Клавдия обняла перепуганного ребенка.
– Джордж, я хочу тебе кое-что сказать, – прошептала она, и мальчик тут же прекратил свои бурные рыдания, с интересом повернувшись к ней. – Я знаю, твоя нога ужасно болит, – ласково продолжала она, – и я просто хочу сказать тебе, что не представляю, как ты можешь быть таким сильным. Ты немножко поплакал, а теперь, я вижу, готов остановиться. Не помню, видела ли я когда-нибудь еще такого храброго молодого человека.
Ко всеобщему удивлению, Джордж моментально закрыл рот и, скрипя зубами, заверил ее, что, хотя нога и вправду жутко болит, он совсем не плакса.
– Конечно, нет, – восхищенно ответила Клавдия. Она сделала знак двум лакеям, и те вдвоем подняли Джорджа и отнесли его в другую комнату.
Роза последовала за ними, простирая руки и не прекращая громко причитать. Томас последовал туда же, и Флетчер Ботсфорд, несколько минут неуверенно постояв посреди коридора, отправился вслед за ними. Остальные участники – Джем, Клавдия и мисс Мелкшам – на цыпочках удалились.
Много позднее все трое сидели в бывшем кабинете Клавдии, погруженные в мрачные раздумья.
Мисс Мелкшам язвительно заметила:
– Если бы я не думала, что это абсолютно невозможно, я бы решила, что Томас все подстроил, только бы не уезжать из Рейвенкрофта.
– Разумеется, – сказал Джем. – Не мог же я им приказать уехать, когда Джордж размахивал сломанной ногой, хотя и испытывал большой соблазн сделать это.
– Полагаю, могло быть и хуже, – добавила Клавдия. – Доктор сказал, что за две недели нога должна зажить настолько, что он сможет ехать в карете. А все это время вам придется мириться с присутствием Томаса и Розы.
– Ну, две недели человек может провисеть на руках, – улыбнулся Джем, – по крайней мере, мне так говорили. Хорошо, что нас хотя бы избавили от присутствия мистера Ботсфорда.
Клавдия прыснула:
– Однако не без сопротивления. Никогда не слышала, чтобы мужчина выдвигал столько доводов, чтобы остаться. Все что угодно: отсутствие транспорта, поддержка, в которой нуждается семья, и его ужасное самочувствие после всей этой неразберихи.
– В конце концов, – добавил Джем, – думаю, что лошадь, которую ему предоставили для путешествия, была скромной ценой за его отъезд.
Улыбка Клавдии погасла, когда она ответила:
– Хорошо, что вы послали с ним мальчика, чтобы он привел лошадь обратно, иначе, думаю, вы ее больше никогда не увидели бы.
Мисс Мелкшам кашлянула и осторожно начала:
– Тем временем, ми… э… милорд, полагаю, есть другие дела, которыми вам предстоит заняться?
Джем обернулся к ней, тепло улыбаясь:
– Первым из которых, дорогая мисс Мелкшам, должны быть мои извинения за совершенный мною обман. Прошу вас, поверьте, у меня не было другого выбора.
Мисс Мелкшам всплеснула руками, затянутыми в митенки:
– Ах, это…
– И, надеюсь, вы полностью согласны с договором, который мы заключили с вашей племянницей. Вы сотворили чудеса в Рейвенкрофте, и я не знаю, как бы я без вас справлялся.
Его серые глаза лукаво блестели, и, к удивлению Клавдии, мисс Мелкшам на мгновение вспыхнула, прежде чем вновь принять свойственное ей выражение суровой добродетели.
– Что касается этого, милорд, – строго сказала она, – не могу сказать, что я одобряю данную ситуацию, но убеждена, что, если бы не вы, мы с Клавдией оказались бы в весьма плачевном положении. Вы же слышали Томаса. Я также не думаю, что Уильям, отец Клавдии, был бы более снисходителен. Кроме того, – добавила она, взглянув на племянницу, – вернуться домой для нее было бы примерно то же, что умирать с голоду в канаве.
– Вы очень великодушны, мисс Мелкшам, ибо я очень хорошо отдаю себе отчет в том, что это я вверг вас в столь плачевное положение. Однако… – Джем поднялся и сел рядом с пожилой леди. – Прошу вас, поверьте, я сделаю все, что в моих силах, чтобы обеспечить комфорт вам и вашей племяннице, пока вы остаетесь здесь.
Мисс Мелкшам что-то неразборчиво пробормотала в ответ и, поднявшись, снова откашлялась.
– Возможно, милорд, вы пожелаете объявить о… э… перемене вашего положения слугам. Я взяла на себя смелость собрать всех на кухне через пятнадцать минут.
– Превосходно, мисс Мелкшам. Тогда, возможно, мы с вами могли бы обсудить те улучшения, которые необходимо здесь сделать. Во-первых, я думаю, нужно нанять еще людей.
Клавдия, улыбнувшись про себя, отметила, что тетушка вздрогнула от удовольствия. Лорд Гленрейвен, довольно мрачно подумала она, явно знал, как добиваться того, чего ему хочется. Лесть и угодничество для пожилых дам и нежные поцелуи для молодых. Интересно, какие еще трюки у него в запасе? Впрочем, ей уже не о чем беспокоиться. От нее он уже получил, что хотел, и если у него на уме еще что-нибудь… Сердце ее сжалось, но мысли целеустремленно шли вперед. Если у него на уме еще что-нибудь, она будет начеку.
Остаток дня прошел в беспорядочной, хаотичной деятельности. Слуги встретили новость о внезапном повороте судьбы Джема и о предстоящем расширении штата, выразив удивление, удовлетворение и в не меньшей степени распространяя различные домыслы.
Лукас был отправлен в Лондон с письмами к различным людям касательно пересылки денег, одежды и других личных принадлежностей. Мисс Мелкшам начала осуществлять планы относительно обеда, на который будет приглашена местная знать, дабы приветствовать нового хозяина Рейвенкрофта.
В течение дня Джем почти не видел Клавдию; он знал, что она готовит для него бухгалтерские отчеты. Когда приблизился час обеда, он направился в хозяйские покои, куда невидимые руки перенесли все его вещи. В старом дубовом комоде он обнаружил единственный привезенный с собой парадный костюм, одиноко Лежащий там в своем великолепии. Одна из горничных более чем охотно согласилась извлечь его наряд из свертка, в который он был аккуратно завернут и перевязан, но ясно дала понять, что это занятие значительно выше ее положения. «Когда, – почтительно осведомилась она, – прибудет камердинер вашей светлости?»
Джем усмехнулся, надевая панталоны и сюртук из ткани тончайшей выделки. Их, возможно, не наденешь на званый обед, но они модны и хорошо сшиты. К счастью, они были ему еще впору, и он смог одеться без посторонней помощи. Он вспомнил, как служил камердинером у Чада Локриджа, вспомнил тяжелые времена, когда он выполнял самую черную работу в портняжном заведении. Без сомнения, он мог бы сам быть своим камердинером, за исключением лишь стирки и глажки.
Он тихонько насвистывал, повязывая галстук и закрепив его маленькой изумрудной булавкой, доставшейся ему от отца. Это была одна из немногих драгоценностей, которые его мать увезла из Рейвенкрофта, и он упрямо отказывался продать ее даже в самые тяжелые годы.
Он поклонился своему отражению в зеркале и, взмахнув рукой в небрежном приветствии, покинул покои.
Внизу Клавдия, войдя в Изумрудную гостиную, с облегчением увидела, что она одна. Реддингеры не появились за завтраком, подносы отнесли им в комнаты, но они наверняка спустятся к обеду.
Клавдия вздохнула. Предстоящие дни и так будут достаточно трудными для Гленрейвена – да и для нее самой – и без гнетущего присутствия Томаса и Розы. Впрочем, она не сомневалась в способностях Джема справиться с этой надоедливой парочкой. При мысли о задаче, которая стояла перед ней, сердце ее панически сжалось, хотя в управлении конюшнями его светлости и в будущем не должно быть ничего, что могло бы испугать ее. Она будет всего лишь продолжать то, что с успехом делала почти два года. В любом случае, она, скорее всего, не задержится здесь.
Эта мысль испугала Клавдию. Когда она в первый раз потребовала, чтобы Гленрейвен поставил ее управлять конюшнями, она рассматривала эту должность как синекуру. Ее любовь к Рейвенкрофту все еще была движущей силой ее жизни, и она хотела бы остаться здесь навсегда, если уж не хозяйкой, так хотя бы служащей.
Но теперь… Мысль о продолжительном пребывании в непосредственной близости от Гленрейвена смущала ее, но почему-то мысль о появлении на сцене его будущей невесты наполняла ее сильным желанием оказаться где-нибудь в другом месте. Да, она будет старательно откладывать из щедрого жалованья, которое назначил ей его светлость, и при первой же возможности обзаведется собственными конюшнями – подальше от Глостера и Рейвенкрофта. Не может быть, чтобы в Англии не нашлось такое же красивое, гостеприимное и умиротворяющее место, как Рейвенкрофт.
К своему отчаянию, она почувствовала, как к глазам подступают слезы, и в раздражении смахнула их. Услышав легкий шорох за спиной, она резко обернулась, и сердце подскочило у нее в груди.
На пороге, в небрежно-элегантной позе, стоял самый красивый мужчина, которого когда-либо видела Клавдия.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Если Джем Дженуари был привлекателен в грубой одежде подручного на конюшне, растерянно думала Клавдия, и в мрачной форме дворецкого, то в панталонах, плотно облегающих мускулистые бедра, и в превосходно сшитом сюртуке, подчеркивающем его благородную осанку, он был просто великолепен. Он прошел к ней через комнату и легко поцеловал кончики ее пальцев.
– Добрый вечер, миссис Кастерс, – самым почтительным тоном сказал он. Его глаза цвета сумерек, однако, сверкали явным ожиданием одобрения, когда он покружился, чтобы дать ей осмотреть себя. – Что вы скажете о превращении?
Клавдия громко рассмеялась:
– Это просто потрясающе, милорд. Вы затмеваете всех нас.
Он пробежал взглядом по ее небесно-голубому шелковому платью, отделанному лентами того же цвета, но более темного оттенка. Ее декольте, хотя и не очень смелое, было несколько откровеннее, чем на других ее платьях, и Клавдия долго думала, прежде чем решиться надеть его.
– «Затмеваете» – не совсем верное слово, миссис Кастерс.
Клавдия почувствовала, как вспыхнули ее щеки, когда его взгляд на мгновение задержался там, где кружева касались того, что сейчас ей казалось отвратительно выступающей плотью. Она открыла было рот, чтобы ответить, но ее остановило появление Томаса и Розы.
Они вдвоем вступили в Изумрудную гостиную, явно готовые к битве. Томас подошел к Джему, и Клавдия не могла не отметить контраста между двумя мужчинами. Рядом со сдержанной элегантностью лорда Гленрейвена Томас выглядел чересчур напыщенным и расфуфыренным в своем цветастом жилете.
Роза сделала неуклюжий и нервозный реверанс, Томас же оглядел Джема с нескрываемым презрением.
– Красивые перышки, в самом деле… милорд, – протянул он так, что титул Джема прозвучал оскорбительно.
– Что ж, благодарю, Реддингер. – Улыбка Джема была широка и простодушна, но во взгляде, который он бросил на Клавдию, плясал сардонический огонек.
С некоторым облегчением она повернулась, чтобы приветствовать тетю Августу, вошедшую следом за Реддингерами. Джем, который приложил немало усилий, чтобы уговорить ее есть вместе с семьей, поскольку теперь она считала себя служащей, встретил ее и проводил к креслу. С этого момента разговор стал бессвязным, и Клавдии показалось, что, пока взволнованный лакей не пригласил их в столовую, время тянулось целую вечность.
Как и ожидалось, обед превратился в суровое испытание. Кухарка в честь такого события превзошла самое себя, приготовив мясо молодого барашка с рагу из овощей в сочетании с соответствующими соусами, и десерт, состоящий из малиновых пирожных, сливок, взбитых с вином и сахаром, сладкого соуса и фруктов. Но все это, с раздражением подумала Клавдия, можно было состряпать из соломы и пепла, принимая во внимание то «удовольствие», которое получил каждый из присутствующих. Кроме, конечно, лорда Гленрейвена, который и в самом деле прекрасно себя чувствовал, не обращая внимания на колкости и завуалированные оскорбления, которые в течение всего обеда отпускал Томас в его адрес. Томас много пил, постоянно требуя наполнить ему бокал, и, когда все, наконец, встали из-за стола, он с трудом держался на ногах.
– Роза, – с отвращением сказала Клавдия, – не будешь ли ты столь любезна проводить своего мужа наверх? Мы с тетей Августой обещали лорду Гленрейвену остаток вечера провести с ним, так как нам надо многое обсудить.
Не дожидаясь ответа, она повернулась к Джему и мисс Мелкшам и величественно кивнула. Джем ничего не сказал, но предложил руку обеим дамам и удалился из комнаты, даже не взглянув на Томаса, который, покачиваясь, все еще стоял у своего стула, злобно глядя им вслед.
Мисс Мелкшам еще накануне обо всем переговорила с Джемом и потому в маленьком кабинете, заполненном теперь ящичками с вещами Клавдии, разговор происходил в основном между Джемом и Клавдией. Мисс Мелкшам восседала рядом в кресле, наблюдая за ними благосклонным, проницательным взглядом.
Клавдия сидела за шератоновским столом с разложенными на нем раскрытыми конторскими книгами. Было решено, что книги она покажет Джему утром, поэтому сейчас она просто указала на них рукой.
– Думаю, вы найдете их в порядке, милорд. Вы увидите, что многое сейчас очень отличается от того, как было… э… раньше. Наши стандарты, боюсь, значительно ниже, но…
– Поскольку раньше я был всего лишь мальчишкой, – прервал ее Джем, – я совершенно не знаком с теми стандартами, которые были тогда в употреблении. Зато я знаю, что, когда вы взяли в свои руки поводья Рейвенкрофта, положение дел было достаточно печальным, а вы сотворили чудеса.
Клавдия вспыхнула – на взгляд Джема, весьма очаровательно, – но продолжала:
– Полагаю, вы заметили, что, помимо книг, не хватает еще многих предметов. Я продала их. Мне ужасно жаль, но другого выхода не было.
– Я понимаю, – тихо ответил Джем. – В вашем положении я поступил бы так же. – Он улыбнулся, и на душе у Клавдии посветлело. – Осмелюсь заметить, что мы переживем и без рыцарских доспехов и гобеленов. Может быть, мы их даже когда-нибудь вернем.
– Клавдия все тщательным образом записывала, милорд, – вмешалась мисс Мелкшам, – и многие предметы были проданы жителям Глостера, хотя некоторые и попали к перекупщикам и в этом городе, и в Лондоне.
Клавдия вздохнула:
– Боюсь, пытаться вернуть эти вещи – все равно что пытаться собрать все беды мира обратно в ящик Пандоры.
– Будем надеяться, что нам повезет больше, чем Пандоре и ее другу – как его звали? Эпиметей, кажется?
Клавдия вздрогнула и подняла глаза. Каким образом уличный мальчишка познакомился с греческой мифологией? Словно прочитав ее мысли, Джем усмехнулся:
– Когда мне было лет семнадцать, я несколько месяцев работал в книжном магазине. Время от времени я кое-что оттуда заимствовал.
– Я догадываюсь, – сдержанно сказала Клавдия.
Дружелюбный разговор продолжался до тех пор, пока мисс Мелкшам, изумившись столь позднему часу, не провозгласила о своей готовности отойти ко сну и не удалилась.
– Не хотели бы вы сыграть партию в пикет на сон грядущий, миссис Кастерс? – предложил Джем.
Клавдия наотрез отказалась, живо представив себе, как будет сидеть за маленьким столиком напротив преобразившегося и чрезвычайно привлекательного лорда Гленрейвена, а свечи будут мерцать и потом погаснут, оставляя их в интимном полумраке.
Она нарочито зевнула.
– Благодарю вас, милорд, но я очень утомлена. Желаю вам спокойно ночи, – закончила она и поспешила вслед за тетей Августой, исчезнувшей в темном коридоре.
На верхней площадке она на прощанье помахала тетушке и проследовала в свою комнату. Сказать по правде, она действительно ужасно устала. Это был очень трудный день, и она чувствовала крайнюю необходимость не только отдохнуть, но и побыть одной, чтобы разобраться в событиях этого дня.
Войдя в комнату, она хотела поставить свечу на маленький столик, стоящий прямо в дверях, ведущих в гостиную, но, к ее изумлению, столика там не оказалось. Оглядевшись кругом, она от удивления раскрыла рот. Столик стоял теперь на другом конце комнаты, возле камина, а два стула, которые всегда стояли у камина, были передвинуты к окну. Еще у двух небольших предметов явно выросли крылья, так как они переместились туда, где недавно стояло что-то другое.
Вероятно, кого-то из горничных охватила жажда бурной деятельности, предположила Клавдия; она, очевидно, передвинула предметы, чтобы убраться, и забыла поставить их на место. Выясню завтра утром, устало решила она. А сейчас – в постель!
Клавдия обещала себе, что подробно проанализирует события дня, но, едва ее голова коснулась подушки, как она погрузилась в глубокое забытье без снов, пока его не потревожили солнечные лучи, оповестив ее о приходе нового дня.
Она в нерешительности стояла перед шкафом. В обычное время она натянула бы рабочую рубаху и брюки, предназначавшиеся для короткой утренней прогулки верхом. Тренировка лошадей была самым любимым занятием Клавдии, и хотя Джона не позволял ей ездить ни на больших тяжеловесах, ни на одном из двух жеребцов, было несколько молодых кобыл, которые вполне ей подходили для этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24