В глазах Сэма загорелась ярость.
– Сомнения? Да я девять лет провел здесь исключительно из-за него. Он губы себе кусает, ему не терпится отправить меня в газовку.
– Не буду спорить, но…
– Ты дал слово, что не пойдешь к нему. Ты подписал соглашение.
– Остынь, Сэм. Губернатор поймал меня за дверью кабинета Слэттери.
– Странно, что он не собрал еще пресс-конференцию.
– Это благодаря мне. Я вынудил его хранить молчание.
– Выходит, ты – первый, кому такое оказалось по силам.
– Макаллистер не отвергает напрочь идею милосердия.
– Он сам тебе это сказал?
– Да.
– Но почему?
– Я не знаю почему, Сэм. Его мотивы меня не интересуют. Но в чем ты видишь вред? Какая опасность таится в попытке склонить губернатора к снисхождению? Пусть газеты печатают его портреты, пусть тиражируют его ослепительную улыбку телеэкраны. Если есть шанс заставить Макаллистера выслушать наши доводы, какая тебе разница, что он лично будет от этого иметь?
– Нет. Тысячу раз – нет. Я не позволю своему адвокату просить это ничтожество о снисхождении. Я хорошо изучил его, Адам. Он рассчитывает заманить тебя в свои сети. Его слова и поступки – только поза, только игра на публику. Он жаждет славы – за мой счет. Но казнят-то меня, а не его!
– В чем же все-таки вред, Сэм?
Кэйхолл с размаху опустил ладонь на крышку стола.
– Вред в том, что твои действия не принесут никакой пользы, Адам. Его не переубедишь.
Адам черкнул что-то в блокноте, давая деду время успокоиться. Откинувшись к спинке стула, Сэм достал из кармана новую сигарету, провел рукой по влажным еще волосам. Холл посмотрел на него в упор.
– Что ты собираешься делать, Сэм? Послать все к чертям? Сдаться? Ты мастерски разбираешься в законах, так скажи, что делать?
– Не мешай, я думаю.
– Пора бы.
– Апелляция – вещь грамотная, но надежды на нее немного. Других же средств остается и того меньше.
– Если не считать Бенджамина Кейеса.
– Ты прав. За исключением Кейеса. Он проделал отличную работу, был мне другом. Мне противна сама мысль бросить на него какую-то тень.
– Когда речь идет о смертной казни, такая практика считается стандартной, Сэм. У приговоренного всегда есть возможность обжаловать непрофессионализм защиты. Гудмэн предлагал тебе эту тактику, но ты отказался. А ее следовало опробовать годы назад.
– Он упрашивал меня дать согласие. Я и тогда сказал – нет. Наверное, мой отказ был ошибкой.
Сидя на краешке стула, Адам торопливо делал записи. – Я читал протоколы суда. Думаю, ошибку совершил Кейес, когда не разрешил тебе давать показания.
– Помню, помню. Мне хотелось обратиться к присяжным. После слов Догана я подумал: может, стоит объяснить жюри, что я хоть и установил бомбу, но не намеревался никого убивать? Это правда, Адам. Я никому не желал смерти.
– Ты готов был дать показания, однако подчинился запрету своего адвоката.
Улыбнувшись, Кэйхолл опустил голову.
– Именно это ты хочешь от меня услышать?
– Да.
– И выбор у меня невелик, так?
– Его просто нет.
– О'кей. Я готов был дать показания, однако подчинился запрету своего адвоката.
– Завтра же данный факт станет известен судье.
– Не слишком ли поздно, Адам?
– Поздновато. О нем следовало заявить на процессе. Но что мы теряем?
– Ты свяжешься с Кейесом? Предупредишь?
– Если выкрою время. Сейчас меня мало беспокоят его чувства.
– Как и меня. Господь с ним, с Кейесом. Что-нибудь еще в нашем распоряжении есть?
– Очень мало.
Поднявшись, Сэм стал расхаживать вдоль стен. В длину комната библиотеки оказалась восемнадцати футов. Он обошел ее всю, остановился у стеллажа. Адам пристально посмотрел на деда.
– Ли интересуется, не будешь ли ты против, если она придет навестить тебя.
Кэйхолл медленно вернулся к стулу, сел.
– Мне необходимо подумать.
– Только не медли.
– Как у нее дела?
– По-моему, все в норме. Говорит, что молится за тебя каждый день.
– В Мемфисе знают о нашем родстве?
– Вряд ли. Газеты, во всяком случае, пока молчат.
– Надеюсь, они ничего и не пронюхают.
– Воскресенье я провел с теткой в Клэнтоне. Губы Сэма дрогнули в печальной улыбке:
– Что же вы там видели?
– Кучу вещей. Ли показала мне могилу бабушки, участок, где захоронены другие члены семьи.
– С Кэйхоллами твоя бабка лежать не захотела. Об этом Ли говорила?
– Да. А еще она спрашивала, где хочешь быть похороненным ты.
– Я пока не решил.
– Разумеется. При случае дай мне знать. Потом мы прошли по городку, отыскали дом, где когда-то жили, посидели на главной площади. В выходной день она была полна народу.
– Любоваться фейерверком я водил своих на кладбище.
– Тетка рассказывала. В “Чайном домике” мы перекусили и отправились за город, туда, где она провела детство.
– Коттедж еще стоит?
– Стоит. Заброшенный, пророс сорняками. Обошли его вокруг, Ли вспоминала былое, много говорила об Эдди.
– Вспоминала с удовольствием?
– Удовольствия в ее голосе я не слышал.
Скрестив на груди руки, Сэм долгое время не отводил взгляда от поверхности стола. Прошло минуты три, прежде чем он спросил:
– А друга Эдди, маленького африканца Куинса Линкольна, она помнит?
Адам кивнул:
– Да.
– И его отца – Джо?
– Ли рассказала о них все.
– Ты поверил ей?
– Поверил. Не следовало?
– Она рассказала тебе правду.
– Я так и думал.
– Что ты ощутил? Как реагировал на ее слова?
– Меня душила ненависть. К тебе.
– А сейчас?
– Сейчас ее нет.
Сэм встал, двинулся в обход стола, но у торца его замер, повернулся к внуку спиной.
– Это было сорок лет назад. – Голос Кэйхолла прозвучал почти неслышно, как выдох.
– Я не хотел касаться этой темы. – Адама обожгло чувство вины.
Дед прислонился плечом к стеллажу.
– Жаль, что так произошло. Мне больно вспоминать о случившемся.
– Я обещал Ли не затрагивать с тобой прошлое. Извини.
– Джо Линкольн был хорошим, приличным человеком. Я до сих пор часто думаю: где сейчас Руби, Куинс, остальные детишки?
– Не нужно, Сэм. Поговорим о другом.
– Надеюсь, моя смерть сделает их хоть чуточку счастливее.
ГЛАВА 30
Когда Адам подъехал к воротам тюрьмы, охранник в будке махнул ему рукой, приветствуя ставшего уже постоянным посетителя. Адам притормозил, нажал кнопку, открывающую багажник. При выезде с территории Парчмана никаких документов не требовалось, охране нужно было лишь удостовериться, что в машине не прячется дерзкий беглец.
Свернув на автостраду, “сааб” двинулся к югу, в сторону от Мемфиса. Адам быстро подсчитал: за две недели он посетил Парчман в пятый раз. Похоже, в следующую половину месяца тюрьма станет для него вторым домом. От этой мысли в душе похолодело.
Адам не испытывал ни малейшего желания встречаться вечером с тетей. Мучила совесть за ее срыв. Хотя, по собственному признанию Ли, запои давно стали нормой ее жизни. Она – алкоголичка, и если пожелает погрузиться в дурман, то ничего не может с этим поделать. В особняк он вернется завтра, ближе к ночи. Сварит кофе, попытается завязать беседу. Сегодня же ему необходимо отвлечься.
После полудня над раскаленным асфальтом задрожало зыбкое марево, в серых от пыли полях лениво двигались тракторы, движение на дороге почти отсутствовало. Остановившись на обочине, Адам опустил виниловую крышу автомобиля. В небольшом городке он купил банку ледяного чая и направил машину к Гринвиллу. Цель поездки была малоприятной, однако поступить иначе Адам не мог. Оставалось лишь надеяться, что мужество ему не изменит.
Съехав с автострады, он углубился в путаницу узких дорог, которые густой сетью покрывали Дельту. Он дважды терял представление о том, где находится, но все же сумел без всяких расспросов добраться до места. В Гринвилл он прибыл около пяти вечера и сразу же двинулся в центр. Объехал пару раз парк братьев Крамеров, нашел синагогу, располагавшуюся напротив первой баптистской церкви. В конце Мейн-стрит, возле дамбы, что защищала город от разливов реки, Адам оставил машину, поправил узел галстука и зашагал в направлении старого кирпичного здания с вывеской “Оптовая торговля Эллиота Крамера”. Двери из толстого стекла открывались внутрь, и, когда он переступил через порог, дубовые половицы под его ногами слегка скрипнули. Большая часть просторного вестибюля представляла собой точное подобие старомодного магазина: высокие стеклянные витрины разделяли добротные полки, поднимавшиеся от пола до самого потолка. На полках стояли разной формы коробки, коробочки и пакеты, куда много лет назад продавцы складывали купленные клиентами продукты. В одной из витрин был выставлен древний кассовый аппарат. Толстая ковровая дорожка вела через музейную экспозицию в глубину здания, туда, где, без сомнения, находились кабинеты сотрудников и, по-видимому, склад.
Адам с восхищением смотрел на трогательный кусочек провинциального быта конца прошлого столетия. Появившийся неизвестно откуда молодой человек в джинсах деловито осведомился:
– Могу я вам чем-то помочь?
Адам улыбнулся и, к собственному удивлению, обнаружил, что нервничает.
– Да. Мне хотелось бы увидеть мистера Эллиота Крамера.
– Вы по вопросам поставок?
– Нет.
– Значит, покупатель?
– Нет.
Молодой человек покрутил в пальцах карандаш.
– Тогда позвольте спросить, что привело вас к нам?
– Необходимость встретиться с мистером Крамером. Он здесь?
– В это время мистер Крамер обычно находится на главном складе, это к югу от города.
Адам сделал шаг вперед и протянул юноше визитную карточку.
– Адам Холл, адвокат из Чикаго. Мне действительно нужно видеть мистера Крамера.
Приняв карточку, молодой человек окинул гостя подозрительным взглядом.
– Будьте добры, подождите минуту.
С этими словами он скрылся. Адам подошел к витрине с кассовым аппаратом. В памяти всплыла статья, хранившаяся в его архиве вместе с сотнями других газетных вырезок. Представители семейства Крамеров на протяжении нескольких поколений считались в Дельте преуспевающими торговцами. Какой-то давний их предок прибыл сюда на пароходе, открыл мелочную лавку. С годами дело крепло, доходы росли. Ко времени взрыва Крамеры были весьма состоятельными людьми.
Ожидание явно затягивалось. К исходу двадцатой минуты Адам, испытав облегчение, готов был уже уйти. Что ж, попытку-то он все-таки предпринял. Если мистер Крамер против встречи, то ничего не поделаешь.
Но в это мгновение за спиной раздались шаги, и Адам обернулся. Перед ним стоял пожилой джентльмен с визитной карточкой в руке. Высокий и худощавый, без следа улыбки на строгом, гладко выбритом лице. Густые волосы отливали благородной сединой, карие глаза были печальны. Он смотрел на посетителя и молчал.
В голове Адама мелькнула мысль: нужно было уйти. Однако тут же ее сменила другая: “А зачем я тогда сюда ехал?” И он решился:
– Добрый день. Мистер Эллиот Крамер?
Джентльмен едва заметно кивнул, как бы удивившись вопросу.
– Меня зовут Адам Холл, я адвокат из Чикаго. Я внук Сэма Кэйхолла и в настоящее время представляю его интересы. – Судя по всему, мистер Крамер уже знал это, поскольку на его лице не дрогнул ни один мускул. – Мне хотелось бы поговорить с вами.
– Поговорить о чем? – О Сэме.
– Надеюсь, он горит сейчас в геенне огненной. – Фраза прозвучала так, будто Эллиот Крамер собственными глазами видит языки адского пламени. Его карие глаза были почти черными.
Не в силах выдержать проницательный взгляд, Адам чуть склонил голову. Что тут можно ответить?
– Да, сэр. – Он знал: вежливость на Юге – превыше всего. – Понимаю ваши чувства и не виню вас. Мне нужно лишь несколько минут.
– Сэм отважился испросить прощения?
То, что собеседник назвал деда Сэмом, поразило Адама. Не мистером Кэйхоллом, не Кэйхоллом, а просто Сэмом, как если бы речь шла о старом друге, решившем-таки восстановить мир после нелепой ссоры. “Скажи: “Я прошу прощения” – и распря будет забыта, Сэм”.
Почему не произнести слова, которые старик так хочет услышать? Можно поведать о раскаянии, долгие годы мучающем Сэма, о его жажде искупить свою вину. И все же Адам не нашел в себе сил солгать.
– Это что-нибудь изменило бы? – спросил он. Эллиот Крамер опустил визитную карточку в нагрудный карман пиджака. Его отсутствующий, ничего не выражающий взгляд переместился с Адама на окно.
– Нет. Это следовало сделать много лет назад.
В тоне старика не было сожаления. Медленно, в глубокой задумчивости произнесенная фраза звучала так, будто время для отца Марвина Крамера остановилось. В его словах слышалась застарелая, однако не ставшая привычной боль.
– Мистер Крамер, Сэм не знал, что я буду здесь, поэтому он не мог послать вам свои извинения. Вместо него их приношу я.
Устремленный в прошлое взгляд не дрогнул. Шестым чувством Адам понял: его слушают.
– Во всяком случае, от имени дочери Сэма и себя лично уверяю вас, мистер Крамер: мы искренне сожалеем о случившемся.
– Почему Сэм не сказал этих слов еще тогда?
– Я не могу ответить на ваш вопрос.
– Ясно. Вы – новичок.
Вот оно, могущество прессы. Естественно, мистер Крамер читает газеты.
– Да, сэр. И я пытаюсь спасти его жизнь.
– Почему?
– По ряду причин. Казнь Сэма не вернет вам сына и внуков. Он совершил ужасную ошибку, но такую же ошибку совершит и правительство, если убьет его.
– Думаете, я не слышал этого раньше?
– Безусловно, слышали, сэр. Я хорошо понимаю ваши чувства… Могу я попросить у вас пять минут?
– Три из них уже прошли. В вашем распоряжении осталось две.
Крамер посмотрел на часы и сунул руки в карманы брюк. Взгляд он по-прежнему не отводил от окна.
– Одна из газет в Мемфисе позволила себе процитировать вас, сэр. Вы говорили, что намерены присутствовать при казни Сэма Кэйхолла, что обязательно заглянете ему в глаза.
– Совершенно верно. Правда, сомневаюсь, что мне это удастся.
– Почему же?
– По причине загнивания системы правосудия. С Кэйхоллом власти нянчатся уже почти десять лет. Он находится под охраной государства, пишет апелляцию за апелляцией. Минуту назад вы сами заявили, что пытаетесь спасти его жизнь. Наша система порочна. Я не жду от нее справедливости.
– Уверяю вас, с ним не нянчатся. Скамья смертников – жуткое место. Сюда я приехал прямо оттуда.
– Верю, верю. Но он живет. Дышит полной грудью, сидит перед телевизором, читает книги. Он беседует с вами, строчит ходатайства. Сэм располагает временем подготовиться к смерти. Он произнесет молитву, простится с родственниками. У моих внуков этого времени не было, мистер Холл. Они не успели обнять родителей. В ту минуту они играли, и их просто разорвало на куски.
– Понимаю, мистер Крамер. Однако казнь Сэма не вдохнет в них жизнь.
– Нет, не вдохнет. Зато принесет облегчение нам. Она умерит нашу боль. Миллионы раз я молил Бога о том, чтобы Он дал мне силы увидеть Сэма мертвым. Пять лет назад у меня случился инфаркт. Две с половиной недели я пролежал под капельницами и выкарабкался только потому, что обещал себе пережить убийцу. Я приеду в Парчман, мистер Холл, если только врачи разрешат мне это. Посмотрю, как он будет умирать, а потом вернусь домой и начну считать дни до собственных похорон.
– Очень жаль, если вы испытываете лишь такие чувства.
– Мне тоже жаль. А еще я жалею о том, что услышал когда-то имя Сэма Кэйхолла.
Адам отступил на шаг, прислонился к деревянной раме витрины с кассовым аппаратом. Опустив голову, он рассматривал квадратики паркета. Эллиот Крамер упорно не отводил взгляда от окна. Солнце уже скрылось за крышами соседних домов, на полки маленького музея легли густые тени.
– Из-за Сэма я потерял отца, – тихо промолвил Адам.
– Сочувствую. Где-то я читал про него. Покончил с собой после третьего процесса, так?
– Да. Сэму тоже пришлось несладко. Сначала он разрушил собственную семью, а потом – вашу. Вина на нем куда большая, чем мы с вами в состоянии представить.
– Может, смерть снимет с него этот тяжкий груз.
– Может быть. Но почему не остановить готовящееся убийство?
– Что, по-вашему, в моих силах?
– Я слышал, вы давно дружите с губернатором.
– Какое вам дело до моих друзей?
– Это правда, не так ли?
– Губернатор – из местных. Я знал его еще мальчишкой.
– Я же познакомился с ним на прошлой неделе. В его власти проявить милосердие.
– Особо рассчитывать на это не стоит.
– Особых расчетов у меня и нет. Я в безвыходном положении, мистер Крамер. Фактически мне нечего терять, кроме деда. Если вы и ваша семья будете настаивать на казни, губернатор наверняка прислушается к вашему мнению.
– Вы правы.
– Но если вы выступите против, то он почти с той же вероятностью опять займет вашу сторону.
– Значит, все зависит от меня. – Впервые за время разговора Эллиот Крамер сдвинулся с места. Пройдя мимо Адама, он остановился у окна. – Вы не только в безвыходном положении, мистер Холл. Вы еще и на редкость наивный человек.
– Не спорю.
– Оказывается, я всесилен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60