А что за история?
Да жениться он хотел. Самые серьезные имел намерения — ухаживал старомодно, года два, а то и поболее и, что удивительно, ни разу даже не переспал с предметом своих воздыханий. И вдруг в один прекрасный день его избранница — девушка, которой, казалось, лучше нет на всей земле, уравновешенная и предсказуемая на сто ходов вперед, выкинула такой невообразимый фортель, что хоть стой, хоть падай. Пала девушка — пала жертвой пресловутого обаяния его приятеля Бабинова.
Все было до того простенько и пошло, что и вспоминать не хочется… На том институтском вечере Бабинов, как обычно, изрядно поддал и, куражась, начал внушать своим приятелям, что ни одна женщина не стоит того, чтобы по ней вздыхать и долго ухаживать — как Андрюха, например. Потому что по природе своей все они ветрены и беспутны и при соответствующем подходе готовы перед первыми попавшимися штанами трусики снять. Главное — подход.
Развивая эту пьяную теорию, он приводил множество животрепещущих примеров, которые сводились к одному: неприступных женщин нет — есть мужики-недотепы.
— Ну вот скажи — чем отличается баба от фарфоровой статуэтки?! — приставал сей искушенный муж к Андрею. — Скажи?
— Понятия не имею. — Андрею почему-то весь этот треп страшно не нравился, он знал, что в подпитии Бабинов непредсказуем. — Хватит, пожалуй…
— Нет, коллега, это важно! Важно… Статуэтка падает, потом ломается. А баба? А баба сначала ломается, а потом падает…
В конце концов Казанова ложбинского розлива разошелся до того, что предложил в заклад ящик шампанского с тем, чтобы ему завязали глаза, покрутили в разные стороны, а он ткнет пальцем в пространство. Так вот — он обязуется в течение трех часов переспать с той дамой, на которую падет выбор, кем бы она ни была — хоть женой ректора! Нет — шампанское с него. Ну, естественно, разыграть спектакль нужно незаметно, чтобы никто ничего не заподозрил. Погоготали, завязали, раскрутили — ткнули… Была ли то судьба или просто черт попутал — палец Бабинова указал на невесту Андрея. Сомнений быть не могло — она стояла у входа и разговаривала с двумя преподавателями. Мужчинами. Кроме нее, в радиусе десяти метров женщин не наблюдалось.
Компания, сколь ни была подшофе, дружно выразила сомнение по поводу успешного завершения мероприятия, прекрасно зная репутацию выбранной жертвы. Андрей стоял, как соляной столб.
Бабинов, надо отдать ему должное, будучи в курсе сердечных чувств и серьезности намерений Андрея, тут же по-джентельменски предложил переиграть.
Однако этим предложением Андрей был уязвлен в самых лучших юношеских порывах.
Неужели кто-то может подумать, что его невеста, такая чистая и непорочная, клюнет на подобную дичь? Совсем сдурели, что ли? Он с апломбом заявил Бабинову, что мешать ему не станет — заодно и проверит свою избранницу. Для чистоты эксперимента он подошел к девушке и, сославшись на нездоровье, объявил, что уходит домой, и вышел из зала, Бабинов тут же подскочил к растерянному объекту заговора, осыпал фонтаном пьяного остроумия, выдал на-гора весь запас нежности и обаяния, затанцевал, заболтал… В общем, вскоре они исчезли.
Андрей, спрятавшись за колонну у входа, проводил парочку внимательным взглядом, чувствуя, как в груди закипает ненависть к женщинам всего мира, вместе взятым, а заодно и к самому себе — за то, что участвует во всем этом идиотизме.
Он вернулся в зал. Вечер был в самом разгаре. Все танцевали, шутили, жизнь мерцала сполохами светомузыки, брызгала веселыми искрами стробоскопических зайчиков, била по ушам заводной мелодией очередного лихого танца… Сердце Андрея разрывалось на части. Что же он наделал! Разгоряченное алкоголем воображение услужливо рисовало самые мучительные картины того, что там сейчас происходит на квартире у Бабинова.
Часа через полтора организатор эксперимента вернулся на вечер — в гордом одиночестве. Андрей, побелевший как полотно, смотрел на него, ожидая приговора. На лице обольстителя блуждала блаженная улыбка, а взгляд был слегка затуманен. Достав связку ключей, он отделил от нее один и предложил любому, кто пожелает, прогуляться пару кварталов до его квартиры и засвидетельствовать перед почтенной публикой, что девушка… ах, извините, уже не девушка, так вот — что женщина спокойно спит в его постели. Всем довольна — претензий нет.
Желающих, к счастью, не оказалось. Все стояли молча в напряженном ожидании, переводя взгляды с победителя на Андрея, который, казалось, вот-вот упадет в обморок. Чтобы разрядить обстановку, Бабинов объявил, что и так может доказать неоспоримый факт своей победы. Похабно осклабясь, он сунул руку за пазуху и извлек кружевные женские трусики, запятнанные бледными кровяными потеками.
— И чего ж ты с ней два года делал, радость моя? — опрометчиво поинтересовался Бабинов у Андрея. — Я вдул — и чуть инфаркт от удивления не схлопотал…
Зря он так сказал. Андрей всегда слыл неслабым драчуном и тотчас же доказал это на деле. Взревев что-то нечленораздельное, он одним страшным ударом отправил совратителя в нокаут и принялся без разбора месить его ногами — пока не оттащили приятели.
Незадачливый Казанова после того достопамятного вечера две недели провалялся в больнице, Андрея же с треском вышибли из института. Причина ссоры, разумеется, не была предана огласке.
Вот такая была история… И вот почему, встретившись теперь на лестничной площадке после долгих лет разлуки, бывшие приятели почувствовали себя крайне неловко. Принужденно улыбнувшись, они, как по команде, спрятали руки за спины и перебросились парой ничего не значащих фраз. Андрей пробормотал, что он тут по служебной необходимости, а Бабинов — что благоустраивает свою квартиру — наконец-то получил от института трехкомнатную…
Проверить этот факт не составило особого труда. Это отняло у Андрея буквально две минуты — достаточно было позвонить в жилищно-бытовую комиссию института и назваться следователем Советского РОВД Приваловым (абсолютно мифическая фигура — сами понимаете). В комиссии его уведомили, что «институт дает квартиры только своим сотрудникам». Да, разумеется. Но позвольте — а что, Бабинов разве не… Вот-вот — как раз то самое «не». Уже более года как уволен за пьянство. И поделом. А сейчас, выходит, уголовка им интересуется!
Что ж — следовало ожидать, следовало…
— Линолеум, — вспомнил Андрей, доставая из кейса третью бутылку пива и мимоходом без сожаления, впрочем, констатируя, что обед сегодня пролетает далеко стороной. — А что же это вы, хлопчики, тащили? Ох, какой интересный линолеум…
За время работы в агентстве у Андрея выработалось особое чувство — нечто вроде нюха на криминал. И сейчас это чувство настойчиво кричало: вот оно!
ОНО! То самое гипотетическое НЕЧТО, которое безуспешно ищут представители всех правоохранительных органов области и вкупе с ними детективы ведомства Старикова. Окажись на месте Бабинова любой другой индивидуум, Андрей не колеблясь поделился бы своей версией с шефом. Тем более при наличии такой веской — прямо-таки вопиющей улики, каковой являлся факт нахождения Бабинова в предполагаемом месте исчезновения подполковника ФСБ. Плюс к тому: вранье про квартиру. И еще плюс: этот маскарад с клеем, рабочими и линолеумом. Карты ложились одна к одной — очко получалось. Да не простое, а в полном смысле золотое! Но!
Но в данном случае здорово осложняли дело личные отношения. Ведь многим известно, какую роль сыграл Бабинов в его судьбе, — шила в мешке не утаишь. Естественно, в ходе расследования всплывут все обстоятельства, так или иначе связанные с Бабиновым, — наряду с прочим непременно выяснится, что его поперли из института за пьянство. И, вполне возможно, в настоящий момент он влачит жалкое существование. А вдруг Андрей не прав? Вдруг окажется, что Бабинов с собутыльниками тривиально спер из нового дома рулон линолеума и ведро клея — и ничто иное его совершенно не интересовало?! Тогда все посвященные с полным основанием воспримут «наезд» на него Андрея как личную месть человека, таившего столько лет горькую обиду. А выступать в роли этакого неудачника, который пытается отомстить врагу не в период его процветания, и именно тогда, когда этот враг оступился и упал, — это уж извините! Это просто подлость — нет иного определения…
— Линолеум, — глубокомысленно произнес Андрей, допивая пиво. — Ну-ну… — и поздравил себя с тем, какой он неслабый аналитик и стратег.
Бабинов никуда не убежит. Если он каким-то образом связан с гипотетической сектой похитителей, Андрей его достанет — вне всякого сомнения. Кстати, что там Аленка наплела про своего парня? И как это воспринимать в свете вновь открывшихся обстоятельств?
— А займемся-ка мы этим дельцем, — решительно заявил сам себе Андрей и тут же представил, что произойдет, если он единолично расковыряет всю подноготную таинственных исчезновений. Все лавры, само собой, ему одному. Его умное аристократическое лицо на развороте газет и журналов, многочисленные интервью, проницательный взгляд в видеокамеру, предложения солидных агентств — возможно, столичных, а то и зарубежных — словом, полный переворот в жизни.
Сенсация и слава. А рыжая Зайцева сделает с ним передачу «Без галстука».
Ммм-да… Зайцеву он обожал…
— Размечтался, одноглазый. — Он прервал полет своей фантазии, криво ухмыльнулся и закрыл ладонью правый глаз. — Пошел работать — нехер тут сидеть и прожектировать…
Первым делом он вознамерился проверить квартиру Бабинова.
Полагаясь на информацию двухгодичной давности, Андрей взял за основу, что объект проживает один — родители давно переехали в небольшой приморский городок, — и решил действовать тотчас же. Прихватив необходимую экипировку, он вызвал такси и покинул агентство.
Минут через двадцать сыщик уже входил в подъезд дома № 24 по улице Комсомольской. Поднявшись на площадку третьего этажа, он прошмыгнул к двери с номером 6 и, выпав из зоны визуального контроля дверного глазка соседей, с минуту прослушивал квартиру, приставив к ригелю замка незамысловатый аппарат, предназначенный для восприятия определенного рода шумов. Признаки жизни отсутствовали. Конструкция аппарата была такова, что, даже если кто-то в этот момент спал бы с той стороны и очень тихо дышал во сне, чуткая мембрана уловила бы этот звук.
Убрав аппаратик в карман, Андрей достал электромагнитную отмычку для английских замков и приступил к работе. Вообще-то отмычка не являлась составной частью экипировки сотрудников агентства, Андрей попросту позаимствовал ее из своеобразного криминального запасника Деда, который за время своей деятельности насобирал кучу всякого хламья весьма специфической принадлежности и в конференц-зале художественно оформил все эти вещдоки под толстым витринным стеклом.
Минут пять, которые показались вечностью, Андрей возился с замком — практики явно не хватало. Когда он начал не на шутку нервничать, язычок ригеля наконец слабо щелкнул и провернулся…
Заперев за собой дверь, сыщик перевел дух. Положение явно недвусмысленное. Если его здесь застукают, это будет выглядеть как тривиальная квартирная кража. Поди потом докажи, что не верблюд!
Однако надо работать. Осторожно осматривая квартиру, Андрей с удивлением обнаружил в ней хаос и запустение во всех возможных проявлениях. Он неоднократно бывал здесь, но очень давно, в студенческие годы. Тогда тут царили роскошь и комфорт, сюда приятно было приходить, заведомо предвкушая атмосферу благожелательности и радушия хозяев.
Вот почему то, что он сейчас увидел, изрядно обескуражило его и насторожило. Повсюду пыль и паутина, вещи разбросаны, на кухне — гора грязной, заплесневелой посуды, источавшей тошнотворный смрад. В спальне имело место крепчайшее амбре, состоявшее из запаха застарелого пота и несвежих носков.
Унылый пейзаж гармонично дополняла неприбранная постель с грязным бельем…
Андрей тоже жил один. Из-за природной лености и безалаберности он с большой натяжкой мог считать себя чистоплотным — особенно в сфере домашнего хозяйства. Очевидно, и его однокомнатная квартира приобрела бы со временем подобный вид — он ее практически не убирал, довольствуясь постоянно ополаскиваемыми под краном ложкой, тарелкой и чашкой. Выручали подружки. Дамы, удостоившиеся чести посетить берлогу ложбинского Пинкертона, всплеснув руками и придя в полуобморочное состояние, первым делом принимались за генеральную уборку, а уж потом переходили к основной части визита, на которую, как правило, оставалось ничтожно малое количество сил и эмоций. После таких визитов в его жилище некоторое время сохранялся относительный порядок. Таким образом, прекрасный пол привносил положительные эмоции во все аспекты его жизни.
Состояние квартиры Бабинова наводило на мысли, что здесь обитает какой-то первобытный австралопитек. Или, наоборот, вообще никто не обитает. Еще можно было предположить, что хозяин настолько чем-то увлечен, что не уделяет дому совершенно никакого внимания, а женская рука не касалась всей этой дикости как минимум год…
В спальне стоял обшарпанный комод итальянского производства — жалкие остатки прежней роскоши. Порывшись в ящиках, Андрей среди прочей дряни обнаружил толстый пакет из светонепроницаемой бумаги, перетянутый резинкой.
Вскрыв его, он вытащил пачку фотографий. Перетасовал, просмотрел, хмыкнул… И вдруг почувствовал, как вспотела спина. Вспомнил, где видел эти улыбающиеся лица. Точнее, портреты — на первых полосах газет, под заголовком «Очередное загадочное исчезновение». На обороте каждой фотографии стояла дата и бессмысленный набор слов. Типа: «Тюльпан — шизофрения — эпатаж — Альбион» — такое, например, было написано на фотографии представителя Президента по региону.
— Ммм… Оуэмм… — только и промычал ошеломленный Андрей, так и не успев сообразить, какова подлинная ценность находки. Некогда было соображать — в этот момент в замке входной двери чуть слышно повернулся ключ.
Выскочив из спальни, Андрей лицом к лицу столкнулся с хозяином.
— Ну, прав я был — что сказать… — кисло улыбнулся бывший однокашник, достал из кармана небольшой баллончик и направил его на сыщика.
Струя чего-то едкого шибанула в нос — Андрей мгновенно утратил координацию и стал заваливаться набок. Панорама спланировала влево и вернуться обратно не пожелала. Сквозь дымчатые клубы тумана, возникшие откуда-то из небытия перед его расплывающимся взором, Андрей успел заметить, как Бабинов кивнул стоявшим за его спиной трем здоровенным мордоворотам и глухо произнес:
— Взяли его.
Тащите в машину…
10
Собравшиеся, как было условлено накануне, в 10 часов утра в банкетном зале ресторана «Джунгария» блатные авторитеты и представители бандитских группировок были вынуждены с полчаса томиться в ожидании. Опаздывав Засада. Без него никто не решался начинать сходняк: более ни с кем из «братвы» блатные разговаривать не желали — рылом не вышли, беспредельщики! Засада являлся своеобразным передаточным звеном: не будь его, давно бы уже «законники» резали «братву» разнообразными острыми предметами обихода, а «братва», в свою очередь, отстреливала бы из автоматического оружия «блатарей» где придется.
Кризис имел место — похлеще, пожалуй, Карибского, — он ощутимо завис в воздухе и давил на сознание. Сегодня, наконец, должен был решиться животрепещущий вопрос: как сосуществовать двум криминальным укладам Ложбинской области.
Глава Центральной группировки здорово нервничал. При входе в банкетный зал с него потребовали сдать оружие и не пропустили двух его «быков» — в то время как остальные, приглашенные на сходняк, восседали за длинным столом, имея обееручь телохранителей.
В принципе бригадир принял все возможные меры для обеспечения своей безопасности. На поясе у Вовца был пришпандорен небольшой радиопередатчик, адаптированный к частоте его пейджера. На улице, почти у самого входа в ресторан, в бригадировом «Чероки» остались четверо крепких ребятишек при малых стволах. А на дальних подступах, где-то у котельной, в микроавтобусе «Мицубиси» скучал резерв: десять «быков», облаченных в бронежилеты шестой степени зашиты и экипированных автоматическим оружием.
Накануне, разумеется, проводилась рекогносцировка и в деталях обговаривались все подробности предстоящих действий на случай мелкомасштабной уличной войны.
Десница Вовца — Жека, расположившись на правом переднем сиденье бригадирова «Чероки» с распахнутой дверцей, вытащил ноги на улицу и правой рукой оглаживал дремавший до поры на коленях «Кедр», а в левой держал бригадиров пейджер. И молил своего бандитского бога, чтобы сегодня этот пейджер молчал. А сам Вовец, восседая в банкетном зале, примерно так же напряженно ожидал появления Засады, избегая встречаться взглядом с окружающими, и от всей души желал себе, чтобы у маленького дегенерата со странной фамилией все получилось как надо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Да жениться он хотел. Самые серьезные имел намерения — ухаживал старомодно, года два, а то и поболее и, что удивительно, ни разу даже не переспал с предметом своих воздыханий. И вдруг в один прекрасный день его избранница — девушка, которой, казалось, лучше нет на всей земле, уравновешенная и предсказуемая на сто ходов вперед, выкинула такой невообразимый фортель, что хоть стой, хоть падай. Пала девушка — пала жертвой пресловутого обаяния его приятеля Бабинова.
Все было до того простенько и пошло, что и вспоминать не хочется… На том институтском вечере Бабинов, как обычно, изрядно поддал и, куражась, начал внушать своим приятелям, что ни одна женщина не стоит того, чтобы по ней вздыхать и долго ухаживать — как Андрюха, например. Потому что по природе своей все они ветрены и беспутны и при соответствующем подходе готовы перед первыми попавшимися штанами трусики снять. Главное — подход.
Развивая эту пьяную теорию, он приводил множество животрепещущих примеров, которые сводились к одному: неприступных женщин нет — есть мужики-недотепы.
— Ну вот скажи — чем отличается баба от фарфоровой статуэтки?! — приставал сей искушенный муж к Андрею. — Скажи?
— Понятия не имею. — Андрею почему-то весь этот треп страшно не нравился, он знал, что в подпитии Бабинов непредсказуем. — Хватит, пожалуй…
— Нет, коллега, это важно! Важно… Статуэтка падает, потом ломается. А баба? А баба сначала ломается, а потом падает…
В конце концов Казанова ложбинского розлива разошелся до того, что предложил в заклад ящик шампанского с тем, чтобы ему завязали глаза, покрутили в разные стороны, а он ткнет пальцем в пространство. Так вот — он обязуется в течение трех часов переспать с той дамой, на которую падет выбор, кем бы она ни была — хоть женой ректора! Нет — шампанское с него. Ну, естественно, разыграть спектакль нужно незаметно, чтобы никто ничего не заподозрил. Погоготали, завязали, раскрутили — ткнули… Была ли то судьба или просто черт попутал — палец Бабинова указал на невесту Андрея. Сомнений быть не могло — она стояла у входа и разговаривала с двумя преподавателями. Мужчинами. Кроме нее, в радиусе десяти метров женщин не наблюдалось.
Компания, сколь ни была подшофе, дружно выразила сомнение по поводу успешного завершения мероприятия, прекрасно зная репутацию выбранной жертвы. Андрей стоял, как соляной столб.
Бабинов, надо отдать ему должное, будучи в курсе сердечных чувств и серьезности намерений Андрея, тут же по-джентельменски предложил переиграть.
Однако этим предложением Андрей был уязвлен в самых лучших юношеских порывах.
Неужели кто-то может подумать, что его невеста, такая чистая и непорочная, клюнет на подобную дичь? Совсем сдурели, что ли? Он с апломбом заявил Бабинову, что мешать ему не станет — заодно и проверит свою избранницу. Для чистоты эксперимента он подошел к девушке и, сославшись на нездоровье, объявил, что уходит домой, и вышел из зала, Бабинов тут же подскочил к растерянному объекту заговора, осыпал фонтаном пьяного остроумия, выдал на-гора весь запас нежности и обаяния, затанцевал, заболтал… В общем, вскоре они исчезли.
Андрей, спрятавшись за колонну у входа, проводил парочку внимательным взглядом, чувствуя, как в груди закипает ненависть к женщинам всего мира, вместе взятым, а заодно и к самому себе — за то, что участвует во всем этом идиотизме.
Он вернулся в зал. Вечер был в самом разгаре. Все танцевали, шутили, жизнь мерцала сполохами светомузыки, брызгала веселыми искрами стробоскопических зайчиков, била по ушам заводной мелодией очередного лихого танца… Сердце Андрея разрывалось на части. Что же он наделал! Разгоряченное алкоголем воображение услужливо рисовало самые мучительные картины того, что там сейчас происходит на квартире у Бабинова.
Часа через полтора организатор эксперимента вернулся на вечер — в гордом одиночестве. Андрей, побелевший как полотно, смотрел на него, ожидая приговора. На лице обольстителя блуждала блаженная улыбка, а взгляд был слегка затуманен. Достав связку ключей, он отделил от нее один и предложил любому, кто пожелает, прогуляться пару кварталов до его квартиры и засвидетельствовать перед почтенной публикой, что девушка… ах, извините, уже не девушка, так вот — что женщина спокойно спит в его постели. Всем довольна — претензий нет.
Желающих, к счастью, не оказалось. Все стояли молча в напряженном ожидании, переводя взгляды с победителя на Андрея, который, казалось, вот-вот упадет в обморок. Чтобы разрядить обстановку, Бабинов объявил, что и так может доказать неоспоримый факт своей победы. Похабно осклабясь, он сунул руку за пазуху и извлек кружевные женские трусики, запятнанные бледными кровяными потеками.
— И чего ж ты с ней два года делал, радость моя? — опрометчиво поинтересовался Бабинов у Андрея. — Я вдул — и чуть инфаркт от удивления не схлопотал…
Зря он так сказал. Андрей всегда слыл неслабым драчуном и тотчас же доказал это на деле. Взревев что-то нечленораздельное, он одним страшным ударом отправил совратителя в нокаут и принялся без разбора месить его ногами — пока не оттащили приятели.
Незадачливый Казанова после того достопамятного вечера две недели провалялся в больнице, Андрея же с треском вышибли из института. Причина ссоры, разумеется, не была предана огласке.
Вот такая была история… И вот почему, встретившись теперь на лестничной площадке после долгих лет разлуки, бывшие приятели почувствовали себя крайне неловко. Принужденно улыбнувшись, они, как по команде, спрятали руки за спины и перебросились парой ничего не значащих фраз. Андрей пробормотал, что он тут по служебной необходимости, а Бабинов — что благоустраивает свою квартиру — наконец-то получил от института трехкомнатную…
Проверить этот факт не составило особого труда. Это отняло у Андрея буквально две минуты — достаточно было позвонить в жилищно-бытовую комиссию института и назваться следователем Советского РОВД Приваловым (абсолютно мифическая фигура — сами понимаете). В комиссии его уведомили, что «институт дает квартиры только своим сотрудникам». Да, разумеется. Но позвольте — а что, Бабинов разве не… Вот-вот — как раз то самое «не». Уже более года как уволен за пьянство. И поделом. А сейчас, выходит, уголовка им интересуется!
Что ж — следовало ожидать, следовало…
— Линолеум, — вспомнил Андрей, доставая из кейса третью бутылку пива и мимоходом без сожаления, впрочем, констатируя, что обед сегодня пролетает далеко стороной. — А что же это вы, хлопчики, тащили? Ох, какой интересный линолеум…
За время работы в агентстве у Андрея выработалось особое чувство — нечто вроде нюха на криминал. И сейчас это чувство настойчиво кричало: вот оно!
ОНО! То самое гипотетическое НЕЧТО, которое безуспешно ищут представители всех правоохранительных органов области и вкупе с ними детективы ведомства Старикова. Окажись на месте Бабинова любой другой индивидуум, Андрей не колеблясь поделился бы своей версией с шефом. Тем более при наличии такой веской — прямо-таки вопиющей улики, каковой являлся факт нахождения Бабинова в предполагаемом месте исчезновения подполковника ФСБ. Плюс к тому: вранье про квартиру. И еще плюс: этот маскарад с клеем, рабочими и линолеумом. Карты ложились одна к одной — очко получалось. Да не простое, а в полном смысле золотое! Но!
Но в данном случае здорово осложняли дело личные отношения. Ведь многим известно, какую роль сыграл Бабинов в его судьбе, — шила в мешке не утаишь. Естественно, в ходе расследования всплывут все обстоятельства, так или иначе связанные с Бабиновым, — наряду с прочим непременно выяснится, что его поперли из института за пьянство. И, вполне возможно, в настоящий момент он влачит жалкое существование. А вдруг Андрей не прав? Вдруг окажется, что Бабинов с собутыльниками тривиально спер из нового дома рулон линолеума и ведро клея — и ничто иное его совершенно не интересовало?! Тогда все посвященные с полным основанием воспримут «наезд» на него Андрея как личную месть человека, таившего столько лет горькую обиду. А выступать в роли этакого неудачника, который пытается отомстить врагу не в период его процветания, и именно тогда, когда этот враг оступился и упал, — это уж извините! Это просто подлость — нет иного определения…
— Линолеум, — глубокомысленно произнес Андрей, допивая пиво. — Ну-ну… — и поздравил себя с тем, какой он неслабый аналитик и стратег.
Бабинов никуда не убежит. Если он каким-то образом связан с гипотетической сектой похитителей, Андрей его достанет — вне всякого сомнения. Кстати, что там Аленка наплела про своего парня? И как это воспринимать в свете вновь открывшихся обстоятельств?
— А займемся-ка мы этим дельцем, — решительно заявил сам себе Андрей и тут же представил, что произойдет, если он единолично расковыряет всю подноготную таинственных исчезновений. Все лавры, само собой, ему одному. Его умное аристократическое лицо на развороте газет и журналов, многочисленные интервью, проницательный взгляд в видеокамеру, предложения солидных агентств — возможно, столичных, а то и зарубежных — словом, полный переворот в жизни.
Сенсация и слава. А рыжая Зайцева сделает с ним передачу «Без галстука».
Ммм-да… Зайцеву он обожал…
— Размечтался, одноглазый. — Он прервал полет своей фантазии, криво ухмыльнулся и закрыл ладонью правый глаз. — Пошел работать — нехер тут сидеть и прожектировать…
Первым делом он вознамерился проверить квартиру Бабинова.
Полагаясь на информацию двухгодичной давности, Андрей взял за основу, что объект проживает один — родители давно переехали в небольшой приморский городок, — и решил действовать тотчас же. Прихватив необходимую экипировку, он вызвал такси и покинул агентство.
Минут через двадцать сыщик уже входил в подъезд дома № 24 по улице Комсомольской. Поднявшись на площадку третьего этажа, он прошмыгнул к двери с номером 6 и, выпав из зоны визуального контроля дверного глазка соседей, с минуту прослушивал квартиру, приставив к ригелю замка незамысловатый аппарат, предназначенный для восприятия определенного рода шумов. Признаки жизни отсутствовали. Конструкция аппарата была такова, что, даже если кто-то в этот момент спал бы с той стороны и очень тихо дышал во сне, чуткая мембрана уловила бы этот звук.
Убрав аппаратик в карман, Андрей достал электромагнитную отмычку для английских замков и приступил к работе. Вообще-то отмычка не являлась составной частью экипировки сотрудников агентства, Андрей попросту позаимствовал ее из своеобразного криминального запасника Деда, который за время своей деятельности насобирал кучу всякого хламья весьма специфической принадлежности и в конференц-зале художественно оформил все эти вещдоки под толстым витринным стеклом.
Минут пять, которые показались вечностью, Андрей возился с замком — практики явно не хватало. Когда он начал не на шутку нервничать, язычок ригеля наконец слабо щелкнул и провернулся…
Заперев за собой дверь, сыщик перевел дух. Положение явно недвусмысленное. Если его здесь застукают, это будет выглядеть как тривиальная квартирная кража. Поди потом докажи, что не верблюд!
Однако надо работать. Осторожно осматривая квартиру, Андрей с удивлением обнаружил в ней хаос и запустение во всех возможных проявлениях. Он неоднократно бывал здесь, но очень давно, в студенческие годы. Тогда тут царили роскошь и комфорт, сюда приятно было приходить, заведомо предвкушая атмосферу благожелательности и радушия хозяев.
Вот почему то, что он сейчас увидел, изрядно обескуражило его и насторожило. Повсюду пыль и паутина, вещи разбросаны, на кухне — гора грязной, заплесневелой посуды, источавшей тошнотворный смрад. В спальне имело место крепчайшее амбре, состоявшее из запаха застарелого пота и несвежих носков.
Унылый пейзаж гармонично дополняла неприбранная постель с грязным бельем…
Андрей тоже жил один. Из-за природной лености и безалаберности он с большой натяжкой мог считать себя чистоплотным — особенно в сфере домашнего хозяйства. Очевидно, и его однокомнатная квартира приобрела бы со временем подобный вид — он ее практически не убирал, довольствуясь постоянно ополаскиваемыми под краном ложкой, тарелкой и чашкой. Выручали подружки. Дамы, удостоившиеся чести посетить берлогу ложбинского Пинкертона, всплеснув руками и придя в полуобморочное состояние, первым делом принимались за генеральную уборку, а уж потом переходили к основной части визита, на которую, как правило, оставалось ничтожно малое количество сил и эмоций. После таких визитов в его жилище некоторое время сохранялся относительный порядок. Таким образом, прекрасный пол привносил положительные эмоции во все аспекты его жизни.
Состояние квартиры Бабинова наводило на мысли, что здесь обитает какой-то первобытный австралопитек. Или, наоборот, вообще никто не обитает. Еще можно было предположить, что хозяин настолько чем-то увлечен, что не уделяет дому совершенно никакого внимания, а женская рука не касалась всей этой дикости как минимум год…
В спальне стоял обшарпанный комод итальянского производства — жалкие остатки прежней роскоши. Порывшись в ящиках, Андрей среди прочей дряни обнаружил толстый пакет из светонепроницаемой бумаги, перетянутый резинкой.
Вскрыв его, он вытащил пачку фотографий. Перетасовал, просмотрел, хмыкнул… И вдруг почувствовал, как вспотела спина. Вспомнил, где видел эти улыбающиеся лица. Точнее, портреты — на первых полосах газет, под заголовком «Очередное загадочное исчезновение». На обороте каждой фотографии стояла дата и бессмысленный набор слов. Типа: «Тюльпан — шизофрения — эпатаж — Альбион» — такое, например, было написано на фотографии представителя Президента по региону.
— Ммм… Оуэмм… — только и промычал ошеломленный Андрей, так и не успев сообразить, какова подлинная ценность находки. Некогда было соображать — в этот момент в замке входной двери чуть слышно повернулся ключ.
Выскочив из спальни, Андрей лицом к лицу столкнулся с хозяином.
— Ну, прав я был — что сказать… — кисло улыбнулся бывший однокашник, достал из кармана небольшой баллончик и направил его на сыщика.
Струя чего-то едкого шибанула в нос — Андрей мгновенно утратил координацию и стал заваливаться набок. Панорама спланировала влево и вернуться обратно не пожелала. Сквозь дымчатые клубы тумана, возникшие откуда-то из небытия перед его расплывающимся взором, Андрей успел заметить, как Бабинов кивнул стоявшим за его спиной трем здоровенным мордоворотам и глухо произнес:
— Взяли его.
Тащите в машину…
10
Собравшиеся, как было условлено накануне, в 10 часов утра в банкетном зале ресторана «Джунгария» блатные авторитеты и представители бандитских группировок были вынуждены с полчаса томиться в ожидании. Опаздывав Засада. Без него никто не решался начинать сходняк: более ни с кем из «братвы» блатные разговаривать не желали — рылом не вышли, беспредельщики! Засада являлся своеобразным передаточным звеном: не будь его, давно бы уже «законники» резали «братву» разнообразными острыми предметами обихода, а «братва», в свою очередь, отстреливала бы из автоматического оружия «блатарей» где придется.
Кризис имел место — похлеще, пожалуй, Карибского, — он ощутимо завис в воздухе и давил на сознание. Сегодня, наконец, должен был решиться животрепещущий вопрос: как сосуществовать двум криминальным укладам Ложбинской области.
Глава Центральной группировки здорово нервничал. При входе в банкетный зал с него потребовали сдать оружие и не пропустили двух его «быков» — в то время как остальные, приглашенные на сходняк, восседали за длинным столом, имея обееручь телохранителей.
В принципе бригадир принял все возможные меры для обеспечения своей безопасности. На поясе у Вовца был пришпандорен небольшой радиопередатчик, адаптированный к частоте его пейджера. На улице, почти у самого входа в ресторан, в бригадировом «Чероки» остались четверо крепких ребятишек при малых стволах. А на дальних подступах, где-то у котельной, в микроавтобусе «Мицубиси» скучал резерв: десять «быков», облаченных в бронежилеты шестой степени зашиты и экипированных автоматическим оружием.
Накануне, разумеется, проводилась рекогносцировка и в деталях обговаривались все подробности предстоящих действий на случай мелкомасштабной уличной войны.
Десница Вовца — Жека, расположившись на правом переднем сиденье бригадирова «Чероки» с распахнутой дверцей, вытащил ноги на улицу и правой рукой оглаживал дремавший до поры на коленях «Кедр», а в левой держал бригадиров пейджер. И молил своего бандитского бога, чтобы сегодня этот пейджер молчал. А сам Вовец, восседая в банкетном зале, примерно так же напряженно ожидал появления Засады, избегая встречаться взглядом с окружающими, и от всей души желал себе, чтобы у маленького дегенерата со странной фамилией все получилось как надо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50