Но лучше мучиться, чем терять эти воспоминания.
После возвращения из Испании она не получала от него никаких известий. Наверное, говорила она себе, дела задерживают его за границей. Иначе он обязательно объявился бы. Он был не из тех мужчин, кто таит на женщину зло только за то, что она его отвергла. Стоит только рукой взмахнуть — и тут же ее место займет новая. Она даже стала просматривать финансовые обзоры в газетах. Его банк упоминался однажды, в статье о капиталовложениях в промышленность. В парикмахерской она листала иллюстрированные журналы, в которых писалось о людях высшего общества, но там тоже ничего не было. Однажды она увидела фотографию женщины, которая приходила к нему в больницу. Это была та самая дамочка, в постели которой он был, если верить Давине, в тот момент, когда произошел взрыв. Его лондонская любовница. На фотографии она была с мужем, достопочтенным Эдвардом Лэноном, высоким моложавым мужчиной. Имя Николаса Оулда в этих журналах даже не упоминалось.
Прошло почти десять недель. Неужели он все еще за границей? Он говорил ей, что много путешествует, но большую часть времени отдает делам семейного банка. Что могло его задержать так надолго? Может, другая женщина, с которой он не в силах расстаться? Это все моя вина, упрекала себя она. Я же отвергла его, так ведь? Так что она была даже рада обществу Йена, хоть и понимала, что пользуется им и его к ней отношением. Она знала, что должна развеять его иллюзии, объяснить, что надеяться ему не на что, но не могла заставить себя это сделать. Лучше проводить время с ним, чем в одиночестве предаваться пустым мечтаниям. Они оба проигравшие, подобное ищет подобное.
Как-то рано утром, не было еще семи часов, ее разбудил телефонный звонок. Это была мать. Спокойно, почти с облегчением сказала она Тессе, что умер отец. Умер он ночью, тихо и незаметно, как и жил. Когда утром к нему, как всегда, зашел Риггз, он был уже холодный. Час спустя Тесса уже ехала в своей машине в Дорсет.
— Выглядишь ты неважно, — сказал встретивший ее Риггз. — Бледная и тощая. Тебя надо подкормить. — Когда Риггз бывал чем-то расстроен, он всегда ворчал. Тесса с первого взгляда поняла, как сильно он переживает. Риггз никогда не был женат. Женщинами он никогда не интересовался. Тогда еще капрал, Херберт Риггз был предан своему начальнику, майору Паджету. Наверное, теперь ему кажется, что умерла частичка его самого. Она не стала обижаться на старика и сказала спокойно:
— У меня с животом неполадки. Да и сам знаешь, все эти переживания, гибель Харри.
И это было почти правдой. С ней творилось что-то странное. Дважды она думала, что начинаются месячные, но их все не было. Несколько раз у нее были резкие боли в низу живота, причем непохожие на обычные. Но они скоро проходили, поэтому врачу Тесса так и не показалась.
Однажды с ней происходило нечто подобное. Когда умер Руперт, у нее три месяца не было менструации. Врач объяснил, что это гормональный дисбаланс, вызванный стрессом. Смерть Харри, такая же внезапная и трагичная, тоже далась ей нелегко. А теперь и отец умер — вторая смерть за неполных три месяца. Правда, сейчас она испытывала лишь благодарность за то, что Господь избавил его от мучений. Тот добрый и умный отец, которого она знала, давно уже перестал существовать по-настоящему.
Тесса обняла мать и поняла, что она испытывает те же чувства.
— Он перешел во сне из одной жизни в другую, — сказала мать Тессе. — Он сам хотел бы себе такого конца, и, судя по его лицу, все прошло легко.
В чем Тесса убедилась, когда зашла на него посмотреть. В смерти он казался прежним, даже несмотря на то, что за время болезни катастрофически похудел. На лице его была знакомая улыбка, словно он узнал что-то очень хорошее. И Тесса поняла, что так оно и было.
Она наклонилась и поцеловала его.
— До свидания, папа, — сказала она нежно. — Храни тебя Господь.
На похоронах было много людей, были и прихожане, и другие епископы. Хью похоронили в трансепте, там же, где и других епископов Дорчестерских. Со временем там установят мраморную доску с его именем и годами епископства.
Доротея была великолепна. Она принимала соболезнования и здоровалась с каждым, не перепутав ничьего имени. Про многих она помнила, когда они виделись в последний раз, даже если это было много лет назад.
Тесса стоически помогала матери, хотя чувствовала себя неважно. С самого утра ее подташнивало, и она никак не могла отделаться от этого. За день она так вымоталась, что мечтала только об одном — поскорее добраться до своей комнаты и лечь. Но нужно было ухаживать за гостями, с которыми, убедившись в том, что пустые стаканы наполняют и угощение разносят, она даже не могла общаться. Она улучила минутку и приняла две таблетки панадола, но они ей не помогли.
Гости решили, что так выглядит она из-за переживаний.
— Бедняжка, — заметила ее тетушка Шарлотта. — Но знаешь, все к лучшему. Хью так давно мучился. Плохо то, что одно последовало за другим… У тебя был ужасный год. Тебе надо как следует отдохнуть. Может быть, поедешь с нами во Флориду? В это время года там чудесно.
— Посмотрим, — ответила Тесса неопределенно.
— Доротею я уже уговорила. Ей необходимо сменить обстановку.
— Вот это я одобряю, — сказала Тесса. — Пусть побудет у вас подольше. Она столько лет по-настоящему не отдыхала.
— Знаю. Но мы бы хотели, чтобы и ты приехала. Места у нас предостаточно — на вилле шесть спален.
— Обещать не могу, — ответила Тесса.
Когда гости стали расходиться, она уже едва держалась на ногах.
— С тобой все в порядке? — спросила Доротея. — На тебе лица нет.
— Что-то мне не по себе, — призналась Тесса.
— Тогда иди отдохни. Я сама со всем справлюсь. Ты сегодня сделала достаточно. — Она поцеловала дочь в щеку. — Провожу гостей и зайду к тебе.
Тесса попыталась улыбнуться, но тут ее пронзила такая острая боль, что она еле удержалась на ногах. Она даже не могла вздохнуть — боль шла от живота до груди.
— Что с тобой?
Тесса видела мать как в тумане.
— Что-то с животом… Господи… Во мне что-то словно взорвалось… — Она чувствовала, как внутри что-то пульсирует, а потом увидела, что по ногам течет кровь.
— Боже мой! — воскликнула Доротея в ужасе. — Джеймс! Риггз! Кто-нибудь… Скорее! Вызывайте «Скорую»! Кажется, у Тессы приступ аппендицита!
16
— Привет, Нико! — Рейна Оулд включила свет и увидела, что ее сын сидит в кресле у окна, выходящего на Итон-сквер. — Почему ты сидишь в темноте? И что за музыка! Скрипка словно рыдает.
— Так и есть, — ответил сын. — Это блюз.
— Блюз?
— Эта соната Равеля отлично передает мое настроение, — пояснил Николас, а потом, нажав на кнопку пульта, выключил проигрыватель.
— Не думай, что его никто не замечает, — возразила мать.
— Если тебя раздражает то, что у меня задумчивое настроение, мама, что ж, приношу свои извинения. Но я думал, что в своем, доме я имею право посидеть спокойно и подумать.
— С чего это вдруг? Раньше ты этого никогда не делал, во всяком случае, за тобой этого не замечали. Что тебя тревожит? Я же мать, я все вижу. Что-нибудь в банке?
— В банке все в порядке.
— А что же?
— Моя жизнь. Мое прошлое, настоящее, будущее.
— Твое прошлое! Будущее! Позволь спросить, что не так с твоей жизнью? Ты здоров? Может, у тебя какая-нибудь страшная болезнь?
Вздох.
— Нет, все нормально. — Он помолчал. — И никакой страшной болезни у меня нет.
Мать его с жаром перекрестилась.
— Слава Богу!
— Ты слишком беспокоишься.
— Матери всегда беспокоятся. А когда я вижу, что ты сидишь в темной комнате и слушаешь такую заунывную музыку, я беспокоюсь еще больше. Так в чем дело? Что-то ведь не так.
Она внимательно посмотрела на сына. Вид притихший и задумчивый, и в кресле он сидит как-то безвольно. Почему-то ей пришло на ум слово «побежденный». Нет! Нико? Никто не может его победить! И тут ее осенило.
— О Господи! — воскликнула она взволнованно. — Думала, никогда мне не дождаться этого дня! Все дело в женщине! Кто она? Как ее зовут? Я ее знаю? Где ты с ней познакомился? Это серьезно? У тебя так давно не было серьезных романов…
— У меня и сейчас нет ни с кем серьезного романа, мама, — ответил он спокойно.
Лицо у нее вытянулось.
— Тогда… тогда я просто не понимаю. Почему ты запираешься и тоскуешь? Откуда эта тяга к одиночеству? Что случилось? С тех пор, как ты вернулся, все не так и сам ты не такой, как всегда. Не скрывай от меня ничего, я же твоя мать.
— Конечно, кое-что произошло. Террористы пытались меня убить, помнишь?
— Но это было несколько месяцев назад. И ты тогда не впадал в тоску. Справился со всем. К тому же сейчас у тебя есть охрана, твои дома и машины снабжены самыми новейшими сигнализациями. Ты что, поэтому ото всех скрываешься? Я думала, что ты считаешь, что от общества может устать только мертвый.
— Я не устал от «общества», как ты его называешь. Я просто хотел в тишине и спокойствии подумать о своем будущем.
Мать нахмурилась и, перебрав в уме все возможные причины, снова воодушевилась. Она вспомнила еще об одном своем коньке.
— Ответ на твои тревоги о будущем один: женись. Ты слишком долго прожил холостяком, Нико. Когда мужчине сорок, его будущее — жена и дети.
— Не всем мужчинам дано их иметь.
— Нет, дано! С чего тебе быть другим?
— Действительно, с чего? — пробормотал ее сын себе под нос.
— Нико, за последние несколько лет я представила тебе больше десятка кандидаток. Все они были молоды, красивы, великолепно воспитаны. Из любой получилась бы отличная жена. У тебя столько опыта. Значит, ты знаешь, чего ты хочешь от женщины.
— Знаю.
— И чего же?
— Чтобы она хотела именно меня.
— Ты хочешь сказать, что какая-то женщина тебя отвергла? — Рейна расхохоталась — такого варианта она даже представить себе не могла. — Да этого… просто быть не может.
— Я ничего такого не говорил, — сказал ей сын таким тоном, что выражение ее лица сразу же изменилось.
— Значит ли это, что я могу надеяться?
— Надежда — птица вольная.
Рейна Оулд была озадачена и поэтому злилась.
— Я тебя не понимаю, — заявила она раздраженно.
— Это не имеет значения. Главное, чтобы я все понимал.
Потеряв терпение и зная по опыту, что в таком настроении от него ничего не добьешься, она бросила:
— Слава Богу, хоть кто-то что-то понимает, — и хлопнула дверью.
Секунду спустя дверь открылась снова.
— Из-за тебя я совсем забыла о том, что хотела тебе рассказать.
— И что же это было? — спросил Николас, с трудом сдерживая нетерпение.
— Я только что болтала с Изабеллой, она рассказывала мне о том, что происходило, пока я была у Елены. Хорхе готовится через семь месяцев стать отцом. Представляешь, у нее будет третий внук! Поженились и через три месяца уже ждут ребенка! В восторге все родственники с обеих сторон. Еще она рассказала мне о дочери епископа — той самой, которая была на свадьбе и которую я видела у тебя в Агуас Фрескас в августе.
— А про нее что?
— Ее мужа убили в тот самый уик-энд, который она проводила с тобой. Представляешь! Изабелла сказала, что он пытался задержать негодяя, который хотел угнать его машину, и тот его зарезал. Я так долго пробыла в Мехико, что Изабелла смогла рассказать мне все только сейчас. Мать ее невестки — кузина жены епископа…
— Да-да, я знаю. Что еще сказала Изабелла?
— Больше ничего. Как раз поэтому я к тебе и пришла — попросить адрес миссис Сэнсом. Надо ей хотя бы написать. Все-таки мы дважды встречались…
— В этом нет необходимости, — сказал ей сын, вставая. — Я сам ей все передам.
17
Справа от входной двери старинного особняка, стоявшего на берегу Темзы, было пять табличек и около каждой — звонок. Николас Оулд нажал на тот, под которым было написано «СЭНСОМ». С реки дул ветер, и Николаса била дрожь — но не от ветра, а от волнения.
По возвращении в Лондон он нашел ее сухое письмо в кипе несрочной почты. Почерк был ему незнаком, но, увидев штемпель, распечатал конверт сразу же и сам удивился тому, как сильно расстроился. Он готов был поклясться, что правильно ее понял. Она отринула сдержанность, открылась ему так полно, что даже в себе он обнаружил глубины, о которых и не подозревал… Позже, размышляя об этом, он понял, что нашел в Тессе Паджет родственную душу, не только столь же чувственную, но и обладающую множеством других достоинств.
Но у нее был муж, который значил для нее явно больше, чем предполагал Николас. Настолько больше, что она решила вернуться к нему. Что еще могло означать ее письмо? Но он готов был поклясться, что произвел на нее впечатление не меньшее, чем она на него. Пламя страсти опалило их обоих… Когда утром раздался этот проклятый телефонный звонок, меньше всего ему хотелось уезжать. Поэтому он и оставил ей записку с приглашением, уверенный в том, что она хочет этого не меньше, чем он. Он догадывался о том, что брак не дает ей того, что ей на самом деле нужно. И вот — она дает ему отставку. Это было так неожиданно, что он не знал, обижаться ему или удивляться. Как случилось, что он, приобретший за двадцать лет богатый опыт общения с женщинами, на сей раз так ошибся? Оказалось, что он не только принял Тессу Сэнсом за другую, он неправильно истолковал ситуацию, в которой она находилась. Из ее письма было совершенно ясно, что после уик-энда с ним она решила сохранить прежнее положение вещей. «Ну ладно, — подумал он, откладывая письмо в сторону, — возможно, это и к лучшему». Но, узнав, что она овдовела, он воспринял это так, что стало понятно — он себя обманывал. Он хотел увидеть ее снова. Очень хотел. Его самого удивляло, насколько сильно это желание. — А что касается остального… Что ж, он будет вести себя осторожно, пока не убедится в том, что и она рада его видеть.
Он позвонил во второй раз, а потом спустился с крыльца на дорожку и оглядел дом.
На втором этаже горел свет, но он знал, что она живет на первом, а там было темно. Из-за угла дома вышел огромный черно-белый кот, посмотрел на него, а потом снова исчез.
Он снова позвонил. Безрезультатно. Где бы она сейчас ни находилась, дома ее не было.
Он собрался уходить, но тут дверь открылась и из нее вышла женщина средних лет. Увидев его, она замерла, готовая в любое мгновение захлопнуть дверь. Он подошел поближе — туда, где падал свет от фонаря.
— Добрый вечер, — вежливо сказал он. — Я хотел повидаться с миссис Сэнсом, но ее, кажется, нет дома. Не знаете ли вы, где я могу ее найти?
— В Дорсете, — ответила женщина, успокоенная его видом и голосом. — Вчера умер ее отец, и она сразу же уехала. Я знаю об этом, потому что она оставила мне записку с просьбой кормить кота. — Она сокрушенно покачала головой. — Бедная миссис Сэнсом, сначала — муж, теперь — отец, и все за три месяца. Но отец ее был прикован к постели уже несколько лет. Все равно — удар за ударом.
— Да, — сказал Николас медленно, пытаясь скрыть то, как он расстроен. — Я не знал… — Его улыбка была печальной.
Что ж, думал он мрачно, идя к машине. По крайней мере известно, где она, хоть с этим ничего и нельзя поделать. Не время докучать своими заботами женщине, на которую столько всего свалилось. Придется запастись терпением. Он грустно усмехнулся. В терпении он не силен… Но можно ей написать. Письмо с соболезнованиями и с приглашением в Агуас Фрескас. Это восстановит отношения, и, если все пойдет нормально, их можно будет развить… Вернувшись на Итон-сквер, он смешал себе коктейль, а потом достал из ящика стола, в котором держал под замком свои личные бумаги, письмо Тессы (он достал его из мусорной корзины по причине, которой тогда не был готов признать, но теперь понимал и принимал) и снова перечел его, на сей раз стараясь читать между строк. Неужели он неправильно понял ее фразу: «Теперь я могу привести свою жизнь в порядок»? Он ругал себя за то, что не задумался тогда над этими словами. Тогда он просто подумал цинично: «А что еще?» Теперь он видел, каким это письмо было грустным и смелым. Перечтенное и переосмысленное после того, что произошло за это время с ними обоими, оно внушало некоторую надежду. А девиз Оулдов — «Кто не рискует, тот не добивается». Он налил себе еще, сел за стол, взял ручку. Тут зазвонил его личный телефон. Он взглянул на часы. Почти половина одиннадцатого. Эта линия предназначалась только для срочных и личных деловых звонков. Звонок в такое время означает только одно — что-то случилось. Он взял трубку и сказал сурово:
— Николас Оулд.
— Николас, это Дик. У нас беда. — Дик Чаннинг был управляющим гонконгского отделения банка «Оулд и сыновья».
— В чем дело?
Он услышал, как Дик вздохнул.
— Чарли Уэллс исчез. А с ним — сорок миллионов долларов со счетов, которые он вел.
— Что?!
— В четверг вечером, уходя с работы, он сказал, что уезжает на несколько дней в Макао, — сам знаешь, он обожает азартные игры, поэтому и на бирже играет с блеском, — но сегодня утром он не появился, что совсем на него не похоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
После возвращения из Испании она не получала от него никаких известий. Наверное, говорила она себе, дела задерживают его за границей. Иначе он обязательно объявился бы. Он был не из тех мужчин, кто таит на женщину зло только за то, что она его отвергла. Стоит только рукой взмахнуть — и тут же ее место займет новая. Она даже стала просматривать финансовые обзоры в газетах. Его банк упоминался однажды, в статье о капиталовложениях в промышленность. В парикмахерской она листала иллюстрированные журналы, в которых писалось о людях высшего общества, но там тоже ничего не было. Однажды она увидела фотографию женщины, которая приходила к нему в больницу. Это была та самая дамочка, в постели которой он был, если верить Давине, в тот момент, когда произошел взрыв. Его лондонская любовница. На фотографии она была с мужем, достопочтенным Эдвардом Лэноном, высоким моложавым мужчиной. Имя Николаса Оулда в этих журналах даже не упоминалось.
Прошло почти десять недель. Неужели он все еще за границей? Он говорил ей, что много путешествует, но большую часть времени отдает делам семейного банка. Что могло его задержать так надолго? Может, другая женщина, с которой он не в силах расстаться? Это все моя вина, упрекала себя она. Я же отвергла его, так ведь? Так что она была даже рада обществу Йена, хоть и понимала, что пользуется им и его к ней отношением. Она знала, что должна развеять его иллюзии, объяснить, что надеяться ему не на что, но не могла заставить себя это сделать. Лучше проводить время с ним, чем в одиночестве предаваться пустым мечтаниям. Они оба проигравшие, подобное ищет подобное.
Как-то рано утром, не было еще семи часов, ее разбудил телефонный звонок. Это была мать. Спокойно, почти с облегчением сказала она Тессе, что умер отец. Умер он ночью, тихо и незаметно, как и жил. Когда утром к нему, как всегда, зашел Риггз, он был уже холодный. Час спустя Тесса уже ехала в своей машине в Дорсет.
— Выглядишь ты неважно, — сказал встретивший ее Риггз. — Бледная и тощая. Тебя надо подкормить. — Когда Риггз бывал чем-то расстроен, он всегда ворчал. Тесса с первого взгляда поняла, как сильно он переживает. Риггз никогда не был женат. Женщинами он никогда не интересовался. Тогда еще капрал, Херберт Риггз был предан своему начальнику, майору Паджету. Наверное, теперь ему кажется, что умерла частичка его самого. Она не стала обижаться на старика и сказала спокойно:
— У меня с животом неполадки. Да и сам знаешь, все эти переживания, гибель Харри.
И это было почти правдой. С ней творилось что-то странное. Дважды она думала, что начинаются месячные, но их все не было. Несколько раз у нее были резкие боли в низу живота, причем непохожие на обычные. Но они скоро проходили, поэтому врачу Тесса так и не показалась.
Однажды с ней происходило нечто подобное. Когда умер Руперт, у нее три месяца не было менструации. Врач объяснил, что это гормональный дисбаланс, вызванный стрессом. Смерть Харри, такая же внезапная и трагичная, тоже далась ей нелегко. А теперь и отец умер — вторая смерть за неполных три месяца. Правда, сейчас она испытывала лишь благодарность за то, что Господь избавил его от мучений. Тот добрый и умный отец, которого она знала, давно уже перестал существовать по-настоящему.
Тесса обняла мать и поняла, что она испытывает те же чувства.
— Он перешел во сне из одной жизни в другую, — сказала мать Тессе. — Он сам хотел бы себе такого конца, и, судя по его лицу, все прошло легко.
В чем Тесса убедилась, когда зашла на него посмотреть. В смерти он казался прежним, даже несмотря на то, что за время болезни катастрофически похудел. На лице его была знакомая улыбка, словно он узнал что-то очень хорошее. И Тесса поняла, что так оно и было.
Она наклонилась и поцеловала его.
— До свидания, папа, — сказала она нежно. — Храни тебя Господь.
На похоронах было много людей, были и прихожане, и другие епископы. Хью похоронили в трансепте, там же, где и других епископов Дорчестерских. Со временем там установят мраморную доску с его именем и годами епископства.
Доротея была великолепна. Она принимала соболезнования и здоровалась с каждым, не перепутав ничьего имени. Про многих она помнила, когда они виделись в последний раз, даже если это было много лет назад.
Тесса стоически помогала матери, хотя чувствовала себя неважно. С самого утра ее подташнивало, и она никак не могла отделаться от этого. За день она так вымоталась, что мечтала только об одном — поскорее добраться до своей комнаты и лечь. Но нужно было ухаживать за гостями, с которыми, убедившись в том, что пустые стаканы наполняют и угощение разносят, она даже не могла общаться. Она улучила минутку и приняла две таблетки панадола, но они ей не помогли.
Гости решили, что так выглядит она из-за переживаний.
— Бедняжка, — заметила ее тетушка Шарлотта. — Но знаешь, все к лучшему. Хью так давно мучился. Плохо то, что одно последовало за другим… У тебя был ужасный год. Тебе надо как следует отдохнуть. Может быть, поедешь с нами во Флориду? В это время года там чудесно.
— Посмотрим, — ответила Тесса неопределенно.
— Доротею я уже уговорила. Ей необходимо сменить обстановку.
— Вот это я одобряю, — сказала Тесса. — Пусть побудет у вас подольше. Она столько лет по-настоящему не отдыхала.
— Знаю. Но мы бы хотели, чтобы и ты приехала. Места у нас предостаточно — на вилле шесть спален.
— Обещать не могу, — ответила Тесса.
Когда гости стали расходиться, она уже едва держалась на ногах.
— С тобой все в порядке? — спросила Доротея. — На тебе лица нет.
— Что-то мне не по себе, — призналась Тесса.
— Тогда иди отдохни. Я сама со всем справлюсь. Ты сегодня сделала достаточно. — Она поцеловала дочь в щеку. — Провожу гостей и зайду к тебе.
Тесса попыталась улыбнуться, но тут ее пронзила такая острая боль, что она еле удержалась на ногах. Она даже не могла вздохнуть — боль шла от живота до груди.
— Что с тобой?
Тесса видела мать как в тумане.
— Что-то с животом… Господи… Во мне что-то словно взорвалось… — Она чувствовала, как внутри что-то пульсирует, а потом увидела, что по ногам течет кровь.
— Боже мой! — воскликнула Доротея в ужасе. — Джеймс! Риггз! Кто-нибудь… Скорее! Вызывайте «Скорую»! Кажется, у Тессы приступ аппендицита!
16
— Привет, Нико! — Рейна Оулд включила свет и увидела, что ее сын сидит в кресле у окна, выходящего на Итон-сквер. — Почему ты сидишь в темноте? И что за музыка! Скрипка словно рыдает.
— Так и есть, — ответил сын. — Это блюз.
— Блюз?
— Эта соната Равеля отлично передает мое настроение, — пояснил Николас, а потом, нажав на кнопку пульта, выключил проигрыватель.
— Не думай, что его никто не замечает, — возразила мать.
— Если тебя раздражает то, что у меня задумчивое настроение, мама, что ж, приношу свои извинения. Но я думал, что в своем, доме я имею право посидеть спокойно и подумать.
— С чего это вдруг? Раньше ты этого никогда не делал, во всяком случае, за тобой этого не замечали. Что тебя тревожит? Я же мать, я все вижу. Что-нибудь в банке?
— В банке все в порядке.
— А что же?
— Моя жизнь. Мое прошлое, настоящее, будущее.
— Твое прошлое! Будущее! Позволь спросить, что не так с твоей жизнью? Ты здоров? Может, у тебя какая-нибудь страшная болезнь?
Вздох.
— Нет, все нормально. — Он помолчал. — И никакой страшной болезни у меня нет.
Мать его с жаром перекрестилась.
— Слава Богу!
— Ты слишком беспокоишься.
— Матери всегда беспокоятся. А когда я вижу, что ты сидишь в темной комнате и слушаешь такую заунывную музыку, я беспокоюсь еще больше. Так в чем дело? Что-то ведь не так.
Она внимательно посмотрела на сына. Вид притихший и задумчивый, и в кресле он сидит как-то безвольно. Почему-то ей пришло на ум слово «побежденный». Нет! Нико? Никто не может его победить! И тут ее осенило.
— О Господи! — воскликнула она взволнованно. — Думала, никогда мне не дождаться этого дня! Все дело в женщине! Кто она? Как ее зовут? Я ее знаю? Где ты с ней познакомился? Это серьезно? У тебя так давно не было серьезных романов…
— У меня и сейчас нет ни с кем серьезного романа, мама, — ответил он спокойно.
Лицо у нее вытянулось.
— Тогда… тогда я просто не понимаю. Почему ты запираешься и тоскуешь? Откуда эта тяга к одиночеству? Что случилось? С тех пор, как ты вернулся, все не так и сам ты не такой, как всегда. Не скрывай от меня ничего, я же твоя мать.
— Конечно, кое-что произошло. Террористы пытались меня убить, помнишь?
— Но это было несколько месяцев назад. И ты тогда не впадал в тоску. Справился со всем. К тому же сейчас у тебя есть охрана, твои дома и машины снабжены самыми новейшими сигнализациями. Ты что, поэтому ото всех скрываешься? Я думала, что ты считаешь, что от общества может устать только мертвый.
— Я не устал от «общества», как ты его называешь. Я просто хотел в тишине и спокойствии подумать о своем будущем.
Мать нахмурилась и, перебрав в уме все возможные причины, снова воодушевилась. Она вспомнила еще об одном своем коньке.
— Ответ на твои тревоги о будущем один: женись. Ты слишком долго прожил холостяком, Нико. Когда мужчине сорок, его будущее — жена и дети.
— Не всем мужчинам дано их иметь.
— Нет, дано! С чего тебе быть другим?
— Действительно, с чего? — пробормотал ее сын себе под нос.
— Нико, за последние несколько лет я представила тебе больше десятка кандидаток. Все они были молоды, красивы, великолепно воспитаны. Из любой получилась бы отличная жена. У тебя столько опыта. Значит, ты знаешь, чего ты хочешь от женщины.
— Знаю.
— И чего же?
— Чтобы она хотела именно меня.
— Ты хочешь сказать, что какая-то женщина тебя отвергла? — Рейна расхохоталась — такого варианта она даже представить себе не могла. — Да этого… просто быть не может.
— Я ничего такого не говорил, — сказал ей сын таким тоном, что выражение ее лица сразу же изменилось.
— Значит ли это, что я могу надеяться?
— Надежда — птица вольная.
Рейна Оулд была озадачена и поэтому злилась.
— Я тебя не понимаю, — заявила она раздраженно.
— Это не имеет значения. Главное, чтобы я все понимал.
Потеряв терпение и зная по опыту, что в таком настроении от него ничего не добьешься, она бросила:
— Слава Богу, хоть кто-то что-то понимает, — и хлопнула дверью.
Секунду спустя дверь открылась снова.
— Из-за тебя я совсем забыла о том, что хотела тебе рассказать.
— И что же это было? — спросил Николас, с трудом сдерживая нетерпение.
— Я только что болтала с Изабеллой, она рассказывала мне о том, что происходило, пока я была у Елены. Хорхе готовится через семь месяцев стать отцом. Представляешь, у нее будет третий внук! Поженились и через три месяца уже ждут ребенка! В восторге все родственники с обеих сторон. Еще она рассказала мне о дочери епископа — той самой, которая была на свадьбе и которую я видела у тебя в Агуас Фрескас в августе.
— А про нее что?
— Ее мужа убили в тот самый уик-энд, который она проводила с тобой. Представляешь! Изабелла сказала, что он пытался задержать негодяя, который хотел угнать его машину, и тот его зарезал. Я так долго пробыла в Мехико, что Изабелла смогла рассказать мне все только сейчас. Мать ее невестки — кузина жены епископа…
— Да-да, я знаю. Что еще сказала Изабелла?
— Больше ничего. Как раз поэтому я к тебе и пришла — попросить адрес миссис Сэнсом. Надо ей хотя бы написать. Все-таки мы дважды встречались…
— В этом нет необходимости, — сказал ей сын, вставая. — Я сам ей все передам.
17
Справа от входной двери старинного особняка, стоявшего на берегу Темзы, было пять табличек и около каждой — звонок. Николас Оулд нажал на тот, под которым было написано «СЭНСОМ». С реки дул ветер, и Николаса била дрожь — но не от ветра, а от волнения.
По возвращении в Лондон он нашел ее сухое письмо в кипе несрочной почты. Почерк был ему незнаком, но, увидев штемпель, распечатал конверт сразу же и сам удивился тому, как сильно расстроился. Он готов был поклясться, что правильно ее понял. Она отринула сдержанность, открылась ему так полно, что даже в себе он обнаружил глубины, о которых и не подозревал… Позже, размышляя об этом, он понял, что нашел в Тессе Паджет родственную душу, не только столь же чувственную, но и обладающую множеством других достоинств.
Но у нее был муж, который значил для нее явно больше, чем предполагал Николас. Настолько больше, что она решила вернуться к нему. Что еще могло означать ее письмо? Но он готов был поклясться, что произвел на нее впечатление не меньшее, чем она на него. Пламя страсти опалило их обоих… Когда утром раздался этот проклятый телефонный звонок, меньше всего ему хотелось уезжать. Поэтому он и оставил ей записку с приглашением, уверенный в том, что она хочет этого не меньше, чем он. Он догадывался о том, что брак не дает ей того, что ей на самом деле нужно. И вот — она дает ему отставку. Это было так неожиданно, что он не знал, обижаться ему или удивляться. Как случилось, что он, приобретший за двадцать лет богатый опыт общения с женщинами, на сей раз так ошибся? Оказалось, что он не только принял Тессу Сэнсом за другую, он неправильно истолковал ситуацию, в которой она находилась. Из ее письма было совершенно ясно, что после уик-энда с ним она решила сохранить прежнее положение вещей. «Ну ладно, — подумал он, откладывая письмо в сторону, — возможно, это и к лучшему». Но, узнав, что она овдовела, он воспринял это так, что стало понятно — он себя обманывал. Он хотел увидеть ее снова. Очень хотел. Его самого удивляло, насколько сильно это желание. — А что касается остального… Что ж, он будет вести себя осторожно, пока не убедится в том, что и она рада его видеть.
Он позвонил во второй раз, а потом спустился с крыльца на дорожку и оглядел дом.
На втором этаже горел свет, но он знал, что она живет на первом, а там было темно. Из-за угла дома вышел огромный черно-белый кот, посмотрел на него, а потом снова исчез.
Он снова позвонил. Безрезультатно. Где бы она сейчас ни находилась, дома ее не было.
Он собрался уходить, но тут дверь открылась и из нее вышла женщина средних лет. Увидев его, она замерла, готовая в любое мгновение захлопнуть дверь. Он подошел поближе — туда, где падал свет от фонаря.
— Добрый вечер, — вежливо сказал он. — Я хотел повидаться с миссис Сэнсом, но ее, кажется, нет дома. Не знаете ли вы, где я могу ее найти?
— В Дорсете, — ответила женщина, успокоенная его видом и голосом. — Вчера умер ее отец, и она сразу же уехала. Я знаю об этом, потому что она оставила мне записку с просьбой кормить кота. — Она сокрушенно покачала головой. — Бедная миссис Сэнсом, сначала — муж, теперь — отец, и все за три месяца. Но отец ее был прикован к постели уже несколько лет. Все равно — удар за ударом.
— Да, — сказал Николас медленно, пытаясь скрыть то, как он расстроен. — Я не знал… — Его улыбка была печальной.
Что ж, думал он мрачно, идя к машине. По крайней мере известно, где она, хоть с этим ничего и нельзя поделать. Не время докучать своими заботами женщине, на которую столько всего свалилось. Придется запастись терпением. Он грустно усмехнулся. В терпении он не силен… Но можно ей написать. Письмо с соболезнованиями и с приглашением в Агуас Фрескас. Это восстановит отношения, и, если все пойдет нормально, их можно будет развить… Вернувшись на Итон-сквер, он смешал себе коктейль, а потом достал из ящика стола, в котором держал под замком свои личные бумаги, письмо Тессы (он достал его из мусорной корзины по причине, которой тогда не был готов признать, но теперь понимал и принимал) и снова перечел его, на сей раз стараясь читать между строк. Неужели он неправильно понял ее фразу: «Теперь я могу привести свою жизнь в порядок»? Он ругал себя за то, что не задумался тогда над этими словами. Тогда он просто подумал цинично: «А что еще?» Теперь он видел, каким это письмо было грустным и смелым. Перечтенное и переосмысленное после того, что произошло за это время с ними обоими, оно внушало некоторую надежду. А девиз Оулдов — «Кто не рискует, тот не добивается». Он налил себе еще, сел за стол, взял ручку. Тут зазвонил его личный телефон. Он взглянул на часы. Почти половина одиннадцатого. Эта линия предназначалась только для срочных и личных деловых звонков. Звонок в такое время означает только одно — что-то случилось. Он взял трубку и сказал сурово:
— Николас Оулд.
— Николас, это Дик. У нас беда. — Дик Чаннинг был управляющим гонконгского отделения банка «Оулд и сыновья».
— В чем дело?
Он услышал, как Дик вздохнул.
— Чарли Уэллс исчез. А с ним — сорок миллионов долларов со счетов, которые он вел.
— Что?!
— В четверг вечером, уходя с работы, он сказал, что уезжает на несколько дней в Макао, — сам знаешь, он обожает азартные игры, поэтому и на бирже играет с блеском, — но сегодня утром он не появился, что совсем на него не похоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25