Возможно, Эйвери Уиллингхэм просто жестоко обманул Стефани? Может быть, он добился ее благосклонности с помощью денег, женился на ней, похвалялся на весь свет, а потом подстроил все таким образом, что, когда ушел в мир иной, ей не досталось ничего?
Но разве у нее ни на что нет прав? Суд должен был проследить за этим.
С другой стороны, как могло произойти, что Стефани разорена? При ставке в пару тысяч в месяц юная невеста имела время скопить довольно приличную сумму «про черный день».
Дэвид нахмурился.
Куда же делись деньги? Что она с ними сделала? Большой вопрос. Как же он не спросил об этом?
Дэвид еще больше нахмурился. Потому что он неподходящая кандидатура, чтобы вести это дело, вот почему. Он лично заинтересован. Слишком…
Есть один выход. Он привезет Стефани в Вашингтон, поселит в отеле и позвонит Джею О'Лири. Или Биву Гринбергу. Или любому из полдюжины своих подчиненных. Один из них будет более чем счастлив получить это дело. Кстати, не собиралась ли одна из секретарш фирмы на следующей неделе в декретный отпуск?
– Как раз то, что надо, – пробормотал Дэвид.
– Что?
Он взглянул на Стефани.
– Ничего, – сказал он и улыбнулся. – Ничего особенного.
Продолжая улыбаться, он включил музыку погромче и начал подпевать Симону.
«Ничего»? «Ничего особенного»? Стефани смотрела в окно.
Что-то происходит в голове Дэвида, и она знала, черт возьми, что это вовсе не «ничего».
Всего несколько минут назад он выглядел как человек, которого ведут на казнь. Сейчас же в его противном фальшивом мурлыканье сквозит полное удовлетворение собой.
Что же касается ее, она не чувствовала ничего, кроме паники, которая все нарастала.
Господи, что она тут делает? Ей казалось, что найден такой отличный выход – вот так сразу выйти за дверь этого отвратительного саркофага и оставить Клэр стоять с разинутым ртом. И она так и поступила. Слепо последовала за этим высокомерным, скорым на поступки человеком.
– Останови машину!
Дэвид посмотрел на Стефани. Ее взгляд был диким, и она уже возилась с ремнем безопасности. Он выругался, круто вывернул руль вправо и съехал на поросшую травой обочину. Машина, мчавшаяся за ними, истошно загудев, пролетела мимо.
– Черт побери! – взревел он. – Что ты вытворяешь?
Торопливо открыв дверь, она вылетела пулей и помчалась в ближайший лес. Дэвид бросился следом за ней.
Поймать ее было нетрудно. Не потому, что она бежала не слишком быстро. Просто он бежал еще быстрей. Четыре года игры в футбольной команде в Йельском университете не прошли даром. Он поймал ее, едва она домчалась до опушки, схватил и повалил. Они кубарем скатились с пригорка прямо, в кучу прошлогодних листьев. Стефани упала на спину, Дэвид сверху.
– Стефани…
– Не смей называть меня Стефани, ты… ты…
Слов оказалось недостаточно. Она сжала кулак и ударила его изо всех сил в живот. Он крякнул, схватил ее за запястья, поднял руки над головой и прижал их к земле.
– Отпусти!
– Не отпущу, если ты будешь считать меня боксерской грушей.
– Пусти меня, ты… ты…
– Ты с ума сошла? Что я сделал, чтобы заслужить такое?
– Ты родился с неправильным набором хромосом. Пусти!
– А ты будешь вести себя нормально, если я отпущу?
– Да, – сказала она.
Только дурак поверил бы ей, а Дэвид сделал свою последнюю глупость всего час назад, когда позволил ей войти в свою жизнь.
– Ты лихо дерешься, – сказал он, когда она попыталась вырваться. – Твое детство прошло в спортзале?
– Нет, – тяжело дыша, ответила она. – С братом, который считал, что женщины должны уметь защищаться от таких мужчин, как ты!
– Таких мужчин, как я? – Дэвид коротко и зло рассмеялся. – Да. Ты права. Надо защищать себя от такого сукина сына, как я. Действительно, только посмотри, что я натворил за последний час. Защитил тебя от…
– Ты не защищал меня, – раздраженно сказала Стефани, пытаясь отпихнуть его. – С какой бы это стати? Я не нуждаюсь в защите.
– Нуждаешься или нет, но я защищал тебя. Я дал тебе бесплатный юридический совет…
– Хорош совет…
– Плюс я дал тебе работу.
– Ха!
– Может быть, печатать письма не такой экзотический способ зарабатывать себе на хлеб, как тот, к которому ты привыкла, но большинство женщин в твоем положении были бы благодарны за это.
– Что ты хочешь этим сказать, а? Что значит «большинство женщин в твоем положении»? В каком таком я положении, мистер Чэмберс?
Дэвид внезапно понял, что, если они будут продолжать в том же духе, им обоим не избежать проблем.
– Хорошо, – бросил он. – Знаешь, что я собираюсь сделать?
– О, я прекрасно знаю, что ты собираешься сделать, – горячо сказала Стефани.
– Я собираюсь встать, – не обращая внимания на ее слова, сказал он. – Успокойся, ладно? А потом поговорим.
– Мы уже наговорились! Не надо было мне вообще слушать тебя. Ты увел меня за собой, а я даже не удосужилась спросить почему!
– Я следую призывам Всемирного Совета Мира, – мрачно сказал Дэвид. – Черт побери, хватит!
– Ты ничем не лучше Эйвери, ты… ты лжец!
– Он что, лгал тебе? Твой муж?
– Не называй его так, – сказала Стефани сквозь зубы. – Да, он лгал мне. Он сказал… что возьмет на себя мои… мои заботы, но не выполнил своего обещания.
– Какие заботы? – тихо спросил Дэвид, и вдруг все вокруг как будто замерло.
Стефани заглянула ему в лицо. Его темные, как сапфир, глаза смотрели прямо в ее глаза. Они лежали, касаясь друг друга грудью, бедрами, ногами…
– Я не собираюсь причинять тебе зла.
– Просто… просто отойди от меня.
Ее глаза наполнились слезами. Он сделал глубокий вдох, борясь с желанием осушить эти слезы поцелуями.
– Обещаешь, что не убежишь?
Она кивнула.
Он отпустил ее руки, откатился от нее и встал. Стефани тоже поднялась и начала отряхивать джинсы.
– Может быть, ты скажешь, куда собиралась бежать? – спросил он.
Она шмыгнула носом, вытерла его рукавом и пожала плечами.
– Домой.
– Домой? В «Севен оукс»? – повторил он. Тон его был скептическим.
Действительно, а где ее дом? Просто ей казалось, что в любом месте безопасней, чем здесь… потому что она не доверяла этому незнакомому человеку или его обещаниям… потому что она переставала доверять самой себе, стоило ему прикоснуться к ней.
– Да, ты прав, «Севен оукс» никогда не был для меня домом. Он принадлежал моему мужу, и я… я… – Она замолчала.
– И ты тоже принадлежала ему.
Злость вспыхнула в ее глазах.
– Что ты хочешь, чтобы я сказала, Дэвид? Что соглашение было не из тех, которыми я могу гордиться? Да. – Ее плечи тяжело опустились. – Послушай, я не надеюсь, что ты поймешь.
– А ты попробуй. Я должен знать все детали.
– Ты их знаешь. Эйвери переводил деньги на мое имя каждый месяц…
– Твоя золовка с самого начала ненавидела тебя?
Стефани пожала плечами.
– Не больше, чем все другие в городе.
Дэвид кивнул.
– Я понял это из документов, которые прочитал. И тем не менее ты собралась обратно туда, где Клэр, вероятно, уже сменила замки, а добропорядочные горожане устроили вечеринку и празднуют отъезд загребущей, коварной, жестокосердной вдовы любимого отца города.
– Вы не привыкли выбирать выражения, правда, мистер Чэмберс?
– Мы уже слишком далеко зашли, чтобы переходить сейчас на такой формальный тон, миссис Уиллингхэм. Нет, я не привык выбирать выражения. Ведь они считают тебя именно такой, не правда ли?
Стефани вздернула подбородок.
– Все, включая тебя.
Дэвид протянул руку и вытащил листочек, запутавшийся в ее волосах.
– Ну, так измени мое мнение.
– Как? Перечислить мои добродетели? – Она распрямилась. – Я не собираюсь оправдываться ни перед тобой, ни перед кем бы то ни было.
Он протянул руку и вытащил еще один листочек из ее волос.
– Эйвери не был приятным парнем, правда?
– Он был негодяем, – сказала Стефани шепотом.
– Потому что оставил тебя без цента?
– Потому что врал, – резко сказала она. – Он врал всем и обо всем, а когда я оказалась в ловушке, когда поняла, он только смеялся и говорил, что мне придется смириться с этим.
Она отвернулась.
– Он занимался рукоприкладством?
– Он не бил меня, если ты это имеешь в виду. – Она покачала головой. – Он просто… делал мне больно другим способом. Он был крутого нрава. Мстительный. Понимаешь? Я подозреваю, многие согласились бы со мной, если бы это не означало выступить против Клэр и встать на мою сторону. Большинству людей гремучая змея милее, чем дочь Бесс Хортон.
Взгляд Дэвида блуждал по ее лицу. В нем читался вызов.
– Это твоя девичья фамилия – Хортон?
Она кивнула.
– А что все эти люди имеют против твоей матери?
Стефани опустила глаза и счистила невидимое пятнышко со своих джинсов.
– Больше уже ничего не имеют, – сказала она резко. – Она уехала.
– Куда уехала?
Стефани пожала плечами.
– Понятия не имею.
– А брат, о котором ты упоминала? Где он?
– Он… – Она запнулась. – Он здесь, в этих местах.
– Почему ты не ушла от Эйвери Уиллингхэма, если он такой негодяй?
– Я не знала, что он такой. Сначала не знала. И кроме того…
– Кроме того, деньги. – Его тон был холодным и осуждающим. – Куда они могли исчезнуть? Что ты с ними сделала?
– Истратила.
– Все? На что?
– Это не твое…
– Ты хочешь, чтобы я представлял твои интересы, или нет?
Она уставилась на него.
– Зачем тебе это? Ты не веришь ни единому моему слову.
– Просто я адвокат, – поспешно сказал он.
Слишком поспешно. Во что он влезает?
– И верю в то, что каждый человек в этой стране имеет право на защиту закона.
– Я не смогу заплатить тебе.
– Наша фирма всегда работает на благо общества, – сказал он, пытаясь думать трезво.
Это было нелегко. Она снова провела кончиком языка по нижней губе. Ее язык был светлым, бархатно-розовым, а рот… ее рот был…
– Я хочу услышать сначала несколько ответов. Например, что случилось с теми деньгами, которые переводились на твой счет?
Стефани подумала о Поле, который был ее поддержкой и опорой, когда весь город показывал пальцем на Бесс Хортон и ее чумазого, оборванного отпрыска. Кто растил ее, когда их мать ушла? Кто сидел сейчас в своей комнате в «Реет Хэвене», не имея возможности заниматься тем, чем занимался всегда, оставшись лишь с одной своей гордостью?
«Поклянись мне, Стеф, – сказал Пол, – что ты никогда и никому не расскажешь обо мне».
Она судорожно вздохнула и посмотрела на Дэвида.
– Я истратила эти деньги.
– Азартные игры? – (Она покачала головой.) – Алкоголь? – (Она снова покачала головой.) – Кокаин? Героин? Черт возьми, Скарлетт! – Он сильно встряхнул ее. – Они не могли просто уйти сквозь пальцы.
– Они ушли. Это все, что я могу тебе сказать.
– А теперь ты хочешь еще денег, – тихо произнес он.
– Я хочу то, что мне полагается. То, что мне обещал Эйвери.
Это был ответ, которого ждал Дэвид. Было бы чудом, если б она сказала, что ей теперь ничего не нужно, когда она встретила его. Ничего, кроме него самого. Его поцелуев. Его объятий…
– Я отвезу тебя в округ Колумбия, – сказал он. – К себе. – Он едва не рассмеялся, когда она приглушенно вскрикнула от негодования. – В моем городском доме имеется квартира для экономки. Ванная, спальня, маленькая гостиная… и замок на двери. Не хватает лишь самой экономки. Моя живет в другом месте.
– А чего ты ждешь взамен? – холодно спросила она.
– Твоего присутствия в моем офисе. Пять дней в неделю, с девяти до пяти.
– Во имя чего ты это делаешь, Дэвид?
– Это нужно мне самому, – сказал он поспешно. – Твой случай очень интересный. Ну? Договорились?
Он протянул руку. Стефани, глубоко вздохнув, протянула ему свою. Разве у нее есть выбор?
«Просто пожми ее руку, – сказал себе Дэвид, – сделай это бесстрастно…»
Но его ладони уже прижимали ее к себе, и она уступала, таяла, становилась в его объятиях мягкой и теплой, как мед. Он целовал и целовал ее. Время остановилось. Но когда он в конце концов ее отпустил, то, взглянув на часы, сказал так холодно, что сам удивился:
– Пожалуй, нам лучше двигаться. – И направился к машине.
Стефани стояла неподвижно.
«Возвращайся», – нашептывал ей внутренний голос.
Он обернулся и взглянул на нее.
– Ну? – сказал он резко, даже нетерпеливо. – Ты идешь?
«Стефи, не делай этого…»
Стефани кивнула.
– Да, – сказала она и последовала за ним.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Договоренность не срабатывала.
Снова Дэвид сидел в своем офисе спиной к письменному столу и безучастно смотрел на вишневую аллею. Розовые цветы опадали почти так же быстро, как падало его настроение. Не часто человеку приходится признавать свое поражение.
С чего он вообще взял, что эта его сумасбродная идея имеет хоть какие-то шансы на успех?
Чэмберсы наследовали из поколения в поколение бедность, но отнюдь не безумие. А он повел себя как какой-нибудь невменяемый душевнобольной.
Дэвид произнес вслух словцо, от которого у мисс Марчисон волосы бы встали дыбом, если бы она его услышала. Но, слава Богу, мисс Марчисон не было… зато теперь Стефани причиняла ему мучение своим присутствием. По прошествии шести дней (пяти с половиной, если говорить точно) он должен был признать, что допустил колоссальную ошибку.
Все казалось так просто. Поселить Стефани в маленькой квартирке в его доме. Взять ее на работу в качестве личного секретаря. Видеть ее в офисе, где она, по крайней мере, напортачит не больше, чем незабвенная мисс Марчисон. Не видеть ее вообще дома, потому что у квартирки собственный отдельный вход…
– Потрясающий был план, – сказал Дэвид, обращаясь к вишневым деревьям, – да только, когда дошло до дела, что-то не сработало.
Казалось, все идет как надо. К его несказанному удивлению, Стефани была хорошим секретарем. Его офис преобразился. Он даже перестал сам себе варить кофе. Зачем, если у Стефани это получалось значительно лучше?
К тому же ему приятно ее присутствие. И все говорили о том же. Даже Джек Расселл, который поначалу был потрясен новостью, подтвердил это.
– Радикальное улучшение, – признал он, – но…
– Я знаю все «но», – беззаботно сказал Дэвид. – Беспокоиться не о чем, Джек. Это временно.
– В таком случае, – сказал Джек с улыбкой, – не стану комментировать, пока сам не попросишь…
Дэвид с мрачным видом отъехал вместе со стулом от окна.
Он мог представить себе комментарий Джека, если бы тот узнал, что Стефани не только работает на него, но и живет под одной с ним крышей.
– Нет необходимости рассказывать, как мы решили жилищную проблему, – сухо сказал он Стефани, когда они в прошлую субботу подъехали к его дому в Джорджтауне.
– Я не дурочка, Дэвид, – холодно отозвалась она. – Люди так и так будут судачить. Возможно, тебе трудно в это поверить, но моя репутация мне дорога не меньше, чем твоя тебе…
Все, что он сделал, – это предоставил работу и пристанище попавшей в беду женщине. И дал в долг некоторую сумму, чтобы она могла появиться на работе не в джинсах и трикотажной рубашке. Он бы сделал это и для любого другого человека, оказавшегося в подобной ситуации.
Проклятие, кого он пытается обмануть? Все это на грани нарушения профессиональной этики. Невозможно дать женщине правовой совет, нанять ее на работу, ввести в свой дом и постоянно, каждую злосчастную минуту, еженощно и ежедневно мечтать о том, чтобы заключить ее в свои объятия и заниматься с ней любовью, и не думать о том, что ситуация сложилась ненормальная.
Дэвид ни разу не виделся с ней вне офиса. Каждое утро она уходила раньше его, настояв, что будет пользоваться общественным транспортом.
– Не глупи, – бесцеремонно сказал он ей, – я буду подвозить тебя.
– А потом что? Высаживать за квартал?
– Ну, – сказал он, – ну…
– Я справлюсь сама, спасибо. И буду пунктуальна.
Так и было. Она сидела за своим столом, готовая приступить к работе в ту же секунду, как он возникал на пороге.
«Доброе утро, мистер Чэмберс», – говорила она, и никогда ни ее улыбка, ни слова не выходили за рамки делового общения, хотя он… хотя он…
Она уходила в конце рабочего дня только после того, как он произносил: «Идите домой, миссис Уиллингхэм».
«Хорошо, сэр», – говорила она, и он, сидя в своем кабинете с полуоткрытой дверью, наблюдал, как она исчезает в вечерних сумерках. Он заставлял себя сидеть, а не идти следом за ней. В этом не было смысла. Он попытался сделать так однажды вечером, когда они задержались на час.
– Я отвезу тебя домой, – резко сказал он.
Стефани в ответ замотала головой:
– Спасибо, но я предпочитаю возвращаться домой одна.
Она словно дала ему пощечину. Он почувствовал вспыхнувшую злость. В один безумный момент ему захотелось обнять ее и целовать до тех пор, пока холодная улыбка не исчезнет с ее губ и сердце не забьется рядом с его сердцем.
Ну ладно. Пусть побудет его секретарем. По крайней мере, еще какое-то время. Но он подыщет ей другое жилье. Чтобы ему не приходилось лежать, ночи напролет думая о том, что она спит, отделенная от него лишь несколькими дверями. Чтобы нервы его не были натянуты до предела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Но разве у нее ни на что нет прав? Суд должен был проследить за этим.
С другой стороны, как могло произойти, что Стефани разорена? При ставке в пару тысяч в месяц юная невеста имела время скопить довольно приличную сумму «про черный день».
Дэвид нахмурился.
Куда же делись деньги? Что она с ними сделала? Большой вопрос. Как же он не спросил об этом?
Дэвид еще больше нахмурился. Потому что он неподходящая кандидатура, чтобы вести это дело, вот почему. Он лично заинтересован. Слишком…
Есть один выход. Он привезет Стефани в Вашингтон, поселит в отеле и позвонит Джею О'Лири. Или Биву Гринбергу. Или любому из полдюжины своих подчиненных. Один из них будет более чем счастлив получить это дело. Кстати, не собиралась ли одна из секретарш фирмы на следующей неделе в декретный отпуск?
– Как раз то, что надо, – пробормотал Дэвид.
– Что?
Он взглянул на Стефани.
– Ничего, – сказал он и улыбнулся. – Ничего особенного.
Продолжая улыбаться, он включил музыку погромче и начал подпевать Симону.
«Ничего»? «Ничего особенного»? Стефани смотрела в окно.
Что-то происходит в голове Дэвида, и она знала, черт возьми, что это вовсе не «ничего».
Всего несколько минут назад он выглядел как человек, которого ведут на казнь. Сейчас же в его противном фальшивом мурлыканье сквозит полное удовлетворение собой.
Что же касается ее, она не чувствовала ничего, кроме паники, которая все нарастала.
Господи, что она тут делает? Ей казалось, что найден такой отличный выход – вот так сразу выйти за дверь этого отвратительного саркофага и оставить Клэр стоять с разинутым ртом. И она так и поступила. Слепо последовала за этим высокомерным, скорым на поступки человеком.
– Останови машину!
Дэвид посмотрел на Стефани. Ее взгляд был диким, и она уже возилась с ремнем безопасности. Он выругался, круто вывернул руль вправо и съехал на поросшую травой обочину. Машина, мчавшаяся за ними, истошно загудев, пролетела мимо.
– Черт побери! – взревел он. – Что ты вытворяешь?
Торопливо открыв дверь, она вылетела пулей и помчалась в ближайший лес. Дэвид бросился следом за ней.
Поймать ее было нетрудно. Не потому, что она бежала не слишком быстро. Просто он бежал еще быстрей. Четыре года игры в футбольной команде в Йельском университете не прошли даром. Он поймал ее, едва она домчалась до опушки, схватил и повалил. Они кубарем скатились с пригорка прямо, в кучу прошлогодних листьев. Стефани упала на спину, Дэвид сверху.
– Стефани…
– Не смей называть меня Стефани, ты… ты…
Слов оказалось недостаточно. Она сжала кулак и ударила его изо всех сил в живот. Он крякнул, схватил ее за запястья, поднял руки над головой и прижал их к земле.
– Отпусти!
– Не отпущу, если ты будешь считать меня боксерской грушей.
– Пусти меня, ты… ты…
– Ты с ума сошла? Что я сделал, чтобы заслужить такое?
– Ты родился с неправильным набором хромосом. Пусти!
– А ты будешь вести себя нормально, если я отпущу?
– Да, – сказала она.
Только дурак поверил бы ей, а Дэвид сделал свою последнюю глупость всего час назад, когда позволил ей войти в свою жизнь.
– Ты лихо дерешься, – сказал он, когда она попыталась вырваться. – Твое детство прошло в спортзале?
– Нет, – тяжело дыша, ответила она. – С братом, который считал, что женщины должны уметь защищаться от таких мужчин, как ты!
– Таких мужчин, как я? – Дэвид коротко и зло рассмеялся. – Да. Ты права. Надо защищать себя от такого сукина сына, как я. Действительно, только посмотри, что я натворил за последний час. Защитил тебя от…
– Ты не защищал меня, – раздраженно сказала Стефани, пытаясь отпихнуть его. – С какой бы это стати? Я не нуждаюсь в защите.
– Нуждаешься или нет, но я защищал тебя. Я дал тебе бесплатный юридический совет…
– Хорош совет…
– Плюс я дал тебе работу.
– Ха!
– Может быть, печатать письма не такой экзотический способ зарабатывать себе на хлеб, как тот, к которому ты привыкла, но большинство женщин в твоем положении были бы благодарны за это.
– Что ты хочешь этим сказать, а? Что значит «большинство женщин в твоем положении»? В каком таком я положении, мистер Чэмберс?
Дэвид внезапно понял, что, если они будут продолжать в том же духе, им обоим не избежать проблем.
– Хорошо, – бросил он. – Знаешь, что я собираюсь сделать?
– О, я прекрасно знаю, что ты собираешься сделать, – горячо сказала Стефани.
– Я собираюсь встать, – не обращая внимания на ее слова, сказал он. – Успокойся, ладно? А потом поговорим.
– Мы уже наговорились! Не надо было мне вообще слушать тебя. Ты увел меня за собой, а я даже не удосужилась спросить почему!
– Я следую призывам Всемирного Совета Мира, – мрачно сказал Дэвид. – Черт побери, хватит!
– Ты ничем не лучше Эйвери, ты… ты лжец!
– Он что, лгал тебе? Твой муж?
– Не называй его так, – сказала Стефани сквозь зубы. – Да, он лгал мне. Он сказал… что возьмет на себя мои… мои заботы, но не выполнил своего обещания.
– Какие заботы? – тихо спросил Дэвид, и вдруг все вокруг как будто замерло.
Стефани заглянула ему в лицо. Его темные, как сапфир, глаза смотрели прямо в ее глаза. Они лежали, касаясь друг друга грудью, бедрами, ногами…
– Я не собираюсь причинять тебе зла.
– Просто… просто отойди от меня.
Ее глаза наполнились слезами. Он сделал глубокий вдох, борясь с желанием осушить эти слезы поцелуями.
– Обещаешь, что не убежишь?
Она кивнула.
Он отпустил ее руки, откатился от нее и встал. Стефани тоже поднялась и начала отряхивать джинсы.
– Может быть, ты скажешь, куда собиралась бежать? – спросил он.
Она шмыгнула носом, вытерла его рукавом и пожала плечами.
– Домой.
– Домой? В «Севен оукс»? – повторил он. Тон его был скептическим.
Действительно, а где ее дом? Просто ей казалось, что в любом месте безопасней, чем здесь… потому что она не доверяла этому незнакомому человеку или его обещаниям… потому что она переставала доверять самой себе, стоило ему прикоснуться к ней.
– Да, ты прав, «Севен оукс» никогда не был для меня домом. Он принадлежал моему мужу, и я… я… – Она замолчала.
– И ты тоже принадлежала ему.
Злость вспыхнула в ее глазах.
– Что ты хочешь, чтобы я сказала, Дэвид? Что соглашение было не из тех, которыми я могу гордиться? Да. – Ее плечи тяжело опустились. – Послушай, я не надеюсь, что ты поймешь.
– А ты попробуй. Я должен знать все детали.
– Ты их знаешь. Эйвери переводил деньги на мое имя каждый месяц…
– Твоя золовка с самого начала ненавидела тебя?
Стефани пожала плечами.
– Не больше, чем все другие в городе.
Дэвид кивнул.
– Я понял это из документов, которые прочитал. И тем не менее ты собралась обратно туда, где Клэр, вероятно, уже сменила замки, а добропорядочные горожане устроили вечеринку и празднуют отъезд загребущей, коварной, жестокосердной вдовы любимого отца города.
– Вы не привыкли выбирать выражения, правда, мистер Чэмберс?
– Мы уже слишком далеко зашли, чтобы переходить сейчас на такой формальный тон, миссис Уиллингхэм. Нет, я не привык выбирать выражения. Ведь они считают тебя именно такой, не правда ли?
Стефани вздернула подбородок.
– Все, включая тебя.
Дэвид протянул руку и вытащил листочек, запутавшийся в ее волосах.
– Ну, так измени мое мнение.
– Как? Перечислить мои добродетели? – Она распрямилась. – Я не собираюсь оправдываться ни перед тобой, ни перед кем бы то ни было.
Он протянул руку и вытащил еще один листочек из ее волос.
– Эйвери не был приятным парнем, правда?
– Он был негодяем, – сказала Стефани шепотом.
– Потому что оставил тебя без цента?
– Потому что врал, – резко сказала она. – Он врал всем и обо всем, а когда я оказалась в ловушке, когда поняла, он только смеялся и говорил, что мне придется смириться с этим.
Она отвернулась.
– Он занимался рукоприкладством?
– Он не бил меня, если ты это имеешь в виду. – Она покачала головой. – Он просто… делал мне больно другим способом. Он был крутого нрава. Мстительный. Понимаешь? Я подозреваю, многие согласились бы со мной, если бы это не означало выступить против Клэр и встать на мою сторону. Большинству людей гремучая змея милее, чем дочь Бесс Хортон.
Взгляд Дэвида блуждал по ее лицу. В нем читался вызов.
– Это твоя девичья фамилия – Хортон?
Она кивнула.
– А что все эти люди имеют против твоей матери?
Стефани опустила глаза и счистила невидимое пятнышко со своих джинсов.
– Больше уже ничего не имеют, – сказала она резко. – Она уехала.
– Куда уехала?
Стефани пожала плечами.
– Понятия не имею.
– А брат, о котором ты упоминала? Где он?
– Он… – Она запнулась. – Он здесь, в этих местах.
– Почему ты не ушла от Эйвери Уиллингхэма, если он такой негодяй?
– Я не знала, что он такой. Сначала не знала. И кроме того…
– Кроме того, деньги. – Его тон был холодным и осуждающим. – Куда они могли исчезнуть? Что ты с ними сделала?
– Истратила.
– Все? На что?
– Это не твое…
– Ты хочешь, чтобы я представлял твои интересы, или нет?
Она уставилась на него.
– Зачем тебе это? Ты не веришь ни единому моему слову.
– Просто я адвокат, – поспешно сказал он.
Слишком поспешно. Во что он влезает?
– И верю в то, что каждый человек в этой стране имеет право на защиту закона.
– Я не смогу заплатить тебе.
– Наша фирма всегда работает на благо общества, – сказал он, пытаясь думать трезво.
Это было нелегко. Она снова провела кончиком языка по нижней губе. Ее язык был светлым, бархатно-розовым, а рот… ее рот был…
– Я хочу услышать сначала несколько ответов. Например, что случилось с теми деньгами, которые переводились на твой счет?
Стефани подумала о Поле, который был ее поддержкой и опорой, когда весь город показывал пальцем на Бесс Хортон и ее чумазого, оборванного отпрыска. Кто растил ее, когда их мать ушла? Кто сидел сейчас в своей комнате в «Реет Хэвене», не имея возможности заниматься тем, чем занимался всегда, оставшись лишь с одной своей гордостью?
«Поклянись мне, Стеф, – сказал Пол, – что ты никогда и никому не расскажешь обо мне».
Она судорожно вздохнула и посмотрела на Дэвида.
– Я истратила эти деньги.
– Азартные игры? – (Она покачала головой.) – Алкоголь? – (Она снова покачала головой.) – Кокаин? Героин? Черт возьми, Скарлетт! – Он сильно встряхнул ее. – Они не могли просто уйти сквозь пальцы.
– Они ушли. Это все, что я могу тебе сказать.
– А теперь ты хочешь еще денег, – тихо произнес он.
– Я хочу то, что мне полагается. То, что мне обещал Эйвери.
Это был ответ, которого ждал Дэвид. Было бы чудом, если б она сказала, что ей теперь ничего не нужно, когда она встретила его. Ничего, кроме него самого. Его поцелуев. Его объятий…
– Я отвезу тебя в округ Колумбия, – сказал он. – К себе. – Он едва не рассмеялся, когда она приглушенно вскрикнула от негодования. – В моем городском доме имеется квартира для экономки. Ванная, спальня, маленькая гостиная… и замок на двери. Не хватает лишь самой экономки. Моя живет в другом месте.
– А чего ты ждешь взамен? – холодно спросила она.
– Твоего присутствия в моем офисе. Пять дней в неделю, с девяти до пяти.
– Во имя чего ты это делаешь, Дэвид?
– Это нужно мне самому, – сказал он поспешно. – Твой случай очень интересный. Ну? Договорились?
Он протянул руку. Стефани, глубоко вздохнув, протянула ему свою. Разве у нее есть выбор?
«Просто пожми ее руку, – сказал себе Дэвид, – сделай это бесстрастно…»
Но его ладони уже прижимали ее к себе, и она уступала, таяла, становилась в его объятиях мягкой и теплой, как мед. Он целовал и целовал ее. Время остановилось. Но когда он в конце концов ее отпустил, то, взглянув на часы, сказал так холодно, что сам удивился:
– Пожалуй, нам лучше двигаться. – И направился к машине.
Стефани стояла неподвижно.
«Возвращайся», – нашептывал ей внутренний голос.
Он обернулся и взглянул на нее.
– Ну? – сказал он резко, даже нетерпеливо. – Ты идешь?
«Стефи, не делай этого…»
Стефани кивнула.
– Да, – сказала она и последовала за ним.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Договоренность не срабатывала.
Снова Дэвид сидел в своем офисе спиной к письменному столу и безучастно смотрел на вишневую аллею. Розовые цветы опадали почти так же быстро, как падало его настроение. Не часто человеку приходится признавать свое поражение.
С чего он вообще взял, что эта его сумасбродная идея имеет хоть какие-то шансы на успех?
Чэмберсы наследовали из поколения в поколение бедность, но отнюдь не безумие. А он повел себя как какой-нибудь невменяемый душевнобольной.
Дэвид произнес вслух словцо, от которого у мисс Марчисон волосы бы встали дыбом, если бы она его услышала. Но, слава Богу, мисс Марчисон не было… зато теперь Стефани причиняла ему мучение своим присутствием. По прошествии шести дней (пяти с половиной, если говорить точно) он должен был признать, что допустил колоссальную ошибку.
Все казалось так просто. Поселить Стефани в маленькой квартирке в его доме. Взять ее на работу в качестве личного секретаря. Видеть ее в офисе, где она, по крайней мере, напортачит не больше, чем незабвенная мисс Марчисон. Не видеть ее вообще дома, потому что у квартирки собственный отдельный вход…
– Потрясающий был план, – сказал Дэвид, обращаясь к вишневым деревьям, – да только, когда дошло до дела, что-то не сработало.
Казалось, все идет как надо. К его несказанному удивлению, Стефани была хорошим секретарем. Его офис преобразился. Он даже перестал сам себе варить кофе. Зачем, если у Стефани это получалось значительно лучше?
К тому же ему приятно ее присутствие. И все говорили о том же. Даже Джек Расселл, который поначалу был потрясен новостью, подтвердил это.
– Радикальное улучшение, – признал он, – но…
– Я знаю все «но», – беззаботно сказал Дэвид. – Беспокоиться не о чем, Джек. Это временно.
– В таком случае, – сказал Джек с улыбкой, – не стану комментировать, пока сам не попросишь…
Дэвид с мрачным видом отъехал вместе со стулом от окна.
Он мог представить себе комментарий Джека, если бы тот узнал, что Стефани не только работает на него, но и живет под одной с ним крышей.
– Нет необходимости рассказывать, как мы решили жилищную проблему, – сухо сказал он Стефани, когда они в прошлую субботу подъехали к его дому в Джорджтауне.
– Я не дурочка, Дэвид, – холодно отозвалась она. – Люди так и так будут судачить. Возможно, тебе трудно в это поверить, но моя репутация мне дорога не меньше, чем твоя тебе…
Все, что он сделал, – это предоставил работу и пристанище попавшей в беду женщине. И дал в долг некоторую сумму, чтобы она могла появиться на работе не в джинсах и трикотажной рубашке. Он бы сделал это и для любого другого человека, оказавшегося в подобной ситуации.
Проклятие, кого он пытается обмануть? Все это на грани нарушения профессиональной этики. Невозможно дать женщине правовой совет, нанять ее на работу, ввести в свой дом и постоянно, каждую злосчастную минуту, еженощно и ежедневно мечтать о том, чтобы заключить ее в свои объятия и заниматься с ней любовью, и не думать о том, что ситуация сложилась ненормальная.
Дэвид ни разу не виделся с ней вне офиса. Каждое утро она уходила раньше его, настояв, что будет пользоваться общественным транспортом.
– Не глупи, – бесцеремонно сказал он ей, – я буду подвозить тебя.
– А потом что? Высаживать за квартал?
– Ну, – сказал он, – ну…
– Я справлюсь сама, спасибо. И буду пунктуальна.
Так и было. Она сидела за своим столом, готовая приступить к работе в ту же секунду, как он возникал на пороге.
«Доброе утро, мистер Чэмберс», – говорила она, и никогда ни ее улыбка, ни слова не выходили за рамки делового общения, хотя он… хотя он…
Она уходила в конце рабочего дня только после того, как он произносил: «Идите домой, миссис Уиллингхэм».
«Хорошо, сэр», – говорила она, и он, сидя в своем кабинете с полуоткрытой дверью, наблюдал, как она исчезает в вечерних сумерках. Он заставлял себя сидеть, а не идти следом за ней. В этом не было смысла. Он попытался сделать так однажды вечером, когда они задержались на час.
– Я отвезу тебя домой, – резко сказал он.
Стефани в ответ замотала головой:
– Спасибо, но я предпочитаю возвращаться домой одна.
Она словно дала ему пощечину. Он почувствовал вспыхнувшую злость. В один безумный момент ему захотелось обнять ее и целовать до тех пор, пока холодная улыбка не исчезнет с ее губ и сердце не забьется рядом с его сердцем.
Ну ладно. Пусть побудет его секретарем. По крайней мере, еще какое-то время. Но он подыщет ей другое жилье. Чтобы ему не приходилось лежать, ночи напролет думая о том, что она спит, отделенная от него лишь несколькими дверями. Чтобы нервы его не были натянуты до предела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15