Он ходил взад и вперед по комнатке, его огромная тень металась по каменной стене. Кэтрин вспомнила, как странно он вел себя в день приезда, и сейчас боялась, что Гришем может оказаться сумасшедшим.
Вероятность этого еще больше беспокоила ее.
Чтобы чем-то заняться, она вытирала капли дождя с корешка каждой книги. Нервная дрожь пробежала внутри живота, и она с досадой осознала, что это был наполовину страх, наполовину желание. Вопреки здравому смыслу, ее влекло к нему, и она только с горечью удивлялась, что питает слабость к негодяям.
– Где вы достали эти книги? – Берк остановился перед ней.
Кэтрин пришлось откинуть назад голову, чтобы взглянуть на его мрачное лицо.
– У викария в Уорренби.
– Вы много читаете?
– Как только нахожу время. Вам это не нравится?
– Я просто не представлял, что вы окажетесь синим чулком. – Он взял книгу из стопы и полистал страницы. – «История Англии» Юма. Довольно серьезная тема.
– Возможно, для вас, милорд. – Ей было несвойственно так открыто возражать, но он раздражал ее.
– Может быть, вы и правы. – Возвращая книгу, Берк склонил голову набок. Опять эта странная настойчивость в его взгляде. – Скажите, Кэтрин, когда читаете, вы надеваете очки?
Вопрос застал ее врасплох. Единственное, в чем проявлялось ее тщеславие, – это в старании скрыть свое плохое зрение.
– А зачем вам это знать?
– Мы можем застрять здесь на несколько часов. Я всего лишь стараюсь чем-то занять это время. Так ответьте на вопрос.
– Да. Да, надеваю, – поколебавшись, призналась она.
Ему, казалось, совсем не понравился ответ. Нахмурившись, Гришем подобрал несколько кусков торфа и один за другим бросил в огонь. Пламя фыркнуло и зашипело. Кэтрин не ожидала, что будет так разочарована. Как и Альфред, граф, должно быть, считал, что женщинам не подобает носить очки. Не оборачиваясь, он сказал:
– Когда мы встретились на пустоши, вы говорили с сильным йоркширским акцентом. Почему?
– Я была деревенской девчонкой. – И, стараясь подчеркнуть разницу между ними, добавила: – С тех пор как в пять лет осиротела, я была служанкой в доме викария. Вот там и научилась разводить огонь. Временами по старой привычке перехожу на местный язык.
– А кто научил вас говорить как леди?
– Лорена. – Воспоминания, как желтые осенние листья, закружились в голове Кэтрин.
Воспоминания о том, как Альфред, предоставив жену Лорене, долгие недели пропадал в Лондоне. Пока в один прекрасный день она не поняла, что все старания напрасны. Ее хорошие манеры не отвлекут мужа от игорных столов. Безупречное поведение не удержит от пьянства.
Только крепкая семья, возможно, повлияла бы на него, но ее не было.
Берк остановился в углу, опершись плечом о стену и скрестив руки. Полумрак скрывал его лицо, и она видела только горящие глаза.
– Лорена одобряла ваш брак? – спросил Гришем.
– Нет, но она не могла ничего изменить. Видите ли, нам с Альфредом не терпелось и мы поженились в Гретна-Грин.
– А, я слышал о вашем неожиданном побеге. Очень романтично, Но вы с ним из двух разных миров. Как вы встретились?
По всей видимости, Берк подозревал, что она намеренно заманила Альфреда в ловушку.
– Вы хотите сказать, что джентльмены не женятся на таких простых девушках, как я? Я гожусь только для любовной интрижки?
«Как мисс Стелла Секстон». Кэтрин сдержалась и не проронила этого язвительного замечания. Как бы ей ни хотелось уязвить его, она не желала говорить о вызывающих боль событиях, закончившихся для нее выкидышем. Берк не обратил внимания на ее сарказм.
– Просто расскажите мне.
А все произошло так. В одно из тех редких воскресений, когда Альфред посещал церковь, после службы он остановил Кэтрин. Он говорил сладкие слова, восхищался ее красотой, и девичье сердце растаяло. Кэтрин сопротивлялась его попыткам соблазнить ее. Пока однажды поздним вечером, попахивая бренди, он не явился на место их тайных свиданий в церковном дворе и не уговорил ее бежать с ним. С тех пор она часто задумывалась, не сделал ли он это только потому, что иначе не мог получить то, чего хотел.
Кэтрин, опустив глаза, смотрела на огонь. Та наивная девочка осталась в далеком прошлом. Ей незачем делать свои воспоминания объектом презрения лорда Торнуолда.
Она подняла голову и увидела его, затаившегося в темноте словно хищник.
– Моя жизнь принадлежит только мне, – сказала она. – В любом случае вы должны знать эту историю. Вы были Альфреду лучшим другом.
– Он никогда не сплетничал. Тем более о вас. – Берк заговорил так тихо, что за шумом дождя и ветра она едва слышала его. – Теперь я понимаю, почему он прятал вас здесь, в Йоркшире. Вы, Кэтрин, – жемчужина, слишком прекрасная для того, чтобы делиться ею.
Ее дыхание участилось, она старалась разглядеть лорда сквозь темноту. Несмотря на жестокий урок, который научил ее, как следует относиться к лести, она чувствовала, что внутри тает как теплое масло.
Руки, державшие книги, сжались в кулаки.
– А вы, сэр, наглый мерзавец. Ваши вопросы о моей жизни, ваше любопытство…
– А как иначе мы сможем узнать друг друга?
– Даю слово, – рассердилась она, уже не боясь показаться грубой, – я вас знать не хочу. А здесь я оказалась только из-за грозы.
– Но мой интерес к вам гораздо глубже.
Граф вышел из тени на освещенное место. Какой-то тайный смысл крылся в его словах, что-то непостижимое, почти сатанинское. Она сидела не шевелясь, не говоря ни слова, встревоженная этими загадочными словами.
Он собирался поступить с ней подло.
Это взволновало ее. Кэтрин невольно вспомнила, как он целовал грудь шлюхи, и при этом почувствовала, как предательски твердеют ее соски. Конечно, даже у него не хватит стыда, чтобы пытаться соблазнить вдову своего друга. Конечно, он знает, что она выгонит его взашей.
Берк решительно подошел к Кэтрин и опустился на одно колено. Его волосы растрепались, и неожиданно ей захотелось пригладить эти мокрые черные пряди. Затаив дыхание, она ждала, что он сделает. Положит руку ей на бедро. Дотронется до груди. Заявит о своих грязных намерениях.
Она предвкушала предстоящую месть. Отошлет его в ту грязную клоаку, где ему и место. Предвкушение было таким приятным, что она забыла о страхе.
Совершенно неожиданно Берк дотронулся пальцем до ее медальона.
– Я видел его раньше. Он принадлежал вашему мужу. Внутри ваш портрет.
Она смогла лишь покачать головой:
– Нет. Нет, этот мой.
– Этот? – Он ухватился за эти слова. – Что вы хотите сказать, что значит «этот»? Не может быть другого такого же необычного медальона.
– Но их два. – Она не понимала, почему у него такой напряженный, сосредоточенный вид. – Существует медальон под пару этому. Альфред выбрал их для… для наших свадебных подарков друг другу. В его медальоне мой портрет, а в моем – его.
Она, разумеется, не упомянула, что в ее медальоне уже ничего нет; она все еще не избавилась от чувства вины за то, что в приступе гнева, когда он в тот последний раз бросил ее, она сожгла его портрет. С тех пор Кэтрин носила медальон как напоминание о том, что она должна сдерживать свои эмоции.
– Боже мой, о Боже! – Берк откинулся назад, не вставая с колен.
Зажмурив глаза, он схватился за голову. Скрипнул зубами, и желваки заходили на его скулах. Выражение страдания на его лице смутило и испугало Кэтрин. Казалось, он сошел с ума.
Но его боль тронула ее. Она чувствовала, что невольно у нее в сердце шевельнулось сочувствие. Ей захотелось прижать его к груди и утешить.
– Что случилось? – прошептала она.
Он открыл глаза. На мгновение в них промелькнула какая-то странная беззащитность, затем он овладел собой и его лицо уже ничего не выражало.
– Я… вспомнил о том, когда впервые увидел медальон Альфреда. Во время сражения, когда его ранили. Он достал его и показал мне ваш портрет.
Сердце Кэтрин сжалось от горького сожаления.
– Он думал обо мне… в последнюю минуту?
– Да. – Берк взял ее руку в свою сильную и теплую ладонь. – И еще есть то, о чем мне не представилось случая рассказать вам. Ваш муж просил меня оберегать вас.
– Просил вас? – Ее жалость к нему исчезла, и Кэтрин грубо рассмеялась. – Ни один мужчина не доверил бы вам свою жену!
– Кэтрин, это правда. Я бы не стал вам лгать. Это слишком важно.
Альфред так поступил? Он поручил заботиться о ней человеку, которого, как он знал, она презирала? Как это могло прийти ему в голову?
Дождь ослабел, и раскаты громы слышались лишь в отдалении. Глядя на Берка, Кэтрин забыла о грозе. Она видела его глаза, бездонные, неотразимые, завораживающие. Его рука, тяжелая, как смертный грех, лежала на ее руке. Обжигающий жар разгорался в глубине ее тела. Ей захотелось прижаться губами к его губам. Почувствовать прикосновение его обнаженного тела к своему. И помоги Боже, ей хотелось уступить собственным желаниям.
Потрясенная, она выдернула руку. Книги упали на пол. Кэтрин вскочила на ноги и заходила по тесной хижине.
– Успокойте вашу совесть, если она у вас есть, милорд. Приехав сюда, вы выполнили свои обязательства. Возвращайтесь в Лондон. Возвращайтесь к вашим женщинам, игре, пьянству.
Лорд тоже встал.
– Я уже больше года не был в Лондоне.
Она в этом сомневалась.
– Тогда убирайтесь в ту нору, из которой вы приползли сюда. Меня это не интересует, только бы вы убрались отсюда.
– Я остаюсь, – спокойно ответил он. – И не заблуждайтесь на этот счет. Если бы я думал, что вы способны понять почему…
Ореол мучительной тайны снова окружал его. Он притягивал Кэтрин, угрожая вызвать в ней сочувствие. Она пряталась за свой гнев, словно в складки его плаща.
– Я не нуждаюсь в ваших придуманных предлогах. Я достаточно наслушалась их от своего мужа.
– О? А я полагал, что вы оба жили в любви и согласии.
Его язвительное замечание, как порыв ветра, распалило ее ярость.
– Он был преданным мужем, пока вы со своими соблазнами не встали на его пути. Такими, как мисс Стелла Секстон.
Берк стоял не шевелясь.
– Он рассказывал вам о ней?
– Во всяком случае, я знала, что вы толкали его на нарушение брачных обетов. И еще: дело также и в карточной игре. – Кэтрин осуждающе указала на Берка пальцем: – Он, возможно, смог бы отказаться от своего пристрастия, если бы не ваше пагубное влияние.
– Вы были его женой. Могли бы и остановить его.
– Я пыталась. Но я никогда не могла удержать его здесь.
Кэтрин никогда и никому не признавалась в своем бессилии, и неожиданно боль в сердце перекинулась вверх, встала словно ком в горле. Слезы жгли глаза, в носу щипало. Подавив рыдание, она отвернулась, прежде чем Берк смог бы заметить эти слезы унижения.
Она распахнула дверь и выбежала под моросящий дождь. Холодный ветер ударил, ее по горящим щекам. Когда она подбежала к черной лошади, стоявшей под навесом кровли, то уже не могла сдержаться и, рыдая, припала к седлу.
Мужская рука опустилась на ее плечо, Берк повернул ее лицом к себе и прижал к груди. Он что-то шептал, это могли быть проклятия или ласковые слова, а может быть, и то и другое. Истосковавшись по человеческому теплу, Кэтрин прильнула к нему. Она нуждалась в его поддержке, в силе; слишком долго она таила в себе свои чувства – неудовлетворенность и разочарование в браке, боль одиночества, тяжесть жизни с людьми, которые не понимали ее.
Она плакала, пока рыдания не перешли в судорожные вздохи и она не осознала, кто этот человек, утешавший ее. Навевающими сон движениями он легонько поглаживал ее. Ее голова словно была создана для того, чтобы укрыться на его широком плече, его рубашка, мокрая и гладкая, ласкала ее щеку. Мускусный запах очаровывал. В сильных ударах его сердца, в ритмичном дыхании, поднимающем и опускающем грудь, она чувствовала энергию, жизненную силу.
И силу собственного духа.
Его губы нежно, почти не касаясь, ласкали ее висок. Кэтрин казалось, что она пробуждается от какого-то транса, избавляется от мрака и скорби. В мрак ее души вливались свет, тепло, ясность и сила. Этот поток растекался по всему телу и разжигал пепел таившихся в нем желаний познать жизнь во всей ее полноте.
Берк положил ладонь на ее щеку, как будто он и на самом деле не был к ней равнодушен. В душе она знала, что в этом жесте больше сочувствия, чем любви, но все равно повернула голову и поцеловала его ладонь.
– Кэтрин?
В его голосе звучало удивление, но она не открывала глаз. Ей хотелось чувствовать, впитывать этот блистающий свет, пока он еще не исчез. Приподнявшись на цыпочки, она дала волю своим желаниям.
С глухим стоном, вырвавшимся из его горла, Берк впился губами в ее губы. Кэтрин инстинктивно раскрыла их навстречу ему. Он чувствовала ее жар, ее страстность. Неукротимая, первобытная страсть бурлила в ее крови, стучала в ушах, сравнимая лишь с кипящим водяным потоком, мчавшимся по ее жилам, сметая все запреты, поглощая ум и сердце.
Как и она, он был охвачен этой бурной страстью. Она чувствовала вырвавшуюся на свободу энергию в его руках, жадно ласкавших ее лицо, шею и груди. Она чувствовала ее в его хриплом дыхании, в пылающих губах. Она чувствовала, как все крепче прижимаются друг к другу их тела, как твердеет и поднимается его плоть, жаждущая ее. Бессознательно она опустила руку, лаская его.
Он содрогнулся и со стоном резко оттолкнул ее.
– Кэтрин! Кэтрин, не надо.
Она открыла глаза и увидела искаженное страстью лицо.
– Не надо?
– Не дразни меня, – хрипло произнес Гришем. – Если только тебе чертовски не хочется, чтобы я внес тебя в дом и мы занялись любовью.
Дрожа от неутоленного желания, она смотрела на суровое лицо Берка, темные брови, чувственные губы, аристократически высокие скулы. Его волосы растрепались, и темная прядь упала на лоб, придавая ему по-мальчишески беззащитный вид. Ее тело требовало удовлетворения, которое он предлагал. Но это значило бы, что она обнимает человека, который повинен в смерти мужа. Человека, который украл у нее возможность счастья.
Холодные капли дождя упали на щеки, и к Кэтрин вернулся здравый смысл. Когда страсть попряталась в глубокие тайники ее тела, она осознала свое унижение. Отдаваясь своему порыву, вела себя не как леди и даже дотрагивалась до его интимных мест. Жар его тела все еще жег ее пальцы. Что он должен теперь о ней думать?
Хуже того, какое безумие нашло на нее?
От смущения и стыда Кэтрин, накинулась на лорда:
– Любовью? Весьма сомневаюсь, милорд, что вам известно, что такое любовь.
Проскользнув мимо, она направилась на открытый простор пустошей. На мокрой земле стояли лужи, и дождь временами переходил в изморось. Хмурое серое небо напоминало ей глаза Берка. Вопреки брошенным ею злым словам, Кэтрин было грустно, как будто она только что потеряла что-то очень дорогое.
То, чего она, может быть, больше никогда не найдет.
Глава 5
– Этого просто не может быть. – Лорена захлопнула хозяйственную книгу в кожаном переплете. – Это ошибка!
Фабиан Сноу, стоявший на ковре будуара, переступил с ноги на ногу. Возле него помахивала золотистым хвостом Леди.
– Но не хватает п-почти двухсот гиней. Я-я подумал, что вы захотите сразу же узнать об этом.
Лорена, в роскошном фиолетовом муслиновом платье с высокой талией, сидевшая, словно на троне, на табурете перед полированным туалетным столиком с изящными гнутыми ножками, выглядела угрожающе.
– Спасибо, что сообщил мне, племянник, – заканчивая разговор, сказала она. – Ты выполнил свои обязанности.
Стоя сбоку от нее, Кэтрин на пламени свечи грела щипцы для завивки волос. Щеки Фабиана покраснели от смущения, плечи опустились.
– Это действительно большая сумма, – поддержала она Фабиана. – Следовало бы узнать, куда делись эти деньги.
Он с благодарностью посмотрел на нее.
– Я-я тоже так считаю. Не забывайте о леди Боуфорт. Ее драгоценности украли, а вор все еще на свободе.
Лорена раздраженно вздохнула. Она смерила взглядом Кэтрин, затем племянника.
– Вы хотите сказать, что наш управляющий вор? У мистера Радда прекрасные рекомендации. Да и нанял его сам Фредди. Мой сын никогда бы не взял на службу преступника.
– Р-разве я когда-нибудь сомневался в правоте его суждений? О-однако эти пропавшие деньги…
– Ладно, у тебя больше не будет необходимости заниматься расходами в будущем. Не сомневаюсь, это расхождение в цифрах – арифметическая ошибка. Это не имеет значения.
– Может быть, мне посмотреть? – предложила Кэтрин.
– Нет, нет, нет, – отмахнулась Лорена. – Сколько раз я должна повторять? Леди не способны решать финансовые дела. – Она сунула книгу Фабиану. – Что касается тебя, верни ее мистеру Радду. Я с ним потом об этом поговорю.
– Д-да, тетя Лорена. – Прижимая книгу к впалой груди, Фабиан поспешно вышел из будуара, собака, не отставая, последовала за ним.
Лорена заерзала на табурете, ее пышный зад нависал над его розовыми оборками. Внимательно изучив свое лицо в овальном зеркале, она вынула пробку из хрустальной баночки, стоявшей на столике, и пальцами наложила на щеки немного румян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Вероятность этого еще больше беспокоила ее.
Чтобы чем-то заняться, она вытирала капли дождя с корешка каждой книги. Нервная дрожь пробежала внутри живота, и она с досадой осознала, что это был наполовину страх, наполовину желание. Вопреки здравому смыслу, ее влекло к нему, и она только с горечью удивлялась, что питает слабость к негодяям.
– Где вы достали эти книги? – Берк остановился перед ней.
Кэтрин пришлось откинуть назад голову, чтобы взглянуть на его мрачное лицо.
– У викария в Уорренби.
– Вы много читаете?
– Как только нахожу время. Вам это не нравится?
– Я просто не представлял, что вы окажетесь синим чулком. – Он взял книгу из стопы и полистал страницы. – «История Англии» Юма. Довольно серьезная тема.
– Возможно, для вас, милорд. – Ей было несвойственно так открыто возражать, но он раздражал ее.
– Может быть, вы и правы. – Возвращая книгу, Берк склонил голову набок. Опять эта странная настойчивость в его взгляде. – Скажите, Кэтрин, когда читаете, вы надеваете очки?
Вопрос застал ее врасплох. Единственное, в чем проявлялось ее тщеславие, – это в старании скрыть свое плохое зрение.
– А зачем вам это знать?
– Мы можем застрять здесь на несколько часов. Я всего лишь стараюсь чем-то занять это время. Так ответьте на вопрос.
– Да. Да, надеваю, – поколебавшись, призналась она.
Ему, казалось, совсем не понравился ответ. Нахмурившись, Гришем подобрал несколько кусков торфа и один за другим бросил в огонь. Пламя фыркнуло и зашипело. Кэтрин не ожидала, что будет так разочарована. Как и Альфред, граф, должно быть, считал, что женщинам не подобает носить очки. Не оборачиваясь, он сказал:
– Когда мы встретились на пустоши, вы говорили с сильным йоркширским акцентом. Почему?
– Я была деревенской девчонкой. – И, стараясь подчеркнуть разницу между ними, добавила: – С тех пор как в пять лет осиротела, я была служанкой в доме викария. Вот там и научилась разводить огонь. Временами по старой привычке перехожу на местный язык.
– А кто научил вас говорить как леди?
– Лорена. – Воспоминания, как желтые осенние листья, закружились в голове Кэтрин.
Воспоминания о том, как Альфред, предоставив жену Лорене, долгие недели пропадал в Лондоне. Пока в один прекрасный день она не поняла, что все старания напрасны. Ее хорошие манеры не отвлекут мужа от игорных столов. Безупречное поведение не удержит от пьянства.
Только крепкая семья, возможно, повлияла бы на него, но ее не было.
Берк остановился в углу, опершись плечом о стену и скрестив руки. Полумрак скрывал его лицо, и она видела только горящие глаза.
– Лорена одобряла ваш брак? – спросил Гришем.
– Нет, но она не могла ничего изменить. Видите ли, нам с Альфредом не терпелось и мы поженились в Гретна-Грин.
– А, я слышал о вашем неожиданном побеге. Очень романтично, Но вы с ним из двух разных миров. Как вы встретились?
По всей видимости, Берк подозревал, что она намеренно заманила Альфреда в ловушку.
– Вы хотите сказать, что джентльмены не женятся на таких простых девушках, как я? Я гожусь только для любовной интрижки?
«Как мисс Стелла Секстон». Кэтрин сдержалась и не проронила этого язвительного замечания. Как бы ей ни хотелось уязвить его, она не желала говорить о вызывающих боль событиях, закончившихся для нее выкидышем. Берк не обратил внимания на ее сарказм.
– Просто расскажите мне.
А все произошло так. В одно из тех редких воскресений, когда Альфред посещал церковь, после службы он остановил Кэтрин. Он говорил сладкие слова, восхищался ее красотой, и девичье сердце растаяло. Кэтрин сопротивлялась его попыткам соблазнить ее. Пока однажды поздним вечером, попахивая бренди, он не явился на место их тайных свиданий в церковном дворе и не уговорил ее бежать с ним. С тех пор она часто задумывалась, не сделал ли он это только потому, что иначе не мог получить то, чего хотел.
Кэтрин, опустив глаза, смотрела на огонь. Та наивная девочка осталась в далеком прошлом. Ей незачем делать свои воспоминания объектом презрения лорда Торнуолда.
Она подняла голову и увидела его, затаившегося в темноте словно хищник.
– Моя жизнь принадлежит только мне, – сказала она. – В любом случае вы должны знать эту историю. Вы были Альфреду лучшим другом.
– Он никогда не сплетничал. Тем более о вас. – Берк заговорил так тихо, что за шумом дождя и ветра она едва слышала его. – Теперь я понимаю, почему он прятал вас здесь, в Йоркшире. Вы, Кэтрин, – жемчужина, слишком прекрасная для того, чтобы делиться ею.
Ее дыхание участилось, она старалась разглядеть лорда сквозь темноту. Несмотря на жестокий урок, который научил ее, как следует относиться к лести, она чувствовала, что внутри тает как теплое масло.
Руки, державшие книги, сжались в кулаки.
– А вы, сэр, наглый мерзавец. Ваши вопросы о моей жизни, ваше любопытство…
– А как иначе мы сможем узнать друг друга?
– Даю слово, – рассердилась она, уже не боясь показаться грубой, – я вас знать не хочу. А здесь я оказалась только из-за грозы.
– Но мой интерес к вам гораздо глубже.
Граф вышел из тени на освещенное место. Какой-то тайный смысл крылся в его словах, что-то непостижимое, почти сатанинское. Она сидела не шевелясь, не говоря ни слова, встревоженная этими загадочными словами.
Он собирался поступить с ней подло.
Это взволновало ее. Кэтрин невольно вспомнила, как он целовал грудь шлюхи, и при этом почувствовала, как предательски твердеют ее соски. Конечно, даже у него не хватит стыда, чтобы пытаться соблазнить вдову своего друга. Конечно, он знает, что она выгонит его взашей.
Берк решительно подошел к Кэтрин и опустился на одно колено. Его волосы растрепались, и неожиданно ей захотелось пригладить эти мокрые черные пряди. Затаив дыхание, она ждала, что он сделает. Положит руку ей на бедро. Дотронется до груди. Заявит о своих грязных намерениях.
Она предвкушала предстоящую месть. Отошлет его в ту грязную клоаку, где ему и место. Предвкушение было таким приятным, что она забыла о страхе.
Совершенно неожиданно Берк дотронулся пальцем до ее медальона.
– Я видел его раньше. Он принадлежал вашему мужу. Внутри ваш портрет.
Она смогла лишь покачать головой:
– Нет. Нет, этот мой.
– Этот? – Он ухватился за эти слова. – Что вы хотите сказать, что значит «этот»? Не может быть другого такого же необычного медальона.
– Но их два. – Она не понимала, почему у него такой напряженный, сосредоточенный вид. – Существует медальон под пару этому. Альфред выбрал их для… для наших свадебных подарков друг другу. В его медальоне мой портрет, а в моем – его.
Она, разумеется, не упомянула, что в ее медальоне уже ничего нет; она все еще не избавилась от чувства вины за то, что в приступе гнева, когда он в тот последний раз бросил ее, она сожгла его портрет. С тех пор Кэтрин носила медальон как напоминание о том, что она должна сдерживать свои эмоции.
– Боже мой, о Боже! – Берк откинулся назад, не вставая с колен.
Зажмурив глаза, он схватился за голову. Скрипнул зубами, и желваки заходили на его скулах. Выражение страдания на его лице смутило и испугало Кэтрин. Казалось, он сошел с ума.
Но его боль тронула ее. Она чувствовала, что невольно у нее в сердце шевельнулось сочувствие. Ей захотелось прижать его к груди и утешить.
– Что случилось? – прошептала она.
Он открыл глаза. На мгновение в них промелькнула какая-то странная беззащитность, затем он овладел собой и его лицо уже ничего не выражало.
– Я… вспомнил о том, когда впервые увидел медальон Альфреда. Во время сражения, когда его ранили. Он достал его и показал мне ваш портрет.
Сердце Кэтрин сжалось от горького сожаления.
– Он думал обо мне… в последнюю минуту?
– Да. – Берк взял ее руку в свою сильную и теплую ладонь. – И еще есть то, о чем мне не представилось случая рассказать вам. Ваш муж просил меня оберегать вас.
– Просил вас? – Ее жалость к нему исчезла, и Кэтрин грубо рассмеялась. – Ни один мужчина не доверил бы вам свою жену!
– Кэтрин, это правда. Я бы не стал вам лгать. Это слишком важно.
Альфред так поступил? Он поручил заботиться о ней человеку, которого, как он знал, она презирала? Как это могло прийти ему в голову?
Дождь ослабел, и раскаты громы слышались лишь в отдалении. Глядя на Берка, Кэтрин забыла о грозе. Она видела его глаза, бездонные, неотразимые, завораживающие. Его рука, тяжелая, как смертный грех, лежала на ее руке. Обжигающий жар разгорался в глубине ее тела. Ей захотелось прижаться губами к его губам. Почувствовать прикосновение его обнаженного тела к своему. И помоги Боже, ей хотелось уступить собственным желаниям.
Потрясенная, она выдернула руку. Книги упали на пол. Кэтрин вскочила на ноги и заходила по тесной хижине.
– Успокойте вашу совесть, если она у вас есть, милорд. Приехав сюда, вы выполнили свои обязательства. Возвращайтесь в Лондон. Возвращайтесь к вашим женщинам, игре, пьянству.
Лорд тоже встал.
– Я уже больше года не был в Лондоне.
Она в этом сомневалась.
– Тогда убирайтесь в ту нору, из которой вы приползли сюда. Меня это не интересует, только бы вы убрались отсюда.
– Я остаюсь, – спокойно ответил он. – И не заблуждайтесь на этот счет. Если бы я думал, что вы способны понять почему…
Ореол мучительной тайны снова окружал его. Он притягивал Кэтрин, угрожая вызвать в ней сочувствие. Она пряталась за свой гнев, словно в складки его плаща.
– Я не нуждаюсь в ваших придуманных предлогах. Я достаточно наслушалась их от своего мужа.
– О? А я полагал, что вы оба жили в любви и согласии.
Его язвительное замечание, как порыв ветра, распалило ее ярость.
– Он был преданным мужем, пока вы со своими соблазнами не встали на его пути. Такими, как мисс Стелла Секстон.
Берк стоял не шевелясь.
– Он рассказывал вам о ней?
– Во всяком случае, я знала, что вы толкали его на нарушение брачных обетов. И еще: дело также и в карточной игре. – Кэтрин осуждающе указала на Берка пальцем: – Он, возможно, смог бы отказаться от своего пристрастия, если бы не ваше пагубное влияние.
– Вы были его женой. Могли бы и остановить его.
– Я пыталась. Но я никогда не могла удержать его здесь.
Кэтрин никогда и никому не признавалась в своем бессилии, и неожиданно боль в сердце перекинулась вверх, встала словно ком в горле. Слезы жгли глаза, в носу щипало. Подавив рыдание, она отвернулась, прежде чем Берк смог бы заметить эти слезы унижения.
Она распахнула дверь и выбежала под моросящий дождь. Холодный ветер ударил, ее по горящим щекам. Когда она подбежала к черной лошади, стоявшей под навесом кровли, то уже не могла сдержаться и, рыдая, припала к седлу.
Мужская рука опустилась на ее плечо, Берк повернул ее лицом к себе и прижал к груди. Он что-то шептал, это могли быть проклятия или ласковые слова, а может быть, и то и другое. Истосковавшись по человеческому теплу, Кэтрин прильнула к нему. Она нуждалась в его поддержке, в силе; слишком долго она таила в себе свои чувства – неудовлетворенность и разочарование в браке, боль одиночества, тяжесть жизни с людьми, которые не понимали ее.
Она плакала, пока рыдания не перешли в судорожные вздохи и она не осознала, кто этот человек, утешавший ее. Навевающими сон движениями он легонько поглаживал ее. Ее голова словно была создана для того, чтобы укрыться на его широком плече, его рубашка, мокрая и гладкая, ласкала ее щеку. Мускусный запах очаровывал. В сильных ударах его сердца, в ритмичном дыхании, поднимающем и опускающем грудь, она чувствовала энергию, жизненную силу.
И силу собственного духа.
Его губы нежно, почти не касаясь, ласкали ее висок. Кэтрин казалось, что она пробуждается от какого-то транса, избавляется от мрака и скорби. В мрак ее души вливались свет, тепло, ясность и сила. Этот поток растекался по всему телу и разжигал пепел таившихся в нем желаний познать жизнь во всей ее полноте.
Берк положил ладонь на ее щеку, как будто он и на самом деле не был к ней равнодушен. В душе она знала, что в этом жесте больше сочувствия, чем любви, но все равно повернула голову и поцеловала его ладонь.
– Кэтрин?
В его голосе звучало удивление, но она не открывала глаз. Ей хотелось чувствовать, впитывать этот блистающий свет, пока он еще не исчез. Приподнявшись на цыпочки, она дала волю своим желаниям.
С глухим стоном, вырвавшимся из его горла, Берк впился губами в ее губы. Кэтрин инстинктивно раскрыла их навстречу ему. Он чувствовала ее жар, ее страстность. Неукротимая, первобытная страсть бурлила в ее крови, стучала в ушах, сравнимая лишь с кипящим водяным потоком, мчавшимся по ее жилам, сметая все запреты, поглощая ум и сердце.
Как и она, он был охвачен этой бурной страстью. Она чувствовала вырвавшуюся на свободу энергию в его руках, жадно ласкавших ее лицо, шею и груди. Она чувствовала ее в его хриплом дыхании, в пылающих губах. Она чувствовала, как все крепче прижимаются друг к другу их тела, как твердеет и поднимается его плоть, жаждущая ее. Бессознательно она опустила руку, лаская его.
Он содрогнулся и со стоном резко оттолкнул ее.
– Кэтрин! Кэтрин, не надо.
Она открыла глаза и увидела искаженное страстью лицо.
– Не надо?
– Не дразни меня, – хрипло произнес Гришем. – Если только тебе чертовски не хочется, чтобы я внес тебя в дом и мы занялись любовью.
Дрожа от неутоленного желания, она смотрела на суровое лицо Берка, темные брови, чувственные губы, аристократически высокие скулы. Его волосы растрепались, и темная прядь упала на лоб, придавая ему по-мальчишески беззащитный вид. Ее тело требовало удовлетворения, которое он предлагал. Но это значило бы, что она обнимает человека, который повинен в смерти мужа. Человека, который украл у нее возможность счастья.
Холодные капли дождя упали на щеки, и к Кэтрин вернулся здравый смысл. Когда страсть попряталась в глубокие тайники ее тела, она осознала свое унижение. Отдаваясь своему порыву, вела себя не как леди и даже дотрагивалась до его интимных мест. Жар его тела все еще жег ее пальцы. Что он должен теперь о ней думать?
Хуже того, какое безумие нашло на нее?
От смущения и стыда Кэтрин, накинулась на лорда:
– Любовью? Весьма сомневаюсь, милорд, что вам известно, что такое любовь.
Проскользнув мимо, она направилась на открытый простор пустошей. На мокрой земле стояли лужи, и дождь временами переходил в изморось. Хмурое серое небо напоминало ей глаза Берка. Вопреки брошенным ею злым словам, Кэтрин было грустно, как будто она только что потеряла что-то очень дорогое.
То, чего она, может быть, больше никогда не найдет.
Глава 5
– Этого просто не может быть. – Лорена захлопнула хозяйственную книгу в кожаном переплете. – Это ошибка!
Фабиан Сноу, стоявший на ковре будуара, переступил с ноги на ногу. Возле него помахивала золотистым хвостом Леди.
– Но не хватает п-почти двухсот гиней. Я-я подумал, что вы захотите сразу же узнать об этом.
Лорена, в роскошном фиолетовом муслиновом платье с высокой талией, сидевшая, словно на троне, на табурете перед полированным туалетным столиком с изящными гнутыми ножками, выглядела угрожающе.
– Спасибо, что сообщил мне, племянник, – заканчивая разговор, сказала она. – Ты выполнил свои обязанности.
Стоя сбоку от нее, Кэтрин на пламени свечи грела щипцы для завивки волос. Щеки Фабиана покраснели от смущения, плечи опустились.
– Это действительно большая сумма, – поддержала она Фабиана. – Следовало бы узнать, куда делись эти деньги.
Он с благодарностью посмотрел на нее.
– Я-я тоже так считаю. Не забывайте о леди Боуфорт. Ее драгоценности украли, а вор все еще на свободе.
Лорена раздраженно вздохнула. Она смерила взглядом Кэтрин, затем племянника.
– Вы хотите сказать, что наш управляющий вор? У мистера Радда прекрасные рекомендации. Да и нанял его сам Фредди. Мой сын никогда бы не взял на службу преступника.
– Р-разве я когда-нибудь сомневался в правоте его суждений? О-однако эти пропавшие деньги…
– Ладно, у тебя больше не будет необходимости заниматься расходами в будущем. Не сомневаюсь, это расхождение в цифрах – арифметическая ошибка. Это не имеет значения.
– Может быть, мне посмотреть? – предложила Кэтрин.
– Нет, нет, нет, – отмахнулась Лорена. – Сколько раз я должна повторять? Леди не способны решать финансовые дела. – Она сунула книгу Фабиану. – Что касается тебя, верни ее мистеру Радду. Я с ним потом об этом поговорю.
– Д-да, тетя Лорена. – Прижимая книгу к впалой груди, Фабиан поспешно вышел из будуара, собака, не отставая, последовала за ним.
Лорена заерзала на табурете, ее пышный зад нависал над его розовыми оборками. Внимательно изучив свое лицо в овальном зеркале, она вынула пробку из хрустальной баночки, стоявшей на столике, и пальцами наложила на щеки немного румян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33