Здоровье у нее было довольно слабое, и она подхватывала простуду в любое время года.
В дороге Хилари беспрестанно разговаривала с ней, чтобы малышка легче перенесла это испытание.
— Мы будем жить теперь совсем в другом месте. Там есть апельсиновый сад и настоящий океан.
— А что такое апельсиновый сад? — В свои четыре года Лили, как и многие дети, отличалась повышенной любознательностью. В каждом вопросе она разбиралась основательно и дотошно.
— Это множество деревьев, на которых растут апельсины. — Хилари всегда старалась отвечать на задаваемые дочерью вопросы.
— Разве апельсины растут на деревьях? — Когда Лили что-нибудь удивляло, ее личико приобретало очень забавное выражение.
— Конечно.
— Как яблоки?
— Как яблоки. — Хилари улыбалась.
— А почему у дома дяди Освальда нет деревьев с апельсинами? А только с яблоками?
— Потому что дядя Освальд живет в Солт-Лейк-Сити, в штате Юта. Там не выращивают апельсины. Апельсины растут на юге, где очень тепло, — терпеливо поясняла Хилари.
— Значит, там, куда мы летим, очень тепло? — Лили выглядела серьезной и сосредоточенной.
— Да, малышка. Там тепло…
Выскочив из такси, довезшего их до коттеджа, Лили с радостным воплем вбежала во двор.
— Мама, дай мне мой мячик! Я хочу поиграть вон там, на песке, — радостно воскликнула она.
— Разве на песке удобно играть в мяч? — спросила Хилари, раздумывая, стоит ли отпускать дочку на прогулку, не накормив ее и не заставив немного отдохнуть с дороги.
— Удобно! Удобно! — прокричала Лили своим тонким голоском, от нетерпения подпрыгивая на месте.
Раз уж у нее так много энергии, пусть поиграет, решила Хилари. Вообще-то ей хотелось отдалить тот момент, когда Лили войдет в дом и увидит, что он пуст и неуютен.
— Ладно, держи свой мяч, — ответила она и с тревогой взглянула туда, где аллея выходила прямо на шоссе. — Только не выбегай на дорогу!
Первым делом я должна заказать установку ворот в том месте, — отметила она про себя.
Лили взяла мячик и ударила им о стену коттеджа. Он с гулким звуком отпрыгнул обратно.
— Не беспокойся за меня. Я ведь уже не маленькая, — нахмурив темные бровки, ответила она.
Хилари погладила ее по голове, открыла ключом дверь и вошла в дом.
И испуганно попятилась назад, подумав, что перепутала дома и по ошибке проникла в чужое жилище. Но, увидев огромный букет цветов у стены и торчащий из него белый конверт с надписью «Для Хилари», остановилась и внимательно огляделась по сторонам.
Холл изменился до неузнаваемости. Его стены были оклеены прекрасными обоями, потолок выровнен и идеально побелен. Пол блестел, покрытый лаком.
Теперь здесь стояло все, что должно стоять в прихожей: специальные тумбочки для обуви, шкафы с приспособлениями для хранения зонтов сумочек и одежды, маленький столик для корреспонденции.
Неуверенными шагами Хилари прошла к букету, взяла конверт, достала из него небольшой листок бумаги и прочла:
Ты имеешь полное право сама решать, где тебе жить. Я уважаю твою настойчивость. Позвони мне, Эдвин.
Внизу был написан номер телефона.
Хилари заглянула в кухню и ахнула. Такие удобные и красивые кухонные гарнитуры она видела только на картинках. В буфете стоял чайный и обеденный сервизы, а шкафчик с прозрачными дверцами над двумя новенькими металлическими раковинами был наполнен моющими и чистящими средствами, хозяйственными губками и мочалками.
Дрожащей от волнения рукой Хилари раскрыла огромный холодильник и тут же закрыла его, пораженная изобилием изысканных лакомств, разложенных на его полках.
Гостиная теперь напоминала небольшой зал в королевском замке: стеньг здесь были обтянуты дорогой тканью, на окнах висели тяжелые шторы с кистями на тон темнее, на полу лежал толстый мягкий ковер. Чудесная мебель в старинном английском стиле не оставила бы равнодушным даже самого безразличного человека.
Хилари вернулась в холл и в полном недоумении уставилась на приоткрытую дверцу кладовки, в которой оставляла ведро и половые тряпки, только сейчас заметив, что внутри этого небольшого помещения тоже произошли какие-то грандиозные перемены.
У косяка с правой стороны от дверного проема кладовки теперь располагался выключатель. Хилари нажала на него и шагнула внутрь. И не поверила своим глазам, увидев у правой стены новенькую душевую кабину, огромное зеркало слева, два светильника по обе стороны от него, перекладины с мягкими полотенцами, полки, наполненные флаконами, тюбиками и бутылками с ароматическими солями.
Наиболее потрясающе смотрелась спальня Хилари. Вместо ее старой кровати у стены теперь стояло новое ложе, покрытое кружевной материей, со множеством обшитых рюшами подушек. Комната была оформлена в тех тонах, которые Хилари любила с детства — светло-розовых, напоминающих летний рассвет.
Вдоль стен в кабинете, где она поставила пианино, располагались красивые этажерки, а ее книги и ноты были аккуратно разложены на полках.
Совершенно обескураженная, она сбежала вниз и набрала номер, указанный в записке.
— Ну и? — сразу спросил Эдвин. — Тебе понравилось, как я обустроил твое жилище?
— У меня просто нет слов, Эдвин! — воскликнула Хилари. — Я и не думала, что в столь короткие сроки в доме можно произвести подобный переворот! Наверное, ты потратил на это целое состояние!
— Пустяки. Я сделал это, желая извиниться перед тобой за свое поведение. Добро пожаловать в Майами-Бич!
— Спасибо… — пробормотала Хилари. — Кстати, как ты проник в дом?
Эдвин хихикнул.
— В стене дома, рядом с дверью, находится тайник. В нем лежит запасной ключ, — признался он.
~~ Ах, вот оно что! Хорошо, что предупредил меня!
— Жить в таком коттедже, каким он был до ремонта, впору только пещерному человеку. Надеюсь, теперь тебе будет удобнее, — сказал Эдвин, явно довольный собой.
— Эдвин, я очень тронута твоей заботой, но, боюсь, не могу принять от тебя такого подарка. — Хилари вздохнула.
— Почему? — удивился Эдвин.
— Я буду постоянно чувствовать, что нахожусь перед тобой в огромном долгу.
Эдвин довольно усмехнулся.
— Признаюсь честно: мне это будет доставлять удовольствие.
Хилари взглянула в окно и, не увидев Лили, встревожено сдвинула брови.
— Эдвин, можно я перезвоню тебе попозже? — спросила она и тут же положила трубку.
Лили не было ни во дворе, ни на песчаной площадке с лавками и беседкой. Перепугавшись до смерти, Хилари рванула к дороге. И остолбенела: с правой стороны от коттеджа на нее выезжал роскошный «БМВ» ультрамаринового цвета, а из-за деревьев прямо под его колеса бежала, догоняя свой мячик, Лили.
— Лили! Стой! — заорала Хилари, замирая от ужаса.
Послышался отвратительный звук резко останавливающейся машины. «БМВ» свернул в сторону, съезжая передними колесами в кювет. Все стихло, и на протяжении нескольких мгновений царила оглушительная тишина.
Ее нарушил ужасающий вопль Лили.
Хилари, придя в себя от пережитого потрясения, бросилась к дочери, быстро осмотрела ее и, убедившись, что она цела и невредима, принялась ее успокаивать. Потом, велев ей вернуться во двор и ни в коем случае больше не выходить за его пределы, подбежала к машине.
За рулем сидел полуседой мужчина лет пятидесяти, в его глазах горел ужас.
— Вы в порядке? — обеспокоенно спросила Хилари.
Тот кивнул и вышел из машины.
— Простите меня, пожалуйста. Я должна была лучше следить за ребенком, — пробормотала Хилари. ~ Пойдемте к нам, вам необходимо успокоиться.
Мужчина последовал за ней.
Хилари провела его в гостиную, пригласила сесть в кресло, спросила, не требуется ли ему медицинская помощь.
Тот покачал головой.
— Мама, я хочу пить, — сказала Лили, тоже появляясь в гостиной.
— Подожди немного, мне сейчас некогда. Только больше не выходи на улицу, — ответила Хилари.
Лили послушно кивнула и принялась с интересом разглядывать комнату, в которую попала впервые.
— Быть может, вы хотите кому-нибудь позвонить? — спросила Хилари, вновь поворачиваясь к мужчине.
Он не ответил. Все его внимание было сосредоточено на девочке.
— Это… ваша дочь?
— Да, — ответила Хилари с гордостью и притянула к себе малышку.
— Могу я спросить, как ее зовут? Хилари подмигнула дочери, и та старательно выговорила:
— Лилиана… Уинтон.
Лицо мужчины странно вытянулось.
— Прошу вас… Принесите мне воды…
— Конечно, — пробормотала Хилари, испугавшись, выбежала из гостиной, а через минуту вернулась с бутылкой питьевой воды и стаканом.
Мужчина блаженно улыбался, а его глаза взволнованно блестели. Хилари показалось даже, что он готов расплакаться.
— Лили поцеловала меня в щеку. Сказала, я выгляжу слишком печально.
Хилари налила в стакан воды, протянула его гостю и потрепала дочку по голове.
— Меня зовут Джон Гаррисон, — сообщил мужчина, сделав глоток.
— А меня — Хилари Уинтон. — Хилари дружелюбно улыбнулась и протянула Джону руку. Он пожал ее со странной бережностью.
— А у вас есть такая же девочка, как я? — с детской непосредственностью спросила Лили.
Джон улыбнулся.
— У меня есть мальчик. И он уже очень большой.
— Выше меня? — Синие глаза Лили заинтересованно заблестели.
— Да, малышка. Гораздо выше.
— А в садик ваш мальчик ходит? В Солт-Лейк-Сити я ходила в садик. И здесь, наверное, пойду.
Джон рассмеялся.
— Мой мальчик давным-давно ходит на работу.
— Он послушный? — продолжала Лили свой допрос.
— Не всегда.
— А я очень послушная! Правда же, мам? —
Лили задрала голову, заискивающе заглядывая в глаза матери.
Хилари напустила на себя строгости.
— Разве можно быть такой нескромной, солнышко? Мистер Гаррисон посчитает, что ты хвастунья!
Лили округлила глаза, о чем-то задумалась и вопросительно посмотрела на гостя.
— Нет-нет, я ничего такого не подумаю, — утешил ее Джон Гаррисон. — У вас отличная дочка! — сказал он, поворачиваясь к Хилари. Почему-то его голос прозвучал ужасно тоскливо.
— Мама, куда ты поставила свое пианино? Сыграй нам что-нибудь веселое! У мистера Гаррисона очень грустные глаза, как у песика, который живет рядом с домом дяди Освальда. — Лили схватила Хилари за руку и потянула к выходу.
— Подожди, Лили! — слегка краснея от стыда, воскликнула Хилари. — Кто тебе сказал, что наш гость хочет слушать, как я играю?
— Окажите мне такую честь, очень вас прошу, — сказал Говард, поднимаясь с кресла. — Я обожаю музыку.
Хилари смущенно пожала плечами и жестом предложила ему следовать вперед.
Она не касалась клавиш целых десять дней, поэтому немного волновалась, начав играть. Но буквально через несколько мгновений уже растворилась в музыке, рабыней которой была с самого детства.
Она исполнила свой любимый парафраз Листа на мелодию из оперы Верди «Травиата».
В глазах Говарда опять блестели слезы, когда, закончив играть, она повернула голову. Он смущенно потупил взор, пробормотал слова восхищения и засобирался уходить.
— Вы мне нравитесь! — провозгласила Лили, беря его за руку. — Только не грустите так.
— Если бы ты знала, девочка, как ты мне понравилась… — ответил Джон Гаррисон, и его голос дрогнул.
— Вы действительно не нуждаетесь в медицинской помощи? — заботливо осведомилась Хилари, не понимая, почему ее гость так бледен и встревожен.
— Нет, нет! Со мной все в порядке. Дело в том, что… — Гаррисон резко замолчал и махнул рукой. — Мне пора уходить… — пробормотал он, так и не закончив предыдущую фразу.
Хилари предложила проводить его до машины.
— Не стоит так обо мне беспокоиться… Честное слово, не стоит… — ответил он. — Наверное, я выгляжу странно, но это вполне естественно… Вы, конечно, не понимаете… До свидания, принцесса! Будь умницей, не выбегай на дорогу и во всем слушайся маму! — Он присел на корточки и протянул Лили руку.
Та с серьезным видом пожала ее своей маленькой ручкой.
— До свидания, Хилари!
— Всего хорошего, мистер Гаррисон!
Хилари, глядя через окно, проследила за тем, чтобы он благополучно, хотя и несколько неуверенной походкой, добрался до «БМВ», вывез его из кювета и медленно уехал.
Она с облегчением вздохнула, приблизилась к телефонному аппарату, намереваясь еще раз позвонить Эдвину. Но погрузилась в раздумья и несколько минут неподвижно простояла на месте.
Мне никогда не удается предугадать, чего от него ждать, — подумала она. Уезжая отсюда девять дней назад, я была уверена, что наши отношения вновь разрушились, что пути назад нет. Я чувствовала себя оскорбленной и униженной и считала, что никогда не смогу его простить… Он же повел себя так, что не простить его невозможно…
Ей стало вдруг очень стыдно. Ведь она до сих пор так и не рассказала ему о Лили.
— Я должна это сделать, должна! И не важно, как он отреагирует… — Пробормотав вслух эти слова, она решительным движением подняла телефонную трубку и набрала номер Эдвина.
— Хилари, что произошло? — требовательно спросил он. — Я не знаю, что и думать!
— Уже все в порядке, — ответила Хилари, пытаясь говорить спокойно. — Я потом объясню тебе, что случилось.
— Ты меня до смерти перепугала! Я попытался сразу перезвонить тебе, но ты не брала трубку!
— Я ненадолго выходила во двор, — сказала Хилари категоричным тоном, ясно давая понять, что не желает продолжать разговаривать именно на эту тему.
— Куда поедем ужинать? — спросил Эдвин. Хилари кашлянула.
— Давай, не поедем никуда.
— Почему? — удивленно протянул он.
— Послушай, Эдвин. Мне необходимо побеседовать с тобой кое о чем. Это очень важно, — выпалила она одним духом. — Может, ты поужинаешь где-нибудь один, а потом приедешь сюда? Часам к восьми?
— А раньше мне у тебя нельзя появляться? Хилари быстро прокрутила в голове все, что должна успеть сделать до его прихода: разобрать вещи, накормить, искупать Лили и уложить ее спать.
— Не то, чтобы нельзя, но… У меня есть кое-какие неотложные дела… — Она хотела, чтобы Лили уже спала, когда он придет.
— Что ж, — с недовольством ответил Эдвин. — Будь по-твоему!
— До встречи, — пробормотала Хилари и поспешно положила трубку.
Она обнаружила Лили в ее комнате наверху. Девочка с увлечением рассматривала свою новую мебель: выдвигала ящики и раскрывала дверцы. На кровати уже виднелись вмятины — красноречивые свидетельства того, что она вдоволь на ней напрыгалась.
— Пойдем, поможешь мне разбирать чемодан с твоими вещами, — предложила Хилари, и Лили с воодушевлением кивнула.
Вскоре все ее игрушки и одежки уже лежали на новых местах.
Хилари приготовила фруктовый салат, подогрела молоко, искупала Лили в своей потрясающей ванной, накормила ее и уложила в постель. Девочка уснула незамедлительно.
До прихода Эдвина оставался час.
Хилари достала из чемодана кружевное платье — простое, но довольно соблазнительное. Ее руки слегка дрожали от волнения. Приняв душ, она смазала тело ароматизированным питательным кремом, с особой тщательностью уложила волосы и нанесла макияж, хотя косметикой пользовалась крайне редко.
Смешно, думала она, глядя на свое отражение в зеркале. Почему мне так хочется ему понравиться? После того, как я сообщу ему столь «радостную» новость, он вообще перестанет на меня смотреть!
Она на мгновение поставила себя на место Эдвина и передернулась от пробежавшего по спине неприятного холодка.
Наверное, для него это будет настоящим ударом! — продолжала размышлять она. Он относится ко мне, как к предмету развлечения, и не подозревает, что я — мать четырехлетнего ребенка. Причем его ребенка!
Когда с улицы до нее донесся звук подъехавшей к дому машины, она почувствовала, что к ее лицу прилила краска. Такой растерянной и виноватой ей не приходилось ощущать себя на протяжении долгого времени.
Через минуту Эдвин появился на пороге. На его чувственных губах играла довольная улыбка.
— Я догадался, моя милая, о чем ты собираешься со мной побеседовать! Хочешь объявить мне, что ты беременна!
Некоторое время Хилари казалось, что ее язык превратился в кусок дерева и отказывается двигаться.
— Т-ты считаешь, такое возможно? — пролепетала она, с трудом беря себя в руки.
Эдвин пожал плечами и усмехнулся.
— Тебе виднее. Хотя, если бы это было так, ты, наверное, не задавала бы таких глупых вопросов.
Хилари нервно рассмеялась. Эдвин приблизился к ней, взял ее за руку и провел в гостиную.
— Мне тебя страшно не хватало, — прошептал он, наклоняя голову и целуя Хилари в ухо.
Ее тело обожгла знакомая пьянящая волна, и мысли, как обычно в его присутствии, начали путаться.
— Подожди, Эдвин. Я должна сообщить тебе нечто очень важное, — сказала она, высвобождая руку и немного отстраняясь от него.
Эдвин обвел ее внимательным взглядом.
— Ты заболела? Хилари покачала головой.
— Я абсолютно здорова.
— Значит, повода для беспокойства нет. Все остальное может подождать. — Он обнял ее за талию и привлек к себе. — Предлагаю сначала насладиться друг другом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15