– Госдепартамент узнает обо всем, когда я вернусь домой.
– Если вернетесь, – жестоко поправила ее Джули. – Вы застрелили человека, и это им не понравится, знаете ли.
– Но они же этого не знают, – возразила миссис Вормингтон. – Они думают, что это сделал грек.
Джули бросила на нее долгий презрительный взгляд. – Не знают, – согласилась она. – Но узнают, если я им скажу.
Миссис Вормингтон в изумлении уставилась на нее.
– Но вы же не будете говорить... нет... правда? – Она осеклась, увидев выражение лица Джули.
– Скажу, если вы не заткнетесь, – угрожающим тоном проговорила Джули. – Это вы убили Эвменидеса. Вы, можно сказать, застрелили его и закололи его штыком. Он был хорошим человеком. Может, не очень смелым, да много ли смелых, но хорошим. Он этого не заслужил. Я вам этого не прощу, так что поберегитесь. Имейте в виду, что если я вас здесь пристукну, это будет не убийство, а справедливое возмездие. – Она говорила тихим и ровным голосом, но смысл ее слов заставил миссис Вормингтон похолодеть и с ужасом в глазах забиться в угол. – Так что не выводите меня из себя, пустомеля. Я могу вас убить, мне это ничего не стоит. – Говоря это Джули держала себя в руках, но кончики ее пальцев дрожали от гнева.
Она удивлялась сама себе. Никогда прежде она ни на кого не набрасывалась с такой яростью и с такой решимостью, с таким желанием причинить боль. Слишком долго выучка стюардессы заставляла ее сдерживать свои чувства, и сейчас она с наслаждением выплескивала их на эту негодную и опасную женщину. Она чувствовала себя сильной и уверенной в том, что делает.
Она вновь посмотрела в щелку. Снаружи по-прежнему наблюдалось большое движение, но никто не обращал на хижину никакого внимания. Джули отошла от двери и решила обработать раны на бедрах от солдатских штыков. Она взяла сумочку, которую каким-то чудом сохранила при себе миссис Вормингтон, и вытряхнула ее содержимое на пол. В ней было обычное женское барахло – помада, гребень, пудреница с зеркальцем, ручка с записной книжкой, деньги – банкноты и монеты в довольно большом количестве, чеки, пузырек с аспирином, пакет марлевых салфеток, небольшая фляжка с виски, набор булавок и заколок, несколько листов бумаги. Ото всего шел запах застарелой пудры.
Пошевелив кучу рукой, Джули сказала с издевкой:
– Вы, кажется, утеряли ваши бриллианты.
Штыковые порезы были неглубокими, но кровь шла довольно сильно. Она вытерла их марлей и обвязала отодранной от рубашки лентой. Затем, вновь надев джинсы, она взяла пузырек, высыпала на ладонь две таблетки аспирина и проглотила их без воды.
– Приведите себя в порядок, – приказала она, бросая миссис Вормингтон оставшиеся салфетки, и подошла к двери.
Джули довольно долго смотрела, что происходит снаружи. Карьер превратился в своего рода автопарк, расположенный в удобной близости от главной дороги, но в стороне от движения. Грузовики постоянно приезжали и уезжали и, судя по всему, на приколе не оставался ни один из них. Она сильно надеялась, хотя и понимала, что оснований для этого мало, на то, что о двух белых женщинах, находившихся в лачуге, благополучно забудут.
Спустя некоторое время ей надоел этот вид, который постоянно менялся, оставаясь, однако, тем же самым, и она решила обследовать внутренность хижины. Миссис Вормингтон молча сидела в своем углу, глядя на Джули выпученными от страха глазами. Не обращая на нее внимания, Джули начала осмотр. В хижине громоздились какие-то ящики, все пустые. Но за шкафом, набитым всякой трухой, она обнаружила кузнечный молот и кирку, и то и другое во вполне приличном состоянии.
Она тщательно осмотрела стены. Деревянный каркас лачуги был сделан из досок, скрепленных гвоздями. Дерево было трухлявым, гвозди ржавыми, и Джули почувствовала уверенность в том, что стены легко удастся сокрушить – при условии, что никто не услышит ударов, что было маловероятно. Она поставила инструменты у двери так, чтобы они не были видны тому, кто войдет в нее, и села на один из ящиков.
По мере того, как солнце поднималось выше, железные стены лачуги нагревались, и скоро к ним нельзя было уже прикоснуться. Женщины сидели и, обливаясь потом, прислушивались к реву моторов и скрежету рычагов. Судя по всему, карьер постепенно пустел.
Джули думала о том, что могло случиться с Росторном. Может быть, его тоже взяли в плен, а может, убили. В конце концов, их самих спасло неожиданное и счастливое появление черного офицера. Но теперь она прекрасно осознавала тот факт, что если ей не удастся выбраться из этой лачуги, ее уже никто не спасет. Она помнила слова Росторна о том, что карьер – опасное во время урагана место.
Она вспомнила о Уайетте. Как жалко, что они, едва успев встретиться, вынуждены были расстаться и теперь будут умирать порознь. Она не строила никаких иллюзий относительно своего ближайшего будущего и сомневалась в том, что Уайетту удалось пережить вал гражданской войны, захлестнувший Сен-Пьер.
Ее мысли были прерваны голосом миссис Вормингтон.
– Я хочу пить.
– И я, – сказала Джули. – Помолчите.
Снаружи что-то происходило или, точнее, не происходило, и Джули, обратясь к миссис Вормингтон, приложила палец к губам. Наступила тишина. Издали, с прибрежной дороги доносился глухой шум, но вблизи движение грузовиков прекратилось. Джули посмотрела в щелку и увидела, что карьер пуст, а ярдах в десяти от хижины сидит на корточках солдат. Он устроился в тени и, казалось, дремал. К ним все же приставили часового.
Джули подбежала к миссис Вормингтон, вырвала из ее рук сумочку и вынула из нее деньги. Миссис Вормингтон всполошилась.
– Что вы делаете? Это мои.
– Вы ведь хотите пить? Мы сейчас купим немного воды. – Она посмотрела на толстую пачку банкнот. – А может, и освобождение, если вы будете молчать. – Миссис Вормингтон закрыла рот. – Хотя я не знаю местного языка, но постараюсь как-нибудь объясниться. Язык денег понятен всем, в конце концов.
Она подошла к двери и крикнула сквозь щелку.
– Эй, ты!
Солдат лениво повернул голову и уставился на дверь. Перед его глазами возникла бумажка, сильно напоминавшая крупную купюру, двигавшаяся вниз и вверх вдоль щелки. Он нехотя поднялся, взял винтовку и стал приближаться, настороженно и вместе с тем заинтересованно глядя на дверь. Только он протянул руку к купюре, она исчезла, и женский голос произнес:
– Вода... аква... принеси немного.
Солдат в недоумении стоял перед дверью.
– Принеси воды. Вода... аква... – настойчиво повторяла Джули.
Солдат почесал в затылке, затем его лицо прояснилось.
– О, аква!
– Да, да, – подтвердила Джули, – за деньги. Деньги – тебе. После воды.
Солдат разразился речью на непонятном языке, затем закивал головой и отошел. Джули с облегчением вздохнула. Мысль о холодной воде чуть не Вскружила ей голову, в горле у нее пересохло, язык превратился в наждак. Но прежде, чем солдат вернулся, требовалось кое-что сделать. Едва ли он будет открывать дверь, – у него и ключа-то, наверное, не было, но тогда как же он сможет передать bм воду?
Она взяла молот и, держа его наподобие клюшки для гольфа, стукнула наугад по одной из дверных планок. Гнилое дерево подалось, и от доски отломился кусок, образуя небольшую дыру. Она не решилась ударить во второй раз, не зная, как далеко отошел солдат.
Он возвратился, неся в одной руке бутылку, в другой – металлическую кружку. Джули потрясла дверь. Солдат что-то сказал и пожал плечами. Стало ясно, что ключа у него не было, и она, наклонившись, просунула руку в проделанное ею отверстие.
– Давай! – сказала она, надеясь, что он не заметит свежего отщепа.
Он присел на корточки, но держал бутылку и кружку вне досягаемости ее руки.
– Л'аржан, – сказал он.
Джули чертыхнулась и просунула купюру сквозь отверстие. Он жадно схватил ее и, наполнив водой кружку, пододвинул ее. Джули бережно взяла кружку и, стараясь не расплескать воду, втянула ее внутрь и передала миссис Вормингтон. Снова высунув руку, она попыталась достать бутылку. Но та находилась поодаль. Солдат захихикал и повторил:
– Л'аржан.
Джули пришлось дать ему еще купюру, и бутылка оказалась в ее распоряжении. Хотя вода была теплой, она принесла ей большое облегчение. Она залпом опустошила половину бутылки и посмотрела на миссис Вормингтон, которая слизывала последние капли с ободка кружки.
– Дорогая вещь, – сказала она. – Каждая кружка обходится вам примерно в четыре доллара. – Она поставила бутылку на пол и посмотрела на часы. Была половина первого.
Солдат отошел на свое место и принял прежнюю позу, но не спускал теперь глаз с лачуги, надеясь на новую легкую добычу.
– Хоть бы он сгинул куда-нибудь к черту! – в сердцах сказала Джули.
В это время сзади нее раздалось легкое постукивание. Она оглянулась и увидела миссис Вормингтон, уныло смотрящую в дно кружки, словно ожидая, что она каким-нибудь чудом наполнится снова. Постукивание повторилось, и стало ясно, что оно идет со стороны задней стенки. Джули подошла ближе и стала вслушиваться. Она различила знакомый с детства ритм считалки.
– Кто это? – спросила она.
– Росторн. Тише.
Сердце подскочило у нее в груди.
– Как вы здесь оказались?
– Я пошел за вами, когда вас схватили. Я следил за вашей лачугой с верхней части карьера. Я смог спуститься только, когда солдат отошел.
– А куда он отошел? – нетерпеливо спросила Джули.
– Пошел по дороге и скрылся из вида. Вероятно, направился к магистрали.
– Отлично! – воскликнула Джули. – Я думаю, мы сможем выбраться отсюда. Можете там подождать?
– Да, – сказал Росторн. – Я подожду. – Голос его звучал по-стариковски, словно он безумно устал.
Направляясь к двери, Джули бросила взгляд на миссис Вормингтон и увидела, что та допивает последние капли воды из бутылки.
– А что? – вызывающе спросила миссис Вормингтон, – мои деньги, моя вода.
Джули вырвала у нее бутылку.
– Ладно. Сейчас это не имеет значения. Мы уходим отсюда. Приготовьтесь и – ни звука.
Она взяла молот и, напрягая все свои силы, ударила им по двери. Одна из планок треснула вдоль, а второй удар выбил ее прочь. Росторн крикнул сзади:
– Бейте около замка.
Джули снова приподняла молот и нанесла удар посередине двери. Петли щеколды вылетели из трухлявого дерева, и дверь приоткрылась.
– Давайте, – бросила она назад. – Быстро! – И выбежала из лачуги, не оглядываясь и не проверяя, следует ли за ней миссис Вормингтон.
– Сюда, – позвал Росторн, и она побежала за ним.
Они завернули за скалу, и лачуга исчезла из вида.
– Мы пока в ловушке, – сказал Росторн. – Этот карьер – тупик, а если мы пойдем по дороге, то наткнемся на часового.
– Как вы спустились?
Росторн показал наверх.
– Я спускался вон там и чуть не сломал себе шею. Но сейчас мы не можем подняться туда. Часовой нас может увидеть и перестреляет как уток в тире. – Он оглянулся по сторонам. – Лучше всего нам пока спрятаться.
– Где?
– Чуть повыше есть небольшое возвышение. Нечто вроде бруствера. Если мы ляжем за ним, снизу нас видно не будет. Давайте, миссис Вормингтон.
Подъем был труден. Сначала Джули и Росторн подпихнули к брустверу неуклюжую миссис Вормингтон, затем поднялся Росторн и подал руку Джули. Разбивая в кровь колени, она перекатилась через бруствер и легла. Хотя она не поднимала голову, ей все же был виден угол лачуги. Она прошептала:
– Предположим, мы очутимся на верху карьера. Что дальше?
– Там уже нет войск, – сказал Росторн. – Все двинулись в сторону Сен-Пьера. Думаю, что скоро генерал Рокамбо перейдет в наступление. Мы можем двигаться позади армии, по холмистой гряде, пока не доберемся до Негрито. Там мы окажемся в безопасности. – Он помолчал. – Но мы можем и не успеть. Посмотрите на небо.
Джули вывернула шею и, щуря глаза, посмотрела на солнце.
– Ничего не вижу. Небольшие перистые облака и только.
– Вокруг солнца появилось гало, – сказал Росторн. – Наверное, урагана осталось ждать не долго.
Джули заметила движение у лачуги.
– Тише. Он возвратился.
Им было видно, как солдат в недоумении смотрел на хижину. Он выронил из рук бутылку с кружкой, и струйка воды потекла по пыльной земле. Затем он снял с плеча винтовку, и до них донесся металлический щелчок – он нажал рычажок предохранителя. Джули сжалась, когда он стал обводить взглядом карьер. Если она видела его, значит, и он, присмотревшись, мог увидеть ее.
Солдат начал обходить сарай с винтовкой наготове. Он шел медленно, постоянно оглядываясь, готовый в любую секунду стрелять. Подойдя к въезду в карьер, он остановился и стал разглядывать оставшиеся после взрыва воронки и кучи камней. Затем он сделал несколько шагов вперед, исчез из вида и очутился в непосредственной близости от беглецов. Джули затаила дыхание и молила Бога, чтобы миссис Вормингтон не пришло в голову заговорить. Солдат стоял в каких-то двух метрах ниже их, и было Хорошо слышно, как он дышит.
Стоял он долго и неподвижно. Джули казалось, что он внимательно разглядывает каменный бруствер, за которым они лежали, и размышляет, стоит ли лезть к нему. Раздалось звяканье и царапанье металла о камень, – он поставил винтовку. Значит, собрался лезть, решила Джули.
И в этот момент вдали раздался оглушительный взрыв, потом еще один и еще. Затем она услышала, как затопали по камням ботинки солдата, и он сам тут же появился у въезда в карьер. Он стоял, защищая глаза рукой от солнца и смотрел вдаль. Взрывы следовали один за другим. Это был звук, который был уже знаком Джули, – артиллерийская канонада. Рокамбо атаковал Фавеля, и тот начал вести заградительный огонь.
Солдат был в нерешительности. Он несколько раз оглянулся на карьер, затем забросил на плечо винтовку и побежал в сторону прибрежной дороги.
– По-моему, он ушел, – сказала Джули, выждав некоторое время.
Росторн приподнялся на руках и осмотрелся.
– Что ж, и нам надо уходить, – сказал он. – Нам надо забраться повыше.
Силы Фавеля на востоке выдержали первый удар правительственных войск и разметали их части, пытавшиеся пересечь пустошь на окраине города, шквальным и артиллерийским огнем: У Рокамбо артиллерии не было, и он не мог ответить тем же, но его армия насчитывала семь тысяч человек – против двух Фавеля, и он погнал их вперед без пощады. Во время первой атаки полегло пятьсот человек, но ему удалось закрепиться на рубеже вблизи дальнего края пустоши. Его люди удачно использовали воронки снарядов и двигались к переднему краю, переползая от одной к другой, пока не образовалась довольно прочная позиция.
Но Фавель не собирался проводить контратаки, да и не мог. Более половины его личного состава было занято обслуживанием орудий, и численность пехоты составляла всего около девятисот человек. Но они были великолепно экипированы и готовы к решительной схватке. Автоматического оружия у них было с избытком, и они имели достаточно времени, чтобы хорошо пристрелять его. И Рокамбо, прежде, чем смог бы захватить пушки, молотившие по его войскам с убийственной силой, должен был потерять громадное число своих солдат. Да и смог бы он их захватить? Орудия были готовы к немедленному отступлению и по первому приказу должны были организованно отойти на заранее подготовленные позиции. И Рокамбо пришлось бы повторять вновь и вновь самоубийственные попытки атаки.
Фавель постоянно находился в штабе. Его офицеры хорошо знали свои обязанности, и он знал, на что они способны, и вполне доверял им. Поэтому он мог целиком сосредоточиться на проблемах, возникших в связи с ситуацией на западном фланге. В то утро он съездил в доки и смотрел в бинокль на то, как эвакуируется американская база на мысе Саррат. Один за другим снимались с якоря корабли и уходили на северо-восток по направлению к Пуэрто-Рико. В ту же сторону, к безопасности, улетали и самолеты. Пелена черного дыма от горевшего нефтехранилища окутывала весь мыс. Командующий Брукс не оставлял за собой ничего, что могло бы кому-нибудь пригодиться.
Фавель размышлял над возможными действиями Серрюрье. Конечно, он поторопится тотчас же занять базу, что вполне можно было бы сделать и потом. Американская база всегда была бельмом у него на глазу, и он несколько раз наталкивался на решительный отказ американского правительства покинуть остров. Теперь он мог взять базу голыми руками и, конечно, не откажет себе в удовольствии, не понимая того, что за пустой победой всегда маячит призрак поражения. Он потеряет время, занимаясь базой, вместо того, чтобы организовать наступление на Сен-Пьер резервных сил, свежих, не обмытых кровью, свободных от безотчетного страха получить нож в спину от американцев.
Поэтому, когда Фавель услышал гром пушек с востока, улыбка тронула его губы: Рокамбо с его деморализованной армией все же первым приступил к действиям, а Серрюрье все еще захлебывался от счастья в своем новообретенном раю на мысе Саррат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
– Если вернетесь, – жестоко поправила ее Джули. – Вы застрелили человека, и это им не понравится, знаете ли.
– Но они же этого не знают, – возразила миссис Вормингтон. – Они думают, что это сделал грек.
Джули бросила на нее долгий презрительный взгляд. – Не знают, – согласилась она. – Но узнают, если я им скажу.
Миссис Вормингтон в изумлении уставилась на нее.
– Но вы же не будете говорить... нет... правда? – Она осеклась, увидев выражение лица Джули.
– Скажу, если вы не заткнетесь, – угрожающим тоном проговорила Джули. – Это вы убили Эвменидеса. Вы, можно сказать, застрелили его и закололи его штыком. Он был хорошим человеком. Может, не очень смелым, да много ли смелых, но хорошим. Он этого не заслужил. Я вам этого не прощу, так что поберегитесь. Имейте в виду, что если я вас здесь пристукну, это будет не убийство, а справедливое возмездие. – Она говорила тихим и ровным голосом, но смысл ее слов заставил миссис Вормингтон похолодеть и с ужасом в глазах забиться в угол. – Так что не выводите меня из себя, пустомеля. Я могу вас убить, мне это ничего не стоит. – Говоря это Джули держала себя в руках, но кончики ее пальцев дрожали от гнева.
Она удивлялась сама себе. Никогда прежде она ни на кого не набрасывалась с такой яростью и с такой решимостью, с таким желанием причинить боль. Слишком долго выучка стюардессы заставляла ее сдерживать свои чувства, и сейчас она с наслаждением выплескивала их на эту негодную и опасную женщину. Она чувствовала себя сильной и уверенной в том, что делает.
Она вновь посмотрела в щелку. Снаружи по-прежнему наблюдалось большое движение, но никто не обращал на хижину никакого внимания. Джули отошла от двери и решила обработать раны на бедрах от солдатских штыков. Она взяла сумочку, которую каким-то чудом сохранила при себе миссис Вормингтон, и вытряхнула ее содержимое на пол. В ней было обычное женское барахло – помада, гребень, пудреница с зеркальцем, ручка с записной книжкой, деньги – банкноты и монеты в довольно большом количестве, чеки, пузырек с аспирином, пакет марлевых салфеток, небольшая фляжка с виски, набор булавок и заколок, несколько листов бумаги. Ото всего шел запах застарелой пудры.
Пошевелив кучу рукой, Джули сказала с издевкой:
– Вы, кажется, утеряли ваши бриллианты.
Штыковые порезы были неглубокими, но кровь шла довольно сильно. Она вытерла их марлей и обвязала отодранной от рубашки лентой. Затем, вновь надев джинсы, она взяла пузырек, высыпала на ладонь две таблетки аспирина и проглотила их без воды.
– Приведите себя в порядок, – приказала она, бросая миссис Вормингтон оставшиеся салфетки, и подошла к двери.
Джули довольно долго смотрела, что происходит снаружи. Карьер превратился в своего рода автопарк, расположенный в удобной близости от главной дороги, но в стороне от движения. Грузовики постоянно приезжали и уезжали и, судя по всему, на приколе не оставался ни один из них. Она сильно надеялась, хотя и понимала, что оснований для этого мало, на то, что о двух белых женщинах, находившихся в лачуге, благополучно забудут.
Спустя некоторое время ей надоел этот вид, который постоянно менялся, оставаясь, однако, тем же самым, и она решила обследовать внутренность хижины. Миссис Вормингтон молча сидела в своем углу, глядя на Джули выпученными от страха глазами. Не обращая на нее внимания, Джули начала осмотр. В хижине громоздились какие-то ящики, все пустые. Но за шкафом, набитым всякой трухой, она обнаружила кузнечный молот и кирку, и то и другое во вполне приличном состоянии.
Она тщательно осмотрела стены. Деревянный каркас лачуги был сделан из досок, скрепленных гвоздями. Дерево было трухлявым, гвозди ржавыми, и Джули почувствовала уверенность в том, что стены легко удастся сокрушить – при условии, что никто не услышит ударов, что было маловероятно. Она поставила инструменты у двери так, чтобы они не были видны тому, кто войдет в нее, и села на один из ящиков.
По мере того, как солнце поднималось выше, железные стены лачуги нагревались, и скоро к ним нельзя было уже прикоснуться. Женщины сидели и, обливаясь потом, прислушивались к реву моторов и скрежету рычагов. Судя по всему, карьер постепенно пустел.
Джули думала о том, что могло случиться с Росторном. Может быть, его тоже взяли в плен, а может, убили. В конце концов, их самих спасло неожиданное и счастливое появление черного офицера. Но теперь она прекрасно осознавала тот факт, что если ей не удастся выбраться из этой лачуги, ее уже никто не спасет. Она помнила слова Росторна о том, что карьер – опасное во время урагана место.
Она вспомнила о Уайетте. Как жалко, что они, едва успев встретиться, вынуждены были расстаться и теперь будут умирать порознь. Она не строила никаких иллюзий относительно своего ближайшего будущего и сомневалась в том, что Уайетту удалось пережить вал гражданской войны, захлестнувший Сен-Пьер.
Ее мысли были прерваны голосом миссис Вормингтон.
– Я хочу пить.
– И я, – сказала Джули. – Помолчите.
Снаружи что-то происходило или, точнее, не происходило, и Джули, обратясь к миссис Вормингтон, приложила палец к губам. Наступила тишина. Издали, с прибрежной дороги доносился глухой шум, но вблизи движение грузовиков прекратилось. Джули посмотрела в щелку и увидела, что карьер пуст, а ярдах в десяти от хижины сидит на корточках солдат. Он устроился в тени и, казалось, дремал. К ним все же приставили часового.
Джули подбежала к миссис Вормингтон, вырвала из ее рук сумочку и вынула из нее деньги. Миссис Вормингтон всполошилась.
– Что вы делаете? Это мои.
– Вы ведь хотите пить? Мы сейчас купим немного воды. – Она посмотрела на толстую пачку банкнот. – А может, и освобождение, если вы будете молчать. – Миссис Вормингтон закрыла рот. – Хотя я не знаю местного языка, но постараюсь как-нибудь объясниться. Язык денег понятен всем, в конце концов.
Она подошла к двери и крикнула сквозь щелку.
– Эй, ты!
Солдат лениво повернул голову и уставился на дверь. Перед его глазами возникла бумажка, сильно напоминавшая крупную купюру, двигавшаяся вниз и вверх вдоль щелки. Он нехотя поднялся, взял винтовку и стал приближаться, настороженно и вместе с тем заинтересованно глядя на дверь. Только он протянул руку к купюре, она исчезла, и женский голос произнес:
– Вода... аква... принеси немного.
Солдат в недоумении стоял перед дверью.
– Принеси воды. Вода... аква... – настойчиво повторяла Джули.
Солдат почесал в затылке, затем его лицо прояснилось.
– О, аква!
– Да, да, – подтвердила Джули, – за деньги. Деньги – тебе. После воды.
Солдат разразился речью на непонятном языке, затем закивал головой и отошел. Джули с облегчением вздохнула. Мысль о холодной воде чуть не Вскружила ей голову, в горле у нее пересохло, язык превратился в наждак. Но прежде, чем солдат вернулся, требовалось кое-что сделать. Едва ли он будет открывать дверь, – у него и ключа-то, наверное, не было, но тогда как же он сможет передать bм воду?
Она взяла молот и, держа его наподобие клюшки для гольфа, стукнула наугад по одной из дверных планок. Гнилое дерево подалось, и от доски отломился кусок, образуя небольшую дыру. Она не решилась ударить во второй раз, не зная, как далеко отошел солдат.
Он возвратился, неся в одной руке бутылку, в другой – металлическую кружку. Джули потрясла дверь. Солдат что-то сказал и пожал плечами. Стало ясно, что ключа у него не было, и она, наклонившись, просунула руку в проделанное ею отверстие.
– Давай! – сказала она, надеясь, что он не заметит свежего отщепа.
Он присел на корточки, но держал бутылку и кружку вне досягаемости ее руки.
– Л'аржан, – сказал он.
Джули чертыхнулась и просунула купюру сквозь отверстие. Он жадно схватил ее и, наполнив водой кружку, пододвинул ее. Джули бережно взяла кружку и, стараясь не расплескать воду, втянула ее внутрь и передала миссис Вормингтон. Снова высунув руку, она попыталась достать бутылку. Но та находилась поодаль. Солдат захихикал и повторил:
– Л'аржан.
Джули пришлось дать ему еще купюру, и бутылка оказалась в ее распоряжении. Хотя вода была теплой, она принесла ей большое облегчение. Она залпом опустошила половину бутылки и посмотрела на миссис Вормингтон, которая слизывала последние капли с ободка кружки.
– Дорогая вещь, – сказала она. – Каждая кружка обходится вам примерно в четыре доллара. – Она поставила бутылку на пол и посмотрела на часы. Была половина первого.
Солдат отошел на свое место и принял прежнюю позу, но не спускал теперь глаз с лачуги, надеясь на новую легкую добычу.
– Хоть бы он сгинул куда-нибудь к черту! – в сердцах сказала Джули.
В это время сзади нее раздалось легкое постукивание. Она оглянулась и увидела миссис Вормингтон, уныло смотрящую в дно кружки, словно ожидая, что она каким-нибудь чудом наполнится снова. Постукивание повторилось, и стало ясно, что оно идет со стороны задней стенки. Джули подошла ближе и стала вслушиваться. Она различила знакомый с детства ритм считалки.
– Кто это? – спросила она.
– Росторн. Тише.
Сердце подскочило у нее в груди.
– Как вы здесь оказались?
– Я пошел за вами, когда вас схватили. Я следил за вашей лачугой с верхней части карьера. Я смог спуститься только, когда солдат отошел.
– А куда он отошел? – нетерпеливо спросила Джули.
– Пошел по дороге и скрылся из вида. Вероятно, направился к магистрали.
– Отлично! – воскликнула Джули. – Я думаю, мы сможем выбраться отсюда. Можете там подождать?
– Да, – сказал Росторн. – Я подожду. – Голос его звучал по-стариковски, словно он безумно устал.
Направляясь к двери, Джули бросила взгляд на миссис Вормингтон и увидела, что та допивает последние капли воды из бутылки.
– А что? – вызывающе спросила миссис Вормингтон, – мои деньги, моя вода.
Джули вырвала у нее бутылку.
– Ладно. Сейчас это не имеет значения. Мы уходим отсюда. Приготовьтесь и – ни звука.
Она взяла молот и, напрягая все свои силы, ударила им по двери. Одна из планок треснула вдоль, а второй удар выбил ее прочь. Росторн крикнул сзади:
– Бейте около замка.
Джули снова приподняла молот и нанесла удар посередине двери. Петли щеколды вылетели из трухлявого дерева, и дверь приоткрылась.
– Давайте, – бросила она назад. – Быстро! – И выбежала из лачуги, не оглядываясь и не проверяя, следует ли за ней миссис Вормингтон.
– Сюда, – позвал Росторн, и она побежала за ним.
Они завернули за скалу, и лачуга исчезла из вида.
– Мы пока в ловушке, – сказал Росторн. – Этот карьер – тупик, а если мы пойдем по дороге, то наткнемся на часового.
– Как вы спустились?
Росторн показал наверх.
– Я спускался вон там и чуть не сломал себе шею. Но сейчас мы не можем подняться туда. Часовой нас может увидеть и перестреляет как уток в тире. – Он оглянулся по сторонам. – Лучше всего нам пока спрятаться.
– Где?
– Чуть повыше есть небольшое возвышение. Нечто вроде бруствера. Если мы ляжем за ним, снизу нас видно не будет. Давайте, миссис Вормингтон.
Подъем был труден. Сначала Джули и Росторн подпихнули к брустверу неуклюжую миссис Вормингтон, затем поднялся Росторн и подал руку Джули. Разбивая в кровь колени, она перекатилась через бруствер и легла. Хотя она не поднимала голову, ей все же был виден угол лачуги. Она прошептала:
– Предположим, мы очутимся на верху карьера. Что дальше?
– Там уже нет войск, – сказал Росторн. – Все двинулись в сторону Сен-Пьера. Думаю, что скоро генерал Рокамбо перейдет в наступление. Мы можем двигаться позади армии, по холмистой гряде, пока не доберемся до Негрито. Там мы окажемся в безопасности. – Он помолчал. – Но мы можем и не успеть. Посмотрите на небо.
Джули вывернула шею и, щуря глаза, посмотрела на солнце.
– Ничего не вижу. Небольшие перистые облака и только.
– Вокруг солнца появилось гало, – сказал Росторн. – Наверное, урагана осталось ждать не долго.
Джули заметила движение у лачуги.
– Тише. Он возвратился.
Им было видно, как солдат в недоумении смотрел на хижину. Он выронил из рук бутылку с кружкой, и струйка воды потекла по пыльной земле. Затем он снял с плеча винтовку, и до них донесся металлический щелчок – он нажал рычажок предохранителя. Джули сжалась, когда он стал обводить взглядом карьер. Если она видела его, значит, и он, присмотревшись, мог увидеть ее.
Солдат начал обходить сарай с винтовкой наготове. Он шел медленно, постоянно оглядываясь, готовый в любую секунду стрелять. Подойдя к въезду в карьер, он остановился и стал разглядывать оставшиеся после взрыва воронки и кучи камней. Затем он сделал несколько шагов вперед, исчез из вида и очутился в непосредственной близости от беглецов. Джули затаила дыхание и молила Бога, чтобы миссис Вормингтон не пришло в голову заговорить. Солдат стоял в каких-то двух метрах ниже их, и было Хорошо слышно, как он дышит.
Стоял он долго и неподвижно. Джули казалось, что он внимательно разглядывает каменный бруствер, за которым они лежали, и размышляет, стоит ли лезть к нему. Раздалось звяканье и царапанье металла о камень, – он поставил винтовку. Значит, собрался лезть, решила Джули.
И в этот момент вдали раздался оглушительный взрыв, потом еще один и еще. Затем она услышала, как затопали по камням ботинки солдата, и он сам тут же появился у въезда в карьер. Он стоял, защищая глаза рукой от солнца и смотрел вдаль. Взрывы следовали один за другим. Это был звук, который был уже знаком Джули, – артиллерийская канонада. Рокамбо атаковал Фавеля, и тот начал вести заградительный огонь.
Солдат был в нерешительности. Он несколько раз оглянулся на карьер, затем забросил на плечо винтовку и побежал в сторону прибрежной дороги.
– По-моему, он ушел, – сказала Джули, выждав некоторое время.
Росторн приподнялся на руках и осмотрелся.
– Что ж, и нам надо уходить, – сказал он. – Нам надо забраться повыше.
Силы Фавеля на востоке выдержали первый удар правительственных войск и разметали их части, пытавшиеся пересечь пустошь на окраине города, шквальным и артиллерийским огнем: У Рокамбо артиллерии не было, и он не мог ответить тем же, но его армия насчитывала семь тысяч человек – против двух Фавеля, и он погнал их вперед без пощады. Во время первой атаки полегло пятьсот человек, но ему удалось закрепиться на рубеже вблизи дальнего края пустоши. Его люди удачно использовали воронки снарядов и двигались к переднему краю, переползая от одной к другой, пока не образовалась довольно прочная позиция.
Но Фавель не собирался проводить контратаки, да и не мог. Более половины его личного состава было занято обслуживанием орудий, и численность пехоты составляла всего около девятисот человек. Но они были великолепно экипированы и готовы к решительной схватке. Автоматического оружия у них было с избытком, и они имели достаточно времени, чтобы хорошо пристрелять его. И Рокамбо, прежде, чем смог бы захватить пушки, молотившие по его войскам с убийственной силой, должен был потерять громадное число своих солдат. Да и смог бы он их захватить? Орудия были готовы к немедленному отступлению и по первому приказу должны были организованно отойти на заранее подготовленные позиции. И Рокамбо пришлось бы повторять вновь и вновь самоубийственные попытки атаки.
Фавель постоянно находился в штабе. Его офицеры хорошо знали свои обязанности, и он знал, на что они способны, и вполне доверял им. Поэтому он мог целиком сосредоточиться на проблемах, возникших в связи с ситуацией на западном фланге. В то утро он съездил в доки и смотрел в бинокль на то, как эвакуируется американская база на мысе Саррат. Один за другим снимались с якоря корабли и уходили на северо-восток по направлению к Пуэрто-Рико. В ту же сторону, к безопасности, улетали и самолеты. Пелена черного дыма от горевшего нефтехранилища окутывала весь мыс. Командующий Брукс не оставлял за собой ничего, что могло бы кому-нибудь пригодиться.
Фавель размышлял над возможными действиями Серрюрье. Конечно, он поторопится тотчас же занять базу, что вполне можно было бы сделать и потом. Американская база всегда была бельмом у него на глазу, и он несколько раз наталкивался на решительный отказ американского правительства покинуть остров. Теперь он мог взять базу голыми руками и, конечно, не откажет себе в удовольствии, не понимая того, что за пустой победой всегда маячит призрак поражения. Он потеряет время, занимаясь базой, вместо того, чтобы организовать наступление на Сен-Пьер резервных сил, свежих, не обмытых кровью, свободных от безотчетного страха получить нож в спину от американцев.
Поэтому, когда Фавель услышал гром пушек с востока, улыбка тронула его губы: Рокамбо с его деморализованной армией все же первым приступил к действиям, а Серрюрье все еще захлебывался от счастья в своем новообретенном раю на мысе Саррат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29