В конце проулка я, не оглядываясь, свернул, как я надеялся, на Стеклянную, побежал в направлении лампы, висевшей над следующим перекрестком, и понял, что единственные шаги, которые я сейчас слышу, – мои собственные. Чертыхнувшись, я остановился и стянул туфли.
Прямо передо из-за угла вынырнула массивная фигура и буквально заслонила собой центр улочки под лампой. Фигура подняла в замахе руку с бейсбольной битой и метнулась ко мне.
В тот же самый момент некто ухватил меня за воротник и швырнул в сторону – я полетел на мостовую. Подняв голову, я успел увидеть атаку отшвырнувшего меня – сделав шаг, он прыгнул на нападавшего как тигр. На ощупь я нашел снятые туфли. Бейсбольная бита, чиркнув по стене, метнулась вверх и резко опустилась. Раздался сочный удар – с таким звуком трескается арбуз. Бита еще раз опустилась с более тяжелым и глухим ударом. Я попытался отползти подальше от побоища, и бита, скользя по булыжнику, подкатилась ко мне.
Надо мной из залитого светом прямоугольника окна высунулся мужчина. Освещенный тусклой уличной лампой, труп громилы распростерся на мостовой. Стройный незнакомец в голубом костюме не спеша удалялся в конец Стеклянной. Затем вдруг остановился. Фантастический ужас, наполовину состоящий из предчувствия, заполнил все мое существо.
Человек на перекрестке неторопливо шагнул в круг света и повернулся ко мне лицом. То, что он собирался мне сказать, вызывало у него улыбку. Уже не фантастический, а перенесенный в каждой своей мельчайшей подробности из моих снов ужас буквально приклеил меня к булыжникам. Догадка о том, что я сейчас услышу от него, затопила меня страхом.
– Нэд, никогда не отказывайся от приглашения леди. – Голос его был моим и не моим одновременно.
Мой бесцеремонный двойник смотрел на меня из-под полузакрытых век с почти ласковым, насмешливым презрением. Я глядел на его лицо, и на доли секунды ко мне вернулось ощущение узнавания, которое выдернуло меня из моего ночного кошмара. В тот момент, когда он исчез в сумраке проулка, я понял, что это его имя назвала мне Стар. Я чувствовал, что теряю сознание, лечу вниз и рыдаю от горя, засевшего в самом центре моего сердца, взмываю на два фута над землей и разлетаюсь кровавыми клочьями и брызгами. Роберт сам представился мне. Беспомощно, словно пытаясь последовать за ним, я сделал было шаг вперед, затем развернулся и побежал обратно.
39
МИСТЕР ИКС
Что со мной происходит? Что за демон подвергает меня тяжким испытаниям, что за демон гонит меня в ночные рейды?
Сгорая от стыда и унижения, склоняю голову: я ставил под сомнение Мастера и его Творения. Кто я? Кто был моим настоящим отцом? «Уотли хотели впустить их, но это еще не самое страшное!» Г. Ф. Лавкрафт. «Ужас в Данвиче».
(Цитируя эти замечательные слова, я залился неудержимым смехом, который утих только сейчас. Утираю слезы радости и продолжаю.)
Далее я привожу описание моих достижений в хронологическом порядке.
Угнетенное состояние, видное в моей последней записи, лишило меня мужества продолжать ночные прогулки, вследствие чего я без сил падал в кровать незадолго до полуночи и чувствовал себя совершенно разбитым с восходом солнца. Сидя перед незахламленным уголком моего обеденного стола, я копался в мусоре в поисках недоеденного пирожка, который лежал здесь не более недели. Когда же рука моя наткнулась на закаменевший пирожок, удивительный свет вдруг пролился на меня из темнейших небес и невидимый оркестр сыграл величественный аккорд, завершившийся звоном литавров. Сошествие этой лучистой, полной света (и тьмы) гармонии явилось для меня свидетельством лишь одного: в это самое мгновение Стар Данстэн испустила дух – прощай, спи спокойно, тра-та-та, аминь.
Кончина Стар-свиноматки подарила мне сладостное ощущение реванша, а то, что я мгновенно узнал о событии, в мгновение ока смело все мрачные тучи с небес моей души. Вот, вот оно, доказательство того, что это не иллюзия, что Миссия моя продолжается. Мои беспощадные праотцы улыбались сверху, если, конечно, такие Великие Сущности способны улыбаться. Я швырнул пирожок-окаменелость в сторону мусорной корзины – в общем, туда, где что-то поблескивало и должна была находиться корзина, вскочил и начал мерить шагами комнату до тех пор, пока не ощутил, что тело мое полностью подчиняется мне. Минут через десять я набрал номер телефона второсортной эджертонской больницы и пережил непростой момент, в течение которого меня соединяли с отделением интенсивной терапии. Хуже того – какая-то медсестра Цвик объявила, что, хотя с пациентами отделения нельзя говорить по телефону напрямую, можно оставить сообщение, которое будет передано конкретному пациенту. Я назвал конкретного пациента. Восхитительная Цвик колебалась не более полсекунды, прежде чем сообщила мне деловым тоном, что миссис Валери Данстэн только что скончалась.
Пусть даже предвиденное и ожидаемое, событие такого масштаба способно порвать паутину.
Возвращенный к жизни, я провел день, внимательно перечитывая Священные тексты Мастера из Провиденса и подмечая сотни пророческих отрывков в Его рассказах, на которые я прежде не обращал внимания. Например, мне понадобилось перечитать «Натуру Пикмена» несчетное количество раз, чтобы в один прекрасный день – сегодня – постичь важность следующих строк:
«Я готов наугад провести вас по тридцати, а то и сорока у лицам и переулкам, хитросплетениям всевозможных узких проходов… о существовании которых не подозревает даже десяток ныне живущих там существ, если не считать наводнивших их иностранцев… Эти древние места… переполнены такими чудесами и ужасами, которые ни за что не встретишь в местах общедоступных…»
Мастер из Провиденса описывал Хэтчтаун!
И вновь я выступаю с проектом музея Старших Богов – рисую его в своем воображении похожим на Валгаллу. Дневник, летопись моих приключений, раскрытый на этой самой странице (тетрадь от Бурума и Пиза), лежит на точной копии моего стола по соседству с точной копией моей ручки «монблан» (стержень – «медиум»). Все это устроено в виде диорамы чуть позади экспозиции – личного стола Мастера и Его письменных принадлежностей. Анимированная копия моей собственной персоны встает из-за стола и шагает к раковине, где принимает выразительную позу – может быть, даже для того, чтобы процитировать некие берущие за душу строчки из моего дневника. По-моему, все это вполне осуществимо…
Сочувствующему читателю будут понятны мои слезы.
Мудрец обратил невозмутимый взгляд своих миндалевидных очей на меня и мигнул. Мои слезы были вызваны долго скрываемым, исцеляющим решением Слово экстаз здесь было бы вполне уместно.
Получилось так, что позже я воспользовался возможностью сделать получасовой перерыв в том скромном занятии, которое позволяет мне платить за жилье и содержать свои тело и душу, чтобы незаметно выскользнуть и вдохнуть прохладу ночного воздуха. Я был готов на все и, окрыленный все еще звенящими в душе высокими словами Мастера, искал приключений, пробираясь по безлюдным закоулкам Хэтчтауна.
40
МИСТЕР ИКС
Я растворялся в стайках туристов и проходил их насквозь, вопреки обыкновению прилепляясь к чей-либо тени. А ведь у большинства этих идиотов были бы большие неприятности, если б они увидели меня стоящим под фонарем и играющим на аккордеоне «Lady of Spain».
Продвигаясь по Евангельской, я приметил четверых головорезов средних лет, крадущихся по Кошельковому проходу. У троих были бейсбольные биты, они шарили глазами повсюду, заглядывая в открытые двери каждого кабака, и это выдавало в них ищеек, пущенных по следу енота. Дикая атмосфера глухомани Маунтри обволакивала их как туман. Холмы и долины, перечеркнутые сетью грязных улочек, безобразные лачуги с заросшими сорной травой двориками, и в них – допотопные автомобили, сломанная техника, а то и пара-тройка свиней; Маунтри беспрерывно поставлял жестоких головорезов в эпоху расцвета моего творчества и злодеяний. Я не сомневался в том, что Маунтри не изменился с годами. Невидимый, я приблизился к громилам, и самая спелая слива упала прямо мне в ладонь.
Вначале я увидел Френчи Ля Шапеля, у которого чуть глаза не вылезли из орбит, – так старательно он выслеживал передвижение своры ищеек. Он знал, зачем они здесь, и от этого очень нервничал. Несмотря на то что все они нарушают закон при первой же возможности, Френчи и ребята из Маунтри были разной породы и инстинктивно оставались кровными врагами, как кобра и мангуст. Природную враждебность усиливала и полная противоположность типажей: у Френчи – льстивая вкрадчивость хорька, а все как один головорезы – с отвисшими, как мешки с картошкой, пузами и физиономиями, как сырые бифштексы.
Неторопливой походочкой я профланировал перед громилами. Их вожак изрыгнул восхитительный приказ:
– Данстэн где-то здесь. Проверьте квартал, встречаемся у «Спидвея».
Сердце мое встрепенулось, как старый боевой конь.
Я поспешил через улицу и материализовался подле Френчи. На протяжении последних лет я то и дело призывал его себе в помощь, и при этом мне неизменно казалось, будто я скорее таинственным образом появляюсь в пределах видимости, чем становлюсь видимым сам Что касается самого Френчи, то минуту назад меня рядом не было, а сейчас – вот он я, и это лишает его мужества и пугает гораздо сильнее, чем ему хотелось бы.
Заметив меня, он вздрогнул, затем судорожно дернул узкими плечами и притворился, будто разминается перед дракой. Такие, как Френчи, никогда не разминаются, и единственное их упражнение – драпать от полиции.
– Да как же я опять не заметил, как ты подкрался, а?
– Смотришь не туда, – ответил я.
Он отрывисто рассмеялся – кха-кха! – пару раз подпрыгнул на месте и быстро глянул на ту сторону Евангельской улицы.
– Знаешь этих охламонов?
Френчи глянул на меня настороженно и резко сунул руки в карманы кожаной куртки.
– Ну, может, пару раз видел в «Спидвее»…
Я чуть приподнял голову – так, чтобы из-под полы шляпы стал виден краешек моего левого глаза.
– Одного из них зовут Джо Стэджерс, – продолжил френчи. – Слушай, мне надо кое-куда по делу…
– Никуда тебе не надо, – остановил его я. – Две ночи назад у тебя тоже было дело – за Тросовой улицей, с Клайдом Прентиссом А нынче у тебя дело одно-единственное – стоять и слушать меня.
Вздрогнув, Френчи изобразил на лице некое подобие решимости:
– А чего такого, Клайд мой друг.
– Склад старика Грубера, – напомнил я. – Микроволновки. Как много ты спер до того, как с Клайдом случилось несчастье, а? Дюжину?
Дыша ртом, френчи изучал залитые светом окна верхнего этажа многоквартирного дома на той стороне улицы:
– Не больше десятка. Я их в речку свалил.
Но он рассказывал мне о том, что должен был сделать. Сейчас все двенадцать ворованных микроволновок сложены у стены в его крохотной квартирке.
– Клайд Прентисс представляет угрозу твоей свободе, – сказал я. – Случись так, что он выкарабкается, он сотрет тебя в порошок. Кое-кто мог бы сказать, что Клайд окажет услугу своим дружкам, если умрет. френчи попытался сделать вид, что это его мало трогает.
– Бедняга дышит на ладан. Слабое сердце. Шансы – пятьдесят на пятьдесят.
– Знаешь, Френчи, я ведь могу изменить это соотношение, – сказал я. Он перестал подергиваться. – После полуночи можешь уже не волноваться насчет Прентисса. Ты же, в свою очередь, выполнишь несколько моих поручений. И получишь вознаграждение. Держи аванс. – Пятидесятидолларовая банкнота перешла из моей руки в вялую ладонь Френчи и следом – в застегивающийся на молнию карман куртки.
Он отважился искоса взглянуть на меня:
– Уф, ты хочешь сказать, что…
– Ты отлично знаешь, что я хочу сказать. Это что за придурки? – Я хотел знать, как много ему известно.
– Парень по фамилии Данстэн сел играть с ними в покер и опустил их на деньги. Вот они и завелись.
– Узнаешь Данстэна, если увидишь?
– Ну.
– Давай-ка, побегай по улицам. Найдешь Данстэна – передашь ему, что кое-кто хочет с ним встретиться на Телячьем Дворе. Покажешь ему дорогу. Если вдруг налетишь на Стэджерса или его дружков, пошлешь их в противоположном направлении.
Френчи пошел, и я бросил ему вслед:
– Микроволновки сплавь в Чикаго.
Он припустил как подстреленный. Не привлекая внимания, я отправился назад, перешел Евангельскую улицу и нырнул в ближайший проулок. Наша так долго откладывавшаяся встреча с Мастером Данстэном должна была состояться не ранее дня рождения ублюдка, и поэтому в настоящий момент – по иронии судьбы – моим долгом было защитить его. Я плавно скользил по Щетинной, ежесекундно готовый пролить энное количество крови гостей из Маунтри.
По мне-то, конечно, лучше, если б Щетинных было штук шесть, но на худой конец и одной достаточно. Поднимаясь в горку и сбегая вниз, сужаясь и расширяясь, эта глухая улочка вилась взад и вперед по Хэтчтауну, и путешествующий по ней опытный слушатель в состоянии понять большую часть происходящего вокруг. Я с благодушием предвкушал «трансляцию из жизни Маунтри».
Жители Хэтчтауна ковыляли домой, шатались по кабакам, ссорились, спаривались. Дети визжали, засыпали, опять визжали. Я был уверен на сто процентов, что слышу, как Пайни Вудз напевает под нос, волоча ноги по Кожевенной к Евангельской, хотя, возможно, это был другой изгой, достаточно старый, чтобы помнить «Чаттануга Чу-Чу». Я шмыгнул на Телячий Двор, и музыка, которую я искал, прилетела ко мне со стороны Смоляной и Паточной.
Музыкой той были «клик-шлеп, клик-шлеп» железных набоек на стоптанных каблуках лучших, по меркам Маунтри, башмаков по булыжникам мостовой. Я свернул на Восковую. Безмозглый громила вел преследование совсем уж в открытую и совсем уж незамысловато: постукивал битой по кирпичным стенам, производя резкое, звонкое «хрясь!» – яркое, как сполох пламени. Я все еще был не в состоянии точно определить, шел ли он по Смоляной либо по Паточной, но если я чуть прибавлю ходу, то окажусь там, где две улочки сливаются в одну – Лавандовую, лишь на пару секунд позже моей намеченной жертвы. Сосредоточившись на «клик-шлеп, клик-шлеп» и редких, но отчетливых «хрясь», я игнорировал все остальные шумы, плывущие из соседних улочек. И тут мое внимание привлекли шаги двух Других людей.
Для всех, кто умеет слушать, звук шагов – все равно что отпечатки пальцев. Двое мужчин приблизительно одного веса, идущие по влажной мостовой в одинаковой обуви, производят, в сущности, одинаковый шум, но звуки, ими издаваемые, имеют тысячи различий. Я обратил внимание на доносящиеся со Смоляной или Паточной звуки шагов этой парочки из-за их удивительной схожести. (Но одинаковыми они не были. Даже однояйцовые близнецы не могут ходить одинаково, такого просто не бывает.) Поступь первого мужчины была неуверенной, с нарушением ритма, и выдавала его сильное опьянение. Шедший за ним следом передвигался плавно и был в чересчур самонадеянном и приподнятом состоянии – не то чтобы беззаботном, но как будто само представление о заботах и препятствиях ему неведомо; это была поступь неземного существа.
Я должен сейчас упомянуть об одной детали, находящейся за пределами восприятия любого смертного читателя. В походке неземного существа не было ничего даже отдаленно напоминающего принадлежность к существам смертным Исключительная беспощадность слышалась мне в поступи второй пары ног, направлявшейся туда, где Смоляная и Паточная сливались и становились более просторной Лавандовой.
И еще! Несмотря на то что в отзвуках шагов первого фактически не содержалось ничего, так сказать, ангельского или неземного, они все же имели зловещее сходство с шагами второго.
Эти было словно
Я чувствовал будто
С ловно я когда-то прежде во т так же стоял
О Великие, в своей теперешней эйфории Ваш Слуга не способен подобрать более точного слова для описания эмоционального состояния, вызванного этим неправдоподобным сходством, чем самое любимое Мастером из Провиденса прилагательное – жуткое. Я услышал шаги моего сына. Зная, что громила идет за ним, он сбивал преследователя с толку, подавая ложный сигнал – не знаю, как вы это называете, – слуховой галлюцинации. Я способен сотворить много чего, но его трюк мне не по силам, как путешествие во времени. Помня о том, что мой противник более гибок, чем я предполагал, я начал движение и устремился к петляющей Щетинной, чтобы попасть на Лавандовую, пока не слишком поздно.
У начала Щетинной я заметил лениво привалившегося к косяку дверного проема заброшенного склада мальчишку из шайки беспризорников, что обычно собираются здесь по ночам. Подойдя вразвалочку, перед ним остановился громила. На мгновение застыв в нерешительности и смятении, я пришел к выводу, что выродок, скорее всего, разговор с Френчи все же имел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Прямо передо из-за угла вынырнула массивная фигура и буквально заслонила собой центр улочки под лампой. Фигура подняла в замахе руку с бейсбольной битой и метнулась ко мне.
В тот же самый момент некто ухватил меня за воротник и швырнул в сторону – я полетел на мостовую. Подняв голову, я успел увидеть атаку отшвырнувшего меня – сделав шаг, он прыгнул на нападавшего как тигр. На ощупь я нашел снятые туфли. Бейсбольная бита, чиркнув по стене, метнулась вверх и резко опустилась. Раздался сочный удар – с таким звуком трескается арбуз. Бита еще раз опустилась с более тяжелым и глухим ударом. Я попытался отползти подальше от побоища, и бита, скользя по булыжнику, подкатилась ко мне.
Надо мной из залитого светом прямоугольника окна высунулся мужчина. Освещенный тусклой уличной лампой, труп громилы распростерся на мостовой. Стройный незнакомец в голубом костюме не спеша удалялся в конец Стеклянной. Затем вдруг остановился. Фантастический ужас, наполовину состоящий из предчувствия, заполнил все мое существо.
Человек на перекрестке неторопливо шагнул в круг света и повернулся ко мне лицом. То, что он собирался мне сказать, вызывало у него улыбку. Уже не фантастический, а перенесенный в каждой своей мельчайшей подробности из моих снов ужас буквально приклеил меня к булыжникам. Догадка о том, что я сейчас услышу от него, затопила меня страхом.
– Нэд, никогда не отказывайся от приглашения леди. – Голос его был моим и не моим одновременно.
Мой бесцеремонный двойник смотрел на меня из-под полузакрытых век с почти ласковым, насмешливым презрением. Я глядел на его лицо, и на доли секунды ко мне вернулось ощущение узнавания, которое выдернуло меня из моего ночного кошмара. В тот момент, когда он исчез в сумраке проулка, я понял, что это его имя назвала мне Стар. Я чувствовал, что теряю сознание, лечу вниз и рыдаю от горя, засевшего в самом центре моего сердца, взмываю на два фута над землей и разлетаюсь кровавыми клочьями и брызгами. Роберт сам представился мне. Беспомощно, словно пытаясь последовать за ним, я сделал было шаг вперед, затем развернулся и побежал обратно.
39
МИСТЕР ИКС
Что со мной происходит? Что за демон подвергает меня тяжким испытаниям, что за демон гонит меня в ночные рейды?
Сгорая от стыда и унижения, склоняю голову: я ставил под сомнение Мастера и его Творения. Кто я? Кто был моим настоящим отцом? «Уотли хотели впустить их, но это еще не самое страшное!» Г. Ф. Лавкрафт. «Ужас в Данвиче».
(Цитируя эти замечательные слова, я залился неудержимым смехом, который утих только сейчас. Утираю слезы радости и продолжаю.)
Далее я привожу описание моих достижений в хронологическом порядке.
Угнетенное состояние, видное в моей последней записи, лишило меня мужества продолжать ночные прогулки, вследствие чего я без сил падал в кровать незадолго до полуночи и чувствовал себя совершенно разбитым с восходом солнца. Сидя перед незахламленным уголком моего обеденного стола, я копался в мусоре в поисках недоеденного пирожка, который лежал здесь не более недели. Когда же рука моя наткнулась на закаменевший пирожок, удивительный свет вдруг пролился на меня из темнейших небес и невидимый оркестр сыграл величественный аккорд, завершившийся звоном литавров. Сошествие этой лучистой, полной света (и тьмы) гармонии явилось для меня свидетельством лишь одного: в это самое мгновение Стар Данстэн испустила дух – прощай, спи спокойно, тра-та-та, аминь.
Кончина Стар-свиноматки подарила мне сладостное ощущение реванша, а то, что я мгновенно узнал о событии, в мгновение ока смело все мрачные тучи с небес моей души. Вот, вот оно, доказательство того, что это не иллюзия, что Миссия моя продолжается. Мои беспощадные праотцы улыбались сверху, если, конечно, такие Великие Сущности способны улыбаться. Я швырнул пирожок-окаменелость в сторону мусорной корзины – в общем, туда, где что-то поблескивало и должна была находиться корзина, вскочил и начал мерить шагами комнату до тех пор, пока не ощутил, что тело мое полностью подчиняется мне. Минут через десять я набрал номер телефона второсортной эджертонской больницы и пережил непростой момент, в течение которого меня соединяли с отделением интенсивной терапии. Хуже того – какая-то медсестра Цвик объявила, что, хотя с пациентами отделения нельзя говорить по телефону напрямую, можно оставить сообщение, которое будет передано конкретному пациенту. Я назвал конкретного пациента. Восхитительная Цвик колебалась не более полсекунды, прежде чем сообщила мне деловым тоном, что миссис Валери Данстэн только что скончалась.
Пусть даже предвиденное и ожидаемое, событие такого масштаба способно порвать паутину.
Возвращенный к жизни, я провел день, внимательно перечитывая Священные тексты Мастера из Провиденса и подмечая сотни пророческих отрывков в Его рассказах, на которые я прежде не обращал внимания. Например, мне понадобилось перечитать «Натуру Пикмена» несчетное количество раз, чтобы в один прекрасный день – сегодня – постичь важность следующих строк:
«Я готов наугад провести вас по тридцати, а то и сорока у лицам и переулкам, хитросплетениям всевозможных узких проходов… о существовании которых не подозревает даже десяток ныне живущих там существ, если не считать наводнивших их иностранцев… Эти древние места… переполнены такими чудесами и ужасами, которые ни за что не встретишь в местах общедоступных…»
Мастер из Провиденса описывал Хэтчтаун!
И вновь я выступаю с проектом музея Старших Богов – рисую его в своем воображении похожим на Валгаллу. Дневник, летопись моих приключений, раскрытый на этой самой странице (тетрадь от Бурума и Пиза), лежит на точной копии моего стола по соседству с точной копией моей ручки «монблан» (стержень – «медиум»). Все это устроено в виде диорамы чуть позади экспозиции – личного стола Мастера и Его письменных принадлежностей. Анимированная копия моей собственной персоны встает из-за стола и шагает к раковине, где принимает выразительную позу – может быть, даже для того, чтобы процитировать некие берущие за душу строчки из моего дневника. По-моему, все это вполне осуществимо…
Сочувствующему читателю будут понятны мои слезы.
Мудрец обратил невозмутимый взгляд своих миндалевидных очей на меня и мигнул. Мои слезы были вызваны долго скрываемым, исцеляющим решением Слово экстаз здесь было бы вполне уместно.
Получилось так, что позже я воспользовался возможностью сделать получасовой перерыв в том скромном занятии, которое позволяет мне платить за жилье и содержать свои тело и душу, чтобы незаметно выскользнуть и вдохнуть прохладу ночного воздуха. Я был готов на все и, окрыленный все еще звенящими в душе высокими словами Мастера, искал приключений, пробираясь по безлюдным закоулкам Хэтчтауна.
40
МИСТЕР ИКС
Я растворялся в стайках туристов и проходил их насквозь, вопреки обыкновению прилепляясь к чей-либо тени. А ведь у большинства этих идиотов были бы большие неприятности, если б они увидели меня стоящим под фонарем и играющим на аккордеоне «Lady of Spain».
Продвигаясь по Евангельской, я приметил четверых головорезов средних лет, крадущихся по Кошельковому проходу. У троих были бейсбольные биты, они шарили глазами повсюду, заглядывая в открытые двери каждого кабака, и это выдавало в них ищеек, пущенных по следу енота. Дикая атмосфера глухомани Маунтри обволакивала их как туман. Холмы и долины, перечеркнутые сетью грязных улочек, безобразные лачуги с заросшими сорной травой двориками, и в них – допотопные автомобили, сломанная техника, а то и пара-тройка свиней; Маунтри беспрерывно поставлял жестоких головорезов в эпоху расцвета моего творчества и злодеяний. Я не сомневался в том, что Маунтри не изменился с годами. Невидимый, я приблизился к громилам, и самая спелая слива упала прямо мне в ладонь.
Вначале я увидел Френчи Ля Шапеля, у которого чуть глаза не вылезли из орбит, – так старательно он выслеживал передвижение своры ищеек. Он знал, зачем они здесь, и от этого очень нервничал. Несмотря на то что все они нарушают закон при первой же возможности, Френчи и ребята из Маунтри были разной породы и инстинктивно оставались кровными врагами, как кобра и мангуст. Природную враждебность усиливала и полная противоположность типажей: у Френчи – льстивая вкрадчивость хорька, а все как один головорезы – с отвисшими, как мешки с картошкой, пузами и физиономиями, как сырые бифштексы.
Неторопливой походочкой я профланировал перед громилами. Их вожак изрыгнул восхитительный приказ:
– Данстэн где-то здесь. Проверьте квартал, встречаемся у «Спидвея».
Сердце мое встрепенулось, как старый боевой конь.
Я поспешил через улицу и материализовался подле Френчи. На протяжении последних лет я то и дело призывал его себе в помощь, и при этом мне неизменно казалось, будто я скорее таинственным образом появляюсь в пределах видимости, чем становлюсь видимым сам Что касается самого Френчи, то минуту назад меня рядом не было, а сейчас – вот он я, и это лишает его мужества и пугает гораздо сильнее, чем ему хотелось бы.
Заметив меня, он вздрогнул, затем судорожно дернул узкими плечами и притворился, будто разминается перед дракой. Такие, как Френчи, никогда не разминаются, и единственное их упражнение – драпать от полиции.
– Да как же я опять не заметил, как ты подкрался, а?
– Смотришь не туда, – ответил я.
Он отрывисто рассмеялся – кха-кха! – пару раз подпрыгнул на месте и быстро глянул на ту сторону Евангельской улицы.
– Знаешь этих охламонов?
Френчи глянул на меня настороженно и резко сунул руки в карманы кожаной куртки.
– Ну, может, пару раз видел в «Спидвее»…
Я чуть приподнял голову – так, чтобы из-под полы шляпы стал виден краешек моего левого глаза.
– Одного из них зовут Джо Стэджерс, – продолжил френчи. – Слушай, мне надо кое-куда по делу…
– Никуда тебе не надо, – остановил его я. – Две ночи назад у тебя тоже было дело – за Тросовой улицей, с Клайдом Прентиссом А нынче у тебя дело одно-единственное – стоять и слушать меня.
Вздрогнув, Френчи изобразил на лице некое подобие решимости:
– А чего такого, Клайд мой друг.
– Склад старика Грубера, – напомнил я. – Микроволновки. Как много ты спер до того, как с Клайдом случилось несчастье, а? Дюжину?
Дыша ртом, френчи изучал залитые светом окна верхнего этажа многоквартирного дома на той стороне улицы:
– Не больше десятка. Я их в речку свалил.
Но он рассказывал мне о том, что должен был сделать. Сейчас все двенадцать ворованных микроволновок сложены у стены в его крохотной квартирке.
– Клайд Прентисс представляет угрозу твоей свободе, – сказал я. – Случись так, что он выкарабкается, он сотрет тебя в порошок. Кое-кто мог бы сказать, что Клайд окажет услугу своим дружкам, если умрет. френчи попытался сделать вид, что это его мало трогает.
– Бедняга дышит на ладан. Слабое сердце. Шансы – пятьдесят на пятьдесят.
– Знаешь, Френчи, я ведь могу изменить это соотношение, – сказал я. Он перестал подергиваться. – После полуночи можешь уже не волноваться насчет Прентисса. Ты же, в свою очередь, выполнишь несколько моих поручений. И получишь вознаграждение. Держи аванс. – Пятидесятидолларовая банкнота перешла из моей руки в вялую ладонь Френчи и следом – в застегивающийся на молнию карман куртки.
Он отважился искоса взглянуть на меня:
– Уф, ты хочешь сказать, что…
– Ты отлично знаешь, что я хочу сказать. Это что за придурки? – Я хотел знать, как много ему известно.
– Парень по фамилии Данстэн сел играть с ними в покер и опустил их на деньги. Вот они и завелись.
– Узнаешь Данстэна, если увидишь?
– Ну.
– Давай-ка, побегай по улицам. Найдешь Данстэна – передашь ему, что кое-кто хочет с ним встретиться на Телячьем Дворе. Покажешь ему дорогу. Если вдруг налетишь на Стэджерса или его дружков, пошлешь их в противоположном направлении.
Френчи пошел, и я бросил ему вслед:
– Микроволновки сплавь в Чикаго.
Он припустил как подстреленный. Не привлекая внимания, я отправился назад, перешел Евангельскую улицу и нырнул в ближайший проулок. Наша так долго откладывавшаяся встреча с Мастером Данстэном должна была состояться не ранее дня рождения ублюдка, и поэтому в настоящий момент – по иронии судьбы – моим долгом было защитить его. Я плавно скользил по Щетинной, ежесекундно готовый пролить энное количество крови гостей из Маунтри.
По мне-то, конечно, лучше, если б Щетинных было штук шесть, но на худой конец и одной достаточно. Поднимаясь в горку и сбегая вниз, сужаясь и расширяясь, эта глухая улочка вилась взад и вперед по Хэтчтауну, и путешествующий по ней опытный слушатель в состоянии понять большую часть происходящего вокруг. Я с благодушием предвкушал «трансляцию из жизни Маунтри».
Жители Хэтчтауна ковыляли домой, шатались по кабакам, ссорились, спаривались. Дети визжали, засыпали, опять визжали. Я был уверен на сто процентов, что слышу, как Пайни Вудз напевает под нос, волоча ноги по Кожевенной к Евангельской, хотя, возможно, это был другой изгой, достаточно старый, чтобы помнить «Чаттануга Чу-Чу». Я шмыгнул на Телячий Двор, и музыка, которую я искал, прилетела ко мне со стороны Смоляной и Паточной.
Музыкой той были «клик-шлеп, клик-шлеп» железных набоек на стоптанных каблуках лучших, по меркам Маунтри, башмаков по булыжникам мостовой. Я свернул на Восковую. Безмозглый громила вел преследование совсем уж в открытую и совсем уж незамысловато: постукивал битой по кирпичным стенам, производя резкое, звонкое «хрясь!» – яркое, как сполох пламени. Я все еще был не в состоянии точно определить, шел ли он по Смоляной либо по Паточной, но если я чуть прибавлю ходу, то окажусь там, где две улочки сливаются в одну – Лавандовую, лишь на пару секунд позже моей намеченной жертвы. Сосредоточившись на «клик-шлеп, клик-шлеп» и редких, но отчетливых «хрясь», я игнорировал все остальные шумы, плывущие из соседних улочек. И тут мое внимание привлекли шаги двух Других людей.
Для всех, кто умеет слушать, звук шагов – все равно что отпечатки пальцев. Двое мужчин приблизительно одного веса, идущие по влажной мостовой в одинаковой обуви, производят, в сущности, одинаковый шум, но звуки, ими издаваемые, имеют тысячи различий. Я обратил внимание на доносящиеся со Смоляной или Паточной звуки шагов этой парочки из-за их удивительной схожести. (Но одинаковыми они не были. Даже однояйцовые близнецы не могут ходить одинаково, такого просто не бывает.) Поступь первого мужчины была неуверенной, с нарушением ритма, и выдавала его сильное опьянение. Шедший за ним следом передвигался плавно и был в чересчур самонадеянном и приподнятом состоянии – не то чтобы беззаботном, но как будто само представление о заботах и препятствиях ему неведомо; это была поступь неземного существа.
Я должен сейчас упомянуть об одной детали, находящейся за пределами восприятия любого смертного читателя. В походке неземного существа не было ничего даже отдаленно напоминающего принадлежность к существам смертным Исключительная беспощадность слышалась мне в поступи второй пары ног, направлявшейся туда, где Смоляная и Паточная сливались и становились более просторной Лавандовой.
И еще! Несмотря на то что в отзвуках шагов первого фактически не содержалось ничего, так сказать, ангельского или неземного, они все же имели зловещее сходство с шагами второго.
Эти было словно
Я чувствовал будто
С ловно я когда-то прежде во т так же стоял
О Великие, в своей теперешней эйфории Ваш Слуга не способен подобрать более точного слова для описания эмоционального состояния, вызванного этим неправдоподобным сходством, чем самое любимое Мастером из Провиденса прилагательное – жуткое. Я услышал шаги моего сына. Зная, что громила идет за ним, он сбивал преследователя с толку, подавая ложный сигнал – не знаю, как вы это называете, – слуховой галлюцинации. Я способен сотворить много чего, но его трюк мне не по силам, как путешествие во времени. Помня о том, что мой противник более гибок, чем я предполагал, я начал движение и устремился к петляющей Щетинной, чтобы попасть на Лавандовую, пока не слишком поздно.
У начала Щетинной я заметил лениво привалившегося к косяку дверного проема заброшенного склада мальчишку из шайки беспризорников, что обычно собираются здесь по ночам. Подойдя вразвалочку, перед ним остановился громила. На мгновение застыв в нерешительности и смятении, я пришел к выводу, что выродок, скорее всего, разговор с Френчи все же имел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65