Существо, атаковавшее его в последнюю минуту, вызывало странный страх и отвращение, каким-то образом связанные с другой темнотой и долгим периодом голодания. Существо кормило его, а задолго до этого было причиной мучений. Он хотел уничтожить это существо, как и любое другое. Он хотел съесть это существо, но сначала расчленить, а потом медленно съесть, наслаждаясь каждым куском. Но сейчас он не был достаточно силен для этого. Другая часть умерла, ее убило это существо. Необходимо было сбежать, спрятаться, набраться сил, питаясь другими существами, а потом вернуться, чтобы… питаться снова.
Скиннер пошевелил плоскими ножками и облизал языком зубы. «Здесь вам меня не достать, – равнодушно подумал он. – А я вас достану. Я сдеру с вас кожу и раздроблю зубами кости. Вы будете извиваться в моей пасти, вы будете кричать, как единица, которую лишают разума… Единица, которую лишают разума?» Скиннер задумался на мгновение. Он не совсем понимал эти слова. Откуда они взялись?
– Эй, Спаттерджей Хуп! Мы приготовили тебе подарок!
Это кричало существо, которое сопровождало мучителя и обжигало Скиннера красным светом. Скиннер сосредоточил взгляд черных глаз на круге света над головой. Свет на мгновение исчез, потом появился звук – странное, вибрирующее жужжание. Скиннер озадаченно задумался, пока не нашел очень глубоко в остатках сознания связанное с этим звуком понятие. Он попытался поглубже зарыться в нору, вжался в землю и снова облизнул зубы. Что-то твердое опустилось на язык, он высунул язык еще дальше, поднял его к глазам, чтобы рассмотреть, пока был свет. Он увидел какое-то существо с множеством ног, его грудь, туловище, похожее на отрубленный палец, испещренное светящимися полосами.
А потом пришла боль.
Скиннер попытался завыть, но развившиеся у него рудиментарные легкие не позволяли это сделать. Спрятав язык, он попытался еще глубже зарыться в землю. Следующий укус пришелся на рыло. Скиннер, спасаясь от боли, побежал на свет. Снова жужжание. Еще один укус в похожее на крыло ухо. Он чувствовал, как от этих органов распространяется несущая смерть боль. Язык обмяк, в пасти появился гнилостный привкус. Скиннер отчаянно карабкался к свету, чувствуя, как начинается агония.
Вот и свет! Существо…
Амбел отошел на шаг, снял с ремня кусок ткани, который ему вернул Джанер, и тщательно вытер лезвие мачете. Голова Скиннера, разрубленная пополам, валялась на земле. Эти половины еще шевелились, но уже умирали от спрайна, введенного укусами шершня. Насекомое вылетело из норы, покружило немного и село Джанеру на плечо. Он повернул голову, чтобы посмотреть на шершня, и вдруг почувствовал, как все сжалось внутри от ужаса. «Черт возьми, что я натворил!»
На мгновение Кичу показалось, что он ослеп, но зрение постепенно стало возвращаться. Он, не вставая, посмотрел на выжженную лучом канаву, обратив внимание на то, что ее края были оплавлены и раскалены.
Способность мыслить логически вернулась к нему через несколько минут после зрения. В первую очередь он подумал: «Я ранен». Потом: «Почему я до сих пор жив?» Он сжал пальцы на ее шее, Фриск потянулась к нему. Ее пальцы стали сжиматься, как ножницы, и он понял, что эта тварь оторвет ему голову. Потом возник яркий, как солнце, свет, прогремели взрывы, все вокруг загорелось. Поток частиц из пускового орудия, скорее всего, с прадорского корабля. Вероятно, корабль был уничтожен, иначе весь остров превратился бы в кипящую лаву.
Кич сел и огляделся. Фриск лежала рядом, ее шея была сломана и раздавлена, дыхательное горло вырвано. Он опустил взгляд на руки – пальцы были крепко стиснуты в кулаки – и приказал кибердвигателям освободить пальцы, а затем увидел, что сжимал куски кожи и мяса.
– Чуть не оторвал ей голову.
Кич медленно повернулся, чувствуя себя так, будто его ударили по лицу лопатой. Что касалось шеи… Рядом на камне сидел незнакомый ему Старый капитан. Чуть дальше он увидел Бориса, рядом с ним стоял на хвосте похожий на морского конька зонд, и его уцелевший глаз иногда сверкал, как топаз. Неподалеку расположились Роуч и Пек. Кич некоторое время рассматривал эту картину, потом опустил взгляд на лежавшего на земле со связанными руками и ногами Форлама. Моряк прикусил губы, словно с трудом мог держать рот закрытым, и, судя по выражению лица, был явно не в себе. Кич едва смог удивленно поднять брови.
– Он стал несколько опасным, – объяснил капитан. – Нужно поскорее накормить его выращенной в Куполе пищей, прежде чем успеют развиться скверные пищевые привычки. Кстати, такая пища и мне не помешает.
«Точно», – подумал Кич.
Капитан выглядел изможденным, кожа его приобрела выраженный синеватый оттенок, взгляд был немного безумным, как у Олиан Тай при их первой встрече, впрочем, его состояние было явно не таким критическим, как у Форлама.
Контролер хотел было пожать плечами, но передумал – слишком сильную боль могло вызвать такое движение. В конце концов его это почти не касалось. Он не хотел ничего знать о пищевых привычках Форлама – сколько еще дополнительных сведений о хуперах можно выдержать? Подняв руку, Кич ощупал шейные позвонки, в надежде, что они не сломаны. Потом вдруг подумал, что это тоже не имело большого значения – ведь он уже стал хупером. Из почти мертвого ему удалось превратиться в настолько живого, что даже сломанная шея казалось мелкой проблемой. С такими мыслями он посмотрел на Ребекку Фриск и понял, что два выстрела, которые успел сделать, вероятно, спасли ему жизнь. Она просто не смогла сжать его шею раненой рукой.
Капитан встал и подошел к нему. Протянув руку, он помог Кичу подняться на ноги.
– Меня зовут Драм, – представился он. – Я хотел, чтобы ты увидел ее.
Кич посмотрел на него вопросительно.
Драм кивнул на Фриск. Женщина открыла глаза, стала шевелить губами. Сколько времени понадобится ее телу на восстановление? Сколько времени пройдет, прежде чем она поднимется на ноги, станет убивать, сеять ужас вокруг себя?
– У нее тело хупера, – сказал капитан. – А Скиннеры нам не нужны.
Он поднял оружие к плечу – прадорское, предназначенное для человека, вернее, для «болвана».
– Ребекка, я знаю, что сейчас ты не можешь говорить, – начал Драм. – Я даже знаю, как больно тебе будет, поэтому постараюсь убить тебя быстро… нет, вру… я постараюсь убить тебя как можно медленнее.
– Нет, остановись! – раздался чей-то крик.
Кич увидел, как Старый капитан неуверенно опустил антифотонное оружие и обернулся.
– А это что такое? – спросил Борис, показывая вверх. Кич поднял взгляд на зависший над ними маленький металлический предмет. Он хотел было объяснить, что это – голокордер, но тут из зарослей вышли Олиан Тай и капитан Спрейдж.
– Неплохо выглядишь, – сказала историк Кичу.
– Бывало и лучше.
Неправда! Несмотря на боль, он чувствовал себя превосходно, как никогда.
Тай повернулась к Драму.
– Я не хочу, чтобы ты ее уничтожил. Она слишком дорого нам обошлась.
Драм с ослиным упрямством поднял оружие.
– Знаешь, дружище, – Спрейдж кивнул на Фриск. – Она причинила боль многим людям. Может быть, надо дать ей время подумать об этом.
Выражение лица Драма изменилась только после того, как капитан показал мундштуком трубки на склон. Два моряка несли на шестах похожий на гроб металлический предмет. Драм несколько озадаченно смотрел на них, потом его лицо расплылось в улыбке.
– Сколько? – спросил он с ухмылкой.
– Думаю, не меньше, чем Гренанту. – Спрейдж посмотрел, словно для подтверждения, на Олиан Тай.
– Несколько тысяч лет они будут просыпаться в этих гробах, пока окончательно не лишатся рассудка. Я хочу, чтобы они оба подольше помучались.
Драм расхохотался, Кич некоторое время пребывал в недоумении, пока ему не объяснили план Олиан Тай. С чувством мрачного удовольствия он наблюдал, как открывали гроб и укладывали в него постепенно приходившую в себя Ребекку Фриск. Раньше ему казалось, что никакие мучения не могут стать достаточным наказанием для члена Восьмерки. Теперь он не был в этом уверен.
Капитан Рон триумфально поднял вверх кулак, увидев, что на плече Амбела висели связанные веревкой и похожие на нелепые огромные ботинки две половины головы Скиннера.
Между тем Джанер общался с разумом Улья, отдавая распоряжения, касающиеся десяти миллионов шиллингов, и наблюдал, как Амбел подошел к Рону и попытался отдать ему свой трофей.
– Думаю, тебе следует оставить их у себя. Смотрится неплохо.
Рон жестом указал на часть склона, на которой растительность не была испепелена огнем прадорского эсминца. Джанер посмотрел туда и увидел выходивших из зарослей людей.
– Совет, – кивнул Амбел и пристально посмотрел на Эрлин, затем снял с ремня пакетик со спрайном и бросил его женщине. – Не забудь, о чем я тебя просил.
Джанер не понял, что он имел в виду. По его мнению, никаких проблем не могло возникнуть. Ведь Амбел бесспорно доказал свою лояльность. Он снял с ремня усилитель изображения и навел его на приближающихся людей. Кич шел рядом с капитаном Драмом и еще каким-то незнакомым Джанеру капитаном, который курил трубку. За ними шли другие моряки, и Джанер без труда определил, кто был Старым капитаном. В них чувствовалась уверенность, надежность.
Спрейдж, именно так обращались к капитану с трубкой, первым подошел к Рону и Амбелу.
– Значит, решение будет принято здесь. Но в первую очередь мы разведем костер и наконец избавимся от него окончательно. – Он указал на две половины головы Скиннера и только после этого посмотрел Амбелу прямо в глаза.
– Ты назвал меня Амбелом, значит, ты все знал, – сказал тот.
– Я знал, кем ты был, – согласился Спрейдж.
– Знал?
– Да, ты – тот самый Госк Балем, которого мы бросили в море, за то что он сжигал хуперов в печи.
Устранив последние незначительные неисправности антигравитационного двигателя, Тринадцатый набрал высоту и огляделся. На склоне холма собралось не меньше двухсот человек. Двадцать три из них были Старыми капитанами, включая Драма, Рона и Амбела. Все вместе они сложили огромный костер из поваленных деревьев, который должен был стать погребальным для Скиннера, и после недолгих обсуждений решили, кому будет оказана честь зажечь его. Кич, взяв у Джанера лазер, направил на деревья луч. День сменился вечером, но все продолжали молча стоять у костра и смотреть, как превращается в пепел ненавистный Скиннер. Не было никаких неожиданных движений, внезапного воскрешения – и никогда не будет.
Тринадцатый мысленно подвел черту в своей памяти под этим событием и уже в который раз попытался связаться хоть с кем-нибудь.
– Блюститель? Блюститель? Двенадцатый, ты меня слышишь? Что происходит? Снайпер? Снайпер?
Никакого ответа, только шорох помех. Произошло нечто катастрофическое, потому что даже сервер Корама едва шевелился и Тринадцатый не мог получить от него разумного ответа.
Один из подразумов с базы все-таки предоставил кое-какую информацию:
– Босс отключился сразу же после падения корабля. Он баловался с прадорскими кодами управления, может быть, получил какой-нибудь обратный сигнал.
Тринадцатый отнесся к такой возможности с изрядной долей сомнения. Решив, что ничего не может предпринять, пока кто-нибудь с ним не свяжется, зонд стал следить за происходившими внизу событиями и аккуратно записывать их. Заметив, что Спрейдж и Амбел отошли от других капитанов, когда костер почти погас, он опустился за деревьями и подлетел поближе. Некоторое время они молчали, потом Спрейдж набил и раскурил трубку и сказал:
– Если решение будет принято не в твою пользу, ты отправишься в огонь. Никто не захочет, чтобы ты вернулся опять.
– Значит, я должен выступить убедительно. Почему ты сказал, что я – Госк Балем? Я совсем не помню его. Во мне ничего от него не осталось.
– Можно все вынести из дома, сломать внутренние стены, обрушить потолки и полы, но сам дом останется.
– Мудрое изречение, и из-за него меня сожгут, – с горечью сказал Амбел.
– Это решение нам предстоит принять, – раздался чей-то голос из тени. Капитан Рон подошел и остановился рядом с Амбелом. – Придется тебе повторить свой рассказ.
Тринадцатый наблюдал, как капитаны собираются вместе, как пламя отбрасывает на землю их колеблющиеся тени. Он поднялся выше, чтобы видеть все происходящее внизу, и немедленно почувствовал, что не одинок в своем любопытстве. За ним, чему не следовало удивляться, летел голокордер Олиан Тай.
Джанер сидел на бревне с шершнем на плече и с интересом наблюдал за происходящим. Амбел нравился ему, и так не хотелось, чтобы его сожгли на костре… Но как поступит капитан, если решение будет вынесено не в его пользу? Он бросил взгляд на Эрлин и увидел граничащее с ужасом выражение на ее лице. У нее в руках батианское оружие – не собиралась ли эта женщина предпринять что-нибудь безумное? Джанер повернулся к сидевшим рядом Борису и Роучу.
– Что случилось с наемниками? – спросил он шепотом.
– Их обоих сожрали пиявки… типа того, – прошептал Борис в ответ.
Сидевшая позади сестра-двойняшка Госс попросила их замолчать. Амбел начал свой рассказ голосом, лишенным выражения. Джанер знал, какое впечатление мог произвести его рассказ, и немного заскучал, потому что уже слышал его.
– Где ты собираешься разместить первое гнездо? – прошептал он.
– Нора, в которой прятался Скиннер, показалась мне вполне подходящим местом, – ответил разум.
– Судя по тону, ты не принял окончательного решения. – Два часа назад решение было почти принято. После этого я поговорил через стимулятор с парусом по имени Обманщик ветра, который предложил мне место на скале, где постоянно гнездятся паруса. Как мне кажется, Обманщик уже разработал план действий по достижению своих целей.
– Мировое господство? Люди, убирайтесь домой?
– Нет, Обманщик хочет, чтобы здесь были не только люди, но и обитатели других планет. Он хочет, чтобы здесь присутствовало Правительство, разумы Ульев. Он не отказался бы и от присутствия прадоров. Он усилил свой врожденный интеллект и поглощает информацию с невероятной скоростью. Я его прекрасно понимаю – он был лишен знаний в течение многих тысяч лет.
– Тысяч?
– По предварительной оценке. Сами паруса не знают точно, Они очень редко умирают.
–Подожди-ка, – сказал Джанер и повернулся к Борису. – Что случилось с тем подростком-прадором?
– Мы так и не нашли его. Скорее всего, ему удалось добраться до моря, – ответил Борис, но его снова попросили замолчать.
Джанер увидел, что Амбел еще не дошел до конца своего повествования, и вернулся к разговору с разумом.
– Тем не менее это не дает ответа на вопрос, почему он хочет разместить твое гнездо именно на этой скале.
– Обманщик хочет пригласить всех на эту планету – чем больше существ из контролируемого Правительством мира здесь окажется, тем более широкие перспективы открываются перед ним и его сородичами. Кроме того, я считаю, что он предложил нам разместиться на этой скале, чтобы получать арендную плату.
– В каком виде, позволь спросить?
– В виде денег, конечно, на которые он сможет купить стимуляторы для всех парусов. А кроме них каналы связи с ИР, современные инструменты и прочие чудеса техники. Как заметил сам Обманщик: «Если ты тысячу лет сидишь на одной скале и говоришь только о том, ветреная сегодня погода или нет, то начинаешь с искренним уважением относиться к библиотечным компьютерам, стенам и солнечным батареям». Мне почему-то кажется, что в самом ближайшем будущем хуперам придется научиться обращаться с обычными парусами и такелажем.
– Ты мог бы устроить гнездо здесь, совершенно бесплатно.
– Скала выглядит более привлекательной. Например, хуперы почти не бывают на ней.
– Ты считаешь, они представляют опасность для тебя?
– Не знаю. Как они поступят, когда узнают, что на планете могут появиться существа, впрыскивающие при укусе спрайн?
– Полагаю, тебе следует быть осторожным.
Амбел закончил свой рассказ, теперь капитаны задавали ему вопросы. Что он помнил? Считал ли он себя невиновным? Должен ли применяться срок давности к делам, связанным с массовыми убийствами? Согласен ли он подвергнуться контролируемому ИР анализу мозга? Джанеру показалось, что Амбел правильно отвечает на все вопросы. Потом совет решил выслушать капитана Спрейджа.
– Почему ты настаиваешь на том, что это тот самый Госк Балем, которого мы бросили в море? – спросил Рон.
Спрейдж встал и глубоко затянулся. Свет от тлеющего в трубке табака отразился в его глазах, и они стали похожими на угольки.
– Он – именно этот человек. Воспоминания исчезли, но оболочка осталась. У него сохранились моральные качества, понимание жизни и точка зрения Госка Балема. Он поступит так же, как тысячу лет назад, если окажется в подобной ситуации.
– Ты хочешь сказать, что он снова будет сжигать хуперов в печи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Скиннер пошевелил плоскими ножками и облизал языком зубы. «Здесь вам меня не достать, – равнодушно подумал он. – А я вас достану. Я сдеру с вас кожу и раздроблю зубами кости. Вы будете извиваться в моей пасти, вы будете кричать, как единица, которую лишают разума… Единица, которую лишают разума?» Скиннер задумался на мгновение. Он не совсем понимал эти слова. Откуда они взялись?
– Эй, Спаттерджей Хуп! Мы приготовили тебе подарок!
Это кричало существо, которое сопровождало мучителя и обжигало Скиннера красным светом. Скиннер сосредоточил взгляд черных глаз на круге света над головой. Свет на мгновение исчез, потом появился звук – странное, вибрирующее жужжание. Скиннер озадаченно задумался, пока не нашел очень глубоко в остатках сознания связанное с этим звуком понятие. Он попытался поглубже зарыться в нору, вжался в землю и снова облизнул зубы. Что-то твердое опустилось на язык, он высунул язык еще дальше, поднял его к глазам, чтобы рассмотреть, пока был свет. Он увидел какое-то существо с множеством ног, его грудь, туловище, похожее на отрубленный палец, испещренное светящимися полосами.
А потом пришла боль.
Скиннер попытался завыть, но развившиеся у него рудиментарные легкие не позволяли это сделать. Спрятав язык, он попытался еще глубже зарыться в землю. Следующий укус пришелся на рыло. Скиннер, спасаясь от боли, побежал на свет. Снова жужжание. Еще один укус в похожее на крыло ухо. Он чувствовал, как от этих органов распространяется несущая смерть боль. Язык обмяк, в пасти появился гнилостный привкус. Скиннер отчаянно карабкался к свету, чувствуя, как начинается агония.
Вот и свет! Существо…
Амбел отошел на шаг, снял с ремня кусок ткани, который ему вернул Джанер, и тщательно вытер лезвие мачете. Голова Скиннера, разрубленная пополам, валялась на земле. Эти половины еще шевелились, но уже умирали от спрайна, введенного укусами шершня. Насекомое вылетело из норы, покружило немного и село Джанеру на плечо. Он повернул голову, чтобы посмотреть на шершня, и вдруг почувствовал, как все сжалось внутри от ужаса. «Черт возьми, что я натворил!»
На мгновение Кичу показалось, что он ослеп, но зрение постепенно стало возвращаться. Он, не вставая, посмотрел на выжженную лучом канаву, обратив внимание на то, что ее края были оплавлены и раскалены.
Способность мыслить логически вернулась к нему через несколько минут после зрения. В первую очередь он подумал: «Я ранен». Потом: «Почему я до сих пор жив?» Он сжал пальцы на ее шее, Фриск потянулась к нему. Ее пальцы стали сжиматься, как ножницы, и он понял, что эта тварь оторвет ему голову. Потом возник яркий, как солнце, свет, прогремели взрывы, все вокруг загорелось. Поток частиц из пускового орудия, скорее всего, с прадорского корабля. Вероятно, корабль был уничтожен, иначе весь остров превратился бы в кипящую лаву.
Кич сел и огляделся. Фриск лежала рядом, ее шея была сломана и раздавлена, дыхательное горло вырвано. Он опустил взгляд на руки – пальцы были крепко стиснуты в кулаки – и приказал кибердвигателям освободить пальцы, а затем увидел, что сжимал куски кожи и мяса.
– Чуть не оторвал ей голову.
Кич медленно повернулся, чувствуя себя так, будто его ударили по лицу лопатой. Что касалось шеи… Рядом на камне сидел незнакомый ему Старый капитан. Чуть дальше он увидел Бориса, рядом с ним стоял на хвосте похожий на морского конька зонд, и его уцелевший глаз иногда сверкал, как топаз. Неподалеку расположились Роуч и Пек. Кич некоторое время рассматривал эту картину, потом опустил взгляд на лежавшего на земле со связанными руками и ногами Форлама. Моряк прикусил губы, словно с трудом мог держать рот закрытым, и, судя по выражению лица, был явно не в себе. Кич едва смог удивленно поднять брови.
– Он стал несколько опасным, – объяснил капитан. – Нужно поскорее накормить его выращенной в Куполе пищей, прежде чем успеют развиться скверные пищевые привычки. Кстати, такая пища и мне не помешает.
«Точно», – подумал Кич.
Капитан выглядел изможденным, кожа его приобрела выраженный синеватый оттенок, взгляд был немного безумным, как у Олиан Тай при их первой встрече, впрочем, его состояние было явно не таким критическим, как у Форлама.
Контролер хотел было пожать плечами, но передумал – слишком сильную боль могло вызвать такое движение. В конце концов его это почти не касалось. Он не хотел ничего знать о пищевых привычках Форлама – сколько еще дополнительных сведений о хуперах можно выдержать? Подняв руку, Кич ощупал шейные позвонки, в надежде, что они не сломаны. Потом вдруг подумал, что это тоже не имело большого значения – ведь он уже стал хупером. Из почти мертвого ему удалось превратиться в настолько живого, что даже сломанная шея казалось мелкой проблемой. С такими мыслями он посмотрел на Ребекку Фриск и понял, что два выстрела, которые успел сделать, вероятно, спасли ему жизнь. Она просто не смогла сжать его шею раненой рукой.
Капитан встал и подошел к нему. Протянув руку, он помог Кичу подняться на ноги.
– Меня зовут Драм, – представился он. – Я хотел, чтобы ты увидел ее.
Кич посмотрел на него вопросительно.
Драм кивнул на Фриск. Женщина открыла глаза, стала шевелить губами. Сколько времени понадобится ее телу на восстановление? Сколько времени пройдет, прежде чем она поднимется на ноги, станет убивать, сеять ужас вокруг себя?
– У нее тело хупера, – сказал капитан. – А Скиннеры нам не нужны.
Он поднял оружие к плечу – прадорское, предназначенное для человека, вернее, для «болвана».
– Ребекка, я знаю, что сейчас ты не можешь говорить, – начал Драм. – Я даже знаю, как больно тебе будет, поэтому постараюсь убить тебя быстро… нет, вру… я постараюсь убить тебя как можно медленнее.
– Нет, остановись! – раздался чей-то крик.
Кич увидел, как Старый капитан неуверенно опустил антифотонное оружие и обернулся.
– А это что такое? – спросил Борис, показывая вверх. Кич поднял взгляд на зависший над ними маленький металлический предмет. Он хотел было объяснить, что это – голокордер, но тут из зарослей вышли Олиан Тай и капитан Спрейдж.
– Неплохо выглядишь, – сказала историк Кичу.
– Бывало и лучше.
Неправда! Несмотря на боль, он чувствовал себя превосходно, как никогда.
Тай повернулась к Драму.
– Я не хочу, чтобы ты ее уничтожил. Она слишком дорого нам обошлась.
Драм с ослиным упрямством поднял оружие.
– Знаешь, дружище, – Спрейдж кивнул на Фриск. – Она причинила боль многим людям. Может быть, надо дать ей время подумать об этом.
Выражение лица Драма изменилась только после того, как капитан показал мундштуком трубки на склон. Два моряка несли на шестах похожий на гроб металлический предмет. Драм несколько озадаченно смотрел на них, потом его лицо расплылось в улыбке.
– Сколько? – спросил он с ухмылкой.
– Думаю, не меньше, чем Гренанту. – Спрейдж посмотрел, словно для подтверждения, на Олиан Тай.
– Несколько тысяч лет они будут просыпаться в этих гробах, пока окончательно не лишатся рассудка. Я хочу, чтобы они оба подольше помучались.
Драм расхохотался, Кич некоторое время пребывал в недоумении, пока ему не объяснили план Олиан Тай. С чувством мрачного удовольствия он наблюдал, как открывали гроб и укладывали в него постепенно приходившую в себя Ребекку Фриск. Раньше ему казалось, что никакие мучения не могут стать достаточным наказанием для члена Восьмерки. Теперь он не был в этом уверен.
Капитан Рон триумфально поднял вверх кулак, увидев, что на плече Амбела висели связанные веревкой и похожие на нелепые огромные ботинки две половины головы Скиннера.
Между тем Джанер общался с разумом Улья, отдавая распоряжения, касающиеся десяти миллионов шиллингов, и наблюдал, как Амбел подошел к Рону и попытался отдать ему свой трофей.
– Думаю, тебе следует оставить их у себя. Смотрится неплохо.
Рон жестом указал на часть склона, на которой растительность не была испепелена огнем прадорского эсминца. Джанер посмотрел туда и увидел выходивших из зарослей людей.
– Совет, – кивнул Амбел и пристально посмотрел на Эрлин, затем снял с ремня пакетик со спрайном и бросил его женщине. – Не забудь, о чем я тебя просил.
Джанер не понял, что он имел в виду. По его мнению, никаких проблем не могло возникнуть. Ведь Амбел бесспорно доказал свою лояльность. Он снял с ремня усилитель изображения и навел его на приближающихся людей. Кич шел рядом с капитаном Драмом и еще каким-то незнакомым Джанеру капитаном, который курил трубку. За ними шли другие моряки, и Джанер без труда определил, кто был Старым капитаном. В них чувствовалась уверенность, надежность.
Спрейдж, именно так обращались к капитану с трубкой, первым подошел к Рону и Амбелу.
– Значит, решение будет принято здесь. Но в первую очередь мы разведем костер и наконец избавимся от него окончательно. – Он указал на две половины головы Скиннера и только после этого посмотрел Амбелу прямо в глаза.
– Ты назвал меня Амбелом, значит, ты все знал, – сказал тот.
– Я знал, кем ты был, – согласился Спрейдж.
– Знал?
– Да, ты – тот самый Госк Балем, которого мы бросили в море, за то что он сжигал хуперов в печи.
Устранив последние незначительные неисправности антигравитационного двигателя, Тринадцатый набрал высоту и огляделся. На склоне холма собралось не меньше двухсот человек. Двадцать три из них были Старыми капитанами, включая Драма, Рона и Амбела. Все вместе они сложили огромный костер из поваленных деревьев, который должен был стать погребальным для Скиннера, и после недолгих обсуждений решили, кому будет оказана честь зажечь его. Кич, взяв у Джанера лазер, направил на деревья луч. День сменился вечером, но все продолжали молча стоять у костра и смотреть, как превращается в пепел ненавистный Скиннер. Не было никаких неожиданных движений, внезапного воскрешения – и никогда не будет.
Тринадцатый мысленно подвел черту в своей памяти под этим событием и уже в который раз попытался связаться хоть с кем-нибудь.
– Блюститель? Блюститель? Двенадцатый, ты меня слышишь? Что происходит? Снайпер? Снайпер?
Никакого ответа, только шорох помех. Произошло нечто катастрофическое, потому что даже сервер Корама едва шевелился и Тринадцатый не мог получить от него разумного ответа.
Один из подразумов с базы все-таки предоставил кое-какую информацию:
– Босс отключился сразу же после падения корабля. Он баловался с прадорскими кодами управления, может быть, получил какой-нибудь обратный сигнал.
Тринадцатый отнесся к такой возможности с изрядной долей сомнения. Решив, что ничего не может предпринять, пока кто-нибудь с ним не свяжется, зонд стал следить за происходившими внизу событиями и аккуратно записывать их. Заметив, что Спрейдж и Амбел отошли от других капитанов, когда костер почти погас, он опустился за деревьями и подлетел поближе. Некоторое время они молчали, потом Спрейдж набил и раскурил трубку и сказал:
– Если решение будет принято не в твою пользу, ты отправишься в огонь. Никто не захочет, чтобы ты вернулся опять.
– Значит, я должен выступить убедительно. Почему ты сказал, что я – Госк Балем? Я совсем не помню его. Во мне ничего от него не осталось.
– Можно все вынести из дома, сломать внутренние стены, обрушить потолки и полы, но сам дом останется.
– Мудрое изречение, и из-за него меня сожгут, – с горечью сказал Амбел.
– Это решение нам предстоит принять, – раздался чей-то голос из тени. Капитан Рон подошел и остановился рядом с Амбелом. – Придется тебе повторить свой рассказ.
Тринадцатый наблюдал, как капитаны собираются вместе, как пламя отбрасывает на землю их колеблющиеся тени. Он поднялся выше, чтобы видеть все происходящее внизу, и немедленно почувствовал, что не одинок в своем любопытстве. За ним, чему не следовало удивляться, летел голокордер Олиан Тай.
Джанер сидел на бревне с шершнем на плече и с интересом наблюдал за происходящим. Амбел нравился ему, и так не хотелось, чтобы его сожгли на костре… Но как поступит капитан, если решение будет вынесено не в его пользу? Он бросил взгляд на Эрлин и увидел граничащее с ужасом выражение на ее лице. У нее в руках батианское оружие – не собиралась ли эта женщина предпринять что-нибудь безумное? Джанер повернулся к сидевшим рядом Борису и Роучу.
– Что случилось с наемниками? – спросил он шепотом.
– Их обоих сожрали пиявки… типа того, – прошептал Борис в ответ.
Сидевшая позади сестра-двойняшка Госс попросила их замолчать. Амбел начал свой рассказ голосом, лишенным выражения. Джанер знал, какое впечатление мог произвести его рассказ, и немного заскучал, потому что уже слышал его.
– Где ты собираешься разместить первое гнездо? – прошептал он.
– Нора, в которой прятался Скиннер, показалась мне вполне подходящим местом, – ответил разум.
– Судя по тону, ты не принял окончательного решения. – Два часа назад решение было почти принято. После этого я поговорил через стимулятор с парусом по имени Обманщик ветра, который предложил мне место на скале, где постоянно гнездятся паруса. Как мне кажется, Обманщик уже разработал план действий по достижению своих целей.
– Мировое господство? Люди, убирайтесь домой?
– Нет, Обманщик хочет, чтобы здесь были не только люди, но и обитатели других планет. Он хочет, чтобы здесь присутствовало Правительство, разумы Ульев. Он не отказался бы и от присутствия прадоров. Он усилил свой врожденный интеллект и поглощает информацию с невероятной скоростью. Я его прекрасно понимаю – он был лишен знаний в течение многих тысяч лет.
– Тысяч?
– По предварительной оценке. Сами паруса не знают точно, Они очень редко умирают.
–Подожди-ка, – сказал Джанер и повернулся к Борису. – Что случилось с тем подростком-прадором?
– Мы так и не нашли его. Скорее всего, ему удалось добраться до моря, – ответил Борис, но его снова попросили замолчать.
Джанер увидел, что Амбел еще не дошел до конца своего повествования, и вернулся к разговору с разумом.
– Тем не менее это не дает ответа на вопрос, почему он хочет разместить твое гнездо именно на этой скале.
– Обманщик хочет пригласить всех на эту планету – чем больше существ из контролируемого Правительством мира здесь окажется, тем более широкие перспективы открываются перед ним и его сородичами. Кроме того, я считаю, что он предложил нам разместиться на этой скале, чтобы получать арендную плату.
– В каком виде, позволь спросить?
– В виде денег, конечно, на которые он сможет купить стимуляторы для всех парусов. А кроме них каналы связи с ИР, современные инструменты и прочие чудеса техники. Как заметил сам Обманщик: «Если ты тысячу лет сидишь на одной скале и говоришь только о том, ветреная сегодня погода или нет, то начинаешь с искренним уважением относиться к библиотечным компьютерам, стенам и солнечным батареям». Мне почему-то кажется, что в самом ближайшем будущем хуперам придется научиться обращаться с обычными парусами и такелажем.
– Ты мог бы устроить гнездо здесь, совершенно бесплатно.
– Скала выглядит более привлекательной. Например, хуперы почти не бывают на ней.
– Ты считаешь, они представляют опасность для тебя?
– Не знаю. Как они поступят, когда узнают, что на планете могут появиться существа, впрыскивающие при укусе спрайн?
– Полагаю, тебе следует быть осторожным.
Амбел закончил свой рассказ, теперь капитаны задавали ему вопросы. Что он помнил? Считал ли он себя невиновным? Должен ли применяться срок давности к делам, связанным с массовыми убийствами? Согласен ли он подвергнуться контролируемому ИР анализу мозга? Джанеру показалось, что Амбел правильно отвечает на все вопросы. Потом совет решил выслушать капитана Спрейджа.
– Почему ты настаиваешь на том, что это тот самый Госк Балем, которого мы бросили в море? – спросил Рон.
Спрейдж встал и глубоко затянулся. Свет от тлеющего в трубке табака отразился в его глазах, и они стали похожими на угольки.
– Он – именно этот человек. Воспоминания исчезли, но оболочка осталась. У него сохранились моральные качества, понимание жизни и точка зрения Госка Балема. Он поступит так же, как тысячу лет назад, если окажется в подобной ситуации.
– Ты хочешь сказать, что он снова будет сжигать хуперов в печи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47