– Я скажу вам больше: Аарон растратил деньги из опекунского фонда Сильви, и я не знаю, когда он их вернет.
Бренда и Элиз посмотрели на Анни. Бренда знала о растрате, но не была в курсе того, что Аарон отказался или не в состоянии возместить ущерб. А Элиз и вовсе не знала. Анни ждала, что к ней придет чувство вины за содеянное Аароном. Но впервые в жизни, вместо того чтобы проникнуться чувствами Аарона, она почувствовала полный и безоговорочный разрыв с ним. Он ее бросил, он больше не был частью ее самой, и содеянное им никак не отражается на ней. Ей не было стыдно за него.
У нее жгло сердце, как будто его разрывали на части или у нее вытащили ребро. Она машинально положила руку на сердце. Теперь это возможно, потому что она все рассказала своим подругам. Стыда больше не было. Была боль. И был гнев. Но только не стыд.
– Что-то произошло, – сказала она, зная, что это звучит глупо. – Что-то изменилось. – Она замолчала, а они ждали. Она наклонила голову и прикусила губу. Что же это такое? Что это? – Я больше не люблю его, – просто произнесла она.
Бренда подняла руки в знак восторга. Она ликовала.
– Аллилуйя! Какой чудесный День благодарения! Всякому терпению приходит конец! Успокоившись, она спросила:
– О каком количестве денег идет речь?
Анни не любила говорить на эту тему. Она считала ее более запретной, грязной и постыдной, чем даже тема секса.
– Почти полтора миллиона долларов. Все деньги Сильви растрачены.
– Но ведь ты говорила, что он вернет их, – сказала Бренда. – Он не такой дешевый лгун, как Морти. Он возместит убытки, не правда ли, Анни? – Теперь Бренда говорила, как ребенок. Как маленькая девочка, не теряющая надежды.
– Аарон теперь не так уверен в этом, как раньше. Он не знает, когда сможет вернуть деньги. Говорит, что дела сейчас идут неважно.
– Лучше бы ты нам это не рассказывала! – сказала с упреком Элиз. – Как он умудрился это сделать? Ведь запустить руку в опекунский фонд не так-то просто.
Анни покачала головой.
– Он сделал это без моего согласия. Скорее всего, это незаконно и можно обратиться в суд или того хуже, но что толку? – Она рассказала им о своем визите к Джилу Гриффину и его угрозах. В глазах у нее стояли слезы. – Я не могу подать на него в суд. Аарон не сможет платить за обучение Сильви из тюрьмы.
– Я одолжу тебе денег, – предложила Бренда.
Элиз метнула на нее взгляд. «Почему люди с малым достатком обычно такие щедрые?» – удивилась она. Она подумала о строгих правилах, которых придерживалась ее мать. Она уже нарушила одно из них, доверившись этим женщинам, так отличающимся от нее. Неужели она нарушит еще одно? Она слишком любит Анни и не хочет терять ее дружбу. Но ведь Анни сделала им сегодня подарок. Она подарила им свое доверие. И Элиз тоже захотелось внести свою лепту.
– У меня тоже есть в чем признаться, – сказала Элиз и замолчала. – Я занималась любовью с мужчиной, который вдвое младше меня. Я была пьяна. Я была одинока. А теперь я думаю, что влюбилась в него. Мне стыдно. И я боюсь, что об этом подумают люди.
– Они, вероятно, только позавидуют тебе. – Анни улыбнулась, подумав о своих тайных мыслях в отношении Мигеля, который был тоже младше нее на несколько лет и к тому же ниже по положению. От этого она испытывала неловкость. Ей было очень трудно отойти от принятых в обществе условностей.
– Не обращай внимания на то, что они скажут, – сказала Бренда Элиз. – Хрен с ними, если они не понимают шуток. А теперь держитесь! Никто из вас еще не выиграл приз «Королева сегодняшнего дня», – добавила она, держа в руках обернутую в бумагу коробку. – Даже Джеку Бейли еще не известно имя победительницы. Я еще могу выиграть машину для мытья и сушки посуды и аплодисменты публики. У меня тоже есть за что благодарить, но предупреждаю, что это может показаться довольно странным. – Она замолчала.
– Морти рассказал моему отцу кое-что… тайну, которую я ему когда-то поведала, – о моем романе с воспитателем в летнем лагере. – Элиз и Анни смотрели на нее с удивлением. – Воспитателем была женщина. Вернее, девушка. Инструктор по плаванию. – Наконец тайна стала явью!
– Когда Морти с отвращением рассказал об этом отцу, отец посмотрел на меня, я же отвела от него глаза. Я не могла лгать отцу. Я никогда ему не лгала.
Бренда посмотрела на Элиз и Анни.
– Отец никогда не вспоминал об этом, но он изменился. В корне. Отец любил меня, и я это знала. Но с того дня он больше ни разу не посмотрел мне в глаза. И когда спустя четыре месяца отец умер, я была в ужасе. Я обвиняла в этом Морти. И до сих пор обвиняю его. Я не должна была ему это рассказывать.
– Многие девушки в этом возрасте испытывают влечение к женщинам. Это нормальное явление, – сказала успокаивающе Элиз. – Твой отец просто не знал об этом.
В комнате воцарилась тишина, было слышно только потрескивание поленьев в камине.
– Я думаю, что это гораздо серьезнее. – Бренда посмотрела прямо в глаза своим подругам. – Я все пытаюсь разобраться в этом с тех пор, как познакомилась с Дианой. Понимаете, тогда в лагере, с вожатой, я испытала единственное в своей жизни физическое удовлетворение. Больше у меня не было такого ни с кем… и с Морти, конечно, тоже. Я все думала, что это из-за нашего неудачного брака. Так, по крайней мере, мне хотелось думать. Но все оказалось серьезнее. – Она говорила спокойно, но убежденно.
– С Дианой я счастлива. Я люблю ее. И я благодарна. – Бренда откинулась назад и сложила руки на коленях. Она осознала, впервые в жизни, что ей не нужно больше ничего объяснять себе, находить какие-то оправдания, словом, чувствовать себя виноватой. Это стало свершившимся фактом. Остальное же было за ними. «Я себя воспринимаю такой, какая я есть», – подумала Бренда и ей сразу стало легче.
Элиз посмотрела на Бренду и сказала:
– Насколько я могу судить, Диана очень выразительная личность. Она яркая, убежденная и чувственная женщина.
Элиз захохотала.
– Извини, мне тут пришла в голову одна мысль: ведь это все те качества, которых лишен Морти.
Анни мягко произнесла:
– Надеюсь, ты получишь то, к чему стремишься. Ты заслуживаешь того, чтобы в твоей жизни был человек, который бы любил тебя. Я очень рада за вас обеих, Бренда.
Бренда прокашлялась.
– Итак, выиграла я посудомоечную машину или нет? – Женщины рассмеялись. – Да, этот День благодарения – просто фантастика! Я полагала, что буду хандрить и скучать по Тони и Анжеле. Я не знала, что мы будем играть в правду. Думаю, что нам просто положено было хандрить.
– Давайте действовать, а не просто болтать, – сказала Анни. – Один Господь Бог знает, как я устала от хандры. Давайте действительно что-нибудь предпримем в отношении Аарона, Морти и Билла.
– Нам следовало начать действовать раньше, но попробуем сделать это сейчас, – сказала Элиз. – Ты, Бренда, уже начала и лидируешь. Помните наши задачи: увидеть Морти разоренным, Джила – бессильным, Билла – кастрированным, Аарона – покинутым и одиноким. Я уже начала работать над Джилом. Из источников, близких к Стюарту и дядюшке Бобу, мы знаем, что он собирается приобрести контрольный пакет акций концерна «Митцуи». Я попросила дядю использовать все свои и мои резервы против Джила.
– Но как? – спросила Анни.
– Поддержать «Митцуи». Скупить акции этой компании, много акций. И сделать это с дальним прицелом. Разрекламировать их, сделать так, чтобы они поднялись в цене. Убедить людей в том, что это надежное дело, что здесь не может быть никакого надувательства. И мы заработаем столько, что сможем купить для Сильви собственную школу.
– Повтори, пожалуйста, – попросила Бренда.
Элиз объяснила всю процедуру еще раз, Анни тоже внимательно слушала ее. «Как она прекрасна», – подумала она и была готова заплакать опять, но сдержалась.
– Может, вы хотите, чтобы я внесла деньги, полученные от Морти? Это может помочь нам расквитаться с Джилом, а мне – прекратить свои денежные распри с Морти.
– Конечно, – согласилась Элиз. – Только будь осторожна, действуй с умом. Ведь тебе нужно на что-то жить, поэтому мы бы могли часть денег внести за тебя сами. Поскольку нам потребуется больше средств в качестве оборотного капитала, мы попросим Джила дать их нам.
– Итак, мы начинаем операцию «Джил». А как идут дела с расследованием Комиссии по контролю за инвестициями? Что ты скажешь, Анни?
– Де Лос Сантос не очень продвинулся в этом направлении. Я увижу его сразу после Дня благодарения. Я не думаю, что у нас что-нибудь получится, но я ему верю. – У Анни не хватило смелости рассказать им, как ей нравился Мигель. Она себе-то только начинала признаваться в этом. Придет время, и очень скоро, и она расскажет им об этом. Пока же повременит. Она хотела быть более уверенной в своих чувствах. И в его чувствах тоже.
– Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что у вас ничего не получится? – настаивала Элиз.
– Не знаю, мне он кажется каким-то непонятным и недоступным.
– Не говори глупостей. Каждый человек по-своему доступен.
– Доступен? И это ты говоришь? – удивилась Анни.
– Да, это говорю я, – резко ответила Элиз. – Я имею в виду, что каждый человек уязвим, к каждому можно найти подход.
– Знаешь, пожалуй, я знаю, что хотела сказать Анни, – вмешалась Бренда. – То, что у Аарона и его психиатра-изв-ращенки, доктора Розен, есть все: карьера, репутация. Они живут друг для друга, и они победили. А мы – побежденные. И у Морти, этого жирного слюнтяя, тоже есть все: он загребает миллионы, рядом с ним красотка блондинка из саванны или хрен ее знает, откуда еще. Он теперь вращается в обществе утонченных людей искусства, и он в расцвете сил, тогда как мне уже за сорок, я толста и со мной все кончено.
– Кто же в этом виноват? – сердито сказала Элиз. – Похоже, единственным твоим упражнением стало поднятие вилки.
– Не будь со мной такой высокомерно ледяной, побереги лед для своего виски, – сладко пропела Бренда. – Если я не в меру ем, то ты не в меру пьешь, а Анни не в меру волнуется. Так в чем же разница?
Анни смотрела на них в изумлении. Еще мгновение, и они из друзей превратятся во врагов. Они были похожи на кошек со вздыбленной на спине шерстью. На очень разных кошек:
Элиз – на элегантную длинную сиамскую чистокровку, Бренда же – на пухлую беспородную коротышку-полосатика с когтями. Неужели они вцепятся друг в дружку и испортят весь праздник?
Но Элиз, мрачно улыбнувшись, сказала:
– Должно быть, ты права. Бренда улыбнулась в ответ.
– У меня там, наверху, кое-что припрятано. А у тебя? – Элиз перестала улыбаться, но Бренда продолжила: – Знаешь, давай меняться. Даю тебе шесть шоколадных батончиков «Милки Уэй» за бутылку «Столичной».
Элиз колебалась с ответом. В эту минуту она была похожа на загнанную в угол кошку. Потом, приняв вызов, она произнесла, подняв брови.
– А что еще у тебя есть?
Теперь перестала улыбаться Бренда.
– Леденцы, – призналась она и замолчала. Казалось, она борется с собой. – И немного арахиса. Но это все.
– Да, конечно. Теперь скажи еще, что у тебя есть мост и ты хочешь загнать его мне. Пойду принесу твои дары, а ты найди мои. Договорились?
– Ни капли спиртного с этой минуты, – предупредила Бренда.
– А тебе после обеда не будет десерта, – отпарировала Элиз.
Анни была вынуждена спрятать улыбку. Похоже, Бренда превзошла себя в своей жертве. И Анни, в виде исключения, тоже не стала ворчать.
– Пошли, – вздохнула Бренда и потащилась наверх в спальную комнату, а Элиз пошла в кабинет шарить в сумках Бренды. Анни осталась сидеть в гостиной. Она с удивлением и восторгом наблюдала за триумфальным возвращением женщин. Бренда размахивала над головой бутылкой водки, а Элиз вывалила на кофейный столик кучу сладостей. Кроме батончиков, орехов и леденцов она обнаружила еще и большой пакет с изюмом. Она торжественно присовокупила его к остальным контрабандным сладостям.
– Ты почему-то забыла об этом. – Элиз улыбалась. Бренда свирепо посмотрела на Элиз.
– Ох, садовая моя голова! Какая непростительная забывчивость! Итак, мы будем лишены всего этого все оставшееся время? Бросаем резко и навсегда? Исправляемся и начинаем новую жизнь?
– Я согласна, если согласна ты, ни капли спиртного, пока не отомстим нашим мужьям.
– Сказано – сделано.
– Хорошо, а теперь за работу, – сказала Элиз, приготовив свой блокнот и ручку с золотым пером. – Мы уже обсудили все насчет «Митцуи», Джила и Комиссии по контролю за инвестициями, отдали Морти на откуп Федеральной налоговой службе. – Она подняла глаза. – А как насчет Аарона?
Анни пожала плечами.
– Что Аарон? Не знаю, что и сказать.
– Мы должны наказать его за разбазаривание фонда Сильви. Мы вынуждены это сделать, слышишь, Анни?
– Если только это не скажется на детях.
– С кем этот хрен моржовый сейчас? Только не со своим психиатром, я уверена, – сказала Бренда. – Я видела ее фотографию в журнале, она выглядела ужасно! Суровая женщина, ничего не скажешь!
Анни улыбнулась.
– Никак не вычислю, чего ему будет не хватать. Он не очень себя обременяет Сильви, а я никогда не посвящу в наши дрязги мальчиков. Он всегда был разборчивым, у него нет вредных привычек…
– Есть только привычка предавать жену.
– И пускать на ветер деньги дочери.
– Да, пожалуй, кроме этих.
– Были у него какие-либо устремления? – спросила Бренда. – Что было для него по-настоящему значимым?
– Мальчики. Особенно Алекс. Но для него это запретная тема. Да, пожалуй, мальчики. И еще его работа.
– А что насчет работы? – спросила Элиз, готовясь записывать.
– Думаю, что самое главное в жизни Аарона – это его агентство. Насколько мне известно, он уже давно мечтает выкупить у своего партнера Джерри его долю в агентстве. Сейчас у него просто нет на это денег. Во-первых, наш развод влетел ему в копеечку, потом… – Она замолчала. – Мы не можем лишить Аарона средств к существованию. Сильви нужны будут деньги. Но я так зла на него. Я готова убить его.
Минуту Элиз раздумывала.
– Я думаю, что он никак не пострадает оттого, что его партнеру откроют несколько новых счетов. Нужно сделать так, чтобы Аарону было труднее откупиться от партнера. Почему бы тебе не позвонить Джерри и не поговорить с ним? А я тем временем попрошу дядюшку Боба выяснить, не нуждаются ли в услугах рекламного агентства компании, с которыми он сотрудничает. Мы сделаем их клиентами агентства через Джерри. И Аарон при этом заработает и сможет вернуть деньги Сильви. И если это даст Джерри какое-то преимущество над Аароном, тем лучше. Анни вытерла слезы и кивнула.
– Джерри мог бы использовать эту возможность прямо сейчас. Элиз – ты гениальна! Спасибо.
Элиз улыбнулась. Еще раз, на сей раз для того, чтобы заплатить за обучение умственно отсталой девочки, она сделает исключение и нарушит правила своей матери. Она сделает это для Анни. Она придумает способ вынудить Анни взять деньги. Она повернулась к Бренде.
– Ну, что еще?
– Что касается Морти, то его конек, несомненно, деньги. Диана умирает от желания насолить ему и подать на него в суд, как только узнала, что он так бессовестно надул меня. Она рвет и мечет и готова пока работать бесплатно.
– Подать на него в суд – это еще не все, – хмыкнула Элиз. – Достаточно ли компромата в документах, которые мы послали в Федеральную налоговую службу? Что сказал Кленденнинг?
– Для меня все оборачивается благополучно. – Бренда пожала плечами. – Твой адвокат обещал, что меня не тронут и мне не грозит положенный в таких случаях штраф.
– Если ты дашь показания и поможешь этим делу.
– Бренда Кушман в роли стукача-осведомителя?
– Это лучше, чем Бренда Кушман в роли жертвы обмана.
– Я никогда бы не сдала его в руки правосудия, если бы он не отказался платить. Его адвокат сказал Диане, что Морти понес убытки. Акции упали в цене. – Она замолчала, напряженно о чем-то думая.
– Анни, как ты думаешь, мог ли Морти дать совет Аарону купить акции? – медленно спросила она.
Анни пристально посмотрела на Бренду.
– Не знаю. Это не исключено. – Какое-то мгновение она раздумывала. – Он очень консервативен и не интересуется биржевыми играми.
– Над этим стоит задуматься, – сказала Элиз, быстро записывая что-то в блокнот. – Какие акции он скупил?
Вдруг Анни покраснела. Догадка осенила ее.
– Конечно, это был Неистовый Морти, – вымолвила она в изумлении.
– Эврика! – произнесла Элиз. И они с Брендой стали испускать радостные крики.
– Почему ты нам раньше об этом не сказала? – закричала Бренда.
– Из-за своей глупости, – сказала Анни. – Могу ли я рассказать об этом Мигелю де Лос Сантосу?
– Да, если хочешь увидеть Аарона в арестантской пижаме.
– Это не использование «своего» человека в биржевой игре! – давилась от смеха Элиз.
– Я не хочу, чтоб его упекли в тюрьму, – прокричала Анни.
– Послушай, они у нас все могут за это ответить, – откровенно сказала Бренда. – Я имею в виду то, что цены на акции были взвинчены искусственно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55