Лука усмехнулся и поправил ее.— А как насчет ужина?— Я не знала, когда ты вернешься, и ничего не приготовила.— Чудесно.— О, прекрати! — недовольно проговорила она. Сейчас я сделаю бифштекс.Теперь ей стало намного легче убираться. По вечерам они уже не зажигали свеч, хотя по-прежнему топили печь, чтобы согреться и приготовить еду.— Ты можешь спать здесь, — осторожно сказала она однажды, когда ремонт во второй комнате был закончен. — Все же тут лучше, чем в фургоне.Лука подумал секунду.— Хорошо.Он съездил в деревню и возвратился с железной кроватью.— Уж очень узкая, — с сомнением сказала она. Не больше двенадцати футов.— Люди живут в маленьких домах. Мебель должна быть узкой.Но матрац к ней совершенно не подходил, и Лука вынужден был купить другой. Он оказался шире, чем кровать.— Видишь, неважно, что кровать узкая, — торжествующе сказал Лука. — Зато я буду спать на широком матраце.— Но он будет свешиваться с каждой стороны.Всякий раз, когда ты захочешь перевернуться, будешь падать.— Ерунда. Я подойду к этому научно.Лука объяснил ей все с научной точки зрения, но Ребекка отнеслась с недоверием и даже презрением ко всем его научным идеям. Ночью он лег в кровать в соответствии с научной точкой зрения и упал три раза. После этого он положил матрац на пол, а на кровать свалил все, чему раньше не мог найти место.Юмор помогал им жить, протягивая между ними хрупкий мостик.Случай, который все разрушил, подкрался к ним без предупреждения. Они сидели на кухне, слушая концерт по радио, и смеялись над попытками Луки восстановить ее «трейлер».— Хорошо, я восстановлю твою коляску с прицепом, — наконец сказал он, — но стоит ли? Ты будешь пользоваться ею?Бекки покачала головой.— То-то и оно. — Он бросил колесо, которое укатилось в угол. — Мой отец хранил ее, — вспоминал Лука. — На тот случай, если родится другой ребенок. Но этого не случилось. Мама умерла, когда мне было десять.— Да, я помню, ты рассказывал мне однажды. Бекки задумалась. — Должно быть, тебе было одиноко без братьев и сестер.— Отец мне их заменял. — Он хмыкнул. — Бернардо Монтезе, местный великан, которого боялись все в округе. Но в душе он был мягким. Сначала о нем заботилась мама, потом я. Отец был словно ребенок.— Ты очень любил его? — спросила она.— Да. Мы были очень похожи. Но теперь я понимаю, что лишь отчасти. Он казался ребенком, который никогда не вырастет. Ты не поверила бы в такое противоречие, но за огромной физической силой скрывалась такая же слабость.Бекки наблюдала за ним, сдерживая дыхание от охватившего ее предчувствия. Что-то невнятное витало в комнате. Если ей хотелось остановить происходящее, то нужно было сделать это сейчас.— Продолжай, — прошептала она.— Отец никак не избавлялся от детской коляски. Он говорил, что моей жене однажды она придется очень кстати. Я не смог сказать ему, что коляска годится лишь для свалки. Мысль о внуке придавала ему силы. Однажды отец напился и упал в каменный карьер. Он умер на следующий день. Мне было шестнадцать.Лука рассказывал о своих родителях не первый раз, но никогда не затрагивал эту тему.Она пробовала найти правильные слова, которые побудили бы его говорить дальше, но прежде чем Бекки произнесла хоть слово, он сказал:— Когда мы встретились в Лондоне… — На мгновение он остановился, словно испугался чего-то.— Продолжай.— Я никогда не спрашивал тебя о родах. Я все думал об этом, но…— Роды были преждевременными.— Тебе трудно говорить об этом. Бекки, ты сильно страдала?— Все произошло очень быстро. Она была маленькая, недоношенная. Мне было плохо после родов. Я очень хотела увидеть тебя и не знала, что ты сидишь в тюрьме.— Твой отец, должно быть, вызвал полицию, пока я вызывал «скорую». Полицейские прибыли быстро и арестовали меня, как сказали, для «исправления поведения». Я умолял разрешить мне поехать с тобой, но они не позволили. Я помню закрытые двери санитарной машины, увозящей тебя, в то время как меня тащила в противоположную сторону полиция.Лука надолго умолк, затем продолжил свой рассказ.— Казалось, я схожу с ума, я начал беситься.Потребовалось четверо полицейских, чтобы справиться со мной, я разбил нос одному из них, так что у полиции нашлось обвинение против меня. В тюрьме я пробыл много дней, не получая никаких новостей о тебе. Потом явился твой отец, сказал, что ребенок родился мертвым и я должен забыть тебя.— Что он сказал? — Она ошеломленно уставилась на него.— Он сказал, что наш ребенок родился мертвым. Бекки, что с тобой? — нервно спросил он, увидев, что она уставилась на него с мертвенно-бледным взглядом.— Она не родилась мертвой, — прошептала Ребекка. — Она жила несколько часов в кувезе. Я видела ее. Она была такая крошечная, подключенная к аппаратам, вся в проводах. Это было ужасно. Доктора и медсестры боролись за ее жизнь.Они старались, но все было бесполезно. Она умерла.— Но она была жива? — хрипло спросил он. Она была живой, хотя бы некоторое время?— Да.— Ты держала ее на руках?— Нет. Она должна была находиться в кувезе.Это был ее единственный шанс. Но когда она умерла, медсестра завернула ее в пеленки и дала мне. Я поцеловала дочку и сказала, что мать и отец любили ее. Потом я попрощалась с ней.— Ты все это помнишь?— Да, тогда я еще находилась в здравом уме.Депрессия началась несколько часов спустя.— Ты спрашивала, где я был?— Да, я продолжала спрашивать папу, он сказал, что полиция все еще пытается найти тебя.— Он сказал так, зная, что меня посадили в тюрьму? — с тихим гневом спросил Лука.— Он продолжал говорить, что ты ушел. Дочь умерла, а потом… — Бекки с трудом удавалось подбирать слова, — все вокруг вдруг стало темным.Черное облако окутало меня. Я чувствовала себя обессиленной, я задыхалась и была испугана.Весь мир, казалось, был полон ужаса, и так продолжалось день за днем. — Бекки провела рукой по глазам. — Возможно, депрессия началась из-за смерти ребенка. Но, возможно, если бы мы были вместе, этого бы не случилось. Или я оправилась бы скорее. Хотя теперь какая разница.— Все было бы хорошо, если бы твой отец не разлучил нас, — сказал Лука. — Неважно, злом или обманом, он причинил нам боль, но и сам получил по заслугам.Она кивнула.— Я думаю, он полагал, что с легкостью вернет меня. Но ситуация вышла из-под контроля, и отцу пришлось нагромождать один обман на другой, лишь бы не признавать, что он был не прав. В конечном счете он терпел фиаско.Лука взглянул на нее.— Ты защищаешь его?— Нет, но я не думаю, что он был плохим изначально. Отец стал таким, потому что не умел просить прощенья. Он разрушил нас, но разрушил и себя. Он знал, что сделал, но не мог в этом признаться. Знал и не мог столкнуться с этим лицом к лицу.— Ты когда-нибудь говорила с ним об этом?— Да, однажды. Мы ужасно поссорились, и я сказала, что это он убил моего ребенка.— Что он ответил?— Ничего. Только уставился на меня и побелел.И ушел. Позже я нашла его в каком-то оцепенении. Спустя год после этого у отца был обширный инфаркт. Ему было только пятьдесят четыре, но он умер сразу.— Я не сожалею о нем, — ожесточенно сказал Лука. — Я не простил ему и не буду притворяться.— Я знаю. Мне немного жаль его, он навредил не только нам, но и себе. Но пока я также не могу простить его. Кроме того…Бекки притихла на несколько секунд, встав со стула в нерешительности.— Что? — спросил Лука. — Что еще?— Кое-что. Я ждала, когда смогу сказать тебе.Ждала удобного момента. Сейчас, я думаю…Она остановилась в нерешительности, зная, что обратного пути нет. Лука взял ее руки в свои.— Скажи мне, Бекки, — попросил он. — Сейчас самое время. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ — Да, — сказала она. — Ты должен знать. Лука, ты когда-либо возвращался в Каренну?— Нет, — сказал он, подумав.— Я тоже, до недавнего времени. Я была там несколько недель назад и узнала кое-что еще, о чем солгал мой отец.Бекки снова умолкла. Внезапно она спросила себя, разумно ли поступает.— Продолжай, — сказал он.— Я всегда думала, что дочь умерла некрещеной, без имени. Папа никогда не говорил мне, что все иначе.— О чем ты?— Она — там, на кладбище. Ее крестил священник больницы.— Но почему ты не знала?— Врачи поместили ее в кувез. Как только она родилась, а я осталась с медсестрами. Там был священник, который пришел к другому ребенку.Все думали, что наша маленькая девочка проживет только несколько минут, так что священник крестил ее тут же, на случай, если не успеет позже.— И врачи никому не сказали?— Они сказали папе. Я думаю, они решили, что он скажет мне, но он не сделал этого. Она была похоронена в освященной земле. Священник умер в прошлом году, но я говорила с новым. Он нашел запись о нашей дочери. Очевидно, старый священник собирался устроить небольшие похороны и сообщил отцу, когда они состоятся. В общем, на похоронах нашей дочери… — Бекки била дрожь, не было никого.— Даже твоего отца?— Он сделал вид, что ее никогда не существовало. Он хотел, чтобы я забыла о ней. Отец пытался уничтожить ее, уничтожить нас. Он даже сказал священнику, что ее имя — Ребекка Солвей.— Что?— Это имя на ее могиле, — с гневом продолжала она. — Ребекка Солвей. Но она там, Лука. Она не исчезала в пустоту. Он не смог уничтожить нашу дочь.Лука в исступлении вскочил и заходил по комнате. Он мотал головой, как животное от сильной боли, и Бекки поняла, что никогда еще не видела такого опустошенного лица.Наконец он остановился и резко ударил кулаком в стену. Раздался оглушительный звук, Лука бил в стену снова и снова. Старый дом, сделанный из прочного камня, противостоял ему. Или это была его судьба, которую не могли смягчить ни гнев, ни страдание.— Боже! — повторял он. — Боже! Боже!Разрываясь от жалости к нему, Бекки крепко обняла его. Он все еще бил кулаком в стену, но свободной рукой схватился за Ребекку так сильно, что она почувствовала боль.— Лука, Лука, пожалуйста…Она не была уверена, что он слышит ее. Он казался потерянным в своем страдании.Наконец он устал и бессильно уронил голову, все еще дрожа от душевной боли. Ребекка стояла, прислонившись головой к его спине, и плакала.Она могла вынести собственную боль, но его боль разрывала ее на части.Он повернулся к Бекки и прижал ее к свой груди.— Держи меня, — хрипло сказал он. — Или я сойду с ума. Держи меня, Бекки, держи меня.Он почти упал на нее. Вся мощная физическая сила, казалось, покинула Луку, осталась только Бекки, спасающая его.И Ребекка держала его в своих объятиях. Лука погрузился в то же состояние, в каком Бекки пребывала после смерти дочери. И в этот момент она решила, что не оставит его никогда.Опираясь на нее, Лука вернулся к стулу и почти упал на него. Его взгляд остановился, словно он заглянул внутрь себя и увидел только опустошение.Его правая рука была разбита о стену. Бекки мягко взяла ее, ощущая, как легкое прикосновение заставило его вздрогнуть. Она стала промывать рану водой. На ее глаза наворачивались слезы от того, что он сделал с собой, страдая.Бекки опустилась на колено около него так, чтобы ей было удобно промывать кровоточащую рану. Он уставился на свою руку, словно спрашивал, как это случилось.— На что это похоже? — спросил он наконец.— Что, любимый? — Слова сами собой вырвались из уст Ребекки.— Ее могила, как она выглядит?— Небольшая могила, очень простая, с именем и датой ее рождения и смерти.— И никто из родных не был на ее похоронах, пробормотал он. — Бедная маленькая девочка.Спящая глубоко в темноте, в полном одиночестве.Он качал головой, в который раз пытаясь освободиться от страданий.— Я была рада, когда узнала, — сказала Ребекка. Она умерла крещеной, и ее надлежаще похоронили.Я думала, ты будешь доволен.— Я доволен, — быстро сказал он. — Если бы я знал, то часто навещал бы нашу дочь. Она не была бы одна.Мягкий свет озарил душу Бекки. Лука был итальянцем, а у итальянцев особое отношение к смерти. Могила ребенка посещается семьей регулярно, с цветами и подарками ко дню рождения, потому что даже умерший ребенок — член семьи.Для Луки было немыслимо, что к его дочери никто не приходил в течение пятнадцати лет.— Она все еще там, ждет, — сказала Ребекка. Возможно, настало время, чтобы ее родители посетили ее вместе.Он не мог говорить. Только кивнул.— Но тебе нужно сначала показать свою руку доктору.Лука сделал нетерпеливое движение.— Пустяки.— Я только промыла рану водой, но вдруг будет заражение. К тому же ты мог сломать ее.— Ерунда, травмы обходят меня стороной.— Ну разумеется, — сказала она мягко. — Теперь пойдем, тебе надо лечь.Помедлив секунду, он кивнул и позволил ей отвести себя к кровати и помочь раздеться.На следующий день рука распухла, но Лука сказал, что не будет тратить время на доктора.Его поведение было лихорадочным, словно ничто теперь не имело значения, кроме поездки в Каренну.— Мы не можем поехать в фургоне, — заметила Ребекка. — Где твоя машина?— В гараже в деревне, у мужчины, который дал мне фургон.— Ты должен показать мне, как водить фургон.— Я сам поведу.Но он оставил эту идею после первой мили, и Бекки повела дребезжащую машину сама.— Поверни там налево, — велел он, как только они оказались в деревне. — Бекки, я сказал — налево.— Позже. — Она уже сворачивала к приемной хирурга.— Я сказал, что все в порядке, — простонал он.— Прекрасно, пусть доктор сам скажет мне об этом.Но доктор не сказал ничего оптимистичного.Это был пожилой человек с современными взглядами, который оснастил свою операционную большим количеством хорошего оборудования, включая небольшой рентген. Потребовалось совсем мало времени, чтобы установить, что Лука сломал две кости и раздробил третью, и ненамного больше, чтобы наложить гипс.— Хорошо, что вы прибыли прямо ко мне, синьор, — сказал доктор. — Иначе ваша рука так и осталась бы покалеченной. Вы мудрый человек. — Он посмотрел на них оценивающе. — Или вы удачно женились?— Да, — признал Лука.— Возьмите болеутоляющие, и две таблетки помогут вам заснуть ночью. Я надеюсь, что вы не планируете заниматься сегодня тяжелой работой.— Нет, — быстро сказала Ребекка. — Мы думали о поездке, но теперь отложим ее до завтра.Лука лишь кивал. Он выглядел изможденным и даже согласился остаться в приемном покое доктора, пока Бекки возвращала фургон и забирала его машину.Было сумрачно, когда они вернулись домой. Бекки немедленно начала топить печь и готовить еду.Лука ел плохо.— Ложись спать, — мягко сказала она. — Будет лучше, если ты ляжешь на кровати, а я на матраце.Но он отрицательно покачал головой, и она не стала протестовать. Лука принял ее помощь, когда Бекки раздела его и отвела в комнату, как мать больного ребенка. Он коснулся ее руки.— Спасибо за все.Она сжала ему руку, поцеловала его и поспешила уйти.Они выехали рано утром, поглощая милю за милей на пути в Каренну. Машина плавно скользила по дороге.Лука сменил джинсы и свитер на классический костюм и снова превратился в человека, которого она встретила месяцы назад. В их доме он был совсем другим, его лицо выглядело худым и измученным, словно он постарел на несколько лет в тот вечер.В начале поездки она коснулась его руки, и он улыбнулся ей, но затем снова ушел в себя.Они достигли Каренны днем и отправились прямо в церковь. Город вырос с тех пор, как они были здесь в последний раз вместе, улицы были переполнены, и они застряли в пробке.— Ты помнишь больницу? — спросила она, указывая на здание через окно.— Да, я помню.Они повернули за угол. Увидели строителей, ремонтирующих задний двор. Вскоре здание исчезло из поля зрения.Через несколько минут они достигли небольшой церкви, где когда-то планировали пожениться. Припарковав машину, Ребекка поглядела на Луку, пытаясь понять, что он думает и чувствует.Но по его лицу не удалось ничего прочесть, и она была немного разочарована. До этих пор она чувствовала, что они все делают вместе. Теперь казалось, что Лука отдалился от нее еще больше, чем она подозревала. Он был настолько погружен в себя, что просто не подпускал Ребекку к своей душе.— Она здесь? — спросил Лука, когда они вошли на кладбище. — Ты можешь показать мне, где она лежит?— Да, иди за мной.Могилка была далеко в глубине. Наконец они достигли аллеи с несколькими детскими могилами.— Почему они здесь, а не с семьями?Его взгляд упал на табличку «Сироты». Она видела, как он вздрогнул.В конце аллеи они нашли крошечную могилу с табличкой «Ребекка Солвей». Табличка висела немного криво, но трава на могиле была аккуратно скошена.Лука стал на одно колено, всматриваясь в слова на табличке. Ребекка опустилась на колени около него и видела, как он протянул свою большую руку и положил ее на траву.— Она, должно быть, была совсем крошечная, сдавленно сказал он.— Да. Она могла бы уместиться на твоей руке.Лука закрыл глаза. Она чувствовала, что он дрожит. Ее сердце тоже разрывалось. Она ждала, когда он повернется к ней.Минута шла за минутой. Лука не двигался, его глаза смотрели в одну точку. Наконец она встала и отошла от него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13