Он зашел в отель «Менгер», сел в кресло в вестибюле и, закинув ногу на ног
у, развернул газету.
Около девяти в вестибюле появилась мать под руку с каким-то мужчиной в ко
стюме и расстегнутом пальто. Они вышли на улицу, сели в такси и уехали.
Джон Грейди долго сидел в кресле. Потом встал, сложил газету, подошел к кон
торке. Портье вопросительно посмотрел на него.
У вас не остановилась миссис Коул?
Коул?
Да.
Минуточку.
Портье стал просматривать регистрационный журнал, потом покачал голов
ой.
Нет, такой у нас нет.
Спасибо, сказал Джон Грейди.
Последний раз они выезжали верхом вместе в начале марта, когда вдруг пот
еплело и вдоль дорог зажелтели сомбреро. Они дали передохнуть лошадям в
Маккалоу, потом двинулись дальше, по среднему выгону вдоль Грейп-Крика. В
ода в реке была чистая и казалась зеленой от прядей мха на каменистых отм
елях. Они медленно ехали по равнине среди зарослей мескита и нопала. Оста
лся позади округ Том Грин, начался округ Коук. Они пересекли старую шунов
еровскую дорогу и углубились в горы, поросшие кое-где кедрами. Под копыта
ми лошадей похрустывала базальтовая крошка. День выдался ясный, и на син
их горных хребтах в сотне миль к северу были хорошо видны шапки снега. Еха
ли, почти не разговаривая. Отец чуть подавался вперед и держал поводья в о
дной руке у седла. Худой, болезненно хрупкий, он словно терялся в собствен
ной одежде. Он ехал и смотрел по сторонам глубоко запавшими глазами так, б
удто окружающий мир внезапно изменился к худшему Ц или, напротив, словн
о наконец-то предстал в своем истинном обличье. Это его сильно огорчало. Д
жон Грейди, ехавший впереди, держался в седле так, словно в нем и родился, ч
то в общем-то почти соответствовало действительности. Глядя на него, вер
илось: родись он в стране, где и слыхом не слыхивали о лошадях, он все равно
отыскал бы их, достал хоть из-под земли. Он быстро смекнул бы, что в этом мир
е трагически не хватает чего-то такого, без чего и сам он, и этот мир не могу
т нормально существовать, и пустился бы странствовать и не успокоился бы
до тех пор, пока не нашел бы лошадь и не понял, что именно это существо, кото
рое он видит впервые, ему и необходимо.
К полудню они оказались на столовой горе, где когда-то было ранчо, а тепер
ь среди камней виднелись столбы бывшей ограды с остатками колючей прово
локи, какой и эти дни уже нигде и не встретишь. Они проехали покосившийся а
мбар, потом останки старинной деревянной мельницы, покоившиеся среди ва
лунов. Они нигде не останавливались, а неуклонно продвигались вперед. Из
низин вылетали спугнутые ими утки. К вечеру они спустились к заливным лу
гам-красноземам и вскоре подъехали к городку, носившему гордое имя Робе
рт Ли Робер
т Ли (1807Ц 1870) Ц главнокомандующий армией южан в Гражданской войне в США 1861Ц
1865гг.
.
Они подождали, пока шоссе очистится от машин, и только тогда перевели лош
адей через деревянный мост. Река была рыжей от глины. Они проехали по Комм
ерс-стрит, свернули на Седьмую, потом оказались на Остин-стрит и, миновав
банк, спешились. Привязали лошадей у кафе и вошли.
Появился хозяин, чтобы взять заказ. Он обратился к ним по именам. Отец отор
вался от меню, которое изучал.
Давай заказывай. Он не будет ждать нас до утра.
А ты что возьмешь?
Пирог и кофе.
А с чем у вас пироги, спросил Джон Грейди хозяина, и тот обернулся к стойке
и, прежде чем ответить, долго разглядывал образцы.
Закажи что-нибудь настоящее, посоветовал отец. Ты же ничего не ел.
Они сделали заказ, потом хозяин принес им кофе и вернулся к стойке. Отец вы
тащил из кармана рубашки сигареты.
Ты думал насчет Редбо? Где будешь его держать?
Еще бы. Конечно, думал, сказал сын.
Уоллес, может, разрешит тебе чистить стойла и кормить лошадей. Договорис
ь с ним.
Ему это не понравится.
Кому? Уоллесу?
Heт. Редбо.
Отец молча курил и смотрел на сына.
Ты еще видишься с этой барнеттовской девицей?
Джон Грейди покачал головой.
Она тебя бросила или ты ее?
Не знаю.
Значит, она тебя.
Значит, так.
Отец кивнул и снова затянулся сигаретой. За окном проехали двое верховых
. Отец и сын посмотрели на лошадей и на тех, кто на них ехал. Отец взял ложку
и стал мешать ею в чашке, хотя мешать было нечего, потому что он пил кофе бе
з молока и без сахара. Потом он вынул дымящуюся ложку и положил на бумажну
ю салфетку, поднял чашку, поглядел в нее и сделал глоток. Потом снова повер
нул голову к окну, хотя там уже не на что было смотреть.
Мы с твоей матерью по-разному относились к жизни, начал он. Ей нравились л
ошади. Я думал, этого достаточно, чтобы жить на ферме. Что лишний раз показ
ывает, какой я был дурак. Я думал, она с возрастом позабудет про многие сво
и капризы. Правда, может, это только мне они казались капризами… А война ту
т не виновата… Мы поженились за десять лет до войны. Потом она уехала. Надо
лго. Когда уехала, тебе было пол года, а когда вернулась, тебе исполнилось
три. Ты, конечно, кое-что об этом слышал… Зря я в свое время не рассказал теб
е все. Мы расстались. Она жила в Калифорнии. За тобой присматривала Луиса.
Она и Абуэла. Отец посмотрел на Джона Грейди, потом опять устремил взор в о
кно.
Она хотела, чтобы я поехал к ней, сказал он. Почему же ты не поехал?
Поехать-то я поехал. Только недолго продержался.
Джон Грейди кивнул.
Она вернулась не из-за меня, а из-за тебя. Это я, собственно, и хотел тебе рас
сказать.
Понятно.
Хозяин принес обед сыну и пирог отцу. Джон Грейди протянул руку за солонк
ой и перечницей. Он ел не поднимая головы. Хозяин подошел с кофейником, нап
олнил их чашки и ушел. Отец затушил сигарету, взял вилку, стал ковырять пир
ог.
Она проживет дольше, чем я. Хотелось бы, чтобы вы поладили.
Джон Грейди промолчал.
Если бы не она, я бы тогда не выжил, не сидел сейчас с тобой… Там, в Гоши, я мыс
ленно разговаривал с ней часами… Уверял, что она из тех, кто может сделать
все, что только пожелает. Я рассказывал ей о других ребятах, которые, как м
не казалось, не выстоят, и я просил ее молиться за них. Кое-кому удалось выж
ить. Конечно, я тогда был сильно не в себе. Какое-то время, во всяком случае.
Но если бы не она, я бы не выжил… Черта с два тут выживешь. Но об этом я ником
у никогда не говорил. Она даже и не догадывается об этом.
Сын молча ел. За окнами темнело. Отец пил кофе. Они ждали Артуро, который до
лжен был приехать на грузовике. Напоследок отец сказал, что эта страна ни
когда не будет такой, как прежде.
Люди потеряли чувство безопасности. Мы как команчи двести лет назад. Нам
неизвестно, что случится завтра, кто тут будет всем заправлять. Мы даже не
знаем, какого цвета кожа будет у этих ребят…
Ночь выдалась теплая. Он и Ролинс улеглись прямо на шоссе, чтобы погретьс
я о еще теплый асфальт. Они смотрели, как с черного небесного свода падают
звезды. Где-то в доме хлопнула дверь. Кто-то что-то крикнул. Койот, жалобно
завывавший в горах, вдруг умолк, но потом снова завел свою тоскливую песн
ю.
Это не тебя зовут?
Может, и меня, сказал Ролинс.
Они лежали на асфальте раскинув руки-ноги, словно пленники, которых на ра
ссвете должны судить.
Ты сказал своему старику?
Нет, пробормотал Джон Грейди.
Скажешь?
Зачем?
А когда вам надо съезжать?
Первого июня.
Не хочешь подождать до июня?
Что толку?
Ролинс поставил каблук сапога одной ноги на носок другой.
Мой отец сбежал из дома в пятнадцать лет. Иначе я родился бы в Алабаме.
Ты вообще не родился бы.
Почему ты так думаешь?
Потому что твоя мать родом из Сан-Анджело и он бы никогда не познакомился
с ней.
Он познакомился бы с кем-то еще.
И она тоже.
Что ты хочешь этим сказать?
То, что ты не родился бы.
Вот заладил! Значит, я родился бы где-то в другом месте.
Но как?
Как-как… А никак!
Если бы твоя мать родила ребенка от другого мужчины, а твоему отцу родила
бы сына другая женщина, кто из этих двоих был бы ты, а?
Никто.
Вот видишь!
Ролинс лежал и молча смотрел на звезды.
И все равно я где-нибудь да родился бы. Может, я выглядел бы не так, как сейч
ас, но если бы Богу было угодно, чтобы я появился на белый свет, значит, я бы
все равно родился.
А если бы ему не было угодно, то и не родился бы.
От твоих «если бы» у меня башка болит.
У меня самого болит.
Ну так что же ты думаешь?
Не знаю, сказал Ролинс.
А кто тогда знает?
Если бы ты был из Алабамы, то тебе имело бы смысл отправиться в Техас, так? Н
о раз ты уже в Техасе… В общем, не знаю… У тебя куда больше причин смотатьс
я отсюда, чем у меня.
А какие такие причины держат тебя тут? Думаешь, кто-нибудь помрет и остави
т тебе наследство?
Ничего я не думаю!
И правильно делаешь. Потому что никто тебе наследства не оставит.
Снова хлопнула дверь. Снова в темноте раздался голос.
Я, пожалуй, пойду, сказал Ролинс.
Он встал, одной рукой отряхнул штаны, а другой надел шляпу.
Если я останусь, ты все равно тронешься?
Джон Грейди сел, тоже надел шляпу.
Я уже тронулся.
В последний раз он увидел ее в городе. Он зашел в мастерскую Каллена Коула
на Норт-Чадборн-стрит, чтобы запаять мундштук, и потом двинулся по Туиг-с
трит. Тут он увидел, как она выходит из «Кактуса». Он хотел было перейти на
другую сторону, но она окликнула его, и он остановился и стал ждать, когда
она по дойдет.
Ты от меня бегаешь?
Он посмотрел на нее.
Я не бегаю. Ни от тебя, ни за тобой.
Сердцу не прикажешь, верно?
Главное, чтобы все были довольны.
Я хочу, чтобы мы остались друзьями.
Друзьями так друзьями. Но я тут долго не задержусь.
Куда собрался?
Пока не могу сказать.
Почему это?
Не могу, и все!
Он снова посмотрел на нее. Она не сводила с него глаз.
А что он скажет, если увидит, как мы тут с тобой стоим?
Он не ревнив.
Это хорошо. Полезное свойство. Избавит его от множества огорчений в буду
щем.
На что ты намекаешь?
Ни на что. Мне пора.
Ты меня ненавидишь, да?
Нет.
Я тебе не нравлюсь?
Он посмотрел на нее в упор.
Вот привязалась. Если тебя мучает совесть, то скажи, что ты хочешь от меня
услышать, и я произнесу все слова.
Как же, произнесешь! И вообще совесть меня совершенно не мучает. Просто я п
одумала, что мы могли бы остаться друзьями.
Это только слова, Мэри Катрин, сказал он, качая головой. Мне пора.
Ну а что плохого в словах? Все вокруг только и знают, что произносят слова.
Это неправда.
Ты уезжаешь из Сан-Анджело?
Да.
Вернешься?
Может быть.
Я против тебя ничего не имею.
Еще бы.
Она посмотрела туда, куда смотрел он, но ничего интересного не увидела. За
тем она снова повернулась к нему, и он посмотрел ей в глаза, и если в них и бл
еснули слезы, то, скорее всего, виной тому был сильный ветер. Она протянула
руку. Сперва он не понял ее намерений, потом сообразил, в чем дело.
Я желаю тебе всего самого лучшего.
Он взял ее руку, которая показалась ему очень маленькой и страшно знаком
ой. До этого он никогда не здоровался и не прощался с женщиной за руку.
Береги себя.
Ладно… Спасибо.
Он коснулся рукой шляпы, повернулся и зашагал по улице. Он не оглядывался,
но видел ее отражение в витрине здания на другой стороне улицы. Она стоял
а и смотрела, пока он не дошел до угла, а потом исчезла навсегда.
Джон Грейди спешился, открыл ворота, провел в них коня, закрыл, потом двину
лся с Редбо вдоль забора. Ролинса видно не было. Дойдя до угла, Джон Грейди
бросил поводья. Посмотрел на дом. Редбо принюхался, фыркнул, уткнулся нос
ом ему в локоть.
Ты, дружище, зашептал Ролинс.
А кто же?
Ролинс подошел к забору, ведя за повод Малыша, потом оглянулся на свой дом.
Ты готов?
Готов, кивнул Ролинс.
Твои ничего не заподозрили?
Нет.
Тогда в путь.
Погоди минуту. Я навалил все на седло и по-быстрому смылся. Сейчас наведу
порядок.
Джон Грейди взял поводья и сел в седло.
Кто-то зажег свет, сообщил он.
Черт!
Ты опоздаешь даже на собственные похороны.
Еще нет и четырех. Ты просто заявился раньше времени.
Ладно, поехали. Кто-то в конюшне.
Ролинс прилаживал за седлом скатку.
У нас выключатель на кухне. Старик не успел бы дойти до конюшни. Может, он т
уда вообще не собирается. Просто он мог спуститься на кухню, чтобы вы пить
молока или еще зачем-нибудь.
Вот именно. Чтобы зарядить дробовик, усмехнулся Джон Грейди.
Ролинс тоже сел в седло.
Ты готов?
Давно, сказал Джон Грейди.
Сначала ехали вдоль ограды, потом по пастбищам. Седла поскрипывали на хо
лодке. Пустили коней в галоп, и огоньки провалились в темноту за их спинам
и. Началась холмистая прерия, и они перешли на шаг. Вокруг роились звезды.
В необитаемой ночи зазвонил, а потом стих колокол, хотя никакого колокол
а тут быть не могло. Ехали по закруглявшейся возвышенности, по земному ша
ру, который был черен, как неизвестно что, и который тащил их на себе ввысь,
к звездам, так что они ехали не под ними, а среди них, ехали и весело, и с опас
кой, словно воры, выброшенные на свободу в этот наэлектризованный мрак, с
ловно юные воры, оказавшиеся в светящемся саду, не готовые ни к холоду, ни
к тому, что перед ними вдруг открылось десять тысяч миров на выбор.
К полудню одолели миль сорок. Но вокруг все еще тянулись знакомые места. Н
очью подъехали к ранчо Марка Фьюри, спешились у ограды, Джон Грейди доста
л из седельной сумки стамеску, отогнул скобы на столбах, опустил проволо
ку и встал на нее обеими ногами. Ролинс провел коней, а Джон Грейди прилади
л проволоку на место, убрал стамеску и сел в седло.
Как они хотят, чтобы люди тут ездили верхом, спросил Ролинс.
Они этого не хотят.
На восходе наскоро перекусили сандвичами, которые Джон Грейди захватил
из дома. Днем напоили лошадей из большого каменного корыта, потом поехал
и по высохшему руслу речушки, испещренному коровьими следами, к зеленевш
им вдали тополям. Под деревьями лежали коровы, которые при их приближени
и поднимались, смотрели на них, а потом снова теряли интерес.
Вскоре Джон Грейди и Ролинс устроили привал. Они улеглись в сухой траве п
од деревьями, подложив под головы куртки, прикрыв лица шляпами. Редбо и Ма
лыш мирно пощипывали травку у высохшей реки.
Ты захватил что-нибудь огнестрельное?
Джон Грейди кивнул.
Что именно?
Дедов старый кольт.
Из него можно во что-нибудь попасть?
Нет.
Ролинс усмехнулся.
Выходит, удрали?
Выходит, так.
Думаешь, за нами устроят погоню?
Зачем?
Не знаю. Просто все получилось как-то больно просто.
Они лежали и слушали шум ветра и чавканье лошадей.
Знаешь, что я тебе скажу, начал Ролинс.
Ну?
Мне плевать.
Джон Грейди сел, вынул из кармана кисет с табаком, начал скручивать сигар
ету.
На что плевать-то?
Он провел языком по сигарете, сунул ее в рот, вынул спички, закурил, выпуст
ив струю дыма, загасил спичку, потом повернулся и посмотрел на Ролинса. То
т крепко спал.
Ближе к вечеру они снова пустились в путь. На закате услышали гул проноси
вшихся по шоссе тяжелых грузовиков. Долгим прохладным вечером ехали по с
клону холма, с которого хорошо было видно, как по одной линии медленно пер
емещались огоньки автомобилей в каком-то причудливом ритме Ц туда-сюд
а, туда-сюда. Выехав на проселок, двинулись по нему к шоссе. Остановившись
у ворот, стали искать ворота в ограде на противоположной стороне шоссе. О
ни видели фары грузовиков, пробегавших по шоссе с востока на запад и с зап
ада на восток, но ворот не было.
Что будем делать?
Не знаю. Надо бы сегодня перебраться на ту строну, сказал Джон Грейди.
Я не поведу коня по этому чертову асфальту в темноте.
Я тоже, кивнул Джон Грейди и сплюнул.
Похолодало. Ветер гремел створками ворот, а Редбо и Малыш беспокойно пер
еминались с ноги на ногу.
Что это там за огни?
Наверное, Эльдорадо, сказал Джон Грейди.
Далеко?
Миль десятьЦ пятнадцать.
Что собираешься делать?
Джон Грейди промолчал.
Они расстелили свои одеяла в овраге, распрягли и стреножили коней, а пото
м легли спать и проснулись на рассвете. Когда Ролинс, сев на одеяле, стал о
зираться по сторонам, Джон Грейди уже заседлал своего коня и привязывал
к седлу спальные принадлежности.
Там дальше по шоссе есть кафе. Хочешь позавтракать?
Ролинс надел шляпу, потянулся за сапогами.
А то нет, дружище, ухмыльнулся он.
Они пробирались между завалов из коробок передач, дверей кабин и прочих
автомобильных останков, чтобы напоить коней из большого металлическог
о корыта, в котором проверяли камеры и трубки. Неподалеку мексиканец мен
ял колесо у грузовика. Джон Грейди спросил его, где тут мужской сортир, и т
от кивнул в сторону кафе.
Джон Грейди вынул из седельной сумки бритвенные принадлежности, пошел в
умывальню, побрился, почистил зубы, причесался. Когда вышел, то увидел, Ц
кони привязаны к дереву, а Ролинс сидит за столиком и пьет кофе.
1 2 3 4 5
у, развернул газету.
Около девяти в вестибюле появилась мать под руку с каким-то мужчиной в ко
стюме и расстегнутом пальто. Они вышли на улицу, сели в такси и уехали.
Джон Грейди долго сидел в кресле. Потом встал, сложил газету, подошел к кон
торке. Портье вопросительно посмотрел на него.
У вас не остановилась миссис Коул?
Коул?
Да.
Минуточку.
Портье стал просматривать регистрационный журнал, потом покачал голов
ой.
Нет, такой у нас нет.
Спасибо, сказал Джон Грейди.
Последний раз они выезжали верхом вместе в начале марта, когда вдруг пот
еплело и вдоль дорог зажелтели сомбреро. Они дали передохнуть лошадям в
Маккалоу, потом двинулись дальше, по среднему выгону вдоль Грейп-Крика. В
ода в реке была чистая и казалась зеленой от прядей мха на каменистых отм
елях. Они медленно ехали по равнине среди зарослей мескита и нопала. Оста
лся позади округ Том Грин, начался округ Коук. Они пересекли старую шунов
еровскую дорогу и углубились в горы, поросшие кое-где кедрами. Под копыта
ми лошадей похрустывала базальтовая крошка. День выдался ясный, и на син
их горных хребтах в сотне миль к северу были хорошо видны шапки снега. Еха
ли, почти не разговаривая. Отец чуть подавался вперед и держал поводья в о
дной руке у седла. Худой, болезненно хрупкий, он словно терялся в собствен
ной одежде. Он ехал и смотрел по сторонам глубоко запавшими глазами так, б
удто окружающий мир внезапно изменился к худшему Ц или, напротив, словн
о наконец-то предстал в своем истинном обличье. Это его сильно огорчало. Д
жон Грейди, ехавший впереди, держался в седле так, словно в нем и родился, ч
то в общем-то почти соответствовало действительности. Глядя на него, вер
илось: родись он в стране, где и слыхом не слыхивали о лошадях, он все равно
отыскал бы их, достал хоть из-под земли. Он быстро смекнул бы, что в этом мир
е трагически не хватает чего-то такого, без чего и сам он, и этот мир не могу
т нормально существовать, и пустился бы странствовать и не успокоился бы
до тех пор, пока не нашел бы лошадь и не понял, что именно это существо, кото
рое он видит впервые, ему и необходимо.
К полудню они оказались на столовой горе, где когда-то было ранчо, а тепер
ь среди камней виднелись столбы бывшей ограды с остатками колючей прово
локи, какой и эти дни уже нигде и не встретишь. Они проехали покосившийся а
мбар, потом останки старинной деревянной мельницы, покоившиеся среди ва
лунов. Они нигде не останавливались, а неуклонно продвигались вперед. Из
низин вылетали спугнутые ими утки. К вечеру они спустились к заливным лу
гам-красноземам и вскоре подъехали к городку, носившему гордое имя Робе
рт Ли Робер
т Ли (1807Ц 1870) Ц главнокомандующий армией южан в Гражданской войне в США 1861Ц
1865гг.
.
Они подождали, пока шоссе очистится от машин, и только тогда перевели лош
адей через деревянный мост. Река была рыжей от глины. Они проехали по Комм
ерс-стрит, свернули на Седьмую, потом оказались на Остин-стрит и, миновав
банк, спешились. Привязали лошадей у кафе и вошли.
Появился хозяин, чтобы взять заказ. Он обратился к ним по именам. Отец отор
вался от меню, которое изучал.
Давай заказывай. Он не будет ждать нас до утра.
А ты что возьмешь?
Пирог и кофе.
А с чем у вас пироги, спросил Джон Грейди хозяина, и тот обернулся к стойке
и, прежде чем ответить, долго разглядывал образцы.
Закажи что-нибудь настоящее, посоветовал отец. Ты же ничего не ел.
Они сделали заказ, потом хозяин принес им кофе и вернулся к стойке. Отец вы
тащил из кармана рубашки сигареты.
Ты думал насчет Редбо? Где будешь его держать?
Еще бы. Конечно, думал, сказал сын.
Уоллес, может, разрешит тебе чистить стойла и кормить лошадей. Договорис
ь с ним.
Ему это не понравится.
Кому? Уоллесу?
Heт. Редбо.
Отец молча курил и смотрел на сына.
Ты еще видишься с этой барнеттовской девицей?
Джон Грейди покачал головой.
Она тебя бросила или ты ее?
Не знаю.
Значит, она тебя.
Значит, так.
Отец кивнул и снова затянулся сигаретой. За окном проехали двое верховых
. Отец и сын посмотрели на лошадей и на тех, кто на них ехал. Отец взял ложку
и стал мешать ею в чашке, хотя мешать было нечего, потому что он пил кофе бе
з молока и без сахара. Потом он вынул дымящуюся ложку и положил на бумажну
ю салфетку, поднял чашку, поглядел в нее и сделал глоток. Потом снова повер
нул голову к окну, хотя там уже не на что было смотреть.
Мы с твоей матерью по-разному относились к жизни, начал он. Ей нравились л
ошади. Я думал, этого достаточно, чтобы жить на ферме. Что лишний раз показ
ывает, какой я был дурак. Я думал, она с возрастом позабудет про многие сво
и капризы. Правда, может, это только мне они казались капризами… А война ту
т не виновата… Мы поженились за десять лет до войны. Потом она уехала. Надо
лго. Когда уехала, тебе было пол года, а когда вернулась, тебе исполнилось
три. Ты, конечно, кое-что об этом слышал… Зря я в свое время не рассказал теб
е все. Мы расстались. Она жила в Калифорнии. За тобой присматривала Луиса.
Она и Абуэла. Отец посмотрел на Джона Грейди, потом опять устремил взор в о
кно.
Она хотела, чтобы я поехал к ней, сказал он. Почему же ты не поехал?
Поехать-то я поехал. Только недолго продержался.
Джон Грейди кивнул.
Она вернулась не из-за меня, а из-за тебя. Это я, собственно, и хотел тебе рас
сказать.
Понятно.
Хозяин принес обед сыну и пирог отцу. Джон Грейди протянул руку за солонк
ой и перечницей. Он ел не поднимая головы. Хозяин подошел с кофейником, нап
олнил их чашки и ушел. Отец затушил сигарету, взял вилку, стал ковырять пир
ог.
Она проживет дольше, чем я. Хотелось бы, чтобы вы поладили.
Джон Грейди промолчал.
Если бы не она, я бы тогда не выжил, не сидел сейчас с тобой… Там, в Гоши, я мыс
ленно разговаривал с ней часами… Уверял, что она из тех, кто может сделать
все, что только пожелает. Я рассказывал ей о других ребятах, которые, как м
не казалось, не выстоят, и я просил ее молиться за них. Кое-кому удалось выж
ить. Конечно, я тогда был сильно не в себе. Какое-то время, во всяком случае.
Но если бы не она, я бы не выжил… Черта с два тут выживешь. Но об этом я ником
у никогда не говорил. Она даже и не догадывается об этом.
Сын молча ел. За окнами темнело. Отец пил кофе. Они ждали Артуро, который до
лжен был приехать на грузовике. Напоследок отец сказал, что эта страна ни
когда не будет такой, как прежде.
Люди потеряли чувство безопасности. Мы как команчи двести лет назад. Нам
неизвестно, что случится завтра, кто тут будет всем заправлять. Мы даже не
знаем, какого цвета кожа будет у этих ребят…
Ночь выдалась теплая. Он и Ролинс улеглись прямо на шоссе, чтобы погретьс
я о еще теплый асфальт. Они смотрели, как с черного небесного свода падают
звезды. Где-то в доме хлопнула дверь. Кто-то что-то крикнул. Койот, жалобно
завывавший в горах, вдруг умолк, но потом снова завел свою тоскливую песн
ю.
Это не тебя зовут?
Может, и меня, сказал Ролинс.
Они лежали на асфальте раскинув руки-ноги, словно пленники, которых на ра
ссвете должны судить.
Ты сказал своему старику?
Нет, пробормотал Джон Грейди.
Скажешь?
Зачем?
А когда вам надо съезжать?
Первого июня.
Не хочешь подождать до июня?
Что толку?
Ролинс поставил каблук сапога одной ноги на носок другой.
Мой отец сбежал из дома в пятнадцать лет. Иначе я родился бы в Алабаме.
Ты вообще не родился бы.
Почему ты так думаешь?
Потому что твоя мать родом из Сан-Анджело и он бы никогда не познакомился
с ней.
Он познакомился бы с кем-то еще.
И она тоже.
Что ты хочешь этим сказать?
То, что ты не родился бы.
Вот заладил! Значит, я родился бы где-то в другом месте.
Но как?
Как-как… А никак!
Если бы твоя мать родила ребенка от другого мужчины, а твоему отцу родила
бы сына другая женщина, кто из этих двоих был бы ты, а?
Никто.
Вот видишь!
Ролинс лежал и молча смотрел на звезды.
И все равно я где-нибудь да родился бы. Может, я выглядел бы не так, как сейч
ас, но если бы Богу было угодно, чтобы я появился на белый свет, значит, я бы
все равно родился.
А если бы ему не было угодно, то и не родился бы.
От твоих «если бы» у меня башка болит.
У меня самого болит.
Ну так что же ты думаешь?
Не знаю, сказал Ролинс.
А кто тогда знает?
Если бы ты был из Алабамы, то тебе имело бы смысл отправиться в Техас, так? Н
о раз ты уже в Техасе… В общем, не знаю… У тебя куда больше причин смотатьс
я отсюда, чем у меня.
А какие такие причины держат тебя тут? Думаешь, кто-нибудь помрет и остави
т тебе наследство?
Ничего я не думаю!
И правильно делаешь. Потому что никто тебе наследства не оставит.
Снова хлопнула дверь. Снова в темноте раздался голос.
Я, пожалуй, пойду, сказал Ролинс.
Он встал, одной рукой отряхнул штаны, а другой надел шляпу.
Если я останусь, ты все равно тронешься?
Джон Грейди сел, тоже надел шляпу.
Я уже тронулся.
В последний раз он увидел ее в городе. Он зашел в мастерскую Каллена Коула
на Норт-Чадборн-стрит, чтобы запаять мундштук, и потом двинулся по Туиг-с
трит. Тут он увидел, как она выходит из «Кактуса». Он хотел было перейти на
другую сторону, но она окликнула его, и он остановился и стал ждать, когда
она по дойдет.
Ты от меня бегаешь?
Он посмотрел на нее.
Я не бегаю. Ни от тебя, ни за тобой.
Сердцу не прикажешь, верно?
Главное, чтобы все были довольны.
Я хочу, чтобы мы остались друзьями.
Друзьями так друзьями. Но я тут долго не задержусь.
Куда собрался?
Пока не могу сказать.
Почему это?
Не могу, и все!
Он снова посмотрел на нее. Она не сводила с него глаз.
А что он скажет, если увидит, как мы тут с тобой стоим?
Он не ревнив.
Это хорошо. Полезное свойство. Избавит его от множества огорчений в буду
щем.
На что ты намекаешь?
Ни на что. Мне пора.
Ты меня ненавидишь, да?
Нет.
Я тебе не нравлюсь?
Он посмотрел на нее в упор.
Вот привязалась. Если тебя мучает совесть, то скажи, что ты хочешь от меня
услышать, и я произнесу все слова.
Как же, произнесешь! И вообще совесть меня совершенно не мучает. Просто я п
одумала, что мы могли бы остаться друзьями.
Это только слова, Мэри Катрин, сказал он, качая головой. Мне пора.
Ну а что плохого в словах? Все вокруг только и знают, что произносят слова.
Это неправда.
Ты уезжаешь из Сан-Анджело?
Да.
Вернешься?
Может быть.
Я против тебя ничего не имею.
Еще бы.
Она посмотрела туда, куда смотрел он, но ничего интересного не увидела. За
тем она снова повернулась к нему, и он посмотрел ей в глаза, и если в них и бл
еснули слезы, то, скорее всего, виной тому был сильный ветер. Она протянула
руку. Сперва он не понял ее намерений, потом сообразил, в чем дело.
Я желаю тебе всего самого лучшего.
Он взял ее руку, которая показалась ему очень маленькой и страшно знаком
ой. До этого он никогда не здоровался и не прощался с женщиной за руку.
Береги себя.
Ладно… Спасибо.
Он коснулся рукой шляпы, повернулся и зашагал по улице. Он не оглядывался,
но видел ее отражение в витрине здания на другой стороне улицы. Она стоял
а и смотрела, пока он не дошел до угла, а потом исчезла навсегда.
Джон Грейди спешился, открыл ворота, провел в них коня, закрыл, потом двину
лся с Редбо вдоль забора. Ролинса видно не было. Дойдя до угла, Джон Грейди
бросил поводья. Посмотрел на дом. Редбо принюхался, фыркнул, уткнулся нос
ом ему в локоть.
Ты, дружище, зашептал Ролинс.
А кто же?
Ролинс подошел к забору, ведя за повод Малыша, потом оглянулся на свой дом.
Ты готов?
Готов, кивнул Ролинс.
Твои ничего не заподозрили?
Нет.
Тогда в путь.
Погоди минуту. Я навалил все на седло и по-быстрому смылся. Сейчас наведу
порядок.
Джон Грейди взял поводья и сел в седло.
Кто-то зажег свет, сообщил он.
Черт!
Ты опоздаешь даже на собственные похороны.
Еще нет и четырех. Ты просто заявился раньше времени.
Ладно, поехали. Кто-то в конюшне.
Ролинс прилаживал за седлом скатку.
У нас выключатель на кухне. Старик не успел бы дойти до конюшни. Может, он т
уда вообще не собирается. Просто он мог спуститься на кухню, чтобы вы пить
молока или еще зачем-нибудь.
Вот именно. Чтобы зарядить дробовик, усмехнулся Джон Грейди.
Ролинс тоже сел в седло.
Ты готов?
Давно, сказал Джон Грейди.
Сначала ехали вдоль ограды, потом по пастбищам. Седла поскрипывали на хо
лодке. Пустили коней в галоп, и огоньки провалились в темноту за их спинам
и. Началась холмистая прерия, и они перешли на шаг. Вокруг роились звезды.
В необитаемой ночи зазвонил, а потом стих колокол, хотя никакого колокол
а тут быть не могло. Ехали по закруглявшейся возвышенности, по земному ша
ру, который был черен, как неизвестно что, и который тащил их на себе ввысь,
к звездам, так что они ехали не под ними, а среди них, ехали и весело, и с опас
кой, словно воры, выброшенные на свободу в этот наэлектризованный мрак, с
ловно юные воры, оказавшиеся в светящемся саду, не готовые ни к холоду, ни
к тому, что перед ними вдруг открылось десять тысяч миров на выбор.
К полудню одолели миль сорок. Но вокруг все еще тянулись знакомые места. Н
очью подъехали к ранчо Марка Фьюри, спешились у ограды, Джон Грейди доста
л из седельной сумки стамеску, отогнул скобы на столбах, опустил проволо
ку и встал на нее обеими ногами. Ролинс провел коней, а Джон Грейди прилади
л проволоку на место, убрал стамеску и сел в седло.
Как они хотят, чтобы люди тут ездили верхом, спросил Ролинс.
Они этого не хотят.
На восходе наскоро перекусили сандвичами, которые Джон Грейди захватил
из дома. Днем напоили лошадей из большого каменного корыта, потом поехал
и по высохшему руслу речушки, испещренному коровьими следами, к зеленевш
им вдали тополям. Под деревьями лежали коровы, которые при их приближени
и поднимались, смотрели на них, а потом снова теряли интерес.
Вскоре Джон Грейди и Ролинс устроили привал. Они улеглись в сухой траве п
од деревьями, подложив под головы куртки, прикрыв лица шляпами. Редбо и Ма
лыш мирно пощипывали травку у высохшей реки.
Ты захватил что-нибудь огнестрельное?
Джон Грейди кивнул.
Что именно?
Дедов старый кольт.
Из него можно во что-нибудь попасть?
Нет.
Ролинс усмехнулся.
Выходит, удрали?
Выходит, так.
Думаешь, за нами устроят погоню?
Зачем?
Не знаю. Просто все получилось как-то больно просто.
Они лежали и слушали шум ветра и чавканье лошадей.
Знаешь, что я тебе скажу, начал Ролинс.
Ну?
Мне плевать.
Джон Грейди сел, вынул из кармана кисет с табаком, начал скручивать сигар
ету.
На что плевать-то?
Он провел языком по сигарете, сунул ее в рот, вынул спички, закурил, выпуст
ив струю дыма, загасил спичку, потом повернулся и посмотрел на Ролинса. То
т крепко спал.
Ближе к вечеру они снова пустились в путь. На закате услышали гул проноси
вшихся по шоссе тяжелых грузовиков. Долгим прохладным вечером ехали по с
клону холма, с которого хорошо было видно, как по одной линии медленно пер
емещались огоньки автомобилей в каком-то причудливом ритме Ц туда-сюд
а, туда-сюда. Выехав на проселок, двинулись по нему к шоссе. Остановившись
у ворот, стали искать ворота в ограде на противоположной стороне шоссе. О
ни видели фары грузовиков, пробегавших по шоссе с востока на запад и с зап
ада на восток, но ворот не было.
Что будем делать?
Не знаю. Надо бы сегодня перебраться на ту строну, сказал Джон Грейди.
Я не поведу коня по этому чертову асфальту в темноте.
Я тоже, кивнул Джон Грейди и сплюнул.
Похолодало. Ветер гремел створками ворот, а Редбо и Малыш беспокойно пер
еминались с ноги на ногу.
Что это там за огни?
Наверное, Эльдорадо, сказал Джон Грейди.
Далеко?
Миль десятьЦ пятнадцать.
Что собираешься делать?
Джон Грейди промолчал.
Они расстелили свои одеяла в овраге, распрягли и стреножили коней, а пото
м легли спать и проснулись на рассвете. Когда Ролинс, сев на одеяле, стал о
зираться по сторонам, Джон Грейди уже заседлал своего коня и привязывал
к седлу спальные принадлежности.
Там дальше по шоссе есть кафе. Хочешь позавтракать?
Ролинс надел шляпу, потянулся за сапогами.
А то нет, дружище, ухмыльнулся он.
Они пробирались между завалов из коробок передач, дверей кабин и прочих
автомобильных останков, чтобы напоить коней из большого металлическог
о корыта, в котором проверяли камеры и трубки. Неподалеку мексиканец мен
ял колесо у грузовика. Джон Грейди спросил его, где тут мужской сортир, и т
от кивнул в сторону кафе.
Джон Грейди вынул из седельной сумки бритвенные принадлежности, пошел в
умывальню, побрился, почистил зубы, причесался. Когда вышел, то увидел, Ц
кони привязаны к дереву, а Ролинс сидит за столиком и пьет кофе.
1 2 3 4 5