Ты только копни поглубже, и сразу увидишь. Любая, без исключения. Дай им только скинуть эти модные юбки…Он остановился, потом хрипло рассмеялся.— Да-а, ничего себе разговорчик отца с сыном! Тебе стыдно за меня?Клейтон даже не улыбнувшись, сказал:— Я сделаю то, что ты просишь. То есть потанцую с Лорел. Охотно. Насчет других не знаю. Посмотрим.— Я спросил, тебе стыдно за меня?— Как мне может быть стыдно за тебя, — ответил Клейтон и слегка улыбнулся, — когда я сам такой же?Лицо Гэвина расплылось в добродушной улыбке.— А ты, сынок, молодец. Мы друг друга понимаем. Ладно, иди. Выглядишь ты отлично — чистенький весь, как коровье вымя. Поди-ка глянь, как там жарится-парится. И присмотри, чтоб наши неотесанные ребята не добрались до запасов выпивки.Часов в восемь, как только появились первые гости, Клейтон уехал в город, чтобы разыскать Телму. После возвращения Гэвина он не мог приводить ее к себе на ранчо; это бесило его, он скучал по ней и желал ее еще сильнее. Она ждала его возле кафе, которое на этот вечер решили закрыть, потому что весь город отправлялся гулять на ранчо. Он привязал мустанга, подошел к ней и взял за руку.— Тел, мы могли бы куда-нибудь пойти ненадолго?— А что случилось, Клей?— Я хочу тебя, — простонал он. — Это что, плохо?— Клей, но я нарядилась. Целый час корсет затягивала. Не будь дурачком — у нас будет еще вся ночь после танцев, будет завтрашний день, если хочешь.— Нам негде.— Я знаю, я думала об этом.— И что ты собираешься предпринять?— Снять комнату. Миссис Оуэн я сказала, что нашла жилье подешевле. На самом деле новая комната не дешевле, но лучше — более уединенная. Это в том новом доме, где у доктора Воля кабинет, как раз напротив, дверь в дверь. Всего одна комната, но он сказал, что я могу пользоваться его уборной.Клейтон улыбнулся:— Это ты здорово придумала, Тел!— А хочу я тебя не меньше, чем ты меня. Ты что, не знаешь?— Да, конечно. Ну поехали, а то опоздаем.И сам засмеялся от своей непоследовательности; а потом отступил в сторону, чтобы полюбоваться ею. На ней было бордовое платье и туфли в тон; жесткие соломенные волосы она собрала на макушке и покрыла их лаком.— Отлично выглядишь, — прошептал он.— А ты как, ладишь с новой женой Гэвина? — спросила она у него по дороге на ранчо.— Вполне, — сказал он сдержанно. — Она почти все время сидит у себя в комнате и читает книжки. Она их целый чемодан с собой привезла.— Она красивая.— Пожалуй.— Только слишком молодая для твоего отца. Тебе не кажется?— А ему нравятся молодые, — ответил Клейтон.— Все равно, толку из этого не будет. Так всегда получается. Ну, может пару лет проживут, а потом он ей надоест.Клейтон посмотрел на нее в упор, но она не отвела глаз. Телма никогда не боялась говорить прямо все, что думает, он это знал и уважал.— Если так, — заметил он, — то меня рядом не будет, и я этого, слава Богу, не увижу.— Почему? Ты куда-то уезжаешь?Вечер стоял тихий; над прерией сгущались сумерки. Он вздохнул и придержал лошадей.— Я хочу убраться отсюда. Думал поехать на Запад, поселиться где-то в другом месте. Денег я поднакопил, играть так много в карты уже не собираюсь — теперь могу купить небольшой собственный участок. Нет у меня желания всю жизнь пасти скот Гэвина.— Но когда-нибудь он станет твоим.— Нет, по настоящему моим не станет никогда.— А что ты имеешь против Гэвина?— Ничего, — быстро сказал он. — Совсем ничего. Только он подавляет меня. Понимаешь? Он любит меня, я для него — все, но он меня подавляет. Может, когда-нибудь я смогу сюда вернуться, но сейчас, думаю, мне надо убираться. Я хотел было поехать на Восток, на войну, но он меня не пустил. Не хочу я сидеть всю жизнь на привязи!..— Ты не на привязи, — заметила она.— Нет, внешне — нет, но внутри… — и он вытянул руки в поисках нужного жеста, потом вновь уронил их и подхватил поводья.— У меня душа вся узлами повязана, Телма. Может, тебе этого не понять. Но я должен освободиться от пут, вот и все, а здесь, в этой долине, ничего не выйдет. Можно бы поехать в Калифорнию… — Он повернулся в седле и заглянул ей в глаза. — Если уеду, поедешь со мной?— Ты имеешь в виду — жить с тобой вместе? — спросила она, немного помолчав.— Да, именно так. Жить со мной, куда бы я ни поехал.— Не знаю, — она колебалась. — Помнишь, мы как-то говорили о будущем, и я сказала, что мне все равно? Это и сейчас так — но если мы уедем и будем жить вместе…— Тел, — сказал он горячо, — я всегда буду с тобой. Что бы ни случилось. Я тебя одну не оставлю.Она широко открыла глаза от изумления — его наивность восхищала ее.— Да ты просто дурачок или ребенок, по крайней мере. Неужели ты не знаешь, что так не бывает?— Я не знаю как бывает. Где я бывал? Чем занимался? Да разве я жил вообще? Неужели ты не видишь, что я хочу быть свободным?— Да, я вижу. Все хотят быть свободными, только покажи мне такого, кто на самом деле свободен. Клей, никто не свободен! Искать свободу — это глупая затея. Все равно, что копать золото в пустыне.— Но некоторые находят золото.— Да, и становятся его рабами. Ты найдешь свою драгоценную свободу, что бы она собой ни представляла, и станешь ее рабом, — точно так, как сейчас ты раб того, что тебе не дает покоя. Я знаю, Клей, — сказала она проникновенно. — Мне довелось видеть, как люди становились мертвецами при жизни просто потому, что добились, чего хотели.Эта мысль смутила его, но он не стал в нее углубляться.— Значит, ты со мной не поедешь?Телма вскинула голову:— Дай мне подумать. Когда ты решишь окончательно, тогда и поговорим. — Она сжала его локоть. — Это вовсе не потому, что мне все равно, что с тобой будет, Клей, ты ведь сам знаешь. С тобой я могла бы быть счастливой.— Да, я знаю.— Только ты сперва подумай: не бежишь ли ты от чего-то такого, что тебе не по зубам?Он нахмурился:— От чего мне убегать?— Но именно это я и хотела от тебя услышать.— Да не от чего. — Он вдруг ощутил какое-то нетерпение, слегка пришпорил свою лошадь и потянул за собой ее мерина.Сейчас, как всегда, когда он заговаривал о своих желаниях, его охватила неуверенность. Внешне все было вроде понятно, но глубже скрывалось нечто, чего он не мог ни объяснить, ни даже назвать. Он страшился собственного незнания — и, тем не менее, черпал в нем силы. Я должен освободиться от Гэвина, — повторял он сам себе, цепляясь за эту мысль, как утопающий хватается за соломинку.Но тут звуки музыки и мягкие огни китайских фонариков, превратившие двор в сказочный сад, отвлекли его от этих дум и вернули к действительности. Он тряхнул головой и направил лошадей к коралю.Танцы уже начались; повара отрезали от зажаренных туш куски мяса для первых гостей. Работники под руководством Лорел протянули от тополей к крыльцу, а оттуда — к столбам короля шесть ниток проволоки. На них-то и были развешаны разноцветные фонарики: вишневые, оранжевые, темно-синие, золотистые. Внутри кораля построили подмостки для струнного квартета. Музыканты нарядились в бежевые костюмы и бордовые галстуки. Музыка гремела вовсю, и мелодии вальсов улетали далеко в прерию. Запахи жареного мяса и шкварок возносились в вечерний воздух. Клейтон двинулся через двор, здороваясь за руку с мужчинами и кланяясь дамам, а Телма пошла в дом подгладить юбки и припудрить нос. Вокруг сияли разрумянившиеся лица, общее веселье вдруг захватило его — он почувствовал, как от души отлегло, и зашагал бодрее.Гэвин, стоявший на веранде, окликнул его:— Ну, где ты пропадаешь, негодник? Я что, черт побери, сам должен встречать весь город? Постой тут за меня, я хоть выпью пойду!Клейтон улыбнулся и, поднявшись по ступенькам, пожал Гэвину руку.— А где Лорел?— Танцует с Сайласом! — Гэвин веселился вовсю. — Клей, это видеть надо! Не поверишь, пока сам не увидишь. Ступай, парень, посмотри малость. Я уж, так и быть, с выпивкой подожду, а ты иди, погляди, получишь удовольствие!Клейтон рассмеялся. Мимо проходил официант с подносом в руках — нес выпивку жаждущим гостям, которые сгрудились вокруг ямы с зажаренными тушами. Клейтон перегнулся через перила, схватил стаканчик с виски и сунул отцу в руку, а сам пошел вокруг веранды к танцевальной площадке. Ее устроили с южной стороны хозяйского дома — уложили на траву сбитый из досок настил. Из конюшни выгнали животных, чисто подмели и окурили как велела Лорел, а затем украсили стены широкими красными и синими лентами.Квартет играл вальс, и Сайлас Петтигрю, крепко схватив Лорел, кружил ее на самодельной танцевальной площадке. Она держалась от потного Сайласа на расстоянии в добрых два фута, и вовсе не из скромности, а просто чтобы спастись от его топочущих сапог и огромного пуза: задень он ее, она грохнулась бы, как заарканенный телок. А Сайлас самозабвенно мычал мелодию в такт музыке.Впервые вижу, чтоб Сайлас так надрался, — подумал Клейтон. Похоже, чертовски славная вечеринка. Он залпом выпил свой виски, поставил стакан на перила и спустился по ступенькам. Из дома вышла Телма, и он направился к ней:— Я в танцах не силен, когда трезвый, но если ты рискнешь, могу попробовать.Она улыбнулась, и они закружились в вальсе. Тут из-за края веранды появился Гэвин в сопровождении эскорта усердных доброжелателей.— Давай, давай, сынок, живее! Закружи эту красотку!Телма покраснела, а Клейтон непроизвольно замедлил вращение. Тут они оказались совсем рядом с Лорел и Сайласом. Она хмурилась и, похоже, совсем запыхалась.— Эй, Сайлас, — сказал он резко. — Ну-ка, давай полегче! Это леди, а не табуретка в баре!Лорел быстро глянула на него, а Сайлас тем временем прекратил бешеное кружение. На ней было платье из Нью-Йорка, и ни одна женщина здесь не могла с ней потягаться. Это было искрящееся платье цвета морской волны, перехваченное по талии золотистым кушаком, расшитым каменьями. Наряд этот подчеркивал ее осиную талию и миниатюрную, почти птичью фигурку. Платье было глубоко вырезано; во время танца грудь ее высоко вздымалась и, казалось, вот-вот вырвется наружу… Волосы цвета меда венчала черная диадема, почти корона, в центре которой сверкал изумруд в тон платью. Клейтон вспомнил, как Телма говорила, что она красивая. Да, действительно, красавица… Сайлас развернулся и спросил с вызовом:— Ну что, слабо тебе, Клей? Что-то не припомню, чтобы ты танцевал когда-нибудь. Может, покажешь нам, как это делается?— Как ты я не сумею, куда мне до тебя, — сказал Клейтон весело, — темперамент у меня не тот… но в неуклюжести потягаться смогу.Лорел залилась смехом. Забрала руку у Сайласа и протянула Клейтону:— Если ваша партнерша не возражает… Клейтон убрал руку с талии Телмы и повернулся к ней лицом:— Она не станет возражать, если, конечно, ей не придется вместо вас танцевать с вашим партнером, да, Тел?— Нет, не стану, — Телма отступила назад. — Давай, Клей, покажи нам.— Да ну, — покраснел он, — я вовсе не собирался никому ничего показывать…— Собирался, собирался! — завопил Сайлас. — Дайте место! Сейчас Клейтон Рой покажет высокое искусство вальса! Все, черт вас подери, с площадки, что, непонятно? — он пригнулся и отпихнул в сторону Джорджа Майерса с женой.Квартет по-прежнему гремел, Клейтон осторожно опустил руку на талию Лорел и двинулся, поймав такт. У него было врожденное чувство ритма. Он почувствовал, что ведет ее все увереннее, а она следует за ним чутко и послушно. Она откинула голову назад, и он увидел белый изгиб ее шеи. Она танцевала самозабвенно, с удовольствием… Он постарался отключиться, погрузившись в музыку.— Ты хорошо танцуешь, Клей, — сказала она негромко, когда танец закончился. Все зрители бурно захлопали; захлопал даже Сайлас, который почти все время держался обеими руками за ограду кораля, чтобы не упасть.— Да, мэм.— Клей… — строго сказала она. — Если ты будешь называть меня мэм, я буду называть тебя сэром. Тебе это понравится?— Нет… Лорел, — улыбнулся он. — Это я по привычке. Чертовски трудно отвыкать.Она взяла его под руку и увела в прохладный уголок веранды. Он подозвал официанта.— Я рада, что ты потанцевал со мной, Клей. Давно хотела спросить…— Не мог же я допустить, чтобы Сайлас вот так таскал тебя по площадке, — перебил он, неодобрительно качая головой. — До конца этого вальса он бы успел сломать тебе пару ребер.— Я хотела сказать, что давно собираюсь спросить, отчего ты избегаешь меня. В конце концов, я жена твоего отца: мы должны узнать друг друга и подружиться. А я почти не вижу тебя.Он покраснел:— Я был очень занят. Мы натягиваем проволоку, ставим новые изгороди — пора отлучать телят. Вы… ты ведь слышала, как ревут коровы?— Да, меня это удивило. Почему они так беспокоятся?— Не нравится, что у них телят забирают, вот и все. Если б у тебя был ребенок, тебе вряд ли бы понравилось, что какой-то парень его уводит и ставит между вами забор, верно?— Да, вряд ли. — Она слегка порозовела. — А что, кроме тебя этим заняться некому?— Гэвин меня так учил: если хочешь, чтоб работа была сделана как надо, сделай сам. Лучшего совета я в жизни не слышал.Опять начались танцы, и он посмотрел на площадку. Телма была там, с Марвом Джонсом, а Гэвин танцевал с Нелли Первис. Там кружились еще пар пять или шесть, пытались, кто как мог, попасть в такт музыки. Остальные же гости толпились возле столов с жареным мясом, подхватывали ломти говядины и свинины прямо из-под ножа и заталкивали их сальными руками в сальные рты.— Не похоже на то, что ты ожидала? — спросил у нее Клейтон.— Да нет. Я знала, что меня ждет жизнь без особых удобств. Здесь все не так, как в Нью-Йорке, но я знала, что так и будет; и все-таки, хоть я и много потеряла, думаю, что приобрела намного больше.— Хорошо, что ты так думаешь. Надеюсь, здесь ты будешь счастлива.— Спасибо, Клей. Я в этом уверена. — И улыбнулась любезно. — Я буду очень счастлива, если смогу считать тебя другом.— Я тебе друг. Можешь на меня рассчитывать.— Я знаю, что могу рассчитывать. Знаешь, у меня был брат, но он был… не такой. Ты совсем другой, и я хочу, чтобы ты стал мне братом, таким, какого у меня не было.— Постараюсь, — неопределенно пообещал он.— Гэвин подарил мне пони, а я привезла из Нью-Йорка свое дамское седло. Послезавтра мы собираемся проехаться по долине верхом, он хочет показать мне все вокруг. Почему бы и тебе не поехать вместе с нами? Устроим пикник, сможем побыть вместе, втроем, без посторонних. Ты не против?— Я не смогу, — отрезал он. — Это же воскресенье.— Ну и что, что воскресенье?— Я должен кое с кем увидеться.— Должен с кем-то увидеться? — Она удивленно подняла брови. — С кем?— Какая разница…— И это настолько важная встреча, что ее нельзя отложить ради прогулки с нами?— Да. — Он вдруг помрачнел, отошел от нее на шаг и окинул глазами двор.— Извини, Клей, но это не очень хорошее начало дружбы.— Лорел, только не надо на меня давить…Она замерла и сцепила перед собой руки:— Я не давлю, Клей. Я просто из кожи вон лезу, чтобы с тобой подружиться.— Ну, а мне этого вовсе не надо. Пусть все идет как идет, само собой…Она холодно и высокомерно посмотрела на него:— Что ж, если вам так угодно.Он понимал, что ведет себя глупо, но ему уже было наплевать.— Да, мне так угодно.— Я не буду рассказывать Гэвину. Просто скажу ему, что ты очень занят на ранчо. Видишь ли, он хотел, чтобы это я пригласила тебя поехать с нами. Он думал, что мне ты не откажешь.— Можете, черт возьми, говорить Гэвину что хотите. Скажите, что у меня свидание с официанткой в городе. Он поймёт!Она отступила на шаг, широко раскрыв глаза.— Почему ты так груб со мной? — воскликнула она.Он повернулся, в испуге озираясь по сторонам, не стоит ли Гэвин за спиной. Но тот был возле ямы с зажаренными тушами. Одной рукой он запихивал здоровенный кусок свинины в широко разинутый рот, а другой сжимал стакан. Он ослабил галстук, а шляпу набросил на столб кораля.— Пошли, — резко сказал Клейтон, — я отведу вас к нему.— О нет, я больше не хочу быть вам обузой. Идите к вашей девушке, она, очевидно, вас ждет.— Может быть, но я не хочу оставлять вас здесь одну.Она отвесила поклон:— Какая галантность! Какое воспитание! Какие манеры! Поистине, дорогой мой, я в восхищении!Она развернулась на каблуках и, высоко подняв голову, зашагала в дом. Клейтон подавленно смотрел ей вслед.Зачем он ведет себя так? Он обругал себя на чем свет стоит и обеими руками стиснул перила. Господи, и я считаю себя взрослым человеком!И все-таки он знал, что от чего-то уберегся, хотя не понимал пока от чего. Тяжело ступая, он спустился по ступенькам во двор и, когда танец закончился, прошел по дощатому настилу к Телме и Марву Джонсону.— Привет, Клейтон, — сказал Марвин. — Хороший вечерок, а? Славный праздник закатал нам твой отец, верно?— Да, — буркнул он.— Ты ел, Клей? — спросила Телма.— Нет, не ел. Я голоден… А ты?— Я ждала тебя.— Извини нас, Марв. — Он взял ее под руку и повел к яме с мясом, чувствуя сквозь плотный шелк платья ее упругое тело. А вот у Лорел рука мягкая, узкая, даже слишком хрупкая…— Ты была права, — сказал он, когда они сделали себе бутерброды и прошли к одному из столиков возле ворот конюшни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33