— А сейчас не сердись. Я буду в полной безопасности, и ты сам знаешь, что ехать тебе все равно надо.
Габриэль вздохнул.
— Только ради тебя, малышка.
Он повернул боевого коня и ускакал прочь, отсалютовав на прощание поднятой рукой.
— Бедный Габриэль, он и в самом деле не хочет уезжать, — сказала Тэмсин; с ее губ все еще не сходила нежная улыбка. — Он не переносит, когда я не у него на глазах, с тех пор, как… — Она осеклась, глаза ее посуровели, улыбка исчезла.
— С тех пор, как?… — подсказал Джулиан.
Тэмсин пожала плечами.
— Это уже история, милорд полковник.
Она прикрыла глаза рукой, как козырьком, пытаясь на таком расстоянии разглядеть стены Бадахоса. Сейчас земля под ними сотрясалась от пушечной пальбы, и был ясно слышен вой снарядов. Это звучал ответный огонь с французской стороны.
— Куда Габриэль собрался?
Она снова пожала плечами.
— Просто кое-что привезти. Мы подъезжаем. Казалось, Виолетта больше не намерена распространяться о цели таинственного путешествия Габриэля, и Джулиан кивнул.
— Мы ведем обстрел бастионов Санта-Мария и Тринидад — на них сосредоточено все внимание.
— Когда Веллингтон ожидает, что сюда пожалует Сульт из Кадикса?
— Ты хорошо информирована, — заметил он, вопросительно поднимая брови.
Больше всего Веллингтон боялся прибытия французского маршала, намеревавшегося снять осаду с Бадахоса.
— Конечно. Я тоже участвую в этой войне, полковник.
— Ты воюешь ради собственной выгоды, — сказал он с тупым упрямством.
Глаза Тэмсин загорелись гневом.
— Как и ваша армия, сэр. Только партизаны воюют за свою страну, а я с ними вместе.
— Но ты же торгуешь своими услугами? — спросил Джулиан.
Она бросила на него взгляд, полный безграничного презрения.
— Я продаю их тем, кто достаточно богат, чтобы за них заплатить. Тем, кто заплатить не может, я помогаю бесплатно. Здоровые деловые принципы, милорд полковник. А война — это дело, и вы, черт возьми, это прекрасно знаете. Немало людей во время войны делают деньги.
— Спекулянты, — заявил он с отвращением.
— А вы-то зачем ввязались в это, английский милорд? — презрительно поинтересовалась Тэмсин. — Уж, конечно, не из-за такой вульгарной вещи, как богатство. Так из-за чего же? Слава? Ордена? Звания?
Джулиан не ответил. Да, конечно, и слава, и звания, и ордена волновали его, но, кроме того, он воевал за честь своей страны, и причиной тому были верность и патриотизм. Но он не собирался говорить с этой бандиткой о столь высоких вещах — она бы только высмеяла его.
Теперь они подъехали к траншеям, расположенным у самых стен осажденного города, и звук пальбы стал оглушительным. Арабский жеребец Тэмсин пугался, встряхивал головой, высоко поднимал ноги. Казалось, он выбирал место, куда ступить на размякшей, пропитанной дождевой водой земле. Кавалерийские же лошади, привыкшие к шуму, пальбе орудий и неровным дорогам, уверенно шли вперед.
Когда в нескольких футах от них разорвался снаряд, подняв фонтан грязи, Цезарь тонко заржал и отпрянул в сторону. Джулиан инстинктивно схватился за узду, чтобы успокоить коня.
— Уберите руки! — скомандовала она с такой яростью, что он тотчас же послушался.
Девушка привычно успокоила жеребца, заговорив с ним по-испански, а после снова повернулась к полковнику — глаза ее полыхали гневом.
— Как вы смеете касаться моей уздечки?
— Прошу прощения. — Его и впрямь обескуражила ее ярость. — Я привык ездить со своей сестрой. О ней не скажешь, что она прирожденная наездница, и мне все время приходится быть начеку.
— Ну так знайте, что я не ваша сестра, — заявила Тэмсин, все еще полная негодования.
— Учитывая обстоятельства, могу только сказать, что рад этому, — пробормотал Сент-Саймон.
Тэмсин быстро взглянула на него и расхохоталась.
— Как вы правы, полковник. Есть вещи, недопустимые даже для разбойницы.
Ее неуместное веселье так же быстро прошло, как и началось.
— Если не возражаешь, давай больше не будем говорить об этом, — сказал он с неловкостью.
Тэмсин покосилась на расстроенное лицо англичанина, и шаловливая улыбка тронула ее губы.
— Осмелюсь предположить, вам бы не хотелось, чтобы командующий узнал, как вы забавлялись с пленной.
— Да, черт возьми, не хотелось бы! — огрызнулся он.
— И не хотели бы, чтобы это случилось снова? — как бы размышляла она вслух. — Вы меня огорчаете, полковник. Признаюсь, мне было бы приятно повторить.
— Извини за прямоту, но мне бы этого не хотелось, — заявил он решительно, поворачивая коня и отъезжая от нее. — Сержант, заберите людей и возвращайтесь. Я переправлюсь через реку по восточному понтонному мосту.
— Хорошо, сэр.
Сержант отдал команду, и отряд вслед за ним поскакал к палаточному военному городку, расположенному невдалеке от берега Гвадианы. Полковник же и его спутница направились к одному из понтонных мостов, соединявших военный лагерь со штаб-квартирой в Эльвасе.
Тэмсин покачала головой. Как-то не верилось ей, что полковник говорил правду. Неужели, раз пережив такое пьянящее безумие, можно было не желать продолжения? В ее памяти возник голос Сесили, ее нежный и чувственный смех: она рассказывала дочери, что чем чаще позволяешь себе уступить всепоглощающему пламени желания, тем ярче разгорается его огонь. Тэмсин вспоминала ответный смешок Барона, видела, как его темные хищные глаза обращались к лицу матери с таким выражением, будто он был готов ее съесть.
Ее захлестнула знакомая волна печали. Она ей не противилась — просто ждала, когда грусть рассеется. Тэмсин печалилась не о них, а о себе, о своей потере. Она так привыкла к присутствию рядом этих двоих, воедино слитых душами, к обволакивающему и согревающему теплу их взаимной любви… Неужели смерть смогла разлучить их?
Тэмсин и Джулиан въехали по понтонному мосту в Эльвас. При виде полковника часовые встали по стойке «смирно». На вымощенных камнем улицах толпились солдаты: там были стрелки в зеленых мундирах, пехотинцы и кавалеристы в красных; адъютанты сновали между командными постами, тяжело груженные интендантские телеги громыхали через город, развозя припасы по траншеям.
Цезарь шарахнулся, когда из переулка стрелой выскочила шелудивая собака, преследуемая целой стаей оборванных мальчишек.
— Это животное слишком впечатлительно, — заметил Джулиан, пока Тэмсин успокаивала лошадь.
— Он не привык к городу, — быстро ответила она, грудью кинувшись на защиту своего любимого Цезаря. — Не привык к такому количеству людей. Но он промчится со мной на спине сотню миль без пришпоривания или хлыста по горным тропам и обгонит любую лошадь из ваших конюшен, милорд полковник.
— Не сомневаюсь.
Сент-Саймон остался доволен сухостью своего тона: его раздражало обращение «милорд полковник». В ее устах оно приобретало саркастический оттенок.
Он направился к конюшням, расположенным за зданиями штаб-квартиры.
— Можно надеяться, что столь чувствительная лошадь будет вести себя прилично с грумами?
— У Цезаря прекрасные манеры, — ответила она, несмотря на усталость ловко спрыгивая на землю. Подбежал грум: при виде великолепного жеребца глаза его загорелись.
— Вот это красавец, ну просто красавец, сэр! — сказал он полковнику с восхищением, бросив искоса любопытный взгляд на необычную спутницу Сент-Саймона.
— Да, но он нервный, — пояснил полковник. — Поэтому будь с ним осторожен. Я не хотел бы искать ему замену.
— Вы и не нашли бы, — заявила Тэмсин, вручая груму поводья. — Он единственный в своем роде.
Она погладила жеребца по шее, пошептала ему что-то, и лошадь успокоилась.
— Забери его, — сказала она груму. — Теперь он будет вести себя хорошо.
— Пошли, — бросил Сент-Саймон отрывисто. Он повернулся и зашагал к лестнице, ступеньки которой заканчивались у двери деревянного строения.
Тэмсин последовала за ним и вдруг ощутила смертельную усталость. Она была в полном изнеможении, а в таком состоянии нельзя было вести переговоры с Веллингтоном. Прежде всего ей были необходимы постель и еда, а уж потом она смогла бы попытаться выполнить поставленную ею дерзкую задачу.
Многое зависело от того, каким окажется английский главнокомандующий. Судя по тому, что она слышала, это был человек с непостоянным характером, за исключением тех случаев, когда оказывался на поле боя. Он был способен распечь своего подчиненного, а через минуту продолжить с ним беседу в самом учтивом и благожелательном тоне. Известна также была слабость Веллингтона к прекрасному полу. Удастся ли ей сыграть на этом? Тэмсин сомневалась, что в своем теперешнем виде — грязная и чумазая — она могла бы произвести на него благоприятное впечатление.
Поднявшись по ступенькам, полковник открыл дверь, и они оказались на квадратной верхней площадке другой, внутренней, лестницы. Здесь, по-видимому, располагалась канцелярия: измученный адъютант главнокомандующего, сидевший за сосновым столом, поднял голову от возвышавшейся перед ним горы бумаг и посмотрел на них.
— Полковник! — Он поднялся на ноги, чтобы приветствовать Сент-Саймона. — Лорд будет рад вас видеть, сэр.
— Главнокомандующий раздосадован, а? — Джулиан отсалютовал в ответ на приветствие и бросил взгляд на закрытую дверь за спиной адъютанта.
— Ну, это хроническое состояние, — ответил тот с печальной улыбкой. — Мы сделали попытку взорвать плотину, построенную «лягушатниками» возле бастиона Сан-Педро, но не получилось. А Сульт уже на марше. — Не в силах оторвать глаз, он как зачарованный смотрел на маленькую фигурку позади полковника. — Во всяком случае, ваше появление его наверняка обрадует.
В ответ Сент-Саймон пробормотал что-то невнятное, похоже, выражающее сомнение.
— Не спускайте с нее глаз, — добавил он, не обращая внимания на судорожный вздох Тэмсин, и направился к двери. Перед тем как войти, он отрывисто постучал.
Тэмсин подошла к окну и примостилась на широком подоконнике. Она задумчиво разглядывала лейтенанта.
— Достаточно ли гостеприимны англичане, чтобы у них можно было попросить стакан вина… или на худой конец воды? Долгая верховая езда вызывает жажду.
Тот был явно застигнут ее просьбой врасплох и стал озираться по сторонам, как будто в поисках помощи.
— Вопреки видимости я здесь по собственной воле. — Тэмсин вздохнула. — Уверяю вас, я не сбегу, и нет ни малейшей нужды в том, чтобы «не спускать с меня глаз».
— Но полковник…
— К черту вашего полковника, — сказала она сердито. — Он в плохом настроении — вот и все. А теперь не принесете ли мне чего-нибудь попить?
Лейтенант, встал, выражение его лица все еще оставалось нерешительным. Он действительно не встречал пленных, которые вели бы себя так, как эта девушка, приказ «не спускать с нее глаз» был слишком расплывчатым… А расположение духа полковника лорда Сент-Саймона, похоже, было и впрямь не из лучших.
Он пошел на компромисс — запер наружную дверь — и спустился вниз за ординарцем, чтобы попросить его принести графин воды.
Тэмсин пока разглядывала улицу. Казалось, она праздно смотрит в окно, но на самом деле от ее цепкого взгляда ничто не укрывалось.
В этот момент Эльвас очень походил на военизированные укрепленные пункты Эль Барона в горных деревнях, где она выросла, и то, что она видела, было ей не в диковинку. В целом, казалось, солдаты, снующие по улице туда-сюда, пребывали в неплохом настроении и с воодушевлением готовились к предстоящей военной операции. Разумеется, под иным углом зрения воспринимали предстоящую бойню те, кто уже сидел в окопах на подступах к Бадахосу. Как правило, осада города — дело мрачное, приносящее мало радости, а Бадахос держался гораздо дольше, чем, как они считали, имел право держаться. И чем дольше он не сдавался, тем яростнее должен был быть штурм.
Тэмсин передернуло — рот ее скривился от отвращения. Она знала, что старые феодальные правила ведения войны все еще в силе. Если осажденный город сдавался своевременно, победители могли позволить себе роскошь быть великодушными. Если же нет — считалось, что жители сами напросились на неприятности, и уж тогда победоносные войска, наконец-то прорвавшиеся в город, не знали удержу.
«Солдаты, — думала она, — дикие звери, какие бы мундиры они ни носили, какое бы правое дело ни защищали. Все они одинаковы».
Вернулся адъютант. За ним следовал ординарец с графином воды и стаканом. Тэмсин отвернулась от окна, и презрение, которое выразил направленный в никуда взгляд ее фиалковых глаз, на мгновение заставило обоих мужчин отшатнуться. Девушка взяла себя в руки и равнодушно кивнула, благодаря за протянутый ей стакан.
В противовес мрачности пасмурного дня в святилище главнокомандующего было тепло. Весело потрескивали дрова в камине. Веллингтон налил вина себе и Сент-Саймону.
— Итак, вы вырвали ее из лап Корнише. Хлопотно было?
— Не слишком, — ответил Джулиан, потягивая вино мелкими глотками. — По крайней мере не в тот момент, когда я ее выручал.
При этих загадочных словах Веллингтон поднял бровь, но не стал торопить рассказчика. Он подвинулся поближе к огню, повернувшись спиной к расслабляющему теплу.
— Много ли Фиалка успела им сообщить?
— Ничего. Мы прибыли как раз вовремя, в самую подходящую минуту. — И Джулиан кратко рассказал, в каком положении нашел Виолетту. — Оттуда мы убрались благополучно и разбили лагерь в нескольких часах езды Он замолчал. Далее следовала самая щекотливая часть путешествия.
— На следующее утро девушка попросилась выйти. Я отвел ее за пределы лагеря, на берег реки. Для верности я привязал веревку, которой были связаны ее ноги, к моему поясу.
Джулиан снова отпил глоток вина. Веллингтон молчал.
— У Фиалки есть великан-телохранитель. Шотландец. Когда мы подожгли лагерь Корнише, он благодаря пожару ухитрился бежать. Каким-то образом отыскал Виолетту и, стыдно признаться, набросился на меня, когда я ее ждал…
— Ах, вот как! — Веллингтон сделал рукой жест, означавший понимание и сочувствие. — Он вас разоружил? Джулиан с мрачным видом кивнул.
— Я повел себя как полный идиот, «Если бы вы знали, до какой степени я сглупил», — добавил он про себя.
— И все же вы ее привезли?
— Да, но дав ей обещание, что она будет вольна покинуть лагерь, когда ей вздумается. Правда, Фиалка вроде бы согласна продать свою информацию за подходящую цену.
— Какую же?
Джулиан покачал головой.
— О, этого она пока не сказала.
— А телохранитель тоже здесь?
— Она отослала его с каким-то поручением. Они договорились встретиться в Эльвасе.
— Таинственная разбойница, — размышлял вслух командующий.
Согретый теплом камина, он задумчиво потирал руки. Глаза его не отрывались от лица собеседника, на котором читалась досада. Видимо, он корил себя за то, что не справился с задачей, хотя, по мнению главнокомандующего, это были чисто технические мелочи. Но Джулиан Сент-Саймон, как известно, не мог примириться с поражением и менее всего был склонен прощать неудачу себе.
— Давайте пригласим ее сюда, — сказал Веллингтон минуту спустя. — Послушаем, что она скажет. Джулиан кивнул и медленно произнес:
— Кстати, она не совсем такая, как вы могли бы ожидать. Наполовину англичанка. По странному капризу судьбы оказалось, что ее мать — уроженка Корнуолла, во всяком случае, так она утверждает. И будто бы благородного происхождения.
Веллингтон присвистнул:
— Англичанка благородного происхождения оказалась в постели с испанским разбойником? Это за пределами понимания.
— Согласен, — кивнул полковник. — Но зачем ей было придумывать такую историю?
Веллингтон почесал длинный хрящеватый нос.
— Ума не приложу.
Джулиан пожал плечами, обнаруживая также свое недоумение. Потом подошел к двери и позвал:
— Виолетта!
Тэмсин соскользнула с подоконника и пошла на Зов, оставив пустой стакан на столе лейтенанта. Проходя мимо полковника, она искоса бросила на него взгляд.
Веллингтон слегка склонил голову в знак приветствия — его глаза мгновенно охватили всю ее маленькую фигурку, потрепанные, заляпанные грязью бриджи и сапоги. На ней все еще была надета перевязь с патронами, через плечо перекинуто ружье, на поясе висел нож. И несмотря на это вооружение, в ее облике проскальзывало что-то сиротское. Фиалка казалась очень юной и одинокой, хотя вид у нее при этом был весьма вызывающим.
— Я так понял, у вас есть что предложить на продажу? — заметил главнокомандующий.
— Да, если сойдемся в цене, — согласилась она.
— И какова же цена?
Тэмсин покачала головой.
— Извините, но мне бы хотелось немного отдохнуть, прежде чем мы начнем торговаться. Кроме того, я еще толком не поняла, в какой информации вы нуждаетесь.
Она снова бросила на Сент-Саймона мимолетный взгляд, столь полный чувственного томления, что у него захватило дух.
— Может быть, полковник покажет мне, где я смогу немного отдохнуть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Габриэль вздохнул.
— Только ради тебя, малышка.
Он повернул боевого коня и ускакал прочь, отсалютовав на прощание поднятой рукой.
— Бедный Габриэль, он и в самом деле не хочет уезжать, — сказала Тэмсин; с ее губ все еще не сходила нежная улыбка. — Он не переносит, когда я не у него на глазах, с тех пор, как… — Она осеклась, глаза ее посуровели, улыбка исчезла.
— С тех пор, как?… — подсказал Джулиан.
Тэмсин пожала плечами.
— Это уже история, милорд полковник.
Она прикрыла глаза рукой, как козырьком, пытаясь на таком расстоянии разглядеть стены Бадахоса. Сейчас земля под ними сотрясалась от пушечной пальбы, и был ясно слышен вой снарядов. Это звучал ответный огонь с французской стороны.
— Куда Габриэль собрался?
Она снова пожала плечами.
— Просто кое-что привезти. Мы подъезжаем. Казалось, Виолетта больше не намерена распространяться о цели таинственного путешествия Габриэля, и Джулиан кивнул.
— Мы ведем обстрел бастионов Санта-Мария и Тринидад — на них сосредоточено все внимание.
— Когда Веллингтон ожидает, что сюда пожалует Сульт из Кадикса?
— Ты хорошо информирована, — заметил он, вопросительно поднимая брови.
Больше всего Веллингтон боялся прибытия французского маршала, намеревавшегося снять осаду с Бадахоса.
— Конечно. Я тоже участвую в этой войне, полковник.
— Ты воюешь ради собственной выгоды, — сказал он с тупым упрямством.
Глаза Тэмсин загорелись гневом.
— Как и ваша армия, сэр. Только партизаны воюют за свою страну, а я с ними вместе.
— Но ты же торгуешь своими услугами? — спросил Джулиан.
Она бросила на него взгляд, полный безграничного презрения.
— Я продаю их тем, кто достаточно богат, чтобы за них заплатить. Тем, кто заплатить не может, я помогаю бесплатно. Здоровые деловые принципы, милорд полковник. А война — это дело, и вы, черт возьми, это прекрасно знаете. Немало людей во время войны делают деньги.
— Спекулянты, — заявил он с отвращением.
— А вы-то зачем ввязались в это, английский милорд? — презрительно поинтересовалась Тэмсин. — Уж, конечно, не из-за такой вульгарной вещи, как богатство. Так из-за чего же? Слава? Ордена? Звания?
Джулиан не ответил. Да, конечно, и слава, и звания, и ордена волновали его, но, кроме того, он воевал за честь своей страны, и причиной тому были верность и патриотизм. Но он не собирался говорить с этой бандиткой о столь высоких вещах — она бы только высмеяла его.
Теперь они подъехали к траншеям, расположенным у самых стен осажденного города, и звук пальбы стал оглушительным. Арабский жеребец Тэмсин пугался, встряхивал головой, высоко поднимал ноги. Казалось, он выбирал место, куда ступить на размякшей, пропитанной дождевой водой земле. Кавалерийские же лошади, привыкшие к шуму, пальбе орудий и неровным дорогам, уверенно шли вперед.
Когда в нескольких футах от них разорвался снаряд, подняв фонтан грязи, Цезарь тонко заржал и отпрянул в сторону. Джулиан инстинктивно схватился за узду, чтобы успокоить коня.
— Уберите руки! — скомандовала она с такой яростью, что он тотчас же послушался.
Девушка привычно успокоила жеребца, заговорив с ним по-испански, а после снова повернулась к полковнику — глаза ее полыхали гневом.
— Как вы смеете касаться моей уздечки?
— Прошу прощения. — Его и впрямь обескуражила ее ярость. — Я привык ездить со своей сестрой. О ней не скажешь, что она прирожденная наездница, и мне все время приходится быть начеку.
— Ну так знайте, что я не ваша сестра, — заявила Тэмсин, все еще полная негодования.
— Учитывая обстоятельства, могу только сказать, что рад этому, — пробормотал Сент-Саймон.
Тэмсин быстро взглянула на него и расхохоталась.
— Как вы правы, полковник. Есть вещи, недопустимые даже для разбойницы.
Ее неуместное веселье так же быстро прошло, как и началось.
— Если не возражаешь, давай больше не будем говорить об этом, — сказал он с неловкостью.
Тэмсин покосилась на расстроенное лицо англичанина, и шаловливая улыбка тронула ее губы.
— Осмелюсь предположить, вам бы не хотелось, чтобы командующий узнал, как вы забавлялись с пленной.
— Да, черт возьми, не хотелось бы! — огрызнулся он.
— И не хотели бы, чтобы это случилось снова? — как бы размышляла она вслух. — Вы меня огорчаете, полковник. Признаюсь, мне было бы приятно повторить.
— Извини за прямоту, но мне бы этого не хотелось, — заявил он решительно, поворачивая коня и отъезжая от нее. — Сержант, заберите людей и возвращайтесь. Я переправлюсь через реку по восточному понтонному мосту.
— Хорошо, сэр.
Сержант отдал команду, и отряд вслед за ним поскакал к палаточному военному городку, расположенному невдалеке от берега Гвадианы. Полковник же и его спутница направились к одному из понтонных мостов, соединявших военный лагерь со штаб-квартирой в Эльвасе.
Тэмсин покачала головой. Как-то не верилось ей, что полковник говорил правду. Неужели, раз пережив такое пьянящее безумие, можно было не желать продолжения? В ее памяти возник голос Сесили, ее нежный и чувственный смех: она рассказывала дочери, что чем чаще позволяешь себе уступить всепоглощающему пламени желания, тем ярче разгорается его огонь. Тэмсин вспоминала ответный смешок Барона, видела, как его темные хищные глаза обращались к лицу матери с таким выражением, будто он был готов ее съесть.
Ее захлестнула знакомая волна печали. Она ей не противилась — просто ждала, когда грусть рассеется. Тэмсин печалилась не о них, а о себе, о своей потере. Она так привыкла к присутствию рядом этих двоих, воедино слитых душами, к обволакивающему и согревающему теплу их взаимной любви… Неужели смерть смогла разлучить их?
Тэмсин и Джулиан въехали по понтонному мосту в Эльвас. При виде полковника часовые встали по стойке «смирно». На вымощенных камнем улицах толпились солдаты: там были стрелки в зеленых мундирах, пехотинцы и кавалеристы в красных; адъютанты сновали между командными постами, тяжело груженные интендантские телеги громыхали через город, развозя припасы по траншеям.
Цезарь шарахнулся, когда из переулка стрелой выскочила шелудивая собака, преследуемая целой стаей оборванных мальчишек.
— Это животное слишком впечатлительно, — заметил Джулиан, пока Тэмсин успокаивала лошадь.
— Он не привык к городу, — быстро ответила она, грудью кинувшись на защиту своего любимого Цезаря. — Не привык к такому количеству людей. Но он промчится со мной на спине сотню миль без пришпоривания или хлыста по горным тропам и обгонит любую лошадь из ваших конюшен, милорд полковник.
— Не сомневаюсь.
Сент-Саймон остался доволен сухостью своего тона: его раздражало обращение «милорд полковник». В ее устах оно приобретало саркастический оттенок.
Он направился к конюшням, расположенным за зданиями штаб-квартиры.
— Можно надеяться, что столь чувствительная лошадь будет вести себя прилично с грумами?
— У Цезаря прекрасные манеры, — ответила она, несмотря на усталость ловко спрыгивая на землю. Подбежал грум: при виде великолепного жеребца глаза его загорелись.
— Вот это красавец, ну просто красавец, сэр! — сказал он полковнику с восхищением, бросив искоса любопытный взгляд на необычную спутницу Сент-Саймона.
— Да, но он нервный, — пояснил полковник. — Поэтому будь с ним осторожен. Я не хотел бы искать ему замену.
— Вы и не нашли бы, — заявила Тэмсин, вручая груму поводья. — Он единственный в своем роде.
Она погладила жеребца по шее, пошептала ему что-то, и лошадь успокоилась.
— Забери его, — сказала она груму. — Теперь он будет вести себя хорошо.
— Пошли, — бросил Сент-Саймон отрывисто. Он повернулся и зашагал к лестнице, ступеньки которой заканчивались у двери деревянного строения.
Тэмсин последовала за ним и вдруг ощутила смертельную усталость. Она была в полном изнеможении, а в таком состоянии нельзя было вести переговоры с Веллингтоном. Прежде всего ей были необходимы постель и еда, а уж потом она смогла бы попытаться выполнить поставленную ею дерзкую задачу.
Многое зависело от того, каким окажется английский главнокомандующий. Судя по тому, что она слышала, это был человек с непостоянным характером, за исключением тех случаев, когда оказывался на поле боя. Он был способен распечь своего подчиненного, а через минуту продолжить с ним беседу в самом учтивом и благожелательном тоне. Известна также была слабость Веллингтона к прекрасному полу. Удастся ли ей сыграть на этом? Тэмсин сомневалась, что в своем теперешнем виде — грязная и чумазая — она могла бы произвести на него благоприятное впечатление.
Поднявшись по ступенькам, полковник открыл дверь, и они оказались на квадратной верхней площадке другой, внутренней, лестницы. Здесь, по-видимому, располагалась канцелярия: измученный адъютант главнокомандующего, сидевший за сосновым столом, поднял голову от возвышавшейся перед ним горы бумаг и посмотрел на них.
— Полковник! — Он поднялся на ноги, чтобы приветствовать Сент-Саймона. — Лорд будет рад вас видеть, сэр.
— Главнокомандующий раздосадован, а? — Джулиан отсалютовал в ответ на приветствие и бросил взгляд на закрытую дверь за спиной адъютанта.
— Ну, это хроническое состояние, — ответил тот с печальной улыбкой. — Мы сделали попытку взорвать плотину, построенную «лягушатниками» возле бастиона Сан-Педро, но не получилось. А Сульт уже на марше. — Не в силах оторвать глаз, он как зачарованный смотрел на маленькую фигурку позади полковника. — Во всяком случае, ваше появление его наверняка обрадует.
В ответ Сент-Саймон пробормотал что-то невнятное, похоже, выражающее сомнение.
— Не спускайте с нее глаз, — добавил он, не обращая внимания на судорожный вздох Тэмсин, и направился к двери. Перед тем как войти, он отрывисто постучал.
Тэмсин подошла к окну и примостилась на широком подоконнике. Она задумчиво разглядывала лейтенанта.
— Достаточно ли гостеприимны англичане, чтобы у них можно было попросить стакан вина… или на худой конец воды? Долгая верховая езда вызывает жажду.
Тот был явно застигнут ее просьбой врасплох и стал озираться по сторонам, как будто в поисках помощи.
— Вопреки видимости я здесь по собственной воле. — Тэмсин вздохнула. — Уверяю вас, я не сбегу, и нет ни малейшей нужды в том, чтобы «не спускать с меня глаз».
— Но полковник…
— К черту вашего полковника, — сказала она сердито. — Он в плохом настроении — вот и все. А теперь не принесете ли мне чего-нибудь попить?
Лейтенант, встал, выражение его лица все еще оставалось нерешительным. Он действительно не встречал пленных, которые вели бы себя так, как эта девушка, приказ «не спускать с нее глаз» был слишком расплывчатым… А расположение духа полковника лорда Сент-Саймона, похоже, было и впрямь не из лучших.
Он пошел на компромисс — запер наружную дверь — и спустился вниз за ординарцем, чтобы попросить его принести графин воды.
Тэмсин пока разглядывала улицу. Казалось, она праздно смотрит в окно, но на самом деле от ее цепкого взгляда ничто не укрывалось.
В этот момент Эльвас очень походил на военизированные укрепленные пункты Эль Барона в горных деревнях, где она выросла, и то, что она видела, было ей не в диковинку. В целом, казалось, солдаты, снующие по улице туда-сюда, пребывали в неплохом настроении и с воодушевлением готовились к предстоящей военной операции. Разумеется, под иным углом зрения воспринимали предстоящую бойню те, кто уже сидел в окопах на подступах к Бадахосу. Как правило, осада города — дело мрачное, приносящее мало радости, а Бадахос держался гораздо дольше, чем, как они считали, имел право держаться. И чем дольше он не сдавался, тем яростнее должен был быть штурм.
Тэмсин передернуло — рот ее скривился от отвращения. Она знала, что старые феодальные правила ведения войны все еще в силе. Если осажденный город сдавался своевременно, победители могли позволить себе роскошь быть великодушными. Если же нет — считалось, что жители сами напросились на неприятности, и уж тогда победоносные войска, наконец-то прорвавшиеся в город, не знали удержу.
«Солдаты, — думала она, — дикие звери, какие бы мундиры они ни носили, какое бы правое дело ни защищали. Все они одинаковы».
Вернулся адъютант. За ним следовал ординарец с графином воды и стаканом. Тэмсин отвернулась от окна, и презрение, которое выразил направленный в никуда взгляд ее фиалковых глаз, на мгновение заставило обоих мужчин отшатнуться. Девушка взяла себя в руки и равнодушно кивнула, благодаря за протянутый ей стакан.
В противовес мрачности пасмурного дня в святилище главнокомандующего было тепло. Весело потрескивали дрова в камине. Веллингтон налил вина себе и Сент-Саймону.
— Итак, вы вырвали ее из лап Корнише. Хлопотно было?
— Не слишком, — ответил Джулиан, потягивая вино мелкими глотками. — По крайней мере не в тот момент, когда я ее выручал.
При этих загадочных словах Веллингтон поднял бровь, но не стал торопить рассказчика. Он подвинулся поближе к огню, повернувшись спиной к расслабляющему теплу.
— Много ли Фиалка успела им сообщить?
— Ничего. Мы прибыли как раз вовремя, в самую подходящую минуту. — И Джулиан кратко рассказал, в каком положении нашел Виолетту. — Оттуда мы убрались благополучно и разбили лагерь в нескольких часах езды Он замолчал. Далее следовала самая щекотливая часть путешествия.
— На следующее утро девушка попросилась выйти. Я отвел ее за пределы лагеря, на берег реки. Для верности я привязал веревку, которой были связаны ее ноги, к моему поясу.
Джулиан снова отпил глоток вина. Веллингтон молчал.
— У Фиалки есть великан-телохранитель. Шотландец. Когда мы подожгли лагерь Корнише, он благодаря пожару ухитрился бежать. Каким-то образом отыскал Виолетту и, стыдно признаться, набросился на меня, когда я ее ждал…
— Ах, вот как! — Веллингтон сделал рукой жест, означавший понимание и сочувствие. — Он вас разоружил? Джулиан с мрачным видом кивнул.
— Я повел себя как полный идиот, «Если бы вы знали, до какой степени я сглупил», — добавил он про себя.
— И все же вы ее привезли?
— Да, но дав ей обещание, что она будет вольна покинуть лагерь, когда ей вздумается. Правда, Фиалка вроде бы согласна продать свою информацию за подходящую цену.
— Какую же?
Джулиан покачал головой.
— О, этого она пока не сказала.
— А телохранитель тоже здесь?
— Она отослала его с каким-то поручением. Они договорились встретиться в Эльвасе.
— Таинственная разбойница, — размышлял вслух командующий.
Согретый теплом камина, он задумчиво потирал руки. Глаза его не отрывались от лица собеседника, на котором читалась досада. Видимо, он корил себя за то, что не справился с задачей, хотя, по мнению главнокомандующего, это были чисто технические мелочи. Но Джулиан Сент-Саймон, как известно, не мог примириться с поражением и менее всего был склонен прощать неудачу себе.
— Давайте пригласим ее сюда, — сказал Веллингтон минуту спустя. — Послушаем, что она скажет. Джулиан кивнул и медленно произнес:
— Кстати, она не совсем такая, как вы могли бы ожидать. Наполовину англичанка. По странному капризу судьбы оказалось, что ее мать — уроженка Корнуолла, во всяком случае, так она утверждает. И будто бы благородного происхождения.
Веллингтон присвистнул:
— Англичанка благородного происхождения оказалась в постели с испанским разбойником? Это за пределами понимания.
— Согласен, — кивнул полковник. — Но зачем ей было придумывать такую историю?
Веллингтон почесал длинный хрящеватый нос.
— Ума не приложу.
Джулиан пожал плечами, обнаруживая также свое недоумение. Потом подошел к двери и позвал:
— Виолетта!
Тэмсин соскользнула с подоконника и пошла на Зов, оставив пустой стакан на столе лейтенанта. Проходя мимо полковника, она искоса бросила на него взгляд.
Веллингтон слегка склонил голову в знак приветствия — его глаза мгновенно охватили всю ее маленькую фигурку, потрепанные, заляпанные грязью бриджи и сапоги. На ней все еще была надета перевязь с патронами, через плечо перекинуто ружье, на поясе висел нож. И несмотря на это вооружение, в ее облике проскальзывало что-то сиротское. Фиалка казалась очень юной и одинокой, хотя вид у нее при этом был весьма вызывающим.
— Я так понял, у вас есть что предложить на продажу? — заметил главнокомандующий.
— Да, если сойдемся в цене, — согласилась она.
— И какова же цена?
Тэмсин покачала головой.
— Извините, но мне бы хотелось немного отдохнуть, прежде чем мы начнем торговаться. Кроме того, я еще толком не поняла, в какой информации вы нуждаетесь.
Она снова бросила на Сент-Саймона мимолетный взгляд, столь полный чувственного томления, что у него захватило дух.
— Может быть, полковник покажет мне, где я смогу немного отдохнуть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46