всю морду себе ободрал.– Ну так как, пойдём?– Попробую, – без всякого воодушевления промямлил Марат.– Слово? – Виталька протянул ему руку.Марат помедлил и положил свою маленькую ладонь в крепкую руку Витальки. 5 Два раза в неделю Виталька занимался с Анжеликой по русскому языку и арифметике. Заниматься с Анжеликой Витальке поручил совет отряда. Это была общественная нагрузка. Анжелику не оставили на второй год только потому, что Виталька дал слово научить её за лето грамотно писать и решать задачи. Месяц таких занятий не дал абсолютно ничего. Анжелика не могла решить даже самой простой задачки, а писала так, что у Витальки опускались руки.Дом Ильи свидетельствовал об отсутствии хозяина. Сгнивший плетень повалили коровы, крыша текла. Дверь болталась на одной петле. Илья всё собирался починить крышу и дверь, но до дела никогда не доходило. Любимой его поговоркой было: «Закурим и начнём». Курил он много, но никогда ничего не начинал.Когда Виталька вошёл, Анжелика в углу комнаты играла в куклы.– Ты ведь уже большая, – покачал головой Виталька.– Да-а? – повернулась к нему с тряпичной куклой Анжелика.– Ясно, большая, – уже без прежней уверенности повторил Виталька.– Мамка зарезала петуха. Я очень-очень люблю куриную лапшу. А ты?– Давай-ка заниматься. Мне некогда.– И куда ты всё спешишь? У меня во-он сколько свободного времени… День длинный-длинный.– У бездельников все дни длинные. Вон старухи сидят с утра до вечера на лавочке… Если бы я так посидел, мне бы день показался как целый год.Виталька открыл учебник.– Пиши.Анжелика нехотя достала замызганную тетрадку и чернильницу. Обмакнула перо и посадила кляксу. Лицо её сразу же оживилось, она ловко начала делать из кляксы морковку.– Знаешь, я сейчас уйду и не буду с тобой заниматься! – рассердился Виталька.– Виталик, я больше не буду. Я же нечаянно посадила кляксу.– А морковку зачем из неё делаешь?Анжелика смущённо сунула в рот палец и посмотрела на Витальку огромными чистыми глазами.– Ладно, пиши: «Было душно от сладковатой прели палой листвы и дурмана разомлевших трав».Анжелика, почти касаясь носом тетради, писала: «Было душно от палой листвы и сладкого дурмана трав». Виталька посмотрел в тетрадь и крикнул:– Анжелика!Анжелика вздрогнула и снова посадила кляксу.Виталька хотел отругать её за невнимательность, но что-то остановило его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17