– спросила Карин с натянутой улыбкой.
– Наш ребенок, – тихо поправил Рэйф. – А тебе не пришло в голову, что стоило бы посоветоваться со мной?
– С какой стати? Ты хотел, чтобы твое имя было записано в графе «отец»? Оно записано. Все остальные решения я буду принимать сама.
– Что ж. Пусть будет Эми. – Он улыбнулся, но глаза его отливали сталью. – Мне нравится это имя, так что нет проблем.
Карин подумывала о том, чтобы сказать, что основная проблема состоит в его невероятном высокомерии, но потом решила не связываться. Ведь очень скоро Рэйф Альварес исчезнет из ее жизни.
– Кроме того, Эми можно считать сокращенным от Амалии, а это мое любимое женское имя.
Карин неестественно улыбнулась.
– Что ж, может, для кого-то из твоих женщин эта информация и бесценна, но мне абсолютно безразличны твои вкусы.
– Карин. – Марта откашлялась. – Дорогая, Рафаэль сказал только…
– Он слишком много говорит. Не ему, а мне предстоит растить Эми. Только мне.
– Ну, я не знаю… Может… Рэйф, ты не хочешь кое-что сказать Карин? Я думаю, уже пора.
Карин настороженно наблюдала за происходящим. Марта волновалась и покусывала верхнюю губу. Это было странно, потому что ее не так легко было вывести из равновесия.
– О чем? – как можно равнодушнее спросила Карин.
Рэйф добился своего – Эми будет носить его имя. Что же ему еще нужно? Право посещения? Наверняка, он уже проконсультировался с юристом, и в случае отказа ей грозило оказаться вовлеченной в судебную тяжбу с человеком, чьи возможности безграничны.
– Марта, – произнес Рэйф, не отрывая при этом взгляда от Карин, – вы не оставите нас одних?
– Да. Да, конечно. Я только… Карин, детка. Я знаю, – ты все еще сердита на Рэйфа, но, пожалуйста, подумай о ребенке и о том, как у вас было все хорошо с Рэйфом, пока вы не поссорились.
– О чем ты говоришь? Мы никогда…
– Марта.
Рэйф произнес это тихо и мягко, но все поняли, что это приказ. Тревога Карин усилилась, когда Марта с Эми на руках поспешила к двери, нервно улыбнувшись дочери.
Рэйф закрыл дверь, прислонился к ней спиной и скрестил руки на груди. Карин почувствовала, что сейчас произойдет нечто ужасное.
– Что за чушь? – спросила она дрожащим голосом. – Откуда моя мать взяла, что у нас с тобой была… история?
– Она была несколько разочарована краткосрочностью наших отношений. – Он улыбнулся, но эта улыбка не коснулась его глаз. – Поэтому я, как мог, смягчил ситуацию.
– У нас не было с тобой никаких отношений.
– Как же не было, если мы зачали ребенка? Я знаю, что ты предпочла бы не признавать моей роли в этом, но теперь это уже подтвержденный факт.
– Давай лучше не спорить о том, кто чего не хотел признавать. Лучше скажи, какую историю ты сочинил для моей матери.
Он пожал плечами, засунул руки в карманы и медленно двинулся к ней. Сердце Карин подскочило и затрепыхалось где-то в горле. Первым ее побуждением было отступить, но потом она решила, что не доставит ему этого удовольствия.
– Я сказал ей, что мы действительно впервые встретились в «Эспаде» той ночью. – Он протянул руку и погладил ее по щеке. Она попыталась увернуться от этого прикосновения, но его рука скользнула в ее волосы и удержала. – Затем я добавил несколько красочных деталей, чтобы вся эта история выглядела более… ну, что ли… приемлемой.
– Каких деталей?
Его пальцы нежно перебирали ее волосы, и на Карин нахлынули воспоминания. Той ночью его прикосновения были так же нежны поначалу, становясь все более требовательными и настойчивыми…
– Каких деталей? – резко повторила она и все-таки сделала шаг назад. – Перестань.
Он улыбнулся и снова сократил расстояние между ними. Карин почувствовала, что уперлась в кровать, оказавшись в ловушке.
– Мне нравится касаться тебя, – мягко сказал Рэйф. Он наклонил голову и втянул воздух, вдыхая ее аромат. – Все эти месяцы я вспоминал, какой нежной была твоя кожа под моими руками и губами.
Руки Карин, вытянутые вдоль тела, сжались в кулаки. Она тоже помнила, но никогда не признается ему в этом. Никогда.
– Отвечай, Рэйф, что ты сказал Марте? Рэйф взял в ладони ее лицо.
– Я сказал, что той ночью в «Эспаде» мы встретились впервые. – Он выразительно посмотрел на ее губы. – Я не сказал прямо, но дал понять, что тогда же мы стали близки.
– Дал понять… – Карин издала резкий смешок. – Любой, кто умеет считать, понял бы это. С августа по май прошло ровно девять месяцев.
– Еще я сказал, что после этого мы много раз встречались в Нью-Йорке.
– Что?!
– Я сказал…
– Я слышала, что ты сказал, но это ложь. – Она схватила его за запястья, удерживая от дальнейших ласк. – Ты больше ни разу не встречался со мной, Рэйф. Даже наутро после той ночи в «Эспаде». Ты уехал без единого слова.
Его взгляд стал холодным. Он отступил и снова засунул руки в карманы.
– Полагаю, ты заметила мое отсутствие раньше, чем наступило утро, когда ты, наконец, соизволила отпереть дверь ванной комнаты, – ровным голосом сказал он. – Ты так ведешь себя со всеми своими любовниками? – его улыбка была быстрой и неприятной. – Но надеюсь, хотя бы не с «любовью всей своей жизни»?
– С кем?
– С Фрэнком. Не могу представить себе, что после ночи, проведенной в его объятиях, ты вскакивала и запиралась в ванной.
Фрэнк никогда не заставлял ее чувствовать себя настолько уязвимой, чтобы запираться в ванной, чуть не призналась Карин, но во время остановилась.
– Я не думаю, что ты настолько глуп, чтобы сравнивать мое поведение с Фрэнком и с тобой. – Рэйф не сделал ни единого движения, но Карин заметила, как напряглось его лицо. Ей таки удалось задеть Рэйфа Альвареса. – Кроме того, мы говорим сейчас не о Фрэнке, а о той чепухе, которую ты наплел моей матери. Ты думаешь, что ей станет легче, если она будет считать, что мы продолжали видеться в Нью-Йорке? Ситуация такова, что я родила ребенка вне брака, Рэйф. Для большинства людей в современном мире это не имеет значения, но…
– Это имеет значение для меня. Это имеет значение для твоей семьи. Поэтому я и придумал эту историю.
– Большое спасибо. – Слова Карин были полны холодного сарказма. – Приятно узнать, какой ты заботливый и предусмотрительный.
– Послушай меня, – наконец, взорвался Рэйф, – и запомни: в наших историях не должно быть расхождений. – Его взгляд потемнел и скрестился с ее взглядом. – Я сказал Марте, что мы встречались много раз, испытывая взаимную привязанность, но потом поссорились и разошлись еще до того, как ты узнала о своей беременности.
– Не знаю, зачем ты так изощрялся. Хотя, безусловно, Марте больше пришлась по вкусу твоя история, чем моя.
– И, похоже, не только ей. – Губы Рэйфа искривила улыбка. – Мы получили поздравления и пожелания от твоих сводных братьев и от Николаса с Амандой. Ты знаешь, что вчера они улетели в Париж?
– Да, знаю. Аманда была у меня… Поздравления? – Карин потрясла головой. – С чем? Неужели моя мать всем рассказала твою безумную историю? Не могу поверить, что кто-то еще мог на нее клюнуть.
– Тем не менее, это так. – Улыбка Рэйфа была ленивой и интимной, как и его прикосновение, когда он сжал ее плечи. – По-видимому, ты происходишь из семьи романтиков, и они предпочитают думать, что ты выходишь замуж по любви, а не по необходимости. – Увидев шок в ее глазах, Рэйф улыбнулся еще шире. – Да. Я сказал Марте, что ты выходишь за меня замуж.
Его слова повергли Карин в шок. Замуж? За Рафаэля Альвареса? Она знала, что на самом деле он не имел этого в виду, придумав историю, чтобы как-то смягчить ситуацию. Но даже мысль о том, что она может быть женой Рэйфа…
– Ты не должен был говорить это. – Карин облизнула губы. – Этим ты только осложнил ситуацию.
– Не согласен.
– Она теперь изведет меня вопросом, когда же мы поженимся.
– Не изведет, – уверенно сказал Рэйф.
Медленно и осторожно он расстегнул две верхние пуговицы ее платья. Его руки скользнули внутрь и легли на обнаженные плечи. У Карин перехватило дыхание, а сердце, казалось, грохотало, как африканский барабан.
– Ты не знаешь мою мать. Она будет спрашивать, спрашивать и спрашивать…
– Не будет, потому что я уже ответил на этот вопрос. Мы поженимся сегодня.
Карин почувствовала, как кровь отлила от ее головы. Она покачнулась, но сильные руки Рэйфа удержали ее.
– Если ты думаешь, что это смешно, ты ошибаешься. Как ты смел солгать моей матери в таком серьезном вопросе? Когда она узнает правду…
– Это и есть правда. Ты выходишь за меня замуж.
– Это действительно не смешно, это просто безумие какое-то. – Она вырвалась из его рук, отступила на шаг и дрожащими пальцами застегнула пуговицы.
– Я уже сделал все необходимые приготовления.
– Ты уже сделал все… – Карин засмеялась. – Вы точно спятили! – Она пошарила за спиной и схватила свитер с кровати. – Похоже, тебе следует остаться в этом заведении. Психиатрическое отделение – на верхнем этаже…
Рэйф схватил ее за руку, когда она попыталась обойти его.
– Ты думаешь, я шучу, Карин? – его губы сжались в тонкую полоску, в глазах полыхала ярость. – Отнюдь.
Она выдернула свой локоть из капкана его руки.
– Но требуется мое согласие. Ты не можешь жениться на женщине, которая отказывается выходить за тебя замуж. Во всяком случае, таков закон в Соединенных Штатах. У нас женщина не является собственностью мужчины. Моей матери стоило бы сказать тебе об этом.
– Твоя мать, – холодно сказал Рэйф, – считает, что это замечательно. Она и мысли не допускает, что эта новость может не обрадовать тебя. – Он сверкнул белозубой улыбкой. – Уверен, ты не разочаруешь ее.
– Ну уж нет, я скажу ей всю правду…
– У меня есть все документы для того, чтобы забрать мою дочь домой, в Бразилию.
Карин, взявшаяся уже за ручку двери, застыла, потом резко повернулась и посмотрела на Рэйфа.
– Я тебе не верю. Для получения таких документов требуется много времени – месяцы, иногда годы…
Рэйф молча протянул ей пачку бумаг.
– Можешь взглянуть. Здесь ее паспорт и постановление об опеке. И, пожалуйста, не трать напрасно время, рассказывая мне, что можно и что нельзя делать в США. – Он поймал ее взгляд и в течение нескольких секунд удерживал его. – У меня есть друзья. Могущественные друзья. И прежде чем ты раздобудешь необходимые документы, чтобы помешать мне, мой ребенок и я будем уже на бразильской земле.
– Ребенок мой, – произнесла Карин дрожащим голосом.
– Наш ребенок, если уж на то пошло.
Одно долгое мгновение Карин пристально смотрела Рэйфу в глаза, проклиная его, проклиная себя, проклиная ту ночь, когда необузданная страсть бросила ее в его объятия. Вот теперь она в его власти.
– Ты не имеешь права поступать так со мной, – прошептала она.
– Я имею право видеть, что моя дочь воспитывается должным образом.
– Ты хотел, чтобы она носила твое имя, я его дала ей.
– Но это не делает ее моей дочерью в настоящем смысле этого слова.
Карин истерично засмеялась.
– Мой Бог, ты только послушай себя! Это же шантаж чистейшей воды.
Рэйф выразительно посмотрел на свои часы.
– Прими решение, пожалуйста. Официальное лицо, которое поженит нас, уже ждет в отеле.
– Рэйф. – Карин почувствовала, что дрожит. Наверное, ее кровь превратилась в лед. – Рэйф, послушай меня. Ты хочешь встречаться с моей дочерью? Пожалуйста. У тебя будет право посещения. Ты сможешь видеть моего ребенка…
– Нашего ребенка. Неужели тебе так трудно это произнести?
– Нашего ребенка, – послушно повторила она, сглотнув. – Твоего и моего. Мы что-нибудь придумаем, выработаем план…
– Время идет, Карин. – Рэйф говорил резко, его лицо казалось высеченным из камня. – Я велел пилоту приготовить мой самолет к полудню.
– Твой самолет?
– Перелет предстоит долгий, но я заранее поговорил с твоим доктором и выполнил все его рекомендации относительно твоего комфорта.
– Моего чего?! – Карин подошла к кровати и буквально упала на нее. – Рэйф, дай мне хотя бы немного времени, чтобы подумать. Хотя бы до завтра…
Карин подняла к нему лицо, и Рэйф поразился, каким бледным оно было. Какими бездонными колодцами были ее измученные глаза. На него нахлынули воспоминания, непрошенные и нежеланные, каким было это лицо, обращенное к нему в ту ночь, какой страстью горели ее глаза…
Но тут же на смену этим воспоминаниям пришла мысль о том, что она использовала его, а затем отвергла, хотела скрыть от него его ребенка, и его сердце снова окаменело.
Его дочь – единственное, что имеет значение.
– Мы теряем время, – без всякого выражения произнес он. – Если ты едешь со мной, следует сообщить эту радостную весть твоей матери.
– Но мой дом здесь. Здесь вся моя жизнь.
– А теперь ты будешь жить со мной, в моей стране. – Он усмехнулся, как показалось Карин, несколько зловеще. – Ты будешь матерью Эми и моей женой. Послушной, почтительной женой, которая делит со мной постель и даже не смотрит на других мужчин.
– Я не стану делить с тобой постель, сукин ты сын! Ты слышишь меня? Никогда. Ник…
Рэйф рывком поднял ее на ноги, притянул к себе и поцеловал. Он прижимался к ее губам до тех пор, пока они не стали мягче и не ответили, помимо ее воли, на поцелуй.
– Ты видишь, как это может быть между нами? – прошептал он.
Карин отпрянула, тяжело дыша.
– Все, что я вижу, – дрожащим от негодования и еще больше от собственной лжи голосом сказала она, – так это то, что я смогу представлять на твоем месте Фрэнка. Ты этого хочешь? Чтобы я легла с тобой в постель, закрыла глаза и представляла, что это другой мужчина движется глубоко внутри меня?
Рэйф среагировал, не раздумывая. Его рука взметнулась… и опустилась, когда он увидел страх в ее глазах.
Нет. Господи, нет! Его рука безвольно повисла вдоль тела. Он в жизни не ударил ни одну женщину. И Карин, какую бы боль она ни причинила ему, не заставит его сделать это.
– Ребенок – единственное, что имеет значение. Запомни это, моя будущая жена. Я сделаю для Эми все. И будь у тебя хоть толика здравого смысла, ты не станешь мешать мне в этом. – Без предупреждения он снова притянул ее к себе. – Твоя мать сказала, что персонал больницы хотел проводить тебя, Карин. Но с этого момента я – твой единственный сопровождающий. Отныне и навсегда.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Шесть недель спустя Рэйф стоял у края своей частной взлетной полосы на юго-востоке Бразилии и наблюдал, как его самолет уносит в Нью-Йорк доктора и медсестру, которых он вызывал для осмотра Карин. Карин категорически отказалась пройти осмотр у специалиста, которого порекомендовал личный доктор Рэйфа. Она заявила, что предпочитает полететь в Штаты к своему собственному гинекологу, но Рэйф не поддался на уловку. Он подозревал, что она найдет множество причин, чтобы остаться в Нью-Йорке, поэтому он организовал приезд доктора Рональда сюда, в Рио-де-Оро.
– Ваша жена в полном порядке, – сказал доктор на прощание. – Она полностью восстановилась после родов. Жизнь может вернуться в нормальное русло.
Он улыбнулся Рэйфу быстрой и многозначительной улыбкой. Рэйф знал, что означает такая улыбка, но он не собирался никому рассказывать, что намеревается быть мужем Карин только на бумаге.
Самолет быстро набрал высоту и устремился в сторону гор Сьерра-Гауча, отделявших бесконечную прерию от океана. Рэйф смотрел в небо до тех пор, пока самолет не скрылся из виду, затем легонько коснулся боков лошади стременами, направляя ее в сторону дома. Спешившись, он отдал поводья одному из своих людей, кивком поблагодарил, отряхнул джинсы от пыли и прошел через патио прямо в свой офис.
В доме было прохладно благодаря высоким потолкам и медленно вращающимся вентиляторам, отбрасывающим размытые тени на стены. Рэйф выдвинул стул, сел, включил компьютер и начал изучать отчеты за последние шесть недель.
Дела в Рио-де-Оро шли хорошо, как впрочем, и всегда с тех пор, как он купил это ранчо десяток лет назад. Его бизнес в Сан-Паулу и Рио-де-Жанейро также продолжал приносить прибыль.
– Все, к чему ты прикасаешься, превращается в золото, – то ли в шутку, то ли всерьез сказала однажды Клаудия.
Рэйф нахмурился. Это было так, когда дело касалось его бизнеса и банковского счета, но что касалось его отношений с женой…
Впрочем, какая разница? У него есть ребенок, которого он любит и который растет, имея обоих родителей. Это было его целью, и он ее достиг. В один прекрасный день Эми будет скакать на лошади рядом с ним и будет любить эту землю так же сильно, как и он. Морщина на лбу Рэйфа разгладилась, на губах заиграла улыбка. Мысль об этом всегда делала его счастливым.
Через час Рэйф, подписав бумаги, выключил компьютер, встал со стула и подошел к дверям, ведущим в патио.
Он знал, что Карин ненавидит это место. Она не говорила этого, но ненависть была в ее глазах, когда она смотрела вдаль на бесконечную прерию, в развороте ее плеч и посадке головы, когда она шла по дому… Она ненавидела ранчо, дом… Она ненавидела и презирала его самого.
Впрочем, это не имеет никакого значения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
– Наш ребенок, – тихо поправил Рэйф. – А тебе не пришло в голову, что стоило бы посоветоваться со мной?
– С какой стати? Ты хотел, чтобы твое имя было записано в графе «отец»? Оно записано. Все остальные решения я буду принимать сама.
– Что ж. Пусть будет Эми. – Он улыбнулся, но глаза его отливали сталью. – Мне нравится это имя, так что нет проблем.
Карин подумывала о том, чтобы сказать, что основная проблема состоит в его невероятном высокомерии, но потом решила не связываться. Ведь очень скоро Рэйф Альварес исчезнет из ее жизни.
– Кроме того, Эми можно считать сокращенным от Амалии, а это мое любимое женское имя.
Карин неестественно улыбнулась.
– Что ж, может, для кого-то из твоих женщин эта информация и бесценна, но мне абсолютно безразличны твои вкусы.
– Карин. – Марта откашлялась. – Дорогая, Рафаэль сказал только…
– Он слишком много говорит. Не ему, а мне предстоит растить Эми. Только мне.
– Ну, я не знаю… Может… Рэйф, ты не хочешь кое-что сказать Карин? Я думаю, уже пора.
Карин настороженно наблюдала за происходящим. Марта волновалась и покусывала верхнюю губу. Это было странно, потому что ее не так легко было вывести из равновесия.
– О чем? – как можно равнодушнее спросила Карин.
Рэйф добился своего – Эми будет носить его имя. Что же ему еще нужно? Право посещения? Наверняка, он уже проконсультировался с юристом, и в случае отказа ей грозило оказаться вовлеченной в судебную тяжбу с человеком, чьи возможности безграничны.
– Марта, – произнес Рэйф, не отрывая при этом взгляда от Карин, – вы не оставите нас одних?
– Да. Да, конечно. Я только… Карин, детка. Я знаю, – ты все еще сердита на Рэйфа, но, пожалуйста, подумай о ребенке и о том, как у вас было все хорошо с Рэйфом, пока вы не поссорились.
– О чем ты говоришь? Мы никогда…
– Марта.
Рэйф произнес это тихо и мягко, но все поняли, что это приказ. Тревога Карин усилилась, когда Марта с Эми на руках поспешила к двери, нервно улыбнувшись дочери.
Рэйф закрыл дверь, прислонился к ней спиной и скрестил руки на груди. Карин почувствовала, что сейчас произойдет нечто ужасное.
– Что за чушь? – спросила она дрожащим голосом. – Откуда моя мать взяла, что у нас с тобой была… история?
– Она была несколько разочарована краткосрочностью наших отношений. – Он улыбнулся, но эта улыбка не коснулась его глаз. – Поэтому я, как мог, смягчил ситуацию.
– У нас не было с тобой никаких отношений.
– Как же не было, если мы зачали ребенка? Я знаю, что ты предпочла бы не признавать моей роли в этом, но теперь это уже подтвержденный факт.
– Давай лучше не спорить о том, кто чего не хотел признавать. Лучше скажи, какую историю ты сочинил для моей матери.
Он пожал плечами, засунул руки в карманы и медленно двинулся к ней. Сердце Карин подскочило и затрепыхалось где-то в горле. Первым ее побуждением было отступить, но потом она решила, что не доставит ему этого удовольствия.
– Я сказал ей, что мы действительно впервые встретились в «Эспаде» той ночью. – Он протянул руку и погладил ее по щеке. Она попыталась увернуться от этого прикосновения, но его рука скользнула в ее волосы и удержала. – Затем я добавил несколько красочных деталей, чтобы вся эта история выглядела более… ну, что ли… приемлемой.
– Каких деталей?
Его пальцы нежно перебирали ее волосы, и на Карин нахлынули воспоминания. Той ночью его прикосновения были так же нежны поначалу, становясь все более требовательными и настойчивыми…
– Каких деталей? – резко повторила она и все-таки сделала шаг назад. – Перестань.
Он улыбнулся и снова сократил расстояние между ними. Карин почувствовала, что уперлась в кровать, оказавшись в ловушке.
– Мне нравится касаться тебя, – мягко сказал Рэйф. Он наклонил голову и втянул воздух, вдыхая ее аромат. – Все эти месяцы я вспоминал, какой нежной была твоя кожа под моими руками и губами.
Руки Карин, вытянутые вдоль тела, сжались в кулаки. Она тоже помнила, но никогда не признается ему в этом. Никогда.
– Отвечай, Рэйф, что ты сказал Марте? Рэйф взял в ладони ее лицо.
– Я сказал, что той ночью в «Эспаде» мы встретились впервые. – Он выразительно посмотрел на ее губы. – Я не сказал прямо, но дал понять, что тогда же мы стали близки.
– Дал понять… – Карин издала резкий смешок. – Любой, кто умеет считать, понял бы это. С августа по май прошло ровно девять месяцев.
– Еще я сказал, что после этого мы много раз встречались в Нью-Йорке.
– Что?!
– Я сказал…
– Я слышала, что ты сказал, но это ложь. – Она схватила его за запястья, удерживая от дальнейших ласк. – Ты больше ни разу не встречался со мной, Рэйф. Даже наутро после той ночи в «Эспаде». Ты уехал без единого слова.
Его взгляд стал холодным. Он отступил и снова засунул руки в карманы.
– Полагаю, ты заметила мое отсутствие раньше, чем наступило утро, когда ты, наконец, соизволила отпереть дверь ванной комнаты, – ровным голосом сказал он. – Ты так ведешь себя со всеми своими любовниками? – его улыбка была быстрой и неприятной. – Но надеюсь, хотя бы не с «любовью всей своей жизни»?
– С кем?
– С Фрэнком. Не могу представить себе, что после ночи, проведенной в его объятиях, ты вскакивала и запиралась в ванной.
Фрэнк никогда не заставлял ее чувствовать себя настолько уязвимой, чтобы запираться в ванной, чуть не призналась Карин, но во время остановилась.
– Я не думаю, что ты настолько глуп, чтобы сравнивать мое поведение с Фрэнком и с тобой. – Рэйф не сделал ни единого движения, но Карин заметила, как напряглось его лицо. Ей таки удалось задеть Рэйфа Альвареса. – Кроме того, мы говорим сейчас не о Фрэнке, а о той чепухе, которую ты наплел моей матери. Ты думаешь, что ей станет легче, если она будет считать, что мы продолжали видеться в Нью-Йорке? Ситуация такова, что я родила ребенка вне брака, Рэйф. Для большинства людей в современном мире это не имеет значения, но…
– Это имеет значение для меня. Это имеет значение для твоей семьи. Поэтому я и придумал эту историю.
– Большое спасибо. – Слова Карин были полны холодного сарказма. – Приятно узнать, какой ты заботливый и предусмотрительный.
– Послушай меня, – наконец, взорвался Рэйф, – и запомни: в наших историях не должно быть расхождений. – Его взгляд потемнел и скрестился с ее взглядом. – Я сказал Марте, что мы встречались много раз, испытывая взаимную привязанность, но потом поссорились и разошлись еще до того, как ты узнала о своей беременности.
– Не знаю, зачем ты так изощрялся. Хотя, безусловно, Марте больше пришлась по вкусу твоя история, чем моя.
– И, похоже, не только ей. – Губы Рэйфа искривила улыбка. – Мы получили поздравления и пожелания от твоих сводных братьев и от Николаса с Амандой. Ты знаешь, что вчера они улетели в Париж?
– Да, знаю. Аманда была у меня… Поздравления? – Карин потрясла головой. – С чем? Неужели моя мать всем рассказала твою безумную историю? Не могу поверить, что кто-то еще мог на нее клюнуть.
– Тем не менее, это так. – Улыбка Рэйфа была ленивой и интимной, как и его прикосновение, когда он сжал ее плечи. – По-видимому, ты происходишь из семьи романтиков, и они предпочитают думать, что ты выходишь замуж по любви, а не по необходимости. – Увидев шок в ее глазах, Рэйф улыбнулся еще шире. – Да. Я сказал Марте, что ты выходишь за меня замуж.
Его слова повергли Карин в шок. Замуж? За Рафаэля Альвареса? Она знала, что на самом деле он не имел этого в виду, придумав историю, чтобы как-то смягчить ситуацию. Но даже мысль о том, что она может быть женой Рэйфа…
– Ты не должен был говорить это. – Карин облизнула губы. – Этим ты только осложнил ситуацию.
– Не согласен.
– Она теперь изведет меня вопросом, когда же мы поженимся.
– Не изведет, – уверенно сказал Рэйф.
Медленно и осторожно он расстегнул две верхние пуговицы ее платья. Его руки скользнули внутрь и легли на обнаженные плечи. У Карин перехватило дыхание, а сердце, казалось, грохотало, как африканский барабан.
– Ты не знаешь мою мать. Она будет спрашивать, спрашивать и спрашивать…
– Не будет, потому что я уже ответил на этот вопрос. Мы поженимся сегодня.
Карин почувствовала, как кровь отлила от ее головы. Она покачнулась, но сильные руки Рэйфа удержали ее.
– Если ты думаешь, что это смешно, ты ошибаешься. Как ты смел солгать моей матери в таком серьезном вопросе? Когда она узнает правду…
– Это и есть правда. Ты выходишь за меня замуж.
– Это действительно не смешно, это просто безумие какое-то. – Она вырвалась из его рук, отступила на шаг и дрожащими пальцами застегнула пуговицы.
– Я уже сделал все необходимые приготовления.
– Ты уже сделал все… – Карин засмеялась. – Вы точно спятили! – Она пошарила за спиной и схватила свитер с кровати. – Похоже, тебе следует остаться в этом заведении. Психиатрическое отделение – на верхнем этаже…
Рэйф схватил ее за руку, когда она попыталась обойти его.
– Ты думаешь, я шучу, Карин? – его губы сжались в тонкую полоску, в глазах полыхала ярость. – Отнюдь.
Она выдернула свой локоть из капкана его руки.
– Но требуется мое согласие. Ты не можешь жениться на женщине, которая отказывается выходить за тебя замуж. Во всяком случае, таков закон в Соединенных Штатах. У нас женщина не является собственностью мужчины. Моей матери стоило бы сказать тебе об этом.
– Твоя мать, – холодно сказал Рэйф, – считает, что это замечательно. Она и мысли не допускает, что эта новость может не обрадовать тебя. – Он сверкнул белозубой улыбкой. – Уверен, ты не разочаруешь ее.
– Ну уж нет, я скажу ей всю правду…
– У меня есть все документы для того, чтобы забрать мою дочь домой, в Бразилию.
Карин, взявшаяся уже за ручку двери, застыла, потом резко повернулась и посмотрела на Рэйфа.
– Я тебе не верю. Для получения таких документов требуется много времени – месяцы, иногда годы…
Рэйф молча протянул ей пачку бумаг.
– Можешь взглянуть. Здесь ее паспорт и постановление об опеке. И, пожалуйста, не трать напрасно время, рассказывая мне, что можно и что нельзя делать в США. – Он поймал ее взгляд и в течение нескольких секунд удерживал его. – У меня есть друзья. Могущественные друзья. И прежде чем ты раздобудешь необходимые документы, чтобы помешать мне, мой ребенок и я будем уже на бразильской земле.
– Ребенок мой, – произнесла Карин дрожащим голосом.
– Наш ребенок, если уж на то пошло.
Одно долгое мгновение Карин пристально смотрела Рэйфу в глаза, проклиная его, проклиная себя, проклиная ту ночь, когда необузданная страсть бросила ее в его объятия. Вот теперь она в его власти.
– Ты не имеешь права поступать так со мной, – прошептала она.
– Я имею право видеть, что моя дочь воспитывается должным образом.
– Ты хотел, чтобы она носила твое имя, я его дала ей.
– Но это не делает ее моей дочерью в настоящем смысле этого слова.
Карин истерично засмеялась.
– Мой Бог, ты только послушай себя! Это же шантаж чистейшей воды.
Рэйф выразительно посмотрел на свои часы.
– Прими решение, пожалуйста. Официальное лицо, которое поженит нас, уже ждет в отеле.
– Рэйф. – Карин почувствовала, что дрожит. Наверное, ее кровь превратилась в лед. – Рэйф, послушай меня. Ты хочешь встречаться с моей дочерью? Пожалуйста. У тебя будет право посещения. Ты сможешь видеть моего ребенка…
– Нашего ребенка. Неужели тебе так трудно это произнести?
– Нашего ребенка, – послушно повторила она, сглотнув. – Твоего и моего. Мы что-нибудь придумаем, выработаем план…
– Время идет, Карин. – Рэйф говорил резко, его лицо казалось высеченным из камня. – Я велел пилоту приготовить мой самолет к полудню.
– Твой самолет?
– Перелет предстоит долгий, но я заранее поговорил с твоим доктором и выполнил все его рекомендации относительно твоего комфорта.
– Моего чего?! – Карин подошла к кровати и буквально упала на нее. – Рэйф, дай мне хотя бы немного времени, чтобы подумать. Хотя бы до завтра…
Карин подняла к нему лицо, и Рэйф поразился, каким бледным оно было. Какими бездонными колодцами были ее измученные глаза. На него нахлынули воспоминания, непрошенные и нежеланные, каким было это лицо, обращенное к нему в ту ночь, какой страстью горели ее глаза…
Но тут же на смену этим воспоминаниям пришла мысль о том, что она использовала его, а затем отвергла, хотела скрыть от него его ребенка, и его сердце снова окаменело.
Его дочь – единственное, что имеет значение.
– Мы теряем время, – без всякого выражения произнес он. – Если ты едешь со мной, следует сообщить эту радостную весть твоей матери.
– Но мой дом здесь. Здесь вся моя жизнь.
– А теперь ты будешь жить со мной, в моей стране. – Он усмехнулся, как показалось Карин, несколько зловеще. – Ты будешь матерью Эми и моей женой. Послушной, почтительной женой, которая делит со мной постель и даже не смотрит на других мужчин.
– Я не стану делить с тобой постель, сукин ты сын! Ты слышишь меня? Никогда. Ник…
Рэйф рывком поднял ее на ноги, притянул к себе и поцеловал. Он прижимался к ее губам до тех пор, пока они не стали мягче и не ответили, помимо ее воли, на поцелуй.
– Ты видишь, как это может быть между нами? – прошептал он.
Карин отпрянула, тяжело дыша.
– Все, что я вижу, – дрожащим от негодования и еще больше от собственной лжи голосом сказала она, – так это то, что я смогу представлять на твоем месте Фрэнка. Ты этого хочешь? Чтобы я легла с тобой в постель, закрыла глаза и представляла, что это другой мужчина движется глубоко внутри меня?
Рэйф среагировал, не раздумывая. Его рука взметнулась… и опустилась, когда он увидел страх в ее глазах.
Нет. Господи, нет! Его рука безвольно повисла вдоль тела. Он в жизни не ударил ни одну женщину. И Карин, какую бы боль она ни причинила ему, не заставит его сделать это.
– Ребенок – единственное, что имеет значение. Запомни это, моя будущая жена. Я сделаю для Эми все. И будь у тебя хоть толика здравого смысла, ты не станешь мешать мне в этом. – Без предупреждения он снова притянул ее к себе. – Твоя мать сказала, что персонал больницы хотел проводить тебя, Карин. Но с этого момента я – твой единственный сопровождающий. Отныне и навсегда.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Шесть недель спустя Рэйф стоял у края своей частной взлетной полосы на юго-востоке Бразилии и наблюдал, как его самолет уносит в Нью-Йорк доктора и медсестру, которых он вызывал для осмотра Карин. Карин категорически отказалась пройти осмотр у специалиста, которого порекомендовал личный доктор Рэйфа. Она заявила, что предпочитает полететь в Штаты к своему собственному гинекологу, но Рэйф не поддался на уловку. Он подозревал, что она найдет множество причин, чтобы остаться в Нью-Йорке, поэтому он организовал приезд доктора Рональда сюда, в Рио-де-Оро.
– Ваша жена в полном порядке, – сказал доктор на прощание. – Она полностью восстановилась после родов. Жизнь может вернуться в нормальное русло.
Он улыбнулся Рэйфу быстрой и многозначительной улыбкой. Рэйф знал, что означает такая улыбка, но он не собирался никому рассказывать, что намеревается быть мужем Карин только на бумаге.
Самолет быстро набрал высоту и устремился в сторону гор Сьерра-Гауча, отделявших бесконечную прерию от океана. Рэйф смотрел в небо до тех пор, пока самолет не скрылся из виду, затем легонько коснулся боков лошади стременами, направляя ее в сторону дома. Спешившись, он отдал поводья одному из своих людей, кивком поблагодарил, отряхнул джинсы от пыли и прошел через патио прямо в свой офис.
В доме было прохладно благодаря высоким потолкам и медленно вращающимся вентиляторам, отбрасывающим размытые тени на стены. Рэйф выдвинул стул, сел, включил компьютер и начал изучать отчеты за последние шесть недель.
Дела в Рио-де-Оро шли хорошо, как впрочем, и всегда с тех пор, как он купил это ранчо десяток лет назад. Его бизнес в Сан-Паулу и Рио-де-Жанейро также продолжал приносить прибыль.
– Все, к чему ты прикасаешься, превращается в золото, – то ли в шутку, то ли всерьез сказала однажды Клаудия.
Рэйф нахмурился. Это было так, когда дело касалось его бизнеса и банковского счета, но что касалось его отношений с женой…
Впрочем, какая разница? У него есть ребенок, которого он любит и который растет, имея обоих родителей. Это было его целью, и он ее достиг. В один прекрасный день Эми будет скакать на лошади рядом с ним и будет любить эту землю так же сильно, как и он. Морщина на лбу Рэйфа разгладилась, на губах заиграла улыбка. Мысль об этом всегда делала его счастливым.
Через час Рэйф, подписав бумаги, выключил компьютер, встал со стула и подошел к дверям, ведущим в патио.
Он знал, что Карин ненавидит это место. Она не говорила этого, но ненависть была в ее глазах, когда она смотрела вдаль на бесконечную прерию, в развороте ее плеч и посадке головы, когда она шла по дому… Она ненавидела ранчо, дом… Она ненавидела и презирала его самого.
Впрочем, это не имеет никакого значения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14