Да его нельзя себе представить иначе как во фраке, сшитом по заказу лондонским портным. Что касается несчастной Анны Хедли, должен признаться, я ее не помню, но готов поверить на слово, что она очень чувствительна и сентиментальна.Мери встала и села рядом с Джеком.— Но, Джек, если это не ты, не я, — она посмотрела на Киппа, — и не Кипп, тогда кто же это?— И что очень важно, Мери, — ответил Джек, взяв ее за руку, — почему он так старается, чтобы все узнали, что он и есть тот самый Рыцарь Ночи?— Насколько я помню, никто никогда не связывал твоего имени с тем, прошлым, разбойником. Поэтому тех, кто об этом знал, надо исключить. Это не может быть Алоизиус — он слишком стар. Твой Уолтер тоже исключается, потому что я не могу его себе представить целующим мисс Анну. Шерлок?— Генри? — сделала удивленные глаза Мери. — Генри Шерлок? Ты что, выпил, Кипп?— Ладно, допускаю, что это был не Шерлок. Если только…— Если только что, Кипп? — спросил Джек, заметив, что Кипп вдруг стал серьезным. — Если согласно твоей теории он не пытается произвести впечатление на женщину? — Кипп незаметно кивнул головой, будто хотел сказать, что понимает, что он должен молчать. — Мери? На тебя произвело бы впечатление, если бы Шерлок бегал по окрестностям, изображая разбойника? Твое девичье сердце дрогнуло бы?Мери показала Джеку язык, а Кипп принялся безжалостно ее дразнить по поводу того, что у нее появился новый поклонник. Джек наблюдал, как они стали пререкаться, обдумывая мысль, которая еще раньше пришла ему в голову. Кипп обязательно придет потом к нему, чтобы поинтересоваться, что означал его взгляд, в этом Джек был уверен. И это к лучшему, потому что настало время сказать Киппу все. Он был его лучшим другом с самого детства, и он заслуживал того, чтобы узнать правду.Как заметил Кипп, очень немногие знали, кто был Рыцарем Ночи. Клуни и Клэнси умерли. Оставались Алоизиус, Кипп, Мери. И Генри Шерлок.Черт! Он, наверное, сболтнул лишнего. Шерлок, видимо, понял, что он у него под подозрением. И чувствовал себя виноватым, а возможно, даже боялся, что его вот-вот разоблачат. То, что он решил воскресить благородного разбойника, было равносильно признанию.Так Джек думал, но у него пока не было доказательств. Ничего определенного, никаких фактов. Если боги будут милостивы к Джеку, если бухгалтерские книги откроют свои секреты, если человек, которого Джек нанял в Лондоне, чтобы покопаться в прошлом Шерлока, что-нибудь найдет, факты скоро появятся. А пока не было ничего существенного. Пока.Джек задумчиво провел рукой по волосам. Этим чертовым аккуратным гроссбухам почти тридцать лет. Джек нутром чувствовал, что Генри Шерлок был вором, а может, и еще хуже. Его оговорка два дня назад свидетельствовала о его жадности. Но если Уолтер не найдет ничего подозрительного в документах, если они не найдут неопровержимых доказательств, что тогда?Джек посмотрел сначала на Мери, назвавшую Киппа глупым, безмозглым щеголем — «всегда был и всегда будешь», — потом на своего друга, который отвечал ей нараспев: «Генри любит Мери, Генри любит Мери!» — и при этом, защищаясь, прикрывал голову руками.— Кипп по крайней мере отвлек ее ненадолго, — устало пробурчал себе под нос Джек и, отойдя к окну, сказал, понимая, что говорит ерунду: — К тому же Рыцарем может оказаться вовсе не Шерлок, а Максвелл или Хани. А может, привидениям Мери понравилось скакать по полям при луне. Господи, ну почему все так сложно?Какое-то время спустя Мери заглянула из сада в окно кабинета и увидела Джека, склонившегося над письменным столом. Уолтер показывал ему что-то в одной из многочисленных книг, разложенных по всему кабинету.Было уже десять часов вечера, горели свечи, и их слабый свет не позволял толком разглядеть выражение лица Джека, но она была уверена, что он хмурится. Она тоже хмурилась, когда впервые читала все эти документы, пока не сдалась и просто позволила Генри заниматься этой работой вместо нее.Бедный Джек. Столько придется платить долгов. Как она проклинала его отца, узнав, что работа, от которой болела спина, заботы, бессонные ночи — все это только ради того, чтобы расплатиться с долгами Августа. Многие кредиторы ей вообще были незнакомы. Но пришлось платить, например, тысячу фунтов какому-то «дикому Джиму Хорели, Уимблдон, Фаро» или три тысячи фунтов «Л. Уитакеру, Бат, Уист».Великое множество карточных долгов. В одной папке еле умещались счета от торговцев.А еще эти проклятые закладные.Они были самыми ужасными.Два последних года Мери работала, чтобы заплатить долги постоянной любовнице Августа и его случайным пассиям. Он жил на широкую ногу, а расплачиваться приходилось ей. Она заплатила за вино, которое он пил шесть лет назад, и за деликатесы, которые ел за неделю до смерти.Она платила пьяному викарию, которому Август посулил десять фунтов в год, если тот закроет глаза и проведет обряд венчания, не задавая лишних вопросов.Например, почему плачет невеста или почему жених весь в крови и так избит, что два человека поддерживают его, чтобы он не упал. Это был единственный счет, по которому она с радостью платила, лишь бы викарий молчал.Мери отошла от окна. Джек в своем кабинете, значит, не он выйдет на большую дорогу.Он сказал, что они с Уолтером разбогатели в Америке, покупая землю и перепродавая ее по более высокой цене или сдавая в аренду с еще большей для себя выгодой. Джек и индеец?История казалась невероятной, хотя Уолтер явно был человеком, который добивается своего. К тому же Уолтер показался ей прямым и честным.Если Джек сердится, когда Мери напоминает ему о той ужасной последней ночи, и если он не нуждается в деньгах, значит, ему незачем грабить беззащитных людей…— У Джека нет ни одной причины снова стать разбойником, — вслух сказала Мери, опускаясь на каменную скамью под окнами большой гостиной. — Ни одной. — Она вздохнула и, зябко передернув плечами, закуталась в тонкую шаль, чувствуя, что у нее начинает болеть голова. — И не Кипп. Он глупый романтик, но не так беспечен, чтобы подставить Джека.— Сдался ей этот Уиллоуби! — Клуни был возмущен. Они с Клэнси сидели на ветке как раз над головой Мери. — Я рад, что его здесь нет.— Да он, бедняга, в нее влюблен, — заметил Клэнси. — Но Мери права. Если появился этот разбойник, то Джек в опасности. Повесить Джека — это один из способов от него избавиться и расчистить себе дорогу. Как ты думаешь, мог бы Уиллоуби, укрывшись за маской верного друга, сделать все возможное, дабы устранить соперника раз и навсегда?Клуни покачал головой:— Я думаю, что ты переборщил, Клэнси. Виконт слишком любит Мери, чтобы причинить ей боль. И он любит Джека. Я совершенно в этом уверен. Моя Мери тоже дома и пытается разгадать, кто же скрывается под маской Рыцаря Ночи. Стало быть, мы знаем, что это не она. Если грабитель нанесет следующий удар сегодня ночью, это означает, что и Джек не имеет к нему никакого отношения, потому что он с головой ушел в эти гроссбухи… Тихо! Она опять разговаривает сама с собой.— И это не может быть Генри. Это просто смешно. Он всегда был хорошим другом. Без его помощи я не смогла бы отстоять Колтрейн-Хаус.— Шерлок — хороший друг? Ха! Полагаю, Джек так не думает. А если так не думает Джек, значит, и мы тоже. Правильно? Что, если мы намекнем глупой девчонке на ее ошибку? — Клэнси свесился с ветки и помахал указательным пальцем над головой Мери. — Он мнимый друг, мисси, вот кто он такой!Мери смахнула с колен упавшие с дерева листья и посмотрела вверх на темные ветки. Странно. Не было ни ветерка, и листья были свежие, зеленые, а не увядшие.А потом она втянула носом ночной воздух и улыбнулась.— А-а, вы здесь. Я почувствовала вашу близость. Ах, как бы мне хотелось, чтобы вы могли говорить, увидеть вас хотя бы еще разок. Простите, что не пустила вас сегодня в кабинет, но я знаю, как вы себя ведете, когда волнуетесь. Звените люстрой, издаете какие-то звуки. Вы должны научиться контролировать себя. И больше не делать так, чтобы я спотыкалась, потому что у нас с Джеком все получится, но в свое время. Мы поняли друг друга?Мери настолько верила в присутствие Клуни и Клэнси, что не чувствовала себя дурочкой, когда говорила с ними.Дверь дома распахнулась, будто приглашая Мери войти. Кто-нибудь другой поклялся бы, что дверь открылась от неожиданно налетевшего порыва ветра, хотя не было даже легкого ветерка. Практичный Джек, вероятно, сказал бы, что непрочный крючок слетел сам собой.Но у Мери было свое мнение на этот счет.— О! Значит, я должна быть хорошей девочкой и пойти спать? — улыбнувшись, сказала она. — Хорошо, если вы настаиваете. Сегодня и правда был тяжелый день. Но больше никакого сводничества, договорились? Обещайте.Мери прождала целую минуту, но ничего не произошло. Не падали листья, не было слышно ни звука, а дверь оставалась открытой.— Понятно. Значит, вы так решили? И вам не стыдно? Мери пошла к открытой двери, потом повернулась и бросила взгляд в темный сад.— Спасибо вам! — усмехнулась она, закрывая за собой дверь.Клэнси отпустил Клуни, которого крепко держал, зажав ему одной рукой рот, а другой — обняв его за пухлое тело.— Понял? — сказал Клэнси. — Хорошо, что я тебя остановил. Лгать не было необходимости. На самом деле она не против, чтобы мы вмешивались.Клуни расправил свою голубую бархатную двойку и потер рот, стараясь вернуть челюсть на то место, где ему больше всего нравилось, чтобы она была.— Вмешиваться? Разве мы когда-нибудь вмешивались? — Клуни хитро улыбнулся. — А вообще-то пора и нам ложиться спать, чтобы завтра проснуться пораньше и опять «не вмешиваться». Глава 20 Джек ворвался в большую гостиную. Он был в ярости.— Мери! Есть в этой проклятой развалине хотя бы одно место, где не стучали бы молотками и не пререкались бы громкими голосами о достоинствах полосатого шелка по сравнению с голубым дамастом? Мери, ты меня слышишь? Я с тобой говорю?Над его головой среди изогнутых рожков люстры два сонных привидения протирали глаза.Мери обернулась и, улыбаясь, вынула из ушей ватные тампоны.— Я думала, мне послышалось. Ты кричал, Джек? В чем дело? Я занята, — сказала она и продолжила свое важное дело, состоявшее из перевертывания страниц книги с рисунками различных видов кирпичных труб.Джек вырвал у нее книгу.— Ты нарочно все это делаешь, да? Я попросил тебя взять в свои руки обновление дома, и ты решила меня этим наказать? Я захожу в свой кабинет и что же я вижу? Какой-то человек обмеряет стены и поет во весь голос. По-итальянски.— Стены нуждаются в ремонте и покраске. Ты же знаешь, в них полно дыр от пуль и вмятин оттого, что в них швыряли всякие предметы. Мы думаем покрасить их в темно-зеленый цвет, а понизу обшить деревянными панелями… Тебе понравится, Джек.Джек бросил на нее свирепый взгляд, стараясь не замечать, как прелестно она выглядит в белом, с желтыми цветочками, платье, с волосами, небрежно заколотыми на затылке. Он догадывался, что стычка спланирована заранее. Продумано и платье, и место, возможно, даже сам момент, когда он найдет ее, чтобы выплеснуть свой гнев. Точно он, конечно, не знал, но был намерен это выяснить. Впрочем, одному Богу известно, признается ли Мери. Он ей подыграет, хотя рассержен на самом деле.— Пожалуйста, не прерывай меня, Мери. Миссис Максвелл жалуется, что у нее на кухне все перевернуто вверх дном, и сегодня вечером у нас будет холодный ужин. Максвелл проверяет, как рабочие долбят стены, чтобы провести в каждую комнату шнурки с колокольчиками. Идея сама по себе неплоха, учитывая размеры здания. Но сейчас они долбят стену в моей спальне, чтобы провести туда этот чертов шнур. По всему фасаду на стремянках стоят маляры, а, судя по треску, кто-то на крыше выдирает трубы. Мой камердинер в слезах — это, правда, с ним часто случается, во время завтрака мне в тарелку падали куски штукатурки.Клэнси хихикнул.— Он зол не на шутку. Но ты заметил, Клуни, какая плавная у него речь? А ритм? Благодаря нам, Клуни, в душе мальчика живет Шекспир. Именно так надо разговаривать с упрямыми женщинами. Напористо, но мягко. Сейчас она начнет хныкать, попросит у него прощения, и все дело кончится поцелуем.— Ты так думаешь, Клэнси? — Клуни слегка передернуло. Он посмотрел вниз на Мери. Клуни никогда не видел, чтобы его голубка хныкала. — У Мери тоже есть чувство ритма, и она может быть такой же напористой, как Джек, когда что-нибудь не по ней.Мери подождала, пока Джек уселся на диван напротив нее, а потом снисходительно улыбнулась:— Ты же сам хотел, чтобы я этим занялась, Джек. Помнишь? Ты убрал меня с полей и поставил передо мной ведра с краской. Дюжина голосов одновременно спрашивают мое мнение о том, какой цвет лучше в той или иной комнате, какой материей обить какой гарнитур мебели. И так изо дня в день с утра до вечера. Ты думаешь легко, Джек, иметь дело со всеми этими людьми, которых ты нанял? Знаешь ли, сегодня утром не только твой камердинер проливал слезы.Джек внимательно посмотрел на Мери, и ему показалось, что он наконец понял, чего она добивается. Она хочет свести его с ума, создать вокруг него хаос и заставить его назначить кого-нибудь другого наблюдать за ремонтом. Точнее, она хочет, чтобы вместо нее ремонтом занимался он сам, а она могла вернуться в поля.— Я действительно хотел, Мери, чтобы ремонтом занялась ты. И сейчас хочу. Ты когда-нибудь слышала слово «организация»?Ее огромные ярко-голубые глаза вдруг превратились в щелочки.— А ты никогда не слышал о сотрудничестве, Джек?— Я же тебе говорил, Клэнси. Держись. Сейчас начнется.— Что ты имеешь в виду? — строго спросил Джек.— А то, Джек, что тебе все безразлично. Ты всегда был такой. Считал, что все должны делать так, как хочешь ты. Потому что ты всегда прав, не так ли, Джек? Ты всегда знаешь, что лучше для каждого. Дорогая малютка Мери, такой милый ребенок, но немного упрямая, и ее надо направлять. Что поделаешь — ведь я желаю ей только хорошего и знаю, что для нее будет лучше.— Ты слышишь, Клэнси? Ты понял? Она ударила его прямо под дых. Глянь на своего Джека. Бедный мальчик. «Умирает, даже не вздохнув».Клэнси потеребил нижнюю губу, а потом начал ободряюще жестикулировать руками, стараясь добиться, чтобы Джек заговорил. Такими движениями выталкивают обратно на ринг боксера, который от полученного удара упал на колени.Джек посмотрел на раскрасневшуюся от гнева Мери, на ее глаза, полные еле сдерживаемых слез.— Мы сейчас не играем в игрушки, не строим плот, чтобы поплыть вниз по реке, ведь так, Мери? Мы даже разговариваем не о том, что происходит сейчас. Мы снова и снова возвращаемся к тому, как я уехал из Колтрейн-Хауса и почему. Я прав?— Возможно. Ты хочешь об этом поговорить? Про оба раза, что ты от меня сбежал? — Пожав плечами, она посмотрела на стеклянные двери, выходящие в сад, где снаружи стоял человек и счищал с рам облупившуюся краску. Он помахал ей, и Мери, вздохнув, улыбнулась и помахала ему в ответ. — Что до меня, Джек, мне бы хотелось поговорить не только о том, почему ты уезжал из Колтрейн-Хауса. Ты пытался изменить то, что происходило здесь при жизни твоего отца, и не смог. Я знаю, какие это тебе доставляло муки. Но теперь ты вернулся и наконец-то стал хозяином Колтрейна. Ради всего святого, неужели ты в этом сомневаешься? Ты отвечаешь за все, включая меня.— Ну уж ты-то больше, чем кто-либо другой, должна была знать, почему я не мог остаться. Неужели ты не поняла, что так было лучше для тебя?— Для меня? Вот как? — Мери сжала на коленях кулаки. Ее лицо окаменело. — А тебе никогда не приходило в голову спросить меня, что я считала лучшим для себя? Ты хотя бы раз спросил, чего хочу я? Что я чувствовала, когда ты меня бросил? В конце концов, я твоя жена. Я могла бы поехать вместе с тобой в Америку.— Тебе было только семнадцать…— Но я была человеком! Не твоей сестрой и не твоим другом. Я была человеком и твоей женой!— И женщиной, — заметил Джек, вдруг почувствовав, что встал на очень тонкий лед и может провалиться.— Да, женщиной, — машинально повторила Мери. — Значит, мне следовало остаться здесь, Джек? У меня не было выбора, ты мне его не оставил. Женщинам не разрешается вдруг сорваться с места и уехать куда глаза глядят. Например, в какие-нибудь экзотические страны…— Филадельфию вряд ли можно назвать экзотическим местом, Мери, — прервал ее Джек, пытаясь улыбнуться. Но улыбки не получилось.— Любое место — экзотика по сравнению с Колтрейн-Хаусом, особенно если предположить, что Август мог в любой момент нарушить данное им слово и вновь появиться со своей шайкой. Везде безопаснее, даже если там рыщут дикие индейцы… и не перебивай меня, чтобы уверить, будто Уолтер — не дикий индеец, ты прекрасно понимаешь, что я имела в виду.Джек все же сделал попытку прервать Мери, но она не дала ему это сделать.— Черт возьми, Джек, я осталась здесь из-за тебя. Кому-то надо было остаться. Я не слонялась, не искала приключений. А ты глубоко запрятал свою боль, Джек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30