Под глазом у мужчины красовался пластырь.
— Угадай, что я разведала? — спросила Флавия, подходя к Аргайлу.
— Да, расскажите, нам будет интересно послушать, — подал голос француз.
Итальянка чертыхнулась.
Одной из особенностей Флавии было то, что в кризисных ситуациях она действовала рефлекторно. Увидев француза, она отступила на шаг, раскрутила сумку, которую держала в руках, и с силой метнула ему в голову. Учитывая, что в сумке лежали продукты, закупленные ею на ближайшую неделю, скорость и вес сумки были впечатляющими. Сумка попала мужчине в висок, и на несколько секунд он утратил равновесие. Не давая ему опомниться, девушка схватила со стола маленькую вазочку и яростно швырнула ее в том же направлении, что и сумку. Француз громко застонал и упал на пол, ударившись головой. Флавия победно посмотрела на Аргайла. В который раз она спасает его. И что бы он без нее делал?
— Ты как ротвейлер, — сказал Аргайл, выбегая вместе с ней из кафе. — Он вел себя очень мирно.
— Не отставай! — возбужденно крикнула она и вклинилась в толпу туристов.
Точно не немцы, подумала она, прокладывая дорогу локтями. Для датчан их слишком много — тут практически все население Дании. Возможно, чехи. Но независимо от национальности туристы оказались очень милыми людьми и ничуть не обиделись на неожиданное вторжение в свои ряды.
Француз опомнился на удивление быстро — беглецы выскочили из толпы всего лишь с пятисекундным отрывом. Не сговариваясь, они потопали вниз по пешеходной улице.
Однако француз пребывал в отличной форме — наверное, следил за собой. Может быть, даже ездил на работу на велосипеде. Флавия с Аргайлом не любили заниматься спортом, и, хотя в рывке оба были достаточно сильны, на длинной дистанции отсутствие тренировки давало себя знать.
Уже почти настигнув их, француз совершил роковую ошибку.
— Полиция! — закричал он. — Держите их!
Французы, особенно молодые парижане, принимают горячее участие в общественной жизни — сказывается революционное прошлое их отцов. И полицейские — даже те, кто выдает себя за них, — вызывают у них активное неприятие; не успел француз выкрикнуть слово «полиция», как вся улица пришла в готовность оказать ей сопротивление. Штатские граждане мгновенно оценили ситуацию и поняли, что парочка, пытающаяся скрыться от правосудия, будет вот-вот схвачена.
С чувством братской солидарности, которую парижане всасывают с молоком матери, народ сплотил свои ряды, прикрывая беглецов. Флавия бросила беглый взгляд через плечо и увидела, как сразу четыре ноги выставились наперерез их преследователю. Первые две он успешно перепрыгнул, третью обежал, а обладатель четвертой, возмущенный подобным надувательством, резко ткнул его кулаком под ребра, отчего тот рухнул на тротуар как подкошенный.
К несчастью, он оказался поразительно крепким парнем. Откатившись в сторону, человек со шрамом снова вскочил на ноги и продолжил преследование.
К тому времени беглецы оказались в непосредственной близости от «Базара» — самого красивого супермаркета Европы. К сожалению, позднее в подражание центру Помпиду к нему пристроили длинное плоское здание с неряшливыми торговыми рядами, тянувшимися вплоть до влажных и временами удушливых берегов Сены. Лучшее место для укрытия трудно вообразить. Всякий раз, попадая туда, Аргайл не мог найти выход и долго плутал по подземным улицам; при этом никто, абсолютно никто не мог подсказать ему, где находится выход.
Сообразив, что у них появился шанс оторваться, Аргайл перехватил лидерство у Флавии и потащил ее за собой.
Супермаркет был оснащен эскалаторами, отделенными друг от друга гладкими, ровными, блестящими металлическими перекрытиями. Дети обожали скатываться с этих «горок», несмотря на яростные протесты администрации. Флавия иногда упрекала Аргайла за его нелепую страсть к детским удовольствиям, и сейчас, ему представился случай доказать ей, что из ребяческой забавы можно извлечь и некоторую пользу.
Вспрыгнув на перекрытие, Джонатан лихо скатился вниз. Если бы не серьезность положения, он не удержался бы и сопроводил катание радостным воплем — он столько лет отказывал себе в этом удовольствии.
Флавия последовала за ним, радуясь, что надела джинсы. Оказавшись внизу, они побежали к другому эскалатору, который доставил их на второй этаж. Здесь им показалось, что они оторвались.
— Куда теперь? — спросила Флавия.
— Не спрашивай меня. Куда ты хотела бы поехать?
— Я хочу в Глостершир.
— Куда?!
— Это графство в Англии, — объяснила она.
— Да нет, я знаю, где это… ладно, не важно. Бежим.
Они снова побежали по коридору, свернули налево, затем направо, снова налево; пытаясь сбить француза со следа, пролетели насквозь ресторан быстрого питания и несколько павильонов с одеждой.
Француз, по-видимому, не выдержал гонки. Они больше не слышали за спиной тяжелого топота ног и, медленно приходя в себя, перевели дух.
Но только они, отдуваясь, завернули за угол, как с ужасом осознали, что вернулись туда, откуда начинали свой путь, и почти сразу увидели француза — всего в каких-то шести футах от себя. Он сардонически улыбнулся и побежал им наперерез.
Совершив крутой разворот, молодые люди скатились по эскалатору, но на этот раз француз не отстал и мчался за ними по коридору с отрывом не больше секунды.
Они носились по супермаркету, пока случайно не оказались в метро. Здесь дорогу им преградили турникеты. На этот раз пример показала Флавия. С ловкостью олимпийского атлета, преодолевающего четырехсотметровку с препятствиями, она на бегу перемахнула турникет, раздраженно клацнувший под ней железными лапами, и вызвала своим стильным маневром одобрительный смех праздношатающихся подростков в углу и громкий возмущенный протест билетера.
Аргайл оказался на другой стороне турникета, задержавшись лишь на полсекунды, и выполнил трюк не менее успешно, хотя, возможно, не столь элегантно. К счастью, именно в этот момент терпение блюстителей порядка истощилось. Женщину, которая находилась уже в самом конце платформы, было не догнать; второй правонарушитель тоже успел отдалиться на недосягаемое расстояние. Зато третий получил по полной программе. С победным криком билетер прыгнул вперед и опустил мощную длань на плечо последнего из шайки, не позволив ему перемахнуть через турникет.
Аргайл слышал, как сзади него раздались яростные крики француза, оказавшего отчаянное сопротивление при аресте за попытку сэкономить шесть франков двадцать сантимов на входе в метро.
За два часа до отхода пароходного поезда в Англию с Северного вокзала Аргайл получил возможность взглянуть на свою подругу совершенно новыми глазами. Они были знакомы уже несколько лет, и он привык думать о ней как о законопослушной гражданке. Тем более что по долгу службы она сама стояла на страже закона. Но и в обыденной жизни она исправно платила налоги — по крайней мере большую часть — и не парковала машину в неположенных местах, за исключением тех случаев, когда на парковке не было свободных мест.
— У меня нет другого выхода, — сказала она в оправдание своему поступку, так изумившему Аргайла.
Париж стал для нас слишком опасным местом, и я не виновата, что за нами гонится, стая сумасшедших лунатиков. Я также не виновата, что — свидетели, проходящие по делу, оказались разбросаны, по всей Европе.
Все это было правдой, но как-то слишком легко она вошла в новую для себя роль.
Она решилась на этот шаг, когда выяснилось, что у Джонатана закончились деньги, а в железнодорожной кассе — билеты. Надеяться, что на всем протяжении пути в Лондон их ни разу не попросят предъявить билеты, было нелепо, а без денег, как известно, билеты не продают. В общей сложности они наскребли тридцать пять франков. Аргайл уже собрался воспользоваться кредитной карточкой «Visa», когда Флавия указала ему на объявление, где черным па белому было написано, что все билеты на девятичасовой поезд проданы.
После этого она куда-то исчезла, а через десять минут вернулась и с хитрой улыбкой помахала билетами. Аргайл был в шоке и просто утратил, дар речи, узнав, каким образом она завладела билетами.
— Ты, залезла кому-то в карман? — с усилием выдавил он.
— Это оказалось так легко, — невозмутимо ответила Флавия. — Идешь в кафе, садишься за столик…
— Но…
— Не, переживай, этот пассажир не, обеднеет: Я не ворую деньги у кого попало. Уверяю тебя: у него хватит средств, чтобы купить другие билеты. Кстати, я заодно одолжила у него пару сотен франков.
— Флавия!
— Все в порядке. Они нам понадобятся. К тому же у него еще осталась куча денег. Если тебя это так волнует, по возвращении в Рим я вышлю ему эти двести франков обратно — в бумажнике есть адрес. И вообще: если ты такой честный, отнеси ему свой билет и сиди тут, жди нашего общего друга.
Аргайлу было нелегко заглушить голос совести, но в конце концов ей пришлось замолчать, тем более что дело было уже сделано. Флавия решительно направилась к поезду, и Джонатан с тяжелым сердцем потащился за ней. Они заняли свои места и до самого отправления тревожно выглядывали в окно, вздрагивая при появлении каждого нового пассажира. Под разными предлогами то Флавия, то Аргайл вскакивали с места, бежали в тамбур и, высунув голову в дверь, пристально всматривались в лица людей, толпившихся на перроне. Их беспрестанное ерзанье и беготня вызвали недовольство соседей, но парочке было не до них. У обоих вырвался протяжный вздох облегчения, когда поезд, лязгнув колодками, начал медленными толчками двигаться вперед.
— Ну, что теперь будем делать? — спросил Аргайл, как только поезд набрал скорость и бесцветные окраины северного Парижа скрылись из глаз.
— Не знаю, как ты, а я хочу есть. Я уже умираю от голода.
Они встали и под неодобрительными взглядами соседей направились в вагон-ресторан, торопясь занять свободные места. Аргайл уже смирился с неизбежными неприятностями и решил кутнуть на полную катушку. В сравнении с тем, что ему пришлось пережить за последние несколько дней, грубые банковские послания с требованием уплатить долг и объяснения с хамоватым менеджером банка казались сущей мелочью.
Для начала Джонатан заказал два коктейля с шампанским. Им повезло: Флавия украла билеты в вагон первого класса.
Подкрепившись, Флавия рассказала о результатах похода в архив еврейского центра.
— Ты уверена, что Ричардс живет по указанному адресу?
— Нет, конечно: этой карточке уже лет сорок. К тому же нет никакой гарантии, что Ричардс еще жив. Но сорок лет назад он жил в графстве Глостершир.
Они помолчали, уткнувшись в тарелки.
— У тебя правда осталось только семь франков? — спросила немного погодя Флавия. — А у меня двадцать. Плюс те двести, что я…
— В Лондоне мы сможем отлично поразвлечься на эти деньги. Что ты предпочитаешь: поездку на автобусе или стакан воды?
Она молчала, задумчиво глядя в окно.
— Флавия! Флавия!
— Хм-м, извини. Что ты сказал?
— Ничего. Пустой треп. О чем ты задумалась?
— О Жанэ. Он был так дружен с Боттандо. Почему он вдруг начал ставить нам палки в колеса? Ладно, в конце концов, это не моя вина. А как твои успехи?
— Мои? — небрежно переспросил Аргайл. — Да как тебе сказать… Я всего лишь совершил огромный прорыв в нашем расследовании — вывел Рукселя на чистую воду. Я поймал его на лжи. Не знаю, насколько это серьезно…
Своим самодовольным видом он заработал испепеляющий взгляд.
— Полдня я читал старые газеты — за сорок пятый и сорок шестой годы.
— Искал информацию о Гартунге?
— Ну разумеется. Газеты очень подробно освещали его возвращение, арест и самоубийство. Сейчас об этом забыли, но тогда событие всколыхнуло всю страну. Кстати, занятное чтение, я не мог оторваться. Но главное в другом: из газет я уяснил одну вещь, которую в принципе мы уже знали.
— И что же это? — Флавия подобралась, ожидая ответа.
— А то, что в начале своей карьеры Руксель работал в комиссии, занимавшейся военными преступниками.
— Я знаю. Он сам говорил тебе об этом.
— Да, за исключением одной маленькой подробности: оказывается, в его обязанности входил сбор доказательств для обвинения.
— В том числе по делу Гартунга?
— В первую очередь. Руксель последний видел Гартунга живым. Так пишут газеты. Вечером Руксель допрашивал его в камере, а ночью Гартунг повесился. Почему-то этот факт выпал из его памяти. «Я слышал об этом», — сказал он мне. Я уверен: он знает об этом деле гораздо больше, чем говорит.
— Возможно, ему неприятно вспоминать о войне.
— Почему? Он не совершил ничего постыдного. Никогда не состоял на службе у фашистов. Что ему скрывать?
Флавия отодвинула тарелку, почувствовав внезапную усталость: слишком много на нее навалилось за один день. Сейчас, когда они были на полпути к спасению или хотя бы к передышке, силы оставили ее. Отрицательно мотнув головой на предложение Джонатана заказать кофе, она сказала, что идет в купе спать.
— Все, больше ни о чем меня не спрашивай. Я хочу хотя бы несколько часов не думать об этом деле. Быть может, ответ ждет нас в Глостершире.
ГЛАВА 15
Всю дорогу она проспала как младенец. В Кале Джонатан растолкал ее и поволок, полусонную, на пароход. Там она снова провалилась в сон и пробудилась только в Англии. Таможенники и сотрудники иммиграционной службы были восхитительно небрежны в отношении своих обязанностей и равнодушно пропускали пассажиров, волной схлынувших с парохода, едва заглядывая в их паспорта и уж никак не сверяя их лица с фотографиями. Одно из двух: либо преследователь Флавии с Аргайлом не был полицейским, либо официальный канал связи снова заилился.
— Хорошо поспала? — спросил Аргайл, бережно разбудив Флавию в шесть часов утра.
Она осторожно приоткрыла один глаз и осмотрелась, пытаясь вспомнить, что с ней произошло за последнее время.
— Да, хорошо, только мало. А сколько времени?
— Еще совсем рано. Но поскольку через двадцать минут мы прибываем на вокзал Виктория, я решил тебя разбудить. Нам нужно обсудить, как быть дальше.
— Это твоя страна. Что ты порекомендуешь?
— Нам нужны средство передвижения и деньги. Лично мне хотелось бы еще увидеть ласковое лицо и услышать слова поддержки.
Флавия испуганно посмотрела на него:
— Надеюсь, ты не собираешься навестить свою маму?
— А? Нет. Я подумал — мы могли бы заглянуть к Бирнесу. Может, он не откажется дать нам взаймы. Не хочу, чтобы ты бродила по лондонским улицам, как какой-нибудь Оливер Твист, и добывала нам на пропитание воровством.
— Я согласна. Сомневаюсь, чтобы он приходил в галерею в шесть утра, но, если хочешь, можем проверить.
— Он вообще никогда не сидит по утрам в галерее, он же не продавец. Я думаю, нам лучше взять такси и навестить его дома. Надо только вспомнить, где он живет.
Поменять оставшиеся у них мятые бумажки на английскую валюту оказалось непросто: вокзал Виктория пропускает через себя тридцать тысяч пассажиров в день, однако не видит причин особенно напрягаться, чтобы помочь им в обмене денег. Тем не менее, приложив определенные усилия, Аргайл с Флавией все-таки справились с этой задачей и побрели на стоянку такси.
По счастью, учитывая ранний час, им не достался тот жизнерадостный общительный таксист, о которых так много пишут в путеводителях. Водитель был скуп на слова и фактически не произнес ни слова, пока они ехали по Парк-лейн, затем вниз по Бэйзуотер-роуд, мимо Ноттинг-Хилла и элегантного белого Холланд-Парка, и так же молча высадил их.
— Хм, похоже, в Лондоне торговля картинами — куда более рентабельное дело, чем в Риме, — заметила Флавия, когда они подошли к дому, который Джонатан по смутным воспоминаниям опознал как жилище Бирнеса. — Посмотри, у него сарай больше, чем вся наша квартира.
— Вот тебе еще один довод в пользу того, чтобы съехать с нее.
— Не сейчас, Джонатан.
— Понятно. Я всегда удивлялся, как Бирнес умудряется зарабатывать на картинах столько денег. Должно быть, он просто-напросто разбирается в живописи лучше меня.
— Не терзай себя такими мыслями.
Одним из несомненных завоеваний успешного бизнесмена на закате его дней является то, что большую часть работы он может спокойно переложить на плечи подчиненных и, как следствие, позволить себе не вскакивать на рассвете, чтобы заработать на кусок хлеба. В то время как все население страны на бегу опрокидывает в рот чашку кофе, он безмятежно нежится в постели. Когда все несутся к ближайшей станции метро, он шлепает на кухню, усаживается за стол и с удовольствием завтракает. Когда они лихорадочно погружаются в работу, он неспешно разворачивает газету и просматривает колонку читательских писем.
Появление у дверей его дома непрезентабельного вида бродяг никак не может вызвать у него удовольствия, тем более ранним утром. Еще меньше радости оно доставляет его жене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
— Угадай, что я разведала? — спросила Флавия, подходя к Аргайлу.
— Да, расскажите, нам будет интересно послушать, — подал голос француз.
Итальянка чертыхнулась.
Одной из особенностей Флавии было то, что в кризисных ситуациях она действовала рефлекторно. Увидев француза, она отступила на шаг, раскрутила сумку, которую держала в руках, и с силой метнула ему в голову. Учитывая, что в сумке лежали продукты, закупленные ею на ближайшую неделю, скорость и вес сумки были впечатляющими. Сумка попала мужчине в висок, и на несколько секунд он утратил равновесие. Не давая ему опомниться, девушка схватила со стола маленькую вазочку и яростно швырнула ее в том же направлении, что и сумку. Француз громко застонал и упал на пол, ударившись головой. Флавия победно посмотрела на Аргайла. В который раз она спасает его. И что бы он без нее делал?
— Ты как ротвейлер, — сказал Аргайл, выбегая вместе с ней из кафе. — Он вел себя очень мирно.
— Не отставай! — возбужденно крикнула она и вклинилась в толпу туристов.
Точно не немцы, подумала она, прокладывая дорогу локтями. Для датчан их слишком много — тут практически все население Дании. Возможно, чехи. Но независимо от национальности туристы оказались очень милыми людьми и ничуть не обиделись на неожиданное вторжение в свои ряды.
Француз опомнился на удивление быстро — беглецы выскочили из толпы всего лишь с пятисекундным отрывом. Не сговариваясь, они потопали вниз по пешеходной улице.
Однако француз пребывал в отличной форме — наверное, следил за собой. Может быть, даже ездил на работу на велосипеде. Флавия с Аргайлом не любили заниматься спортом, и, хотя в рывке оба были достаточно сильны, на длинной дистанции отсутствие тренировки давало себя знать.
Уже почти настигнув их, француз совершил роковую ошибку.
— Полиция! — закричал он. — Держите их!
Французы, особенно молодые парижане, принимают горячее участие в общественной жизни — сказывается революционное прошлое их отцов. И полицейские — даже те, кто выдает себя за них, — вызывают у них активное неприятие; не успел француз выкрикнуть слово «полиция», как вся улица пришла в готовность оказать ей сопротивление. Штатские граждане мгновенно оценили ситуацию и поняли, что парочка, пытающаяся скрыться от правосудия, будет вот-вот схвачена.
С чувством братской солидарности, которую парижане всасывают с молоком матери, народ сплотил свои ряды, прикрывая беглецов. Флавия бросила беглый взгляд через плечо и увидела, как сразу четыре ноги выставились наперерез их преследователю. Первые две он успешно перепрыгнул, третью обежал, а обладатель четвертой, возмущенный подобным надувательством, резко ткнул его кулаком под ребра, отчего тот рухнул на тротуар как подкошенный.
К несчастью, он оказался поразительно крепким парнем. Откатившись в сторону, человек со шрамом снова вскочил на ноги и продолжил преследование.
К тому времени беглецы оказались в непосредственной близости от «Базара» — самого красивого супермаркета Европы. К сожалению, позднее в подражание центру Помпиду к нему пристроили длинное плоское здание с неряшливыми торговыми рядами, тянувшимися вплоть до влажных и временами удушливых берегов Сены. Лучшее место для укрытия трудно вообразить. Всякий раз, попадая туда, Аргайл не мог найти выход и долго плутал по подземным улицам; при этом никто, абсолютно никто не мог подсказать ему, где находится выход.
Сообразив, что у них появился шанс оторваться, Аргайл перехватил лидерство у Флавии и потащил ее за собой.
Супермаркет был оснащен эскалаторами, отделенными друг от друга гладкими, ровными, блестящими металлическими перекрытиями. Дети обожали скатываться с этих «горок», несмотря на яростные протесты администрации. Флавия иногда упрекала Аргайла за его нелепую страсть к детским удовольствиям, и сейчас, ему представился случай доказать ей, что из ребяческой забавы можно извлечь и некоторую пользу.
Вспрыгнув на перекрытие, Джонатан лихо скатился вниз. Если бы не серьезность положения, он не удержался бы и сопроводил катание радостным воплем — он столько лет отказывал себе в этом удовольствии.
Флавия последовала за ним, радуясь, что надела джинсы. Оказавшись внизу, они побежали к другому эскалатору, который доставил их на второй этаж. Здесь им показалось, что они оторвались.
— Куда теперь? — спросила Флавия.
— Не спрашивай меня. Куда ты хотела бы поехать?
— Я хочу в Глостершир.
— Куда?!
— Это графство в Англии, — объяснила она.
— Да нет, я знаю, где это… ладно, не важно. Бежим.
Они снова побежали по коридору, свернули налево, затем направо, снова налево; пытаясь сбить француза со следа, пролетели насквозь ресторан быстрого питания и несколько павильонов с одеждой.
Француз, по-видимому, не выдержал гонки. Они больше не слышали за спиной тяжелого топота ног и, медленно приходя в себя, перевели дух.
Но только они, отдуваясь, завернули за угол, как с ужасом осознали, что вернулись туда, откуда начинали свой путь, и почти сразу увидели француза — всего в каких-то шести футах от себя. Он сардонически улыбнулся и побежал им наперерез.
Совершив крутой разворот, молодые люди скатились по эскалатору, но на этот раз француз не отстал и мчался за ними по коридору с отрывом не больше секунды.
Они носились по супермаркету, пока случайно не оказались в метро. Здесь дорогу им преградили турникеты. На этот раз пример показала Флавия. С ловкостью олимпийского атлета, преодолевающего четырехсотметровку с препятствиями, она на бегу перемахнула турникет, раздраженно клацнувший под ней железными лапами, и вызвала своим стильным маневром одобрительный смех праздношатающихся подростков в углу и громкий возмущенный протест билетера.
Аргайл оказался на другой стороне турникета, задержавшись лишь на полсекунды, и выполнил трюк не менее успешно, хотя, возможно, не столь элегантно. К счастью, именно в этот момент терпение блюстителей порядка истощилось. Женщину, которая находилась уже в самом конце платформы, было не догнать; второй правонарушитель тоже успел отдалиться на недосягаемое расстояние. Зато третий получил по полной программе. С победным криком билетер прыгнул вперед и опустил мощную длань на плечо последнего из шайки, не позволив ему перемахнуть через турникет.
Аргайл слышал, как сзади него раздались яростные крики француза, оказавшего отчаянное сопротивление при аресте за попытку сэкономить шесть франков двадцать сантимов на входе в метро.
За два часа до отхода пароходного поезда в Англию с Северного вокзала Аргайл получил возможность взглянуть на свою подругу совершенно новыми глазами. Они были знакомы уже несколько лет, и он привык думать о ней как о законопослушной гражданке. Тем более что по долгу службы она сама стояла на страже закона. Но и в обыденной жизни она исправно платила налоги — по крайней мере большую часть — и не парковала машину в неположенных местах, за исключением тех случаев, когда на парковке не было свободных мест.
— У меня нет другого выхода, — сказала она в оправдание своему поступку, так изумившему Аргайла.
Париж стал для нас слишком опасным местом, и я не виновата, что за нами гонится, стая сумасшедших лунатиков. Я также не виновата, что — свидетели, проходящие по делу, оказались разбросаны, по всей Европе.
Все это было правдой, но как-то слишком легко она вошла в новую для себя роль.
Она решилась на этот шаг, когда выяснилось, что у Джонатана закончились деньги, а в железнодорожной кассе — билеты. Надеяться, что на всем протяжении пути в Лондон их ни разу не попросят предъявить билеты, было нелепо, а без денег, как известно, билеты не продают. В общей сложности они наскребли тридцать пять франков. Аргайл уже собрался воспользоваться кредитной карточкой «Visa», когда Флавия указала ему на объявление, где черным па белому было написано, что все билеты на девятичасовой поезд проданы.
После этого она куда-то исчезла, а через десять минут вернулась и с хитрой улыбкой помахала билетами. Аргайл был в шоке и просто утратил, дар речи, узнав, каким образом она завладела билетами.
— Ты, залезла кому-то в карман? — с усилием выдавил он.
— Это оказалось так легко, — невозмутимо ответила Флавия. — Идешь в кафе, садишься за столик…
— Но…
— Не, переживай, этот пассажир не, обеднеет: Я не ворую деньги у кого попало. Уверяю тебя: у него хватит средств, чтобы купить другие билеты. Кстати, я заодно одолжила у него пару сотен франков.
— Флавия!
— Все в порядке. Они нам понадобятся. К тому же у него еще осталась куча денег. Если тебя это так волнует, по возвращении в Рим я вышлю ему эти двести франков обратно — в бумажнике есть адрес. И вообще: если ты такой честный, отнеси ему свой билет и сиди тут, жди нашего общего друга.
Аргайлу было нелегко заглушить голос совести, но в конце концов ей пришлось замолчать, тем более что дело было уже сделано. Флавия решительно направилась к поезду, и Джонатан с тяжелым сердцем потащился за ней. Они заняли свои места и до самого отправления тревожно выглядывали в окно, вздрагивая при появлении каждого нового пассажира. Под разными предлогами то Флавия, то Аргайл вскакивали с места, бежали в тамбур и, высунув голову в дверь, пристально всматривались в лица людей, толпившихся на перроне. Их беспрестанное ерзанье и беготня вызвали недовольство соседей, но парочке было не до них. У обоих вырвался протяжный вздох облегчения, когда поезд, лязгнув колодками, начал медленными толчками двигаться вперед.
— Ну, что теперь будем делать? — спросил Аргайл, как только поезд набрал скорость и бесцветные окраины северного Парижа скрылись из глаз.
— Не знаю, как ты, а я хочу есть. Я уже умираю от голода.
Они встали и под неодобрительными взглядами соседей направились в вагон-ресторан, торопясь занять свободные места. Аргайл уже смирился с неизбежными неприятностями и решил кутнуть на полную катушку. В сравнении с тем, что ему пришлось пережить за последние несколько дней, грубые банковские послания с требованием уплатить долг и объяснения с хамоватым менеджером банка казались сущей мелочью.
Для начала Джонатан заказал два коктейля с шампанским. Им повезло: Флавия украла билеты в вагон первого класса.
Подкрепившись, Флавия рассказала о результатах похода в архив еврейского центра.
— Ты уверена, что Ричардс живет по указанному адресу?
— Нет, конечно: этой карточке уже лет сорок. К тому же нет никакой гарантии, что Ричардс еще жив. Но сорок лет назад он жил в графстве Глостершир.
Они помолчали, уткнувшись в тарелки.
— У тебя правда осталось только семь франков? — спросила немного погодя Флавия. — А у меня двадцать. Плюс те двести, что я…
— В Лондоне мы сможем отлично поразвлечься на эти деньги. Что ты предпочитаешь: поездку на автобусе или стакан воды?
Она молчала, задумчиво глядя в окно.
— Флавия! Флавия!
— Хм-м, извини. Что ты сказал?
— Ничего. Пустой треп. О чем ты задумалась?
— О Жанэ. Он был так дружен с Боттандо. Почему он вдруг начал ставить нам палки в колеса? Ладно, в конце концов, это не моя вина. А как твои успехи?
— Мои? — небрежно переспросил Аргайл. — Да как тебе сказать… Я всего лишь совершил огромный прорыв в нашем расследовании — вывел Рукселя на чистую воду. Я поймал его на лжи. Не знаю, насколько это серьезно…
Своим самодовольным видом он заработал испепеляющий взгляд.
— Полдня я читал старые газеты — за сорок пятый и сорок шестой годы.
— Искал информацию о Гартунге?
— Ну разумеется. Газеты очень подробно освещали его возвращение, арест и самоубийство. Сейчас об этом забыли, но тогда событие всколыхнуло всю страну. Кстати, занятное чтение, я не мог оторваться. Но главное в другом: из газет я уяснил одну вещь, которую в принципе мы уже знали.
— И что же это? — Флавия подобралась, ожидая ответа.
— А то, что в начале своей карьеры Руксель работал в комиссии, занимавшейся военными преступниками.
— Я знаю. Он сам говорил тебе об этом.
— Да, за исключением одной маленькой подробности: оказывается, в его обязанности входил сбор доказательств для обвинения.
— В том числе по делу Гартунга?
— В первую очередь. Руксель последний видел Гартунга живым. Так пишут газеты. Вечером Руксель допрашивал его в камере, а ночью Гартунг повесился. Почему-то этот факт выпал из его памяти. «Я слышал об этом», — сказал он мне. Я уверен: он знает об этом деле гораздо больше, чем говорит.
— Возможно, ему неприятно вспоминать о войне.
— Почему? Он не совершил ничего постыдного. Никогда не состоял на службе у фашистов. Что ему скрывать?
Флавия отодвинула тарелку, почувствовав внезапную усталость: слишком много на нее навалилось за один день. Сейчас, когда они были на полпути к спасению или хотя бы к передышке, силы оставили ее. Отрицательно мотнув головой на предложение Джонатана заказать кофе, она сказала, что идет в купе спать.
— Все, больше ни о чем меня не спрашивай. Я хочу хотя бы несколько часов не думать об этом деле. Быть может, ответ ждет нас в Глостершире.
ГЛАВА 15
Всю дорогу она проспала как младенец. В Кале Джонатан растолкал ее и поволок, полусонную, на пароход. Там она снова провалилась в сон и пробудилась только в Англии. Таможенники и сотрудники иммиграционной службы были восхитительно небрежны в отношении своих обязанностей и равнодушно пропускали пассажиров, волной схлынувших с парохода, едва заглядывая в их паспорта и уж никак не сверяя их лица с фотографиями. Одно из двух: либо преследователь Флавии с Аргайлом не был полицейским, либо официальный канал связи снова заилился.
— Хорошо поспала? — спросил Аргайл, бережно разбудив Флавию в шесть часов утра.
Она осторожно приоткрыла один глаз и осмотрелась, пытаясь вспомнить, что с ней произошло за последнее время.
— Да, хорошо, только мало. А сколько времени?
— Еще совсем рано. Но поскольку через двадцать минут мы прибываем на вокзал Виктория, я решил тебя разбудить. Нам нужно обсудить, как быть дальше.
— Это твоя страна. Что ты порекомендуешь?
— Нам нужны средство передвижения и деньги. Лично мне хотелось бы еще увидеть ласковое лицо и услышать слова поддержки.
Флавия испуганно посмотрела на него:
— Надеюсь, ты не собираешься навестить свою маму?
— А? Нет. Я подумал — мы могли бы заглянуть к Бирнесу. Может, он не откажется дать нам взаймы. Не хочу, чтобы ты бродила по лондонским улицам, как какой-нибудь Оливер Твист, и добывала нам на пропитание воровством.
— Я согласна. Сомневаюсь, чтобы он приходил в галерею в шесть утра, но, если хочешь, можем проверить.
— Он вообще никогда не сидит по утрам в галерее, он же не продавец. Я думаю, нам лучше взять такси и навестить его дома. Надо только вспомнить, где он живет.
Поменять оставшиеся у них мятые бумажки на английскую валюту оказалось непросто: вокзал Виктория пропускает через себя тридцать тысяч пассажиров в день, однако не видит причин особенно напрягаться, чтобы помочь им в обмене денег. Тем не менее, приложив определенные усилия, Аргайл с Флавией все-таки справились с этой задачей и побрели на стоянку такси.
По счастью, учитывая ранний час, им не достался тот жизнерадостный общительный таксист, о которых так много пишут в путеводителях. Водитель был скуп на слова и фактически не произнес ни слова, пока они ехали по Парк-лейн, затем вниз по Бэйзуотер-роуд, мимо Ноттинг-Хилла и элегантного белого Холланд-Парка, и так же молча высадил их.
— Хм, похоже, в Лондоне торговля картинами — куда более рентабельное дело, чем в Риме, — заметила Флавия, когда они подошли к дому, который Джонатан по смутным воспоминаниям опознал как жилище Бирнеса. — Посмотри, у него сарай больше, чем вся наша квартира.
— Вот тебе еще один довод в пользу того, чтобы съехать с нее.
— Не сейчас, Джонатан.
— Понятно. Я всегда удивлялся, как Бирнес умудряется зарабатывать на картинах столько денег. Должно быть, он просто-напросто разбирается в живописи лучше меня.
— Не терзай себя такими мыслями.
Одним из несомненных завоеваний успешного бизнесмена на закате его дней является то, что большую часть работы он может спокойно переложить на плечи подчиненных и, как следствие, позволить себе не вскакивать на рассвете, чтобы заработать на кусок хлеба. В то время как все население страны на бегу опрокидывает в рот чашку кофе, он безмятежно нежится в постели. Когда все несутся к ближайшей станции метро, он шлепает на кухню, усаживается за стол и с удовольствием завтракает. Когда они лихорадочно погружаются в работу, он неспешно разворачивает газету и просматривает колонку читательских писем.
Появление у дверей его дома непрезентабельного вида бродяг никак не может вызвать у него удовольствия, тем более ранним утром. Еще меньше радости оно доставляет его жене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27