— Его взгляд упал на простыню, которую в данный момент Хилари расправляла на кровати. На ней с правой стороны красовалась аккуратно пришитая заплата из ткани, немного отличавшейся по цвету от материала самой простыни.
Неужели кто-то до сих пор занимается подобными вещами? — недоуменно приподнимая бровь, подумал Эдвин.
Ему представилась нелепая картина: Хилари в деревянных башмаках и чепце сидит у кучи старого тряпья и при свете фонаря занимается штопкой, подобно персонажу из старой сказки.
— Брось ты эту глупую затею, Хилари! — воскликнул он. — Ты ведь уже сама поняла, что жить в этом доме постоянно просто невозможно.
Она пожала плечами.
— Почему же? Ты, само собой разумеется, не смог бы обойтись без удобств, к которым привык с пеленок. А мне даже интересно обитать в подобных условиях.
Эдвин неожиданно нахмурился.
— А почему ты ставишь здесь двуспальную кровать? Намереваешься проводить ночи не одна?
Перед глазами Хилари возник образ маленькой дочери, которая, просыпаясь, бредет из детской и забирается к ней в кровать. От умиления и наполнившей душу нежности на ее губах появилась улыбка. На мгновение она даже закрыла глаза и представила, как к ней прижимается теплый родной человечек.
И тут же открыла их, испугавшись громкого шума: это Эдвин нервно и злобно начал расхаживать от стены к стене.
Он не узнавал себя. Мысль о том, что Хилари будет развлекаться в этом доме с каким-нибудь типом, буквально лишала его рассудка.
— Имей в виду! — заявил он, пыхтя от гнева. — Если ты собираешься жить на нашей земле, я не хочу, чтобы в твоей постели появлялся кто-то, кроме меня!
Лицо Хилари вытянулось.
— Что?
Эдвин резко затормозил и шагнул к ней ближе.
— Признайся, ты ведь приехала сюда для того, чтобы опять оказаться в моих объятиях? — пробормотал он, понижая голос.
— И не мечтай! — выкрикнула Хилари, возмущенно сверкая глазами.
Эдвин неестественно рассмеялся.
— Не пытайся дурить меня. Я тебя насквозь вижу. Давай же, милая, займемся друг другом. Предлагаю начать с того, на чем мы остановились пять лет назад.
Оглушенная негодованием, не вполне понимая, что она делает, Хилари размахнулась и залепила Эдвину хлесткую пощечину.
Это потрясло его настолько, что в первый момент он подался назад, прижимая ладонь к своей загорелой гладко выбритой щеке. В его глазах вспыхнул зловещий огонь, и Хилари испуганноморгнула.
— Я… Ты сам вынудил меня это сделать… — пробормотала она.
Эдвин стиснул зубы, решительно приблизился к ней, больно схватил за запястья и прошипел:
— И больше не допущу ничего подобного, так и знай!
По-видимому, никто и никогда б жизни не давал ему пощечин, поэтому выходка Хилари разбудила в нем настоящего зверя. Ей показалось, что из его расширившихся ноздрей вот-вот вылетит оранжевое пламя.
Она тщетно пыталась высвободить руки.
— Если бы ты не вел себя так возмутительно, я никогда не тронула бы тебя и пальцем!
— От такой, как ты, можно ожидать чего угодно, — произнес Эдвин, глядя на нее с презрением, злостью и вожделением.
— Я нахожусь в своем доме и имею право делать здесь все, что хочу! — упрямо произнесла Хилари, продолжая оказывать ему сопротивление. — Не тебе указывать мне, на какой кровати я должна спать и с кем! Ты — мой гость, причем непрошеный, поэтому будь добр, не забывай о правилах приличия.
— Я буду вести себя очень прилично, — прошептал Эдвин неожиданно ласково.
По телу Хилари пронеслась горячая волна желания. Она напряглась, чувствуя, как низ живота наполняется сладостной влагой. Когда-то те же ощущения дарили ей неземную радость, а сейчас — пугали и настораживали.
Страшнее всего было то, что против этих своих эмоций она не знала оружия, да и бороться с ними не имело смысла. Они овладевали ею полностью — околдовывали ее тело, путали мысли, парализовывали мозг.
Эдвин ослабил хватку, наклонил голову и, поднеся к губам маленькую ручку Хилари, поцеловал ее в мягкую розовую ладонь.
Хилари бросило в дрожь.
— Эдвин… — пробормотала она с мольбой в голосе. — Прошу тебя… Не делай этого…
— Не делать чего? — полушепотом переспросил он и провел кончиком языка по контуру ее верхней губы. — Вот этого?
Из груди Хилари вырвался блаженный стон.
Эдвин обнял ее за талию, привлек к себе и нежно обхватил губами мочку ее маленького ушка.
— Или вот этого?
Хилари чувствовала, что пропала.
Поднявшись на цыпочки, она запустила пальцы в густые волнистые волосы Эдвина, трепетно прижалась к нему и приникла к его губам. Последовал умопомрачительный, горячий поцелуй.
Тяжело дыша, забыв о былых обидах, Эдвин поднял Хилари на руки, поднес к кровати и опустил на матрас, застеленный чистой простыней с заплаткой. Послышался грохот. Ножки кровати с одной стороны подвернулись, и край металлической кроватной рамы вместе с матрасом и Хилари с шумом упал вниз.
Эдвин подхватил Хилари на руки, поставил ее на пол и на протяжении нескольких мгновений крепко прижимал к себе.
— Как я за тебя испугался! — прошептал он.
— Я совсем забыла… Брат ведь предупредил меня, что болты, прикрепляющие ножки к кровати, необходимо подтянуть… — Она тяжело вздохнула. — Хорошо, что все так вышло. По крайней мере мы не сделали того, о чем бы потом сожалели…
На лестнице раздался звук твердых мужских шагов.
— Хилари? С тобой все в порядке? Дверь открыта, поэтому я и вошел.
— Томас! — радостно воскликнула Хилари и поспешила навстречу своему новому другу. — Как я рада, что ты пришел! Не обидишься, если я сразу же обращусь к тебе с одной просьбой? Попрошу подтянуть болты на кровати…
— Я захватил с собой все необходимые инструменты.
Когда оба они появились в комнате, Эдвин окинул стройного кареглазого Томаса высокомерным взглядом.
— Это Томас… А это Эдвин. Знакомьтесь, — произнесла Хилари, пытаясь сделать вид, будто не замечает недовольства Эдвина.
Мужчины не пожали друг другу руки, ограничились сдержанными кивками.
Когда Томас принялся за работу, насвистывая какую-то мелодию, Эдвин повернулся к Хилари.
— Я могу поговорить с тобой наедине? — спросил он ледяным тоном.
— Можешь, — ответила Хилари как можно более спокойно и улыбнулась Томасу. — Томас, ты не обидишься, если мы оставим тебя на некоторое время?
— Конечно нет, — ответил тот.
— Что это за свистун? — раздраженно поинтересовался Эдвин, как только они с Хилари спустились вниз и вышли во двор.
— Какая тебе разница? — Она чувствовала сильный испуг, но старалась держаться смело и уверенно. — Это тебя абсолютно не касается.
— Нет, касается! — Эдвина сердила собственная несдержанность и нелепость, но он ничего не мог поделать с безумной ревностью, разгоревшейся в нем при появлении этого Томаса. — Кто этот тип и что делает в твоем доме?
— Это не твое дело! — выпалила Хилари.
— Ах, так? Если не хочешь отвечать, я пойду и задам этот вопрос ему! Но не обещаю, что все обойдется без плачевных последствий!
Он уже сделал шаг по направлению к входной двери, когда Хилари испуганно вцепилась в его руку.
— Не будь таким идиотом! Томас — друг моего двоюродного брата. Мы познакомились с ним только сегодня! — протараторила она.
Эдвин недоверчиво взглянул в глаза Хилари, но заметно успокоился. Щеки молодой женщины взволнованно пылали, придавая ей еще большую соблазнительность. Он взял ее за руки и прислонил к передней дверце своей машины, стоявшей прямо перед домом.
— Ты сводишь меня с ума. Сам не понимаю, что со мной происходит, — прошептал он.
Когда Эдвин разговаривал с ней таким тоном, у нее все таяло внутри. В подобные моменты она желала лишь одного — раствориться в нем, утонуть в потоке его ласк, отдаться ему полностью, без остатка.
Сердце Эдвина колотилось громко и учащенно. Ему было понятно, что Хилари желает его так же сильно, как он ее, и от сознания этого кружилась голова. Еще мгновение, и они бросились бы в жаркие объятия друг друга, но им помешал неожиданно прозвучавший звук захлопнувшейся двери.
Хилари вздрогнула и повернула голову к крыльцу.
— Простите, что помешал… Подул ветер, поэтому дверь и хлопнула так громко, — оправдывающимся тоном сказал Томас и пожал плечами.
Хилари отошла от машины, а Эдвин усмехнулся и сел за руль.
— До свидания! — крикнул он и завел мотор.
Она была так растеряна, что даже не оглянулась. Когда шум автомобиля рассеялся вдали, Томас тяжело вздохнул.
— Я вам завидую, — пробормотал он с неподдельной искренностью. — Мы с подругой встречались пять лет, а совсем недавно расстались. Потому что не испытывали обоюдной страсти, огня, не совершали друг для друга милых глупостей, безумств… У вас это есть.
Щеки Хилари вновь вспыхнули.
Неужели я настолько плохо умею скрывать свои чувства, что совершенно посторонний человек сумел так запросто их разгадать? — подумала она.
— Ты все неправильно понял, Томас. То, что ты видел, это… — Ее голос оборвался. Для того, чтобы объяснить ситуацию, она не нашла подходящих слов.
— Давай не будем об этом? — предложил Томас и подмигнул. — Лучше примемся за дела. Кровать в порядке. Приступим к разгрузке мебели.
Первым делом Хилари попросила его перенести в комнатку Лили новенький набор для детской. Она купила его прямо перед отъездом.
Чтобы затащить на второй этаж пианино, пришлось выйти на дорогу, остановить первого проезжавшего мимо водителя фургона и обратиться к нему за помощью.
Когда вся мебель была разгружена, Томас распрощался и уехал. Хилари набрала теплой воды в ведерко и кастрюлю, привезенные вместе с остальными вещами, вышла во двор и вымылась. На это ушло немало времени, ведь она, хоть была и не избалована удобствами, не привыкла обходиться вообще без них.
Уставшая, Хилари улеглась в кровать около полуночи. Но сон не шел. Все мысли крутились вокруг Эдвина, как бы ей ни хотелось подумать о чем-нибудь другом, упорно возвращаясь к событиям пятилетней давности. А именно к тому моменту, когда над их чудесными отношениями нависла темная тучка.
Это случилось после знакомства с Глэдис Нейленд, обворожительной шатенкой, подругой детства Эдвина.
Однажды вечером, когда Эдвин разговаривал с кем-то по телефону, а Хилари мирно дремала, положив голову ему на колени, Глэдис нагрянула в гости. Красивая и общительная, она сразу же расположила Хилари к себе. Они пили чай в кухне и много болтали, а в те моменты, когда Эдвин куда-нибудь отлучался, Глэдис заговаривала с Хилари, как с лучшей подружкой.
— Я думала, что опять увижу здесь эту дылду Стеллу, — заговорщически понизив голос, прошептала она, когда Эдвин вышел в гостиную ответить на очередной телефонный звонок. — Ты с ней знакома?
Хилари не знала никакой Стеллы. И чем больше слушала Глэдис, тем меньше желала с ней знакомиться. Намеками и полушутками Глэдис ясно дала Хилари понять, что эта «дылда» — прелестная высокая студентка последнего курса Майамского университета. Что, возможно, она до сих пор встречается с Эдвином.
— Вы потрясающе смотритесь вдвоем, — подытожила тогда Глэдис. — Не отдавай его никому!
Узнав, что Хилари всего семнадцать лет, она задумчиво покачала головой.
— Лучше не сознавайся ему в этом. Он любит более взрослых, более опытных женщин. И еще один дружеский совет: пусть вокруг тебя вьются и другие мужчины. Эдвин обожает конкуренцию. Мы знакомы с ним с самого детства. Мне о нем известно все!
Тогда-то в Хилари и созрел план придумать о себе какую-нибудь красивую историю. Эдвин ни разу не спрашивал у нее ни о возрасте, ни о том, чем она занимается, но если бы речь об этом зашла, ей было бы легче провалиться сквозь землю, чем сказать о себе правду.
Ни один нормальный мужчина не захочет продолжать крутить роман с девушкой, если узнает, что она — школьница, решила Хилари. Особенно такой мужчина, как Эдвин.
В ее планы входило поступить в университет в родном городе Солт-Лейк-Сити. Поэтому она и подумала, что назовется Эдвину студенткой. Студенток он любит, отметила она, с неприязнью вспоминая рассказы Глэдис о Стелле.
Когда интерес к ней Эдвина стал заметно ослабевать, ее охватила паника. Тогда-то она и прибежала к старушке Мириам во второй раз.
— Я не пойму, что произошло, — бормотала она, жалобно всхлипывая.
Мириам гладила ее по голове.
— Эдвин — натура сложная и глубокая. Он очень серьезный человек. Таким людям иногда необходимо побыть наедине, чтобы лучше разобраться в своей жизни, понимаешь, детка? — Голос Мириам звучал спокойно и умиротворяюще, и тревога Хилари постепенно ослабла.
Когда совершенно случайно из разговора с Глэдис Эдвин узнал о том, что встречается с несовершеннолетней девчонкой, он пришел в ярость. Хилари и не подозревала, что ее любимый способен так бурно гневаться. Скандал закончился тем, что Эдвин объявил ей о намерении посетить ее родителей и заявился на следующее утро в коттедж, который они снимали вместе с Макфейлами, Корнерами и Фрэнтами.
Более неподходящий момент для его визита было невозможно представить.
Накануне в одном из ресторанов Майами-Бич Анна переругалась со всеми членами компании мужа, а в тот момент, когда Эдвин появился у них в гостях, кричала на весь дом, что больше не может выносить ни его взбалмошных друзей, ни его дочери.
— Что ты намереваешься делать? — спросила Хилари, проводив Эдвина до машины.
Он молча сел за руль и завел двигатель.
— Я должен все, как следует, обдумать. За последние сутки я узнал столько нового, что совершенно запутался. Мне требуется время.
Таким сдержанным и отчужденным Хилари никогда его не видела. Обида давила ей на сердце, и до жути хотелось реветь. Но она сохраняла внешнее спокойствие. И даже сумела сказать своему возлюбленному, что не намеревается ждать его вечно.
В этот же день Эдвин уехал в Майами по делам. А оттуда ни разу не позвонил Хилари.
От отчаяния она не знала, куда деваться. Бродила в одиночестве по пляжу, долгие часы просиживала в летнем кафе, в котором увидела Эдвина впервые.
Родителям не было до нее никакого дела. Мачеха никогда ее не любила, а у отца из-за нескончаемых выяснений отношений с женой не хватало времени думать о дочери.
Заметили, что с Хилари не все в порядке, только друзья — Хью, Молли и Денис, Тогда-то они и пригласили ее в свою компанию.
Она и представить себе не могла, что в следующий раз увидится с Эдвином лишь в больничном коридоре после жуткой аварии.
И что тогда им обоим будет не до личных разговоров и не до сердечных привязанностей.
Эдвин вышел из душа, вытерся, обмотал полотенце вокруг сильных загорелых бедер, пересек спальню и приблизился к раскрытому окну. Было уже поздно, около часа ночи. В воздухе сильно пахло морем, и хотелось дышать полной грудью.
Что-то непонятное не давало Эдвину покоя; может, до сих пор не утихшая ревность, а может, просто сознание того, что от Хилари его отделяет всего лишь апельсиновый сад.
Воспоминание о Томасе опять отозвалось в его сердце неприятным толчком. Она сказала, что познакомилась с ним только сегодня, подумал он. Значит, ей мало, что о нем известно…
Ревность и злоба сменились вдруг в его душе тревогой и стыдом. Почему я оставил ее наедине с незнакомым мужчиной? — спросил он себя. С мужчиной, которому она явно приглянулась, я это сразу понял… И не просто с мужчиной, а с глупо улыбающимся болваном, вооруженным целым набором металлических инструментов… А вдруг этот тип псих и что-нибудь замыслил?
Резким движением руки скинув с себя полотенце, он быстро оделся и вышел из дома.
В одной из комнат на втором этаже бывшего коттеджа Мириам горел свет. Эдвин осторожно вышел из машины, прислушался и огляделся по сторонам. Во дворе никого не было.
Он тихо приблизился к двери, присел на корточки, выдвинул из стены кусок камня и достал из тайника запыленный запасной ключ. Но, передумав пускать его в ход, положил на место, отряхнул руки и громко постучал в дверь.
4
Услышав стук, Хилари, уже погрузившаяся в сладкие объятия сна, открыла глаза и испуганно посмотрела по сторонам, не понимая, где она и что происходит.
Постучали повторно.
Часы на перевернутой вверх дном коробке, поставленной ею у кровати в качестве тумбочки, показывали двадцать минут второго.
Кто может прийти ко мне так поздно? — содрогаясь от страха, подумала Хилари. И стоит ли открывать дверь?
В ее голове пронеслось множество тревожных мыслей. Этих мест она не знала, поэтому не имела представления о том, насколько опасно жить здесь одной.
Быть может, это грабители… Или дух покойной Мириам, размышляла она, замирая от ужаса.
Когда постучали в третий раз, ей ничего не оставалось, как подняться с кровати, закутаться в покрывало, взять с перевернутой коробки небольшой кухонный нож и прошлепать босыми ногами вниз к входной двери.
— Кто там? — спросила она, пытаясь говорить как можно более уверенным и строгим голосом.
— Это я, Хилари!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15