Прижав Марианну к пышной груди, Джанетта что-то тихонько залопотала по-итальянски, направляясь к парадной лестнице.
Джейн с Итаном не спеша двинулись следом. За последние дни, до отказа наполненные событиями, Джейн ужасно вымоталась, и теперь ей хотелось побыть с Итаном наедине, поговорить, узнать наконец, какие чувства он к ней испытывает. Прошлой ночью, после потрясающего признания леди Розалинды, он, лишь на несколько секунд прижав Джейн к себе, пробормотал, что оба они устали и им нужно отдохнуть, и скрылся в своей спальне.
Было ясно, что он не желает обсуждать капитана Ренделла и свою мать. Ну почему он изливает душу бумаге, а не делится своими чувствами с ней!
— Прекрасная была свадьба, правда? — сказала Джейн, поднимаясь вместе с Итаном по парадной лестнице. — Я так рада, что твоя мать наконец-то обрела счастье.
— Ей страшно понравится быть герцогиней. Хотя бы потому, что «герцогиня» звучит намного моложе, чем «вдовствующая графиня».
Его сарказм задел Джейн за живое.
— Но она вышла замуж за герцога вовсе не для того, чтобы стать герцогиней. Они искренне любят друг друга. Право, Итан, ты считаешь мать каким-то бездушным существом, неспособным на глубокие чувства.
— Она умеет обращать события себе на пользу, — небрежно бросил он. — И ты не можешь этого отрицать.
— Может быть, и так, но она действовала из самых лучших побуждений. Она свела нас с тобой, подарила нам Марианну. Если бы не она, я до сих пор жила бы в своем домишке в Уэссексе.
— И по-прежнему была бы унылой старой девой, — прошептал Итан, обнимая Джейн за талию и ведя по пустынному коридору к спальням, — а не очаровательной молодой женой.
Джейн обрадовали эти слова. Итан прав. Да, она и в самом деле расцвела и превратилась в красивую, уверенную в себе женщину, которой всегда мечтала стать. И она вдруг остро ощутила его присутствие: исходящий от него мужской запах, прикосновение его мускулистой руки, горячее дыхание, обжигавшее ей висок. Усилием воли Джейн подавила в себе прилив желания. Сначала Итан должен ответить ей на некоторые вопросы.
В спальне Итана было тихо и пусто. Шторы были задернуты, в камине догорал огонь. Теперь, когда гости разъехались, слуги праздновали свадьбу у себя внизу. Итан зажег свечу на каминной полке и отнес ее на прикроватный столик.
Золотистый свет создавал уютную, интимную атмосферу. Тело Джейн с нетерпением ждало прикосновений мужа, а сердце жаждало познать его мысли и чувства.
Итан потянулся к ней, но Джейн уперлась руками ему в грудь, останавливая его, чувствуя, как бьется под ладонью его сердце.
— Итан, скажи, ты ведь знал об отношениях твоей матери с капитаном Ренделлом? Ты из-за этого поссорился с ним?
Задумчиво взглянув на нее, Итан пожал плечами:
— Какое это сейчас имеет значение? Что было, то быльем поросло. — И, наклонившись, коснулся губами ее губ.
С трудом сдерживаясь, чтобы не прижаться к нему, Джейн сказала:
— Ну пожалуйста, ответь! Я хочу понять, что тогда произошло. Твое стихотворение было пронизано невыразимой печалью, и мне показалось… мне показалось, что ты сердился на самого себя. Я права?
Итан плотно сжал губы.
— Оставь прошлое в покое, Джейн.
— Но я не могу! Капитан Ренделл был отцом Марианны.
Мне хочется узнать о нем побольше. Ты же был его близким другом.
— Мы вместе кутили, играли в карты и волочились за женщинами. Двое светских повес развлекались, как только могли.
Джейн знала: за небрежностью тона Итан скрывает свои истинные чувства. Она раздраженно покачала головой:
— Не будет ничего плохого в том, если ты признаешься, что высоко ценил дружбу с ним.
— Совершенно верно. А теперь — в постель.
И, притянув Джейн к себе, Итан приник к ее губам поцелуем. Джейн понимала: он специально отвлекает ее, но поцелуй был настолько сладостным, что несколько секунд она не могла заставить себя оторваться от его губ. Обняв мужа за шею, она целиком отдалась тем дивным ощущениям, которые он будил в ней и которые поднимались из глубин ее существа.
Она прильнула к нему еще крепче, охваченная желанием слиться с ним воедино.
— Я люблю тебя, Итан. Я так сильно тебя люблю!
Он промолчал, продолжая свой нежный натиск. Его теплые губы заскользили по шее Джейн, а пальцы нетерпеливо расстегивали пуговицы ее платья. И это молчание Итана подействовало на Джейн отрезвляюще. Она прерывисто вздохнула и отстранилась.
Она должна задать ему самый важный из всех вопросов!
Сжав лицо Итана ладонями, она заставила его посмотреть ей прямо в глаза.
— Итан… ты любишь меня? — с замиранием сердца спросила она.
Взгляд его оставался непроницаемым. Раздраженно застонав, он отвернулся, потом снова взглянул на Джейн. Руки его, скользнув по ее бедрам, коснулись груди и принялись ласкать ее.
— Я люблю заниматься с тобой любовью, мне нравится, как ты меня возбуждаешь.
Было время, когда от подобного ответа у Джейн голова шла кругом. Но не сегодня. Чувствуя, что сердце ее разрывается от горя, она выскользнула из объятий Итана и отступила на шаг.
— Мне этого мало, Итан. Неужели ты не понимаешь? Мне необходимо знать, что ты меня любишь.
— Джейн, — укоризненно произнес он. — Мы с тобой живем гораздо лучше большинства семейных пар. Нам приятно быть вместе, а это самое главное.
— Только не для меня, — прошептала Джейн. — Я хочу, чтобы ты делился со мной самыми сокровенными мыслями.
Хочу, чтобы разговаривал со мной так, как тогда, в башне, когда рассказывал о своем отце.
Пристально взглянув на нее, Итан Отвернулся и запустил руки в волосы.
— Ты слишком многого от меня требуешь. Ты ждешь, что я стану другим.
— Нет. Просто я хочу, чтобы ты открыл мне душу, показал, кто ты есть.
Итан не ответил, но молчание его и было ответом. Он не позволит сломать стену, которую воздвиг между ними, с тоской подумала Джейн. Даже после всех испытаний, которые выпали на их долю.
Джейн закрыла глаза, пытаясь унять острую боль. Нужно уехать, побыть одной, вернуться в знакомую обстановку, в дом, где она чувствовала бы себя в безопасности.
— Завтра я уезжаю в Уэссекс, — решительно заявила она. — И забираю Марианну с собой.
Резко повернувшись, Итан впился в нее взглядом.
— Ты меня бросаешь?
В глазах его мелькнула паника. Интересно, чего он боится? Что будет скучать по малышке? А может быть… по ней?
— Я хочу ненадолго вернуться домой. Подумать о нас… и о нашей семейной жизни.
И, боясь, что не выдержит и бросится ему в объятия, Джейн помчалась к себе в спальню.
Глава 26
Остановившись у выкрашенной белой краской двери, Джейн задумчиво взглянула на каменный коттедж, служивший ей домом целых двадцать шесть лет.
Марианна уютно устроилась в шали, которую Джейн повязала вокруг шеи и талии. Так обычно носят детей местные женщины, отправляясь на работу. Но вряд ли у местных женщин есть такие шали, как та, в которой лежала сейчас Марианна: изящная вещица голубого цвета, купленная в одном из самых дорогих лондонских магазинов.
Опустив голову, Джейн взглянула на Марианну и улыбнулась:
— Ты помнишь эту дверь, мой ангелочек?
Дочурка огляделась по сторонам ясными глазенками и, выпростав пухлую ручку, принялась играть бахромой шали.
Джейн рассмеялась:
— Глупышка. Это особенная дверь. Возле нее я нашла тебя.
Добравшись наконец до дома, Джейн была рада, что прошла все три мили пешком. Легкий ветерок взбодрил ее, рассеял грусть. Последние две недели Джейн провела в загородном доме Итана… теперь это был и ее дом. Сначала она хотела поселиться в своем домишке, где еще совсем недавно жила с теткой, но как только вошла в огромный холл с широкой парадной лестницей, ведущей на второй этаж, где располагались просторные комнаты, почувствовала острую необходимость остаться здесь и зажить новой жизнью — жизнью графини Чейзбурн.
Что она и сделала. Первым делом Джейн исследовала каждый уголок своего нового дома, от мансарды до конюшни, от танцевальной залы до кухни. И благодаря этому узнала много нового об Итане, такого, о чем раньше и не подозревала: о книгах, которые он любил читать, о комнатах, где любил проводить время. Много времени Джейн провела в картинной галерее, рассматривая портрет отца Итана, мучаясь вопросом, как этот человек мог швырнуть в камин стихотворение своего сына, и думая о том, как эта жестокость сказалась на характере Итана.
Но теперь, стоя перед родным коттеджем, Джейн испытывала радость — она вернулась домой! Она была просто счастлива, что тетушка Вилли погнала ее сюда, попросив принести свой любимый наперсток, который забыла на туалетном столике. Зачем он ей понадобился, Джейн понятия не имела, однако отказать не смогла и отправилась в путь.
Интересно, почему она раньше не удосужилась навестить родной дом? Неужели боялась, что появится желание вернуться к прежней жизни?
Открыв замок, Джейн ступила в полумрак прихожей. Она показалась ей такой маленькой и такой знакомой. В воздухе пахло пылью, и не мудрено: ведь дом многие недели никто не проветривал. Прямо напротив входной двери располагалась узкая лестница. По одну сторону от нее — крошечный кабинет отца с полками от пола до потолка, до отказа забитыми книгами и бумагами, а по другую — гостиная, куда Джейн и отправилась. Это была маленькая комната с небольшим камином, по обеим сторонам которого стояли ветхие кресла с подголовниками, где так любили сидеть по вечерам отец с тетей. Сама Джейн предпочитала устроиться на подоконнике, подложив под себя подушечку. Прошлое нахлынуло на нее теплой волной, как солнечный свет, игравший на часах, которые остановились в отсутствие хозяев. Джейн завела их и некоторое время постояла, прислушиваясь к их дружелюбному тиканью.
Она прошлась по комнате, разговаривая с Марианной:
— Смотри, вот окно, на котором я любила сидеть, поджав ноги, и читать.
Марианна радостно гукала.
— Ну что, нравится? — улыбнулась Джейн. — А теперь пойдем наверх, искать тетин наперсток.
Как всегда, ступеньки скрипели под ногами, а чтобы не стукнуться о карниз, пришлось пригнуть голову. В комнате тети Джейн с трудом отыскала наперсток. Он завалился за пустые бутылки из-под лекарств, которых набралась целая коллекция. Сунув его в карман, Джейн решила зайти в свою спальню.
На стене она увидела пустые крючки. Когда-то она развешивала на них свои три платья. Стул с жесткой спинкой стоял у крошечного стола. На столе — перья, чернильница и старенькая тетрадь. У стены — узкая кровать, на которой она спала в одиночестве.
Как давно это было! Казалось, годы прошли с тех пор, как она познала радость мужских объятий. И хотя Джейн испытывала сентиментальную привязанность к своей спаленке, у нее не было ни малейшего желания здесь оставаться. Все ее надежды и мечты сосредоточились на новой жизни — жизни, которую она построила с Итаном.
Все сомнения и печали прошедших недель растаяли как дым. На сердце было легко и спокойно. Теперь Джейн знала, чего хотела. Она взглянула в окно, на знакомую дорогу, вьющуюся по долинам и холмам. Теперь эта каменистая дорога имела особое значение для нее — она вела домой.
Джейн взглянула на малышку:
— Я должна написать письмо твоему папе. Попрошу его приехать к нам в деревню. Что ты на это скажешь?
Марианна улыбнулась беззубой улыбкой.
— Рада, что ты со мной согласна, — сказала Джейн. — Пойдем, моя хорошая. Здесь нам больше делать нечего.
Выйдя из дома, Джейн обернулась, бросила последний взгляд на его каменные стены и соломенную крышу, на сад, заросший сорняком, на дерево, с которого Итан когда-то свалился на куст ежевики, и, улыбнувшись, пошла по дорожке.
Наслаждаясь теплыми солнечными лучами, придерживая одной рукой пухленькое тельце Марианны, Джейн быстро шла вперед, на ходу сочиняя письмо Итану. Она напишет ему о своем решении и впредь жить вместе, перечислит все причины, по которым это необходимо сделать. И пускай не делится с ней своими секретами, если ему так не хочется. Она все равно будет его любить. У нее теперь тоже есть свой секрет. которым она в отличие от него жаждет с ним поделиться. Вот только секрет этот слишком ценный, чтобы рассказывать о нем в письме. Она поделится им с Итаном при встрече.
А если он не приедет?
Отмахнувшись от этой неприятной мысли, Джейн глубоко вздохнула. Что ж, тогда она сама поедет в Лондон и привезет его.
Когда она добралась до железных ворот, за которыми начиналась подъездная аллея к дому, Марианна уже сладко спала, а сама Джейн продумала каждое слово будущего письма.
Она едва могла дождаться, чтобы изложить свои мысли на бумаге. Какая же она глупая, если думала, что сможет жить без Итана! Да она не выдержит и нескольких дней, оставшихся до встречи!
Подходя к дому, Джейн вспомнила то далекое знаменательное утро, когда она отправилась в поход, горя желанием заставить Итана Синклера ответить за содеянное. При воспоминании об этом на губах Джейн заиграла улыбка. Могла ли она представить себе, что настанет день, когда она будет жить в этом великолепном особняке, со стенами, увитыми плюшом, с длинным рядом окон и широкими ступенями, ведущими к галерее?
У двери дома Джейн остановилась в недоумении: на пороге лежала белая орхидея.
Нахмурившись, она подняла экзотический цветок и повертела его в руке. Интересно, растут ли орхидеи в оранжерее? Очевидно, да. Должно быть, садовник собирал букет и случайно обронил одну из Них. А может быть, миссис Уиггинс, экономка.
Джейн открыла дверь. В холле было прохладно и тихо.
Хрустальная люстра переливалась в лучах солнца всеми цветами радуги. Ни одного слуги поблизости не оказалось в отличие от того далекого апрельского утра. Однако тогда Она была настолько обескуражена необычной находкой и преисполнена такой решимости добиться справедливости, что вихрем пролетела мимо лакеев и помчалась прямо наверх, в спальню Итана…
У парадной лестницы Джейн остановилась. На ее ступеньках тоже лежали орхидеи, на сей раз самых разных расцветок: и розовые, и бледно-лиловые, и белые.
Из гостиной вышла тетя Вилли и бросилась к племяннице.
— Это ты, Джейн! Как это ты так быстро отыскала мой наперсток? Спасибо тебе большое.
— Это было нетрудно. — Торопясь написать письмо, Джейн поспешно вручила тетке маленькую вещицу. — А почему по всей лестнице разбросаны цветы?
— Господи Боже мой! И в самом деле. Понятия не имею, — воскликнула Вильгельмина, едва взглянув в сторону лестницы. — Ты, должно быть, устала после долгой дороги. Давай я сама отнесу Марианну в детскую.
Джейн удивленно заморгала. Хотя тетка с нежностью относилась к малышке, время от времени ворковала с ней, но ни разу не предлагала взять ее на руки.
— Ну, если хочешь…
Отвязав шаль, Джейн осторожно вручила ребенка тете.
Вильгельмина неуклюже прижала малышку к своей девичьей груди, и на секунду в ее блеклых глазах мелькнула тоска.
— Почему бы тебе не сходить наверх, моя дорогая? — обратилась она к Джейн. — Может быть, ты смогла бы разгадать тайну этих цветов.
И тетка стала подниматься по лестнице на второй этаж, где находилась детская, стараясь не наступать на цветы. А Джейн так и осталась стоять, пока Вильгельмина с малышкой не добрались до верхнего марша лестницы и не скрылись за углом. Вне всякого сомнения, тетя почему-то хочет, чтобы она поднялась наверх.
Неужели приехал Итан?
Сердце Джейн забилось от радости. Отчаянная, безумная надежда охватила ее. Закрыв глаза, Джейн прижала орхидею к груди и принялась исступленно молиться: «Прошу тебя. Господи, сделай так, чтобы он был здесь!»
Подхватив юбки, она устремилась вверх по лестнице. Цветы были рассыпаны и по всему коридору, вплоть до апартаментов Итана. Подбежав к двери, Джейн остановилась, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди. Легкий экзотический аромат коснулся ее ноздрей. Внезапно припомнился тот день, когда она ворвалась к Итану в спальню и застала его голым в кровати.
Как бы ей хотелось вновь его там застать. Одного.
Джейн открыла дверь, влетела в комнату… да так и замерла. В просторной спальне стоял полумрак. Задернутые шторы не пропускали солнечных лучей. Повсюду: на столах, на конторке, на камине — горели свечи. Тот экзотический аромат, что она уловила в коридоре, в комнате ощущался гораздо сильнее. Он пьянил, будил самые безудержные желания. На полу и на кровати тоже лежали орхидеи.
Но кровать была пуста…
При свете свечей виднелась гора подушек, украшенных кисточками, край расшитого покрывала был откинут, словно приглашая лечь в постель. Но где же Итан?
Дрожа от нетерпения, Джейн закрыла дверь и судорожно огляделась, ища глазами мужа. Она наконец увидела его, и цветок выскользнул у нее из рук.
В дальнем конце комнаты стоял белый шелковый шатер.
Внутри горели свечи, освещая вазы с орхидеями. В шатре на импровизированном ложе возлежал Итан — этакий томный восточный принц, с нетерпением поджидавший свою наложницу, чтобы заняться с ней любовью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Джейн с Итаном не спеша двинулись следом. За последние дни, до отказа наполненные событиями, Джейн ужасно вымоталась, и теперь ей хотелось побыть с Итаном наедине, поговорить, узнать наконец, какие чувства он к ней испытывает. Прошлой ночью, после потрясающего признания леди Розалинды, он, лишь на несколько секунд прижав Джейн к себе, пробормотал, что оба они устали и им нужно отдохнуть, и скрылся в своей спальне.
Было ясно, что он не желает обсуждать капитана Ренделла и свою мать. Ну почему он изливает душу бумаге, а не делится своими чувствами с ней!
— Прекрасная была свадьба, правда? — сказала Джейн, поднимаясь вместе с Итаном по парадной лестнице. — Я так рада, что твоя мать наконец-то обрела счастье.
— Ей страшно понравится быть герцогиней. Хотя бы потому, что «герцогиня» звучит намного моложе, чем «вдовствующая графиня».
Его сарказм задел Джейн за живое.
— Но она вышла замуж за герцога вовсе не для того, чтобы стать герцогиней. Они искренне любят друг друга. Право, Итан, ты считаешь мать каким-то бездушным существом, неспособным на глубокие чувства.
— Она умеет обращать события себе на пользу, — небрежно бросил он. — И ты не можешь этого отрицать.
— Может быть, и так, но она действовала из самых лучших побуждений. Она свела нас с тобой, подарила нам Марианну. Если бы не она, я до сих пор жила бы в своем домишке в Уэссексе.
— И по-прежнему была бы унылой старой девой, — прошептал Итан, обнимая Джейн за талию и ведя по пустынному коридору к спальням, — а не очаровательной молодой женой.
Джейн обрадовали эти слова. Итан прав. Да, она и в самом деле расцвела и превратилась в красивую, уверенную в себе женщину, которой всегда мечтала стать. И она вдруг остро ощутила его присутствие: исходящий от него мужской запах, прикосновение его мускулистой руки, горячее дыхание, обжигавшее ей висок. Усилием воли Джейн подавила в себе прилив желания. Сначала Итан должен ответить ей на некоторые вопросы.
В спальне Итана было тихо и пусто. Шторы были задернуты, в камине догорал огонь. Теперь, когда гости разъехались, слуги праздновали свадьбу у себя внизу. Итан зажег свечу на каминной полке и отнес ее на прикроватный столик.
Золотистый свет создавал уютную, интимную атмосферу. Тело Джейн с нетерпением ждало прикосновений мужа, а сердце жаждало познать его мысли и чувства.
Итан потянулся к ней, но Джейн уперлась руками ему в грудь, останавливая его, чувствуя, как бьется под ладонью его сердце.
— Итан, скажи, ты ведь знал об отношениях твоей матери с капитаном Ренделлом? Ты из-за этого поссорился с ним?
Задумчиво взглянув на нее, Итан пожал плечами:
— Какое это сейчас имеет значение? Что было, то быльем поросло. — И, наклонившись, коснулся губами ее губ.
С трудом сдерживаясь, чтобы не прижаться к нему, Джейн сказала:
— Ну пожалуйста, ответь! Я хочу понять, что тогда произошло. Твое стихотворение было пронизано невыразимой печалью, и мне показалось… мне показалось, что ты сердился на самого себя. Я права?
Итан плотно сжал губы.
— Оставь прошлое в покое, Джейн.
— Но я не могу! Капитан Ренделл был отцом Марианны.
Мне хочется узнать о нем побольше. Ты же был его близким другом.
— Мы вместе кутили, играли в карты и волочились за женщинами. Двое светских повес развлекались, как только могли.
Джейн знала: за небрежностью тона Итан скрывает свои истинные чувства. Она раздраженно покачала головой:
— Не будет ничего плохого в том, если ты признаешься, что высоко ценил дружбу с ним.
— Совершенно верно. А теперь — в постель.
И, притянув Джейн к себе, Итан приник к ее губам поцелуем. Джейн понимала: он специально отвлекает ее, но поцелуй был настолько сладостным, что несколько секунд она не могла заставить себя оторваться от его губ. Обняв мужа за шею, она целиком отдалась тем дивным ощущениям, которые он будил в ней и которые поднимались из глубин ее существа.
Она прильнула к нему еще крепче, охваченная желанием слиться с ним воедино.
— Я люблю тебя, Итан. Я так сильно тебя люблю!
Он промолчал, продолжая свой нежный натиск. Его теплые губы заскользили по шее Джейн, а пальцы нетерпеливо расстегивали пуговицы ее платья. И это молчание Итана подействовало на Джейн отрезвляюще. Она прерывисто вздохнула и отстранилась.
Она должна задать ему самый важный из всех вопросов!
Сжав лицо Итана ладонями, она заставила его посмотреть ей прямо в глаза.
— Итан… ты любишь меня? — с замиранием сердца спросила она.
Взгляд его оставался непроницаемым. Раздраженно застонав, он отвернулся, потом снова взглянул на Джейн. Руки его, скользнув по ее бедрам, коснулись груди и принялись ласкать ее.
— Я люблю заниматься с тобой любовью, мне нравится, как ты меня возбуждаешь.
Было время, когда от подобного ответа у Джейн голова шла кругом. Но не сегодня. Чувствуя, что сердце ее разрывается от горя, она выскользнула из объятий Итана и отступила на шаг.
— Мне этого мало, Итан. Неужели ты не понимаешь? Мне необходимо знать, что ты меня любишь.
— Джейн, — укоризненно произнес он. — Мы с тобой живем гораздо лучше большинства семейных пар. Нам приятно быть вместе, а это самое главное.
— Только не для меня, — прошептала Джейн. — Я хочу, чтобы ты делился со мной самыми сокровенными мыслями.
Хочу, чтобы разговаривал со мной так, как тогда, в башне, когда рассказывал о своем отце.
Пристально взглянув на нее, Итан Отвернулся и запустил руки в волосы.
— Ты слишком многого от меня требуешь. Ты ждешь, что я стану другим.
— Нет. Просто я хочу, чтобы ты открыл мне душу, показал, кто ты есть.
Итан не ответил, но молчание его и было ответом. Он не позволит сломать стену, которую воздвиг между ними, с тоской подумала Джейн. Даже после всех испытаний, которые выпали на их долю.
Джейн закрыла глаза, пытаясь унять острую боль. Нужно уехать, побыть одной, вернуться в знакомую обстановку, в дом, где она чувствовала бы себя в безопасности.
— Завтра я уезжаю в Уэссекс, — решительно заявила она. — И забираю Марианну с собой.
Резко повернувшись, Итан впился в нее взглядом.
— Ты меня бросаешь?
В глазах его мелькнула паника. Интересно, чего он боится? Что будет скучать по малышке? А может быть… по ней?
— Я хочу ненадолго вернуться домой. Подумать о нас… и о нашей семейной жизни.
И, боясь, что не выдержит и бросится ему в объятия, Джейн помчалась к себе в спальню.
Глава 26
Остановившись у выкрашенной белой краской двери, Джейн задумчиво взглянула на каменный коттедж, служивший ей домом целых двадцать шесть лет.
Марианна уютно устроилась в шали, которую Джейн повязала вокруг шеи и талии. Так обычно носят детей местные женщины, отправляясь на работу. Но вряд ли у местных женщин есть такие шали, как та, в которой лежала сейчас Марианна: изящная вещица голубого цвета, купленная в одном из самых дорогих лондонских магазинов.
Опустив голову, Джейн взглянула на Марианну и улыбнулась:
— Ты помнишь эту дверь, мой ангелочек?
Дочурка огляделась по сторонам ясными глазенками и, выпростав пухлую ручку, принялась играть бахромой шали.
Джейн рассмеялась:
— Глупышка. Это особенная дверь. Возле нее я нашла тебя.
Добравшись наконец до дома, Джейн была рада, что прошла все три мили пешком. Легкий ветерок взбодрил ее, рассеял грусть. Последние две недели Джейн провела в загородном доме Итана… теперь это был и ее дом. Сначала она хотела поселиться в своем домишке, где еще совсем недавно жила с теткой, но как только вошла в огромный холл с широкой парадной лестницей, ведущей на второй этаж, где располагались просторные комнаты, почувствовала острую необходимость остаться здесь и зажить новой жизнью — жизнью графини Чейзбурн.
Что она и сделала. Первым делом Джейн исследовала каждый уголок своего нового дома, от мансарды до конюшни, от танцевальной залы до кухни. И благодаря этому узнала много нового об Итане, такого, о чем раньше и не подозревала: о книгах, которые он любил читать, о комнатах, где любил проводить время. Много времени Джейн провела в картинной галерее, рассматривая портрет отца Итана, мучаясь вопросом, как этот человек мог швырнуть в камин стихотворение своего сына, и думая о том, как эта жестокость сказалась на характере Итана.
Но теперь, стоя перед родным коттеджем, Джейн испытывала радость — она вернулась домой! Она была просто счастлива, что тетушка Вилли погнала ее сюда, попросив принести свой любимый наперсток, который забыла на туалетном столике. Зачем он ей понадобился, Джейн понятия не имела, однако отказать не смогла и отправилась в путь.
Интересно, почему она раньше не удосужилась навестить родной дом? Неужели боялась, что появится желание вернуться к прежней жизни?
Открыв замок, Джейн ступила в полумрак прихожей. Она показалась ей такой маленькой и такой знакомой. В воздухе пахло пылью, и не мудрено: ведь дом многие недели никто не проветривал. Прямо напротив входной двери располагалась узкая лестница. По одну сторону от нее — крошечный кабинет отца с полками от пола до потолка, до отказа забитыми книгами и бумагами, а по другую — гостиная, куда Джейн и отправилась. Это была маленькая комната с небольшим камином, по обеим сторонам которого стояли ветхие кресла с подголовниками, где так любили сидеть по вечерам отец с тетей. Сама Джейн предпочитала устроиться на подоконнике, подложив под себя подушечку. Прошлое нахлынуло на нее теплой волной, как солнечный свет, игравший на часах, которые остановились в отсутствие хозяев. Джейн завела их и некоторое время постояла, прислушиваясь к их дружелюбному тиканью.
Она прошлась по комнате, разговаривая с Марианной:
— Смотри, вот окно, на котором я любила сидеть, поджав ноги, и читать.
Марианна радостно гукала.
— Ну что, нравится? — улыбнулась Джейн. — А теперь пойдем наверх, искать тетин наперсток.
Как всегда, ступеньки скрипели под ногами, а чтобы не стукнуться о карниз, пришлось пригнуть голову. В комнате тети Джейн с трудом отыскала наперсток. Он завалился за пустые бутылки из-под лекарств, которых набралась целая коллекция. Сунув его в карман, Джейн решила зайти в свою спальню.
На стене она увидела пустые крючки. Когда-то она развешивала на них свои три платья. Стул с жесткой спинкой стоял у крошечного стола. На столе — перья, чернильница и старенькая тетрадь. У стены — узкая кровать, на которой она спала в одиночестве.
Как давно это было! Казалось, годы прошли с тех пор, как она познала радость мужских объятий. И хотя Джейн испытывала сентиментальную привязанность к своей спаленке, у нее не было ни малейшего желания здесь оставаться. Все ее надежды и мечты сосредоточились на новой жизни — жизни, которую она построила с Итаном.
Все сомнения и печали прошедших недель растаяли как дым. На сердце было легко и спокойно. Теперь Джейн знала, чего хотела. Она взглянула в окно, на знакомую дорогу, вьющуюся по долинам и холмам. Теперь эта каменистая дорога имела особое значение для нее — она вела домой.
Джейн взглянула на малышку:
— Я должна написать письмо твоему папе. Попрошу его приехать к нам в деревню. Что ты на это скажешь?
Марианна улыбнулась беззубой улыбкой.
— Рада, что ты со мной согласна, — сказала Джейн. — Пойдем, моя хорошая. Здесь нам больше делать нечего.
Выйдя из дома, Джейн обернулась, бросила последний взгляд на его каменные стены и соломенную крышу, на сад, заросший сорняком, на дерево, с которого Итан когда-то свалился на куст ежевики, и, улыбнувшись, пошла по дорожке.
Наслаждаясь теплыми солнечными лучами, придерживая одной рукой пухленькое тельце Марианны, Джейн быстро шла вперед, на ходу сочиняя письмо Итану. Она напишет ему о своем решении и впредь жить вместе, перечислит все причины, по которым это необходимо сделать. И пускай не делится с ней своими секретами, если ему так не хочется. Она все равно будет его любить. У нее теперь тоже есть свой секрет. которым она в отличие от него жаждет с ним поделиться. Вот только секрет этот слишком ценный, чтобы рассказывать о нем в письме. Она поделится им с Итаном при встрече.
А если он не приедет?
Отмахнувшись от этой неприятной мысли, Джейн глубоко вздохнула. Что ж, тогда она сама поедет в Лондон и привезет его.
Когда она добралась до железных ворот, за которыми начиналась подъездная аллея к дому, Марианна уже сладко спала, а сама Джейн продумала каждое слово будущего письма.
Она едва могла дождаться, чтобы изложить свои мысли на бумаге. Какая же она глупая, если думала, что сможет жить без Итана! Да она не выдержит и нескольких дней, оставшихся до встречи!
Подходя к дому, Джейн вспомнила то далекое знаменательное утро, когда она отправилась в поход, горя желанием заставить Итана Синклера ответить за содеянное. При воспоминании об этом на губах Джейн заиграла улыбка. Могла ли она представить себе, что настанет день, когда она будет жить в этом великолепном особняке, со стенами, увитыми плюшом, с длинным рядом окон и широкими ступенями, ведущими к галерее?
У двери дома Джейн остановилась в недоумении: на пороге лежала белая орхидея.
Нахмурившись, она подняла экзотический цветок и повертела его в руке. Интересно, растут ли орхидеи в оранжерее? Очевидно, да. Должно быть, садовник собирал букет и случайно обронил одну из Них. А может быть, миссис Уиггинс, экономка.
Джейн открыла дверь. В холле было прохладно и тихо.
Хрустальная люстра переливалась в лучах солнца всеми цветами радуги. Ни одного слуги поблизости не оказалось в отличие от того далекого апрельского утра. Однако тогда Она была настолько обескуражена необычной находкой и преисполнена такой решимости добиться справедливости, что вихрем пролетела мимо лакеев и помчалась прямо наверх, в спальню Итана…
У парадной лестницы Джейн остановилась. На ее ступеньках тоже лежали орхидеи, на сей раз самых разных расцветок: и розовые, и бледно-лиловые, и белые.
Из гостиной вышла тетя Вилли и бросилась к племяннице.
— Это ты, Джейн! Как это ты так быстро отыскала мой наперсток? Спасибо тебе большое.
— Это было нетрудно. — Торопясь написать письмо, Джейн поспешно вручила тетке маленькую вещицу. — А почему по всей лестнице разбросаны цветы?
— Господи Боже мой! И в самом деле. Понятия не имею, — воскликнула Вильгельмина, едва взглянув в сторону лестницы. — Ты, должно быть, устала после долгой дороги. Давай я сама отнесу Марианну в детскую.
Джейн удивленно заморгала. Хотя тетка с нежностью относилась к малышке, время от времени ворковала с ней, но ни разу не предлагала взять ее на руки.
— Ну, если хочешь…
Отвязав шаль, Джейн осторожно вручила ребенка тете.
Вильгельмина неуклюже прижала малышку к своей девичьей груди, и на секунду в ее блеклых глазах мелькнула тоска.
— Почему бы тебе не сходить наверх, моя дорогая? — обратилась она к Джейн. — Может быть, ты смогла бы разгадать тайну этих цветов.
И тетка стала подниматься по лестнице на второй этаж, где находилась детская, стараясь не наступать на цветы. А Джейн так и осталась стоять, пока Вильгельмина с малышкой не добрались до верхнего марша лестницы и не скрылись за углом. Вне всякого сомнения, тетя почему-то хочет, чтобы она поднялась наверх.
Неужели приехал Итан?
Сердце Джейн забилось от радости. Отчаянная, безумная надежда охватила ее. Закрыв глаза, Джейн прижала орхидею к груди и принялась исступленно молиться: «Прошу тебя. Господи, сделай так, чтобы он был здесь!»
Подхватив юбки, она устремилась вверх по лестнице. Цветы были рассыпаны и по всему коридору, вплоть до апартаментов Итана. Подбежав к двери, Джейн остановилась, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди. Легкий экзотический аромат коснулся ее ноздрей. Внезапно припомнился тот день, когда она ворвалась к Итану в спальню и застала его голым в кровати.
Как бы ей хотелось вновь его там застать. Одного.
Джейн открыла дверь, влетела в комнату… да так и замерла. В просторной спальне стоял полумрак. Задернутые шторы не пропускали солнечных лучей. Повсюду: на столах, на конторке, на камине — горели свечи. Тот экзотический аромат, что она уловила в коридоре, в комнате ощущался гораздо сильнее. Он пьянил, будил самые безудержные желания. На полу и на кровати тоже лежали орхидеи.
Но кровать была пуста…
При свете свечей виднелась гора подушек, украшенных кисточками, край расшитого покрывала был откинут, словно приглашая лечь в постель. Но где же Итан?
Дрожа от нетерпения, Джейн закрыла дверь и судорожно огляделась, ища глазами мужа. Она наконец увидела его, и цветок выскользнул у нее из рук.
В дальнем конце комнаты стоял белый шелковый шатер.
Внутри горели свечи, освещая вазы с орхидеями. В шатре на импровизированном ложе возлежал Итан — этакий томный восточный принц, с нетерпением поджидавший свою наложницу, чтобы заняться с ней любовью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38