– Будем работать, – сказал он, нагибаясь над капитаном.
– Бесполезно, – прошептал тот. – Я уже мертв.
– Для мертвеца вы неплохо качаете права. В общем, помолчите.
Сомов прикрыл глаза, ощущая что-то мягкое и теплое вокруг – потоки Вселенской вечной энергии. Потом пальцы его легли на «раковину».
Опять сработало. Как и при случае с жертвами вампиров, «раковина» помогла выжить экипажу разведывательного звездолета. Точнее, помог Сомов, вооруженный приорским «сувениром».
Состояние капитана заметно улучшилось. А потом госпитальер начал работать с другими. Болезнь отступала, но неохотно, крепко держась на каждой завоеванной ею позиции. Это не была борьба врача и вируса. Это была война двух сил. И, вооруженный «раковиной», Сомов оказался сильнее.
Измочаленный, выжатый, как лимон, вечером он сидел и смотрел внимательно на «раковину». Он начинал осознавать, что в ней может скрываться не только добро, но и зло. Что сила в ней может быть направлена на что угодно.
А еще в очередной раз Сомов думал, что с ним происходит что-то неладное. И не мог понять, что именно. Он все чаще чувствовал себя больным и разбитым. Так чувствует себя человек, впервые ставший донором. И тогда он тянулся к «раковине», но она не помогала. Действительность как бы расплывалось. Такое ощущение бывает, когда резко падает зрение.
Предметы становятся расплывчатыми. Но со зрением было все в порядке. Расплывчатым становилось восприятие сути вещей, а не их вида.
Впрочем, субъективная оценка собственного самочувствия целиком и полностью подтверждалась объективными показателями. Сомов заставил себя, скрепя сердце, пройти диагностические исследования на уникальном эфиротомографе поколения «Ультра», который давал полную картину состояния организма, включая все тонкости энергообмена и химических превращений. Так вот, томограф «Ультра» совершенно четко диагностировал нейрофизиологическое переутомление организма.
Началось все с этих чертовых вампиров. Он понимал, что взялся не за то дело. Что нужно прекращать эти опыты. Они просто опасны. И все равно каждый день, закончив основные дела, он направлялся в автономный блок и начинал эксперименты… Но только после того, как минимум полчаса неподвижно сидя в кресле, смотрел на видеоэкраны, на которых мелькали взбудораженные твари.
Иногда Сомову казалось, что в него вторгается чужая воля. И воля эта зловещая. Осмысленная, ничего общего не имеющая с тупым чувством голода, присущим космическим вампирам, и вместе с тем каким-то образом похожая на волю вампиров. Но иная…
Прошло несколько дней после того, как была отведена угроза жизням астронавтов. На миг на Сомова нашло просветление. И он вдруг с ужасом осознал, что уже не тот. Что отчаянный, рискованный шаг по спасению экипажа «Енисея» был последним шагом былого госпитальера Сомова. Теперь он не сделал бы этого. Но понимание недолго задержалось в нем. Мир опять начал размываться, и все понятия встали с ног на голову. Последняя четкая мысль была: «Я ТЕРЯЮ СЕБЯ…»

***
Ну вот Филатов и в самом логове. Уютная просторная комната для деловых встреч. В воздушном потоке в углу кружились осенние листья, мягко шурша. Со всех сторон лился синий и зеленый свет с красными всполохами. СТ-проекции складывались в абстрактные красивые фигуры и тут же распадались.
Впрочем, дизайнерские фокусы нисколько не интересовали Филатова. А интересовала его главная вещь – комп. Если это комната для деловых встреч, значит, местный комп должен иметь выход на основные базы данных.
Надо начинать работать. Времени не так много. Для начала проверить активность следящих устройств… Не активизированы. Значит, можно передвигаться по комнате без опасения, что за тобой подглядывают.
Филатов вынул коробочку «проникателя-туннельника» новой модели. Ну, научники, сейчас увидим вам цену, Вставил контактную пластину в гнездо компа.
«Проникатель» начал нагреваться. Внутри него происходили невероятно сложные процессы. Обрабатывалась гигантская информация. Наконец Филатов ощутил покалывание.
Все, пробились через пароли к информбазе! Началось переписывание. В микроскопическое пространство перекачивались огромные объемы данных, одновременно отсеивались ненужные сведения, повторы.
Через минуту Филатов сменил переполненную пластинку внутри «проникателя». Потом еще одну… После пятой раздался щелчок – все важное упаковано и готово к отправке.
Вовремя. Зажегся СТ-проем. В нем появилось лицо Пенелопы.
– Профессор, майор ждет вас.
– Где?
– В секции «Редут».
Ну теперь бы не ляпнуть чего ни попадя. О секции «Редут» профессор ничего не упоминал, когда под воздействием психотропа расписывал главные корпуса.
– А… – промямлил Филатов неопределенно, что могло означать и посторонний невысказанный вопрос, и незнание того, где этот самый «Редут».
– Вас проводит робот, – изображение Пенелопы пропало.
Через минуту появился робот-андроид.
Филатов направился вслед за ним.
Скользящие полосы унесли их по коридору. Потом лифт – гравиплатформа порхнула со стометровой высоты вниз. Потом опять переходы. Остановились перед металлической дверью, на которой был значок, обозначающий защиту первой категории. «Редут» – сердце комплекса. Чего они тут хранят? В защиткостюмы не одевают – значит, среда не агрессивная и не радиоактивная. Что же там?
Впрочем, хранили там не «что-то», а «кого-то».
Черная оплывшая туша возвышалась на троне из человеческих костей.
– Профессор, разрешите представить того, кто является важнейшей составляющей частью проекта «Гуманитарная помощь». Черный шаман с Ботсваны.
– Очень приятно, – кивнул Филатов.
Наученный горьким опытом, зная, кто перед ним, и решив больше не допускать проколов, как при общении с профессором Честертоном, Филатов выстроил ментальную защиту, предназначенную против телепатов. Этому фокусу его научили еще в исследовательском центре на «Лысой горе», и теперь умение, наконец, сгодилось на что-то.
– Не рассыпайтесь перед ним в вежливых оборотах, – порекомендовал Динозавр. – Это дикарь, и он с удовольствием съел бы ваше сердце.
– Профессор друг, – захихикал Черный шаман. – Он сам с удовольствием съел бы чье-то сердце.
– Это комплимент? – сухо осведомился Филатов.
– Комплимент, – кивнул Динозавр. – Он принял вас за своего.
– Глупости!
– Это мы увидим… Вот что, профессор, я пока не посвящал вас в подробности проекта. Это чудовище, – он кивнул на Черного шамана, – имеет власть над некими дальрезонаторами. Они позволят нам увеличить радиус заражения вирусом Росса аж до нескольких миллионов миль. Таким образом, мы получаем оружие, способное нанести сокрушительный удар противнику на невиданных доселе расстояниях.
– Любопытно, – кивнул Филатов.
– Огромные возможности. Представляете, неожиданно на Московии вспыхивает эпидемия. Восемьдесят процентов населения заражены. Московия просит помощи. Московия согласна на любые условия. И помощь приходит. Из Аризоны.
– И длящаяся столетия холодная космовойна заканчивается в миг.
– Точно. Сокрушительным разгромом противника. Они больше не поднимутся. И мы можем распространять наши идеалы, наш дух, наши демократические ценности и правила на весь человеческий космос.
– Заманчиво… Миллиарды жизней.
– Нет факта преступления. Стихийное бедствие.
– А правительство?
– Кому нужно это правительство? Свора недоумков. Равно как и деловые круги. В переломные периоды истории достаточно, чтобы несколько решительных людей договорились о совместных действиях. И чтобы они имели возможности. Мы имеем возможности. И мы имеем поддержку таких лиц.
– Вы собираетесь использовать новое оружие?
– Я – нет, – покачал головой Динозавр. – Но нужно просчитывать все варианты.
– Убьем врагов. Убьем… Все враги умрут, – затараторил Черный шаман.
И что-то в нем было, что Филатову поверилось в искренность этих слов.
– Думаю, пока до этого не дойдет, – сказал Динозавр.
А ведь они готовят акцию – осенило Филатова. Динозавр не уверен в этом, с ним вообще что-то не то. А Черный шаман знает, чего хочет.
Неожиданно Черный шаман приподнялся над троном и зашептал, колотя ладонью по черепу, служащему подлокотником:
– Вижу, вижу, вижу… Вот он, враг… Вот госпиталь… Ближе… Причаливает корабль… Другой отходит… Враг у себя… Он думает… Он ощущает… Ощущает мою власть… Он готовится к смерти.
– Что это значит? – спросил Филатов.
– Это значит, у нас проблема. Космический госпиталь. Мой старый знакомый некто Сомов. Они наткнулись на «болезнь памятников». Сейчас он занимается ее исследованиями. И является для нас угрозой.
– Как вы ее собираетесь отвращать?
– Не я. Он, – Динозавр кивнул на бьющегося в экстазе Черного шамана.
– Что это за дальрезонаторы?
– Завтра я вам покажу их. И вы начнете работать.
– Почему не сегодня?
– Потому что это зависит не от меня, а от этой скотины, – Динозавр кивнул на Черного шамана. – Но к завтрашнему дню он очухается. И мы приступим к работе. Нам нужно завершить подготовку в ближайшее время.
Но Филатов подозревал, что завтра у него будут другие проблемы.

***
– Опасность. Стой… Опасность. Стой… – бубнил комп
– Заткнись. Я пройду туда.
– Опасность. Подтверждение.
– Подтверждаю. В блок-единица я пройду. Вовнутрь
– Принято. Блок-единица – один человек.
Сомов выбрался из капсулы. И направился к камере, спрятанной за толстыми титанокерамическими стенками и за силовыми полями. Силовое поле лопнуло, чтобы тут же восстановиться вновь. Но Сомов был уже внутри купола. Отъехала в сторону двадцатисантиметровая плита.
– Опасно, – на этот раз верещал комп скафандра.
– Молчать, – кинул Сомов.
И вошел в камеру
Они были здесь. Те, с кем он сжился в последние дни. Кого ненавидел. И любил.
И он выпал из действительности.
Он видел свет. Ловил руками серые клочья тумана Ему было хорошо и вольготно
«Ты мой, мой, мой», – звучало где-то в глубине его души. Сначала он противился этим призывам, но потом согласился и с ними. Он не видел ничего плохого в этом отдаленном голосе. Голос обещал радость и свободу. Отчего? От той шелухи, которая и составляла его личность, была госпитальером Никитой Сомовым. Свобода от всего наносного. Возможность делать то, что вздумается, не ограничивая себя ничем. Или что вздумается тому голосу? Какая разница. Они едины сейчас – бывший госпитальер Сомов и обладатель далекого голоса, продолжавшего бубнить «ты в моей власти…»
Когда медицинский браслет стал показывать опасное состояние для организма, роботы вытащили Сомова из помещения и вывезли на главный модуль станции. Машины ничего не забывали. Энергетические вампиры, еще недавно безраздельно властвовавшие над госпитальером, остались без добычи и закружились по камере в бешенстве
По идее Сомова ждала «черная язва», как прозвали энергопробой, куда уходит вся жизненная сила. Так бы и было, если бы все время госпитальер не сжимал в руках «раковину». Она снова не дала ему погибнуть. Так что в себя он пришел уже через двадцать минут И чувствовал себя вовсе неплохо.
Он встряхнул головой, пытаясь вспомнить, чем занимался. Он вспомнил свой дикий порыв, вспомнил, как рвался в бункер. Он получил свое – теперь он знал о вампирах кое-что такое, чего не знал никто. Он слился с ними душа в душу И нащупал понимание их.
– Запись, – потребовал он. Привык наговаривать мысли. – Мне кажется, они являются любимыми творениями высокоразумной расы существ, называемых нами приорами.
Речь начинала становиться все менее связной.
– Это же приоры, черт бы тебя побрал! Разве это не понятно? Приоры– проклятие или благодетели Галактики? Или просто равнодушные мерзавцы? Или никто?! Пустота?! – Сомов начал метаться, как сумасшедший. – Приоры. Это ваши исчадия Ваши!
Неожиданно он будто наткнулся на стену, обхватил голову руками и упал в кресло. Виски стискивало, боль пульсировала внутри головы. Будто клещи сжимали ее.
И опять в сознание пробивался чей-то далекий голос. Но теперь он нес не освобождение, а страдание.

***
Черный шаман очнулся и поглядел на Динозавра.
– Где тот?
– Профессор?
– Да.
– Он ушел.
– Он мне не понравился.
– Раньше ты так не говорил.
– Раньше я не видел его. Я лишь касался его своим зрением. Сегодня он закрыт. Он много думает. И он думает не о том.
– А о чем?
– У него плохой запах… А вообще, это тот подданный?
– Тот самый.
– Может быть… Плохой, плохой, плохой… Ты ему не верь. Он не с радостью пойдет с нами.
– Его радость меня не волнует.
– Он пойдет со злом. Он может помешать. Он враг.
– По твоей терминологии, он пока друг. Врагом он станет потом.
– И тогда я вырву его сердце. Ты отдашь мне его?
– Вряд ли.
– Отдашь, – уверенно произнес Черный шаман. Динозавра передернуло.
Майор посмотрел на негра с омерзением и вышел прочь.
Вернувшись в кабинет, он упал на стул и потребовал:
– Информация по «Паутине».
– Операция «Паутина», – заявил комп. – Офицер Бронштейн не обнаружен.
– Запил, наверное, сволочь, – покачал головой Динозавр и вдруг подумал, к чему заниматься этой ерундой Наверняка этот несчастный Бронштейн сейчас лежит в чьей-то кровати, гладит чье-то тело или, наоборот, вцепился в простыню, окутанный проводами нейростимуляторов. Астронавты вольны развлекаться, как хотят. К чему ему, Динозавру, заниматься подобной чепухой, когда впереди ждет такое…
Но он быстро взял себя в руки. Положа руку на сердце, ему так и не верилось, что дойдет до реализации плана. Иногда с глаз будто спадала пелена, накинутая злой волей Черного шамана, и тогда вся затея казалась абсурдной, а реальностью была эта планета и должность начальника отдела НАОПСа… Как бы там ни было, по «Паутине» надо работать. Свои задумки ответственные люди доводят до конца.
– Сводка происшествий за последние сутки, – потребовал он. – Регистрационные полицейские реестры «три» и «восемь».
Потянулось перечисление мелких происшествий. Динозавр не верил, что сюда сунется агент противника. Но изучал данные исходя из этой абсурдной идеи, иначе работа вообще теряла смысл.
Предположим, этот Бронштейн агент противника, думал Динозавр, уверенный, что занимается просто пустыми логическими задачами. Что должен сделать агент? Искать доступ к работникам научных учреждений. Как он собирался использовать этот доступ? Тут возможны разные версии. Наиболее предпочтительная– вербовка. Или…
Тут прозвучал зуммер вызова. В СТ-проеме возникло лицо Пенелопы.
– Ну, нашли этого офицера? – спросил Динозавр.
– Нет. Но нашли свидетелей, которые видели, куда он отправился вчера после драки.
– И куда?
– Вместе с неким Кроуфордом, техником связи, они выехали на мобиле.
– Дальше?
– Дальше свидетель видел, как Бронштейн тащил Кроуфорда к нему в дом…
– Поднимали досье офицера?
– Поднимали. Сексуальный маньяк. Не брезгует ни девочками, ни мальчиками, испробовал все эротические нейростимуляторы.
– А Кроуфорд?
– Того же поля ягода.
– Голубые. Ясно, сейчас эта мразь спит в доме у техника, натрахавшись, а мы мечемся, как ненормальные, – покачал головой Динозавр.
– Кто ж виноват, – усмехнулась Пенелопа.
– Если есть сомнение, его нужно разрешать, офицер. Это азы!
– Извините, сэр.
– Ничего, – Динозавр развалился в кресле, чувствуя, как при взгляде на Пенелопу в нем опять вспыхивает огонь желания, и это злило его. – Где сейчас этот Кроуфорд?
– Сейчас рабочий день. Заказы.
– Найдите его. И расспросите, что и как.
– Есть…
Через пятнадцать минут Пенелопа на экране появилась снова.
– Проверено, сэр. Кроуфорд дома.
– Заболел, никак? Не дотрахался, голубая скотина?
– Нет. Утром был на работе. Чинил СТ в лаборатории профессора Честертона.
– Где? – смутное беспокойство овладевало Динозавром.
– В лаборатории Честертона.
– Где сам профессор? Соединить, – приказал Динозавр компу.

***
Пока все шло по плану. Филатов вернулся в лабораторию профессора, привел бедолагу в чувство. Накормил таблетками. И отправился прочь.
На обратном пути сообщил в техноцентр, что неожиданно почувствовал себя плохо и кинул глайдер к дому Кроуфорда. Во дворе машина приземлилась в автоматическом режиме, предварительно высадив Филатова у аэропорта.
Вскоре к Кроуфорду явился врач в сопровождении кибдиагноста «Медиком», нашел еле дышащее тело и отправил его в больницу.
Филатов прошел в помещение аэропорта и почувствовал неладное. Не сразу. Через некоторое время. Во-первых, подал тревогу «индикатор слежки». Поползли вверх цифры, показывая аномальную активность аппаратуры и передвижения людей.
– Здорово! – хлопнул его по плечу пилот третьего класса Джеки с «Нэнси», с которым они сдружились во время полета.
– Где черти тебя носят?
– А что?
– Да крутятся какие-то ищейки из местной полиции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33