— Могу я тебе чем-то помочь?
— Нет, спасибо. Я справлюсь.
Эйвери достала белье и полотенца, застелила кровать и спустилась вниз, тщетно желая воскресить их незабываемые отношения, которые уничтожила ужасная месть Пола.
Когда Эйвери вернулась в кабинет, Джонас сидел на диване на том же месте.
— Кровать готова. Я повесила полотенца и положила новую зубную щетку в ванной.
Джонас насмешливо посмотрел на нее.
— Удивительно! Даже есть лишняя зубная щетка на случай прихода нежданных гостей мужского пола!
— У меня не бывает гостей мужского пола, но я не могу устоять перед рекламой «Три по цене двух».
— Я рад, — спокойно ответил он.
— Что у меня много зубных щеток?
— Что я — единственный счастливец, который остается здесь на ночь.
— По тебе этого не скажешь.
Он криво улыбнулся.
— А вот тут ты ошибаешься. Я просто слишком упрям, чтобы это показывать. Кстати, позвонила моя мама, услышав о здешней буре. Она успокоилась, когда я сообщил, что останусь тут на ночь.
— А ты сказал, где именно?
Джонас покачал головой.
— Не вижу смысла воскрешать ее надежды. Если бы она узнала, что я ночевал у тебя, то уже заранее услышала бы топот маленьких ножек.
Эйвери резко отвернулась, и Джонас погладил ее по руке.
— Прости. Я бестактная свинья.
Она пожала плечами.
— Ничего.
Какое-то время Джонас сидел, глядя на кончики своих ботинок, а затем посмотрел на нее.
— Эйвери.
Она напряглась.
— Да?
— Я много думал в течение прошедших недель. В основном ночью, — признался он. — «Мерком» забирает все мое время. Хочешь услышать, какой вывод я сделал? Все просто. Мы усыновим ребенка или даже не одного, если захочешь…
— Нет! — Она яростно потрясла головой.
Джонас остался на удивление спокойным.
— Ты по-прежнему против усыновления?
— Да.
— То есть мы вернулись к истокам. — Джонас ненадолго замолчал, устремив взгляд на пламя. — Я солгал, Эйвери, — твердо произнес он.
— Насчет чего?
— Я приехал сегодня сюда с единственной целью увидеть тебя.
Эйвери воинственно посмотрела на него.
— Тогда ты не слишком утруждался продемонстрировать это!
— Потому что я разозлился из-за бессмысленно потерянного в разлуке времени. Вместо того чтобы страстно целовать тебя, мне до ужаса захотелось свернуть тебе шею. — Он одарил ее незабываемой улыбкой, которая не давала ей спать по ночам. — Догадайся, что из этих двух вещей я хочу сделать прямо сейчас?
Эйвери с трудом удержала его на расстоянии.
— Нет, Джонас. Ты бы поцеловал меня, я бы ответила и так далее, но это не решило бы нашей проблемы.
Он отшатнулся.
— Ты права.
Мог бы все-таки попытаться, с сожалением подумала Эйвери.
— Иди спать, Джонас.
— Хорошо. Увидимся утром. Спокойной ночи.
Эйвери тупо смотрела на его спину, когда он выходил из комнаты. Совсем пав духом, она заперла дверь, включила сигнализацию, поднялась наверх и, услышав шум воды в душе, на цыпочках прокралась в свою комнату. Чувствуя себя утомленной и нервной, да к тому же и раздраженной, Эйвери разделась и приняла горячую ванну с маслом лаванды и розмарина.
Ароматерапия потерпела крах. Странно, думала Эйвери немного времени спустя, что человек может нежиться в теплой постельке и чувствовать себя бесконечно усталым, но все же мучиться от бессонницы. Она внезапно напряглась. Сердце громко застучало, а глаза сами собой крепко закрылись, когда скрипнула дверь. Обнаженное мужское тело скользнуло к ней под одеяло.
— Я так сильно хочу тебя, что не могу заснуть! простонал Джонас, обнимая любимую.
— Почему ты так долго не приходил? — прошептала она в ответ. Он тихо рассмеялся и поцеловал Эйвери, в то время как его руки ласкали ее тело.
— Ты забыла раздеться! — обвиняющим тоном произнес Джонас и принялся стаскивать с нее пижаму.
Эйвери страстно помогала ему, наслаждаясь его прикосновениями и запахом. Джонас потянулся и включил свет, а затем оперся на локоть и посмотрел на женщину.
— Ночь за ночью я лежал без сна и мечтал об этом, — сказал он ей, ласково убирая волосы с ее лба. Я должен убедиться, что ты реальна.
Эйвери улыбнулась.
— Есть и другие способы убедиться в этом…
Поцелуй был долгим-долгим, его зубы нежно покусывали губы Эйвери, язык дразняще гладил их, соблазняя, руки ласкали ее тело.
— Я хочу тебя! — взмолилась Эйвери и застонала, когда он вошел в нее. Они двигались вместе с такой страстной жадностью, что наслаждение скоро затопило Эйвери, и Джонас был с ней, был частью ее.
Оба сразу же заснули, крепко прижавшись друг к другу. Когда Эйвери рано утром проснулась, ее по-прежнему обнимала властная рука. Она сонно улыбнулась и задремала.
Открыв глаза во второй раз, она обнаружила, что лежит одна. Шторы были раздвинуты, и за окном царила чудесная зимняя сказка. Эйвери слышала, как Джонас насвистывает в душе. Она выскользнула из кровати, надела пижаму и подошла к окну, чтобы полюбоваться на сад, засыпанный снегом.
— Ото! — сказала она с благоговением. — Боюсь, камелии крышка.
— К черту камелию, лучше подумай о моей машине! Надеюсь, у тебя есть лопата? — заявил вышедший из ванной Джонас.
— Пойду приму душ, — сказала она.
Джонас обнял ее за плечи, на его лице была написана решимость.
— Эйвери, после вчерашней ночи нет никакого смысла припоминать старые обиды.
— Я знаю, — усмехнулась женщина, ее глаза весело блеснули.
— Ты со мной согласна?
— Да. — Она провела рукой по его мускулистому торсу. — Ты замерз. Иди оденься. Поговорим за завтраком.
Эйвери спустилась вниз через двадцать минут, накинув куртку поверх черного шерстяного свитера и брюк, и обнаружила, что Джонас мерзнет в одной рубашке. Он с завистью посмотрел на нее.
— Ты хорошо утеплилась, дорогая. Я только что позвонил отцу и сказал, что не смогу приехать сегодня. Он поработает до тех пор, пока я не вернусь.
— Значит, ты у меня застрял, — с восторгом констатировала Эйвери и сочувственно оглядела его. — Тебе, должно быть, холодно. Я сейчас поищу что-нибудь!
Она побежала наверх, покопалась в гардеробе и вернулась на кухню с большим серым свитером.
— Тебе повезло — у меня есть дурная привычка покупать мужские свитера из-за их длины. Примерь.
Свитер немного жал Джонасу в груди и был на пару сантиметров короче, чем нужно.
— Зато он теплый, — с благодарностью сказал он и поцеловал Эйвери. — Спасибо, дорогая. Что у нас на завтрак?
Пока Джонас резал хлеб и готовил чай, она делала омлет. Затем они набросились на еду как волки и начали разговор, лишь перейдя к поджаренному хлебу и мармеладу.
— Итак, мисс Кроуфорд, что будем делать дальше?
— Голосую за небольшое возвращение — не для того, чтобы ругаться, — торопливо поправилась она, заметив его помрачневший взгляд. — Давай перемотаем пленку назад — до того момента, как Пол сделал свое грязное дело.
— То есть ты хочешь, чтобы мы с тобой снова стали воскресными любовниками? — разочарованно спросил он.
— Пока — да.
— Пока? Что это значит?
— Что мы снова должны привыкнуть друг к другу.
— Но мы будем вместе не так часто.
— Это лучше, чем ничего. Возможно, иногда ты сможешь вырваться в загородный дом, а я буду приезжать в Лондон каждый свободный выходной, — пообещала она.
Он уныло посмотрел на нее.
— Я боялся, что ноги твоей в моем доме больше не будет.
Она улыбнулась:
— В следующий раз я ожидаю более теплого приема.
— Гарантирую. Кстати, о теплых приемах. Вчера внизу ты даже не соизволила меня поцеловать, так что с моей стороны было сущим безумием вламываться в твою спальню в голом виде.
Эйвери усмехнулась.
— Мне показалось, что я пролежала без сна целую вечность, надеясь, что ты придешь.
— Тогда какого черта ты сама не забралась ко мне под одеяло?! — потребовал ответа Джонас.
Она покачала головой.
— На сей раз был твой ход. И к тому же ты вел себя весьма враждебно, помнишь?
— Эйвери, в любой момент ты можешь лечь в мою кровать, и я буду ждать тебя — вот так. — С этими словами Джонас подарил ей долгий поцелуй, который немедленно вызвал ответную реакцию.
К их большому сожалению, ближе к полудню прояснилось. После обеда выглянуло солнце, и температура поднялась до вполне приемлемой. Теперь проблема с машиной была решена.
— Утром мне придется уехать, — сказал Джонас, когда они лежали у камина после обеда. — Жаль, что снегопад закончился.
— У нас еще есть остаток дня, — сонно произнесла Эйвери.
— И ночь, — напомнил ей Джонас. — Так скажи, что ты думаешь о моем доме в Лондоне?
— Я не успела как следует рассмотреть его. Мое внимание было сосредоточено на пьяном и опасном хозяине.
Глаза Джонаса сверкнули, и он прижал палец к ее губам.
— Это ты была опасна, Эйвери Кроуфорд. Пощечина оказалась очень болезненной.
— Извини, но… Нет, — поправилась она. — Ты сказал то, что сказал, я сделала то, что сделала, так что мы квиты.
— Хорошо, — решительно согласился он. — А теперь о доме. Мои родители пару лет назад решили переехать и сразу же спросили, не останусь ли я в нашем особняке. Идея мне понравилась… А когда это «пока» закончится, ты переберешься ко мне, Эйвери?
— Возможно, — осторожно ответила она. — Но совместная жизнь — это важный шаг. Мы не очень долго знаем друг друга, Джонас.
— Однако этого времени оказалось достаточно, чтобы я безнадежно в тебя влюбился. — Джонас поцеловал ее, чтобы подтвердить свое заявление.
— Совсем не безнадежно, — задыхаясь, произнесла Эйвери, когда смогла говорить. — Я испытываю к тебе то же самое.
— Слава богу! Так когда ты переедешь?
— После того, как вернется Фрэнсис и я улажу кое-какие вопросы. Если к тому времени мы все еще будем вместе…
— Черт возьми, ну, разумеется, будем! — упрямо сказал Джонас и обхватил ладонями ее лицо. — Я не собираюсь больше тебя отпускать. Так что научись с этим жить, Эйвери Кроуфорд!
Через три недели Джонас приехал на Грэшем-роуд в пятницу вечером и увез Эйвери в загородный дом. Таково было ее желание.
— Наконец-то, — вздохнул он, увидев ярко освещенные окна. — Видно, Хетти настояла на иллюминации. Жаль, что Чарли не оплачивает счета за электричество.
— Скряга, — со смехом откликнулась Эйвери.
Джонас открыл дверь, и она вбежала в большую комнату.
— Одно время я думала, что уже никогда сюда не вернусь, — сказала она.
Он заключил ее в объятия и крепко прижал к себе.
— Нам нужно быть сейчас не здесь, а в Лондоне и обсуждать перемены, которые ты хочешь сделать в доме. — Его глаза сузились. — Если ты не передумала перебраться в Чисвик.
— Разумеется, не передумала! — твердо ответила Эйвери. — Хочешь, я помогу принести вещи из машины?
— Я не взял никакой еды.
— Джонас! — взвилась она. — Скажи мне, что ты пошутил!
Он рассмеялся и потянул ее на кухню.
— Хетти и миссис Холмс все купили.
Эйвери довольно вздохнула, увидев миску салата с цыпленком и уже знакомый пирог. Записка, подписанная «X. и Ч.», сообщала о том, что холодильник полон и две буханки особого хлеба миссис Холмс лежат в корзине.
Они поужинали на кухне, но объяснение, почему она потребовала провести уикенд именно здесь, Эйвери приберегла до того момента, когда они сели возле камина.
— Я была на редкость занята всю неделю, Джонас, — начала она и отодвинулась от него.
Он недовольно посмотрел на нее.
— А почему я не могу тебя обнять, пока ты рассказываешь?
— Поскольку мы с тобой давно не виделись, это замедляет мой мыслительный процесс. Так что держи дистанцию. Я пытаюсь втолковать тебе, что мое «пока» завершилось.
— Что ты хочешь сказать? — осторожно спросил Джонас.
— Ничего враждебного, — заверила его Эйвери с такой улыбкой, что у него отлегло от сердца. — Я перееду в твой дом, как только ты захочешь. Если все еще нужна тебе.
Джонас крепко обнял ее.
— Конечно, ты нужна мне, женщина. Пойдем в постель.
— Не так быстро, — осадила его Эйвери. — Я еще не рассказала тебе о своей трудной неделе.
Со вздохом Джонас отпустил ее и сел на место, скрестив руки на груди — Ну, вот. Я весь внимание, так что валяй.
— В понедельник я пригласила Лестеров на ужин и спросила Фрэнсис, не хочет ли она заняться моим бизнесом.
Джонас вскочил на ноги.
— В самом деле?! И что она ответила?
— Она только «за». Так же, как и Филип. Он возьмет на себя финансовые вопросы, а Фрэнсис планирует дать объявление в газету, чтобы найти кого-то, кто заменил бы меня.
— Ну, тут у нее будут проблемы, дорогая. — Джонас нежно поцеловал ее. — Ты единственная в своем роде.
— Спасибо. Луиза и Хелен обещали Лестерам всевозможную поддержку. — Эйвери заправила локон за ухо и сделала глубокий вдох. — На следующий день агент по недвижимости осмотрел мой дом и назвал цену, в два раза превышающую ту, на которую я надеялась.
Джонас не выдержал и посадил ее к себе на колени. Она прижалась к нему.
— Вообще-то мне бы хотелось быть ближе к тебе, когда я сообщу последнюю новость.
Его руки напряглись.
— Ну и какую еще бомбу ты для меня припасла?
— Уже две недели, как я перешагнула порог трехмесячной задержки. Опасный период позади. Я беременна. У нас будет ребенок, Джонас!
Он уставился на нее, озадаченный:.
— Но, моя дорогая девочка, каким образом?
— Ты знаешь, каким образом, Джонас Мерсер! Эйвери рассмеялась.
Джонас страстно поцеловал ее.
— Но я думал, ты не можешь…
— Мне сказали, что не могу. А я не пыталась это проверить, пока не встретила тебя.
— Боже мой, это и в самом деле просто изумительно! — Джонас так победно улыбнулся, что из глаз Эйвери полились слезы счастья. — Когда ты узнала? — требовательно спросил он, поцелуями стирая слезы.
— В то время мы с тобой расстались.
Джонас хмыкнул:
— И именно по этой причине! Но почему же ты мне ничего не сказала?
— Гордость, — просто ответила Эйвери. — Ты бы сразу же решил, что я требую свадьбы.
— Именно это я бы и сделал, — уверенно произнес он.
— Знаю. Но я мечтала, чтобы ты женился на мне, потому что хочешь этого, а не потому что должен!
Кроме того, я боялась, что беременность снова может закончиться так же, как в прошлый раз, и заставила себя подождать до тех пор, пока не буду уверена, что все в полном порядке. — Эйвери улыбнулась ему. — Вот теперь ты знаешь, почему я была против усыновления.
Он ошеломленно покачал головой.
— И ты так долго держала это в себе?
— Поверь, мне было нелегко… Я могу задать тебе вопрос, Джонас?
— Сколько захочешь.
— Всего один. Ты женишься на мне?
— В ту же минуту, как получу разрешение! хрипло ответил он и поцеловал любимую с нежностью, которая снова вызвала слезы. Затем очень бережно помог ей встать.
— Все в порядке, дорогой! Я здорова как бык! запротестовала Эйвери, хлюпая носом.
— Моя безукоризненная невеста, — произнес Джонас. — Завтра мы приглашены на обед к Хетти и Чарли. Поделимся с ними новостью?
— Разумеется. Попроси Чарли быть на свадьбе твоим шафером, а потом предупреди, что нам понадобятся крестные месяцев через шесть.
Приглашения на праздник по случаю открытия нового кинотеатра на Стоу-стрит были самыми желанными. В этот великолепный день в фойе разносили шампанское и канапе целой толпе гостей. Среди них были и официальные лица, и друзья Мерсеров.
— Дорогая, отдай его мне сразу же, как устанешь, пробормотала Лилиан Мерсер, и Эйвери нежно улыбнулась.
— Не волнуйся, бабуля, он сейчас спит. Сможешь взять его на ручки, если закричит.
— Когда закричит, дай его мне, Лилиан? — потребовала Хетти. — Ты видишь его чаще, чем я!
— Не ссорьтесь, дамы, — произнес Роберт Мерсер, посмеиваясь. — Если малыш заплачет, его заберем мы с Чарли.
Джон Эйвери Чарлз Роберт Мерсер вел себя на удивление хорошо, очевидно, из-за того внимания, которым его окружали.
Джонас Мерсер наклонился и посмотрел на маленькое сонное личико.
— У нашего сына, очевидно, дар чувствовать серьезность момента, — пробормотал он. — Похоже, эти речи надолго. Ты справишься, дорогая?
— Конечно, — заверила его Эйвери. — Но перед тем, как я сниму покрывало, мне бы хотелось знать, что написано на табличке.
— Это сюрприз. Но он тебе понравится.
Наконец выступления завершились. Джонас, в свою очередь, произнес краткую речь, и Эйвери передала внука бабушке. Она направилась к табличке рядом с лестницей и повернулась к аудитории.
— Мне доверена большая честь объявить кинотеатр «Стоу-стрит синема» открытым. — Она перерезала ленту, покрывало упало, и Эйвери с удивлением посмотрела на надпись.
«Здание посвящается памяти Элен Кроуфорд».
— Не могу описать, что я почувствовала, когда увидела эти слова, Джонас, — сказала Эйвери вечером, когда они вернулись. Она только что закончила кормить сына.
Джонас забрал у нее малыша и прижал его к своему плечу.
— Ты выглядишь усталой. Нам нужно было остаться у Лестеров.
— Мне хотелось домой.
— Ты действительно считаешь этот дом своим?
— Конечно, — с удивлением ответила Эйвери. — Потому что это наш дом — твой, мой и его высокородной персоны.
Джонас поцеловал ее, рассмеялся и передал малыша его маме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13