Алекса не было, и не удивительно – Ник пришел на несколько минут раньше назначенного.Палата выглядела стандартно. В металлических поручнях кровати отражается бледный свет единственной флюоресцентной лампы. У постели бессменным часовым стоит капельница – закачивает Марле в вены глюкозу и бог знает еще какую дрянь. Букеты цветов в вазах и зелень в горшках немного расцвечивают унылый больничный интерьер. Белая корзина, перевязанная оранжевой лентой, до краев полна открытками от доброжелателей. Шторы приподняты не доверху, и кровать остается в тени.Ник медленно приблизился к кровати. Хоть его сюда и пригласили, чувствовал он себя незваным гостем.Марла лежала на спине. Неузнаваемое, страшно распухшее лицо переливалось багрово-фиолетово-черной радугой кровоподтеков.– Господи Иисусе! – прошептал Ник. И это – Марла?Жалость перехватила горло. Ник мог убеждать себя, что боль и гнев от ее предательства давно позади, что все схоронено и забыто, но теперь, стоя над ней, не мог сдержать острого, болезненного сострадания к жалкому существу, в какое превратилась его свояченица. На кого она похожа! Все лицо в кровоподтеках, голова с одной стороны обрита, на голом черепе явственно темнеют швы.Сжимая стальной поручень, он вспоминал ту, прежнюю Марлу. Сказочная красавица, воплощение женственности – такой была Марла Эмхерст в то беззаботное время, когда еще не стала миссис Александер Кейхилл, еще не променяла любовь Ника на обручальное кольцо его брата.Воспоминания, долгие годы запертые в темнице мозга, властно хлынули наружу. Мысленному взору Ника предстала та, далекая Марла – бесстрашная длинноногая девчонка, слишком хорошо сознающая свою неотразимую прелесть. Господи боже, как балдел он от ее выгнутых бровей, точеных скул и бездонных зеленых глаз!Что же сталось с той дерзкой красоткой? Как она превратилась... в это? В несчастную, изуродованную калеку, прикованную к мониторам и капельнице, не сознающую ничего вокруг себя? Где та Марла, что когда-то в маленьком домике в Мендичино, на скрипучей кровати, целовала Ника в кончик носа и озорно подмигивала, прежде чем начать сладостный путь вниз по его телу?– Черт побери! – воскликнул он. – Что с тобой сделали, Марла?Но тут же, тряхнув головой, отбросил сентиментальные воспоминания. Все это ложь. Она его использовала. Грубо и цинично. А он позволял себя дурачить.И, черт побери, едва снова не поддался ее чарам.Хотя какие уж тут чары! И все же, хоть теперь Марла и была страшна как смертный грех, хоть она ничем не напоминала ту прежнюю красавицу, Ник слишком хорошо помнил, что за женщина скрывается под изуродованной оболочкой.– Как же ты могла этим кончить? – прошептал он. Глаза ее под веками задвигались. Ник ощутил, как шевельнулись волосы на затылке. Разве она не в коме?– Марла! – прошептал он. Имя ее едва не застряло у него в горле. – Марла!Медлекно, страшно медленно, словно на веках ее покоилась вся тяжесть мира, она приоткрыла глаза. На Ника глянули огромные черные зрачки, окруженные тоненькими ободками зелени.Сердце его пропустило такт. Она моргнула и снова открыла глаза, по-прежнему глядя прямо на него.– Я думал... – Он до боли в руках сжал холодный поручень. – Я лучше позову доктора или сестру.Она с усилием подняла руку, словно хотела его остановить, и пошевелила губами. Челюсти ее стягивала повязка, и слова выходили неразборчиво – однако Ник разобрал все, улавливая ее шепот не только ушами, но и всем своим существом.– Кто вы? – Она недоуменно свела брови над холодными зелеными глазами.«Так она ничего не помнит!» Острое разочарование пронзило его – но он отогнал это неуместное чувство.– Я Ник, – дрогнувшим голосом ответил он.Она уронила руку. В глазах не отразилось ни проблеска узнавания.– Ник? – с явным усилием повторила она. – Вы... брат Алекса?«Ага, это она помнит!»– Брат-изгой, – усмехнулся Ник. – Позор семьи. Марла не ответила.– Алекс скорее удавится, чем по доброй воле назовет меня братом, – продолжал Ник. Ничего не отразилось на ее распухшем, иссиня-черном лице.– Я пошутил, – неуклюже объяснил Ник.– Дурная шутка, – едва слышно пробормотала она, закрывая глаза. – Очень дурная.– В следующий раз придумаю получше, – пообещал он. Она молчала.– Марла!«Черт, неужели снова отключилась? До сих пор она вовсе не приходила в себя: по крайней мере, так сказал по телефону Алекс, когда они договаривались встретиться в больнице. Не слишком хорошая мысль, как выяснилось».Засунув руки в карманы куртки, Ник отправился на поиски медсестры. Ему вовсе не улыбалось, общаться один на один с женщиной, балансирующей на грани яви и забытья. Особенно если женщина эта – Марла Эмхерст Кейхилл.Он бросил взгляд через плечо: Марла неподвижно лежала на кровати, и вид у нее был, мягко говоря, не ахти. Но она поправляется – значит, скоро все изменится.Она снова станет красивой. В этом Ник не сомневался.А впрочем, ему-то что?Как там говорится: «Пуганая ворона и куста боится»? Что ж, пятнадцать лет назад его так напугали, что теперь он предпочитает держаться подальше от всех встречных кустов. Глава 3 – Говорю тебе, она открыла глаза, посмотрела на меня и спросила, кто я такой, – говорил Ник, беспокойно расхаживая по гостиной старинного особняка, где прошли его детство и юность. – Я как раз все объяснял медсестре, когда появился Алекс. Я ввел в курс дела и его, а потом ушел. Подумал, что лучше оставить его с женой наедине. Им есть о чем поговорить.– Что ж, поблагодарим бога, что она наконец очнулась, – отозвалась из своего любимого кресла с высокой спинкой Юджиния. – Ты не представляешь, Ник, как я измучилась! Это был кошмар, настоящий кошмар!– И он еще не кончен.– Знаю, знаю.Она покачала головой; ни одна тщательно уложенная прядь не шелохнулась.Где-то вдалеке зазвонил телефон. Юджиния не тронулась с места – только взглянула в сторону арки, отделяющей гостиную от просторного холла.Родовым особняком Кейхиллов, гордо возвышающимся на Маунт-Сутро, в престижнейшей части Сан-Франциско, откуда открывался прекрасный вид разом на город и на залив, гордилось все семейство. Кроме Ника. Ник его ненавидел.Телефон прозвонил еще раз и затих.– Кармен взяла трубку, – объяснила Юджиния. – Должно быть, кто-то из полиции или репортеры. С самой катастрофы не оставляют нас в покое. В первые дни даже дежурили у наших ворот, пока их не отвлекла более интересная история. – Она подняла глаза к потолку. – Вот уж не думала, что буду радоваться политическому скандалу в офисе губернатора!– Цена славы, – заметил Ник. – М-да... – Она кашлянула и поправила жемчужное ожерелье.В холле послышались быстрые шаги; через мгновение в гостиную вошла стройная женщина с блестящими черными волосами и миндалевидными глазами, в накрахмаленной белой блузке с закатанными рукавами и узкой черной юбке. Она приветливо улыбнулась Нику и протянула его матери радиотелефон.– Звонит мистер Кейхилл из больницы.– Отлично. – Юджиния взяла трубку и указала другой рукой на Ника. – Кармен, это мой младший сын, Ник. – Она бросила на него строгий взгляд из-под очков. – Кармен ведет у нас хозяйство. Не знаю, что бы я без нее делала в нынешнее тяжелое время.Кармен улыбнулась.– Я просто выполняю свою работу, – объяснила она, стиснув ладонь Ника в удивительно крепком рукопожатии. – Рада с вами познакомиться.– Взаимно.Юджиния уже разговаривала по телефону; глаза ее за стеклами очков в металлической оправе не отрывались от Ника.– Да, но... Ник сказал... ну хорошо... – Она испустила долгий усталый вздох – вздох побежденного. – Да, наверно, ты прав.Сколько Ник себя помнил, в спорах мать всегда в конце концов уступала мужчинам. Сначала отцу, потом Алексу. Видимо, и сейчас произошло то же самое.– Хорошо. Да... Хочешь с ним поговорить? Нет? – Она покачала головой, и Ник понял, что брат не жаждет его крови. По крайней мере, сейчас. – Да, хорошо. Да. Мы будем здесь. – Она выключила телефон, положила его на причудливой формы стеклянный столик и, печально поджав губы, взглянула на часы. – Алекс едет домой. К сожалению, больше Марла не приходила в себя.– Что? – нахмурился Ник. – Почему?– Не знаю. Алекс говорит, как он ни старался ее расшевелить, она не подавала никаких признаков сознания. И у медсестер, и у доктора Робертсона тоже ничего не вышло. – Плечи ее чуть поникли, взгляд устремился к окну. – Что ж, этого следовало ожидать.– Черт возьми!Юджиния осуждающе посмотрела на сына.– Чертыханием делу не поможешь.– А что нам еще остается? – пробормотал Ник. Тем временем вернулась Кармен, на время разговора скрывшаяся в холле.– Я не хотела беспокоить вас, пока вы отдыхали, – обратилась она к Юджинии, забирая телефон, – но звонили несколько человек. Я оставила сообщения на столе и кабинете мистера Кейхилла.– Не помнишь, кто звонил?– Снова миссис Линдквист и миссис Фавьер.– Чериз, – ледяным голосом произнесла Юджиния. – Ну конечно. Еще кто?– Кто-то из газеты и адвокат, представляющий интересы семьи Делакруа.– Только этого не хватало, – проговорила Юджиния. Горькие складки возле губ обозначились резче. – Хорошо, мистер Кейхилл этим займется, когда вернется домой. – Она сложила руки на коленях. – Кармен, будь добра, принеси мне чаю. Ник, хочешь чего-нибудь?– Может быть, попозже.– Минуточку! – Кармен сверкнула улыбкой и поспешила на кухню.– Очень толковая девушка, но, боюсь, скоро мы с ней расстанемся, – заметила Юджиния. – Она учится на вечерних курсах, хочет стать учительницей в испано-язычной школе. Это я предложила ей продолжить учебу. Мы познакомились в Кейхилл-хаусе... ну, ты знаешь.Ник, разумеется, знал. Кейхилл-хаус – приют для «девушек, попавших в беду» – был основан более столетия назад. Управлял сим богоугодным заведением совет директоров, во главе которого всегда стоял кто-то из Кейхиллов. Сперва Сэмюэл, затем Алекс. Из года в год Кейхиллы вносили в бюджет приюта щедрые пожертвования. Семейная традиция. Боже, как Ник ненавидел все семейные традиции на свете!– Когда же прекратятся эти звонки? Ведь все прекрасно знают, что Марла еще в больнице! Джоанна Линдквист – подруга семьи, но сплетница ужасная, у адвокатов ни стыда, ни совести, а Чериз... – Юджиния встретилась взглядом с сыном. – Думаю, Алекс тебе рассказал, что дети Фентона снова взялись за свое.Ник заметил, что в уголках глаз и вокруг рта у матери пролегли морщины. Как видно, время потихоньку брало над ней верх.– Слышал. Чериз даже до меня добралась. Хочет навестить Марлу.– Разумеется! И не без цели, можешь мне поверить. Я никогда не верила в дурную наследственность, но, глядя на этих двоих, невольно начинаешь об этом задумываться. – Она поднялась и твердым шагом подошла к окну, у которого сидел Ник. – Что ж, я тут ничего сделать не могу. Пусть Алекс с ними разбирается. Никаких прав у них нет. Хотят попусту тратить время и силы – пожалуйста. – Поправив ворот элегантного жакета, она добавила: – Кружат над нами, словно стервятники над умирающим.– Но пока вроде никто не умирает, – поймал ее на слове Ник.– Пока нет, – усмехнулась Юджиния.Вошла Кармен с чашкой на подносике, поставила чай на столик и, спросив, не нужно ли чего-нибудь еще, удалилась.– Хочешь чаю? – спросила Юджиния, словно не заметив, что перед ней стоит всего одна чашка.– Нет, спасибо. Я бы выпил чего-нибудь покрепче.– Тогда налей себе сам. – Она поднесла чашку к губам.– Потом.Ник подошел к камину. Из-за кресла Юджинии послышалось тревожное рычание.– Я все ждала, когда же она напомнит о себе, – заметила мать , перегнувшись через подлокотник. – Тише, Коко!Собачонка – пушистый клубок белой шерсти – высунула нос из своего укрытия, недоверчиво оглядела Ника блестящими черными глазками и снова зарычала.– Не обращай на нее внимания, – посоветовала Юджиния. – Коко из тех, что лают, но не кусают.Золотые браслеты на ее запястье мелодично звякнули, когда она опустила руку и зарылась наманикюренными пальцами в густую собачью шерсть.– На самом деле ты просто трусишка, правда? – проворковала Юджиния, затем снова взглянула на сына: – А где твои вещи?– По дороге из больницы я снял номер в отеле.– Господи помилуй, зачем? – Юджиния развела руками, словно никак не могла взять в толк, что взбрело в голову ее непутевому младшему сыну. – Пожил бы дома, в своей старой комнате!«Скорее ад замерзнет», – мысленно ответил Ник. В этом доме слишком много призраков прошлого. Не говоря уж о том, что скоро здесь появится Марла.Он оглянулся кругом, заметив, что к знакомой с детства старинной мебели прибавилось несколько новых столиков и кресел. Этот дом пережил два серьезных землетрясения и несколько поколений Кейхиллов – трудно сказать, что страшнее. Кирпичные стены, черепичная крыша и фигурные окна с толстыми стеклами воплощали старинную элегантность в лучших ее проявлениях. Или, быть может, в худших.Здесь Ник родился и вырос, но так и не смог привыкнуть к этой тяжеловесной роскоши. Ни к сияющим канделябрам, отражающимся в до блеска начищенном паркете. Ни к самому паркету, налощенному сотнями дорогих башмаков. Ни к резным, потемневшим от времени стенным панелям – творению какого-то искусного немецкого иммигранта.Да, этот дом красив. Если может быть красиво тело, лишенное души.Входная дверь распахнулась, и в холл ворвался Алекс. Бросил портфель на нижней ступеньке лестницы, взбежал вверх, на ходу стягивая перчатки.– Ты сказал, что Марла очнулась! – бросил он, сверля брата обвиняющим, недоверчивым взглядом. Но Ник давно вышел из того возраста, когда Алексу удавалось его смутить.– Да, – спокойно ответил он. – Очнулась, посмотрела на меня, сказала несколько слов и снова заснула – или как там это называется.– Так вот, я просидел у нее больше часа, и она даже пальцем не шевельнула! – Алекс торопливо сбросил с себя пальто. – В конце концов доктор Робертсон сказал, что дальше ждать бесполезно. Если что-то изменится, они нам позвонят. – Он швырнул пальто на перила и вошел в гостиную. – Черт знает что!– В кармане пиджака он нащупал пачку «Мальборо». – Шесть недель – ничего, никаких признаков жизни! И вдруг она открывает глаза, разговаривает с тобой и снова проваливается в кому, и все это – за те пять минут, что ты у нее пробыл! Алекс сунул в рот сигарету и щелкнул зажигалкой.– Алекс, это только начало. Запасемся терпением.Юджиния отставила чашку и поднялась. Алекс торопливо чмокнул ее в мягкую пергаментную щеку. Даже на четырехдюймовых каблуках Юджиния оставалась на голову ниже сына. Прическа ее лежала волосок к волоску, костюм – несомненно, творение какого-нибудь известного модельера – сидел безукоризненно, без единой морщинки.– Терпением? А что, по-твоему, я все это время делал, как не терпел? – Алекс рванул с шеи галстук, словно тот душил его. – Боже, как мне все это надоело! – пробормотал он. – Надоело до смерти!Он прислонился к каминной полке, на которой красовались в резных рамках семейные фотографии. Кольца дыма лениво поплыли к потолку.– Все одно к одному, – еле слышно прошептал он. – Все одно к одному, черт бы его побрал!– Мне казалось, – заговорил Ник, – ты говорил, что она уже приходила в себя.– Нет. – Алекс покачал головой и крепко затянулся; губы его скривились, словно в горькой усмешке. – Она шептала твое имя, но, насколько мне известно, не приходила в сознание. Ни разу даже не открывала глаз. Видимо, ей снился сон.– Сон?– Да, или что-то в этом роде. Не знаю. Господи, как меня все это достало! – Он потер лоб. – Черт! Мне надо выпить. А тебе?Кивнув брату, он пересек комнату и подошел к старинному бару розового дерева. Нашарив в кармане связку ключей, открыл шкафчик. За фигурными дверцами отражались в зеркалах бутылки скотча, бурбона и ржаного виски – лучшие сорта, какие можно купить за деньги.– Может быть, стоило подождать в больнице? – предположил Ник.– Да нет. Они сказали, что позвонят, – оглянувшись через плечо, отозвался Алекс. В первый раз за сегодняшний день уголки его губ тронула улыбка. – Медсестра меня оттуда попросту вышвырнула. Сказала, что я... как же это она выразилась... ах да, «чересчур настойчив». Если честно, я просто на нее наорал. Тебе что налить?– Скотч. До краев.– Мама?– Мне ничего не надо. У меня есть, – чопорно ответила она, приподняв чашку.Нику вспомнилось, что мать почти не пьет. Даже на приемах она всегда ограничивала себя рюмкой вина – по всей видимости, в знак молчаливого протеста против пьянок отца.– Ты говорил с врачом? – спросил Ник.– Да. Фил Робертсон полагает, что Марла приходит в себя, но считает, что это может занять несколько часов или даже дней. И еще он сказал... – Алекс извлек из бара пару бутылок. – Если она очнется и все анализы будут нормальными, Робертсон ее выпишет. – Он разлил выпивку по рюмкам. – Я уже нанял сиделку.– Что ж, хорошие новости, – заметил Ник, очень стараясь удержаться от сарказма.Отвернувшись к окну, он смотрел, как, размывая сумрачный осенний пейзаж, колотит в стекла дождь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41