– Я на вас больше не работаю, мистер Валдир.– Да, но вопрос с кораблем еще не закрыт.– Я не могу поднять корабль. И не я его затопил. Это сделал шторм. Чего вы от меня хотите?– Я хочу, чтобы ты присмотрел за мистером О'Рейли.– Ему нужны деньги. Вы можете сделать так, чтобы ему их прислали?– Наверное.– И паспорт. Ведь все его вещи утонули.– Твое дело присматривать за ним. Об остальном позабочусь я.Ночью температура поднималась постепенно, приближая момент, когда приступ лихорадки должен был разразиться с новой силой. Его визитной карточкой можно было считать бисеринки пота, собравшиеся аккуратными рядками поверх бровей, и намокшую от пота подушку. Пока Нейт спал, лихорадка медленно закипала, томилась, готовясь взорваться. Она посылала вперед волны мелкой дрожи и озноба, охватывавшего все тело, но Нейт так устал, и в его организме скопилось столько химии, что он ни разу не проснулся.Лихорадка уже давила ему на веки, и когда он попытался открыть глаза, то чуть не закричал от боли, но во рту пересохло – проклятая денге высосала из него все соки.Нейт застонал. В висках стучало так, словно они были наковальнями, по которым бил кузнечный молот. Сделав над собой усилие и все же открыв глаза, Нейт понял, что умирает. Он лежал в луже пота, лицо горело, суставы ног и рук скрючились от боли.– Жеви… – прошептал он. – Жеви!Жеви включил ночник, стоявший на тумбочке между кроватями, и Нейт застонал еще громче:– Выключи!Жеви побежал в ванную комнату и зажег лампу там, чтобы свет не падал Нейту на лицо. На случай повторного приступа он купил воду в бутылках, лед, аспирин, градусник и болеутоляющие. Жеви думал, что хорошо подготовился к новой атаке болезни.В течение часа он постоянно измерял Нейту температуру. Она поднялась до ста двух градусов, [По Фаренгейту. Примерно сорок градусов по Цельсию] когда больного бил озноб, кровать ходила под ним ходуном. В перерывах между приступами озноба Жеви впихивал в рот Нейту таблетки и вливал воду, обтирал ему лицо мокрым полотенцем. Нейт страдал молча, ожесточенно стиснув зубы, словно это могло успокоить боль. Он твердо решил перенести приступ в относительном комфорте гостиничного номера. Каждый раз, когда ему хотелось закричать, он вспоминал ужасающую обстановку больничной палаты.В четыре часа утра температура поднялась до ста трех градусов, и Нейт начал терять сознание.Когда ртутный столбик поднялся до отметки “сто пять”, Жеви понял, что его друг вот-вот впадет в шок. Но запаниковал он даже не от показаний градусника, а от того, что пот стал капать с простыни на пол. Нет, его друг уже достаточно настрадался. В больнице найдутся лекарства получше.Жеви разыскал швейцара, спавшего на третьем этаже, и они вместе втащили Нейта в лифт, потом проволокли через пустой вестибюль и положили в кабину грузовика. Жеви позвонил Валдиру в шесть часов утра, тот еще спал.Как следует выбранив Жеви, он согласился позвонить доктору. Глава 37 Доктор руководил лечением по телефону, лежа в постели: наберите в капельницу побольше всякого добра, всадите иглу в вену и постарайтесь найти палату поприличнее. Но все палаты были переполнены, поэтому Нейта оставили в холле мужского отделения подле заваленного всяким хламом стола, который назывался здесь сестринским постом. Тут он был под постоянным присмотром. Жеви попросили удалиться. Ему ничего не оставалось, как ждать.На следующее утро, когда поднялась обычная суета, появился санитар с ножницами. Он разрезал спортивные трусы, красную майку, и, пока заменял их знакомым желтым халатом, Нейт минут пять лежал совершенно голый. Никто из проходивших мимо на него даже не посмотрел; Нейту и подавно все было безразлично. Тряпки, которые пару минут назад были трусами и майкой, выбросили, так что у Нейта теперь снова не было никакой одежды.Если его слишком сильно трясло или он слишком громко стонал, находившиеся поблизости врач, медсестра или ординатор чуть поворачивали вентиль капельницы и увеличивали подачу медикаментов, если начинал слишком громко храпеть – уменьшали.Когда в отделении умер больной раком, кровать Нейта ввезли в ближайшую палату и поставили между рабочим, которому только что оторвало ногу, и мужчиной, умирающим от почечной недостаточности. Врач наведывался к нему за этот день дважды. Температура колебалась между ста двумя и ста четырьмя градусами. Около полудня пришел Валдир, хотел поговорить, но Нейт не проснулся. Валдир доложил обстановку мистеру Стэффорду, которому не понравилось то, что он услышал.– Врач говорит, это нормальное течение болезни, – говорил Валдир, стоя со своим сотовым телефоном в коридоре больницы. – Мистер О'Рейли поправится.– Валдир, не дайте ему умереть! – прорычал из Америки Джош.Деньги уже были отправлены телеграфом. Паспорт вот-вот должны были оформить.И снова капельница опустела, а этого никто не заметил.Час проходил за часом, действие лекарств постепенно заканчивалось. Была середина ночи, за окном стояла кромешная тьма, на соседних койках никто не шевелился, когда Нейт наконец высвободился из пут комы и подал первые признаки жизни. Своих соседей он почти не видел. Дверь была открыта, и из коридора струился слабый свет. Не было слышно ни голосов, ни чьих-то шагов.Потрогав свой промокший до нитки халат, Нейт понял, что под ним снова ничего нет. Он протер провалившиеся глаза и попытался распрямить скрюченные ноги. Лоб был огненным. Хотелось пить, и он не мог вспомнить, когда в последний раз ел. Опасаясь разбудить соседей, он не двигался. Рано или поздно медсестра, надо полагать, зайдет сама.Простыни промокли насквозь, поэтому, когда снова начался озноб, согреться не было никакой возможности. Трясясь от холода, Нейт тер себя руками. Когда дрожь прошла, он попытался уснуть и до рассвета действительно немного подремал. В висках стучало так, что он, закрывшись подушкой и сжавшись в комок, заплакал.В темноте появился женский силуэт, медленно двигавшийся от кровати к кровати. Он остановился возле Нейта.Женщина наблюдала, как Нейт барахтается под простыней, слышала его стоны, приглушенные подушкой. Потом осторожно тронула за руку.– Нейт, – прошептала она.При обычных обстоятельствах он бы испугался. Но теперь галлюцинации постоянно преследовали его. Опустив подушку на грудь, он попытался рассмотреть фигуру, стоявшую подле кровати.– Это я, Рейчел, – прошептала женщина.– Рейчел? – так же шепотом, тяжело дыша, ответил он и сделал движение, чтобы сесть. – Рейчел?– Я здесь, Нейт. Бог послал меня защитить вас.Он протянул руку, чтобы коснуться ее лица, но она перехватила ее и поцеловала в ладонь.– Вы не умрете, Нейт, – сказала Рейчел. – У Бога в отношении вас другие намерения.Нейт не мог вымолвить ни слова. Глаза постепенно привыкли к темноте, и теперь он видел ее.– Это вы? – неуверенно произнес он. – Или снова видение?Голова опустилась на подушку, мышцы расслабились, ноги и руки распрямились. Не выпуская ее руки, Нейт снова закрыл глаза. Пульсация в веках затухала. Жар откатывал от лица. Лихорадка утрачивала силу, и он стал медленно погружаться в глубокий сон, вызванный не лекарствами, а изнеможением.Ему снились ангелы – девушки в белых одеждах, качающиеся на облаках над его головой. Они прилетели, чтобы спасти его, и теперь тихо пели гимны, которых он никогда прежде не слышал, но почему-то они казались ему знакомыми.Нейт покинул больницу в середине следующего дня, вооруженный наставлениями врача и сопровождаемый Жеви и Валдиром. От лихорадки и сыпи не осталось и следа – лишь небольшая слабость в суставах и мышцах. Нейт настаивал, чтобы его отпустили, и доктор наконец сдался. Он был рад избавиться от беспокойного пациента.Прежде всего они остановились возле ресторана, где Нейт съел огромную тарелку риса и такую же – вареной картошки.Стейков и котлет в отличие от Жеви он избегал. Они оба со времени своего путешествия еще не избавились от чувства голода. Валдир пил кофе, курил и наблюдал, как они едят.Никто не видел, чтобы Рейчел входила в больницу или выходила из нее. Нейт по секрету сообщил о ее визите Жеви, и тот порасспросил сестер и санитарок. После обеда, оставив Нейта с Валдиром, Жеви отправился бродить по городу в поисках Рейчел. Спустившись к реке, побеседовал с матросами приплывшего последним скотовоза. Там ее не видели. Не видели ее и рыбаки. Казалось, никто не заметил белой женщины, приплывшей из Пантанала.Оставшись в кабинете Валдира один, Нейт набрал номер Стэффорда, который вспомнил не без труда. Джоша выдернули с какого-то совещания.– Нейт, говори! Как ты себя чувствуешь?– Лихорадка прошла, – сказал Нейт, качаясь в разболтанном кресле Валдира. – Чувствую себя прекрасно. Немного ослабел и устал, но чувствую себя отлично.– Звучит превосходно. Я хочу, чтобы ты поскорее вернулся.– Дай мне еще пару дней.– Я посылаю за тобой самолет, он вылетит сегодня вечером.– Нет. Не нужно, Джош. Я вернусь, когда сам захочу.– Ладно. Тогда расскажи мне о женщине.– Мы ее нашли. Она незаконная дочь Троя Филана, но ничуть не интересуется деньгами.– И как же тебе удалось уговорить ее принять их?– Джош, эту женщину вообще нельзя уговорить. Я старался, но у меня ничего не вышло, я сдался.– Послушай, Нейт, от таких денег не отказываются. Уверен, что тебе удалось воззвать к ее благоразумию.– Ничуть, Джош. Она – самый счастливый человек, какого мне когда-либо доводилось видеть, и желает провести остаток жизни среди своих подопечных. Именно там хочет видеть ее Бог.– Но она подписала бумаги?– Ничего подобного.Повисла долгая пауза, Джош переваривал услышанное.– Ты шутишь, – сказал он наконец тихо, так что в Бразилии его едва было слышно.– Ничуть. Прости, шеф. Я сделал все, что мог, чтобы убедить ее подписать бумаги, но она была непреклонна и сказала, что никогда их не подпишет.– Она прочла завещание?– Да.– А ты назвал ей сумму?– А как же! Она живет одна в хижине с дырявой крышей, ест простую пищу, носит простую одежду, у нее нет никаких телефонов и факсов, и она нисколько по ним не тоскует.– Это непостижимо.– Я тоже так думал, но я там был.– Она образованна?– Она врач, Джош, дипломированный врач. И еще имеет диплом духовной семинарии. Говорит на пяти языках.– Врач?– Да, но о судебных преследованиях врачей, проявивших преступную халатность, мы не говорили.– Ты сказал, она очаровательна.– Я так сказал?– Да, два дня назад по телефону. Думаю, ты был под действием медикаментов.– Был. Но она действительно очаровательна.– Значит, она тебе понравилась?– Мы подружились. – Не было смысла сейчас сообщать Джошу, что Рейчел приехала в Корумбу. Нейт надеялся вскоре разыскать ее и попробовать еще раз обсудить вопрос о наследстве Троя. – Это было настоящее приключение. Мягко выражаясь.– Я спать не мог, так волновался за тебя…– Успокойся. Я пока не развалился.– Я перевел тебе пять тысяч. Они у Валдира.– Спасибо, шеф.– Позвони завтра.Валдир пригласил его пообедать, но Нейт отказался. Он взял деньги и пешком отправился в город. Первую остановку сделал у магазина одежды, где купил себе белье, шорты в стиле сафари, гладкие белые майки и туристские ботинки.Пройдя со своим новым гардеробом четыре квартала до отеля, он устал и проспал два часа.Жеви не нашел никаких следов Рейчел. Он вглядывался в прохожих на шумных улицах, говорил со знакомыми на реке, однако никто о ней не слышал. Жеви прошелся по всем гостиницам в центре города, пофлиртовал со всеми регистраторшами, но ни одна из них не видела белой американки сорока двух лет, путешествующей в одиночестве.К концу дня Жеви был почти уверен, что она привиделась Нейту. При лихорадке денге бывают галлюцинации, люди видят бог знает что, слышат голоса, начинают верить в привидения, особенно по ночам. Но он не прекращал поисков.Нейт тоже, поспав и поев, принялся бродить по городу.Шел медленно, стараясь держаться в тени и не выпуская из рук бутылку с водой. Остановился на крутом берегу реки, откуда на сотни миль вперед простирался Пантанал во всем своем великолепии.Усталость быстро одолела его, и он побрел обратно в отель, чтобы еще немного отдохнуть. Проснулся Нейт от того, что в дверь постучал Жеви. Они договорились встретиться в семь и поужинать. Был уже восьмой час, и, войдя в комнату, Жеви стал сразу озираться в поисках пустых бутылок от спиртного. Нигде не было видно ни одной.Они поели жареных цыплят в уличном кафе. Вечер был оживленным: повсюду играла музыка, гудели машины. Семейные пары с маленькими детьми покупали мороженое и расходились по домам. Подростки бродили ватагами без всякой определенной цели. Бары выставили столики на улицы. Молодые мужчины и женщины переходили из одного в другой. На улицах было тепло и безопасно, казалось, никто не боялся получить по физиономии или попасть в перестрелку.За соседним столиком какой-то мужчина потягивал “Браму” из коричневой бутылки. Нейт следил за каждым его глотком.После десерта они с Жеви распрощались, договорившись встретиться рано утром и продолжить поиски. Жеви пошел в одну сторону, Нейт – в другую. Он был отдохнувшим, бодрым, валяться в постели ему надоело.В двух кварталах от реки улицы стали менее многолюдными. Магазины были закрыты, свет в домах не горел, машины встречались редко. Впереди Нейт заметил огни небольшой часовенки. “Вот где она должна быть!” – едва не воскликнул он.Дверь часовни была широко открыта, так что с тротуара Нейт мог видеть ровные ряды деревянных скамей, пустую кафедру, сцену распятия, изображенную на стене, и спины нескольких верующих, склонившихся в молитве и размышлении. Тихо играл орган, и Нейта потянуло войти. Он остановился в дверях и насчитал пять человек молящихся, все сидели порознь, никто даже отдаленно не напоминал Рейчел.Скамья перед органом была пуста, музыка лилась из репродуктора.Можно подождать, у него полно времени, вероятно, Рейчел появится позже. Нейт вошел, сел в заднем ряду и стал разглядывать изображение сцены распятия: Его ногти, впившиеся в ладони, меч, вонзившийся Ему в бок, искаженное в агонии лицо.Неужели Его действительно убили таким изуверским способом? Когда-то давно, в своей презренной бездуховной жизни, Нейт читал основные истории из жизни Христа: непорочное зачатие, Рождество, хождение по водам, еще какие-то чудеса…Потом предательство Иуды, суд Пилата, распятие, воскресение и, наконец, вознесение на небеса.С улицы зашли еще трое богомольцев. Молодой человек с гитарой появился через боковую дверь и проследовал прямо к амвону. Было половина десятого. Юноша тронул струны и запел, его лицо просветлело. Маленькая скромная женщина, сидевшая через ряд от Нейта, стала негромко хлопать в ладоши и подпевать.Может, песня привлечет Рейчел? Или она молится в настоящем храме с деревянными полами и витражами на окнах, где люди в застегнутых на все пуговицы одеждах читают Библию на современном языке?Закончив петь, юноша прочел что-то, видимо, отрывок из Евангелия, и стал проповедовать. Он говорил по-португальски, но на удивление медленно. Нейта заворожила его тихая плавная речь. И хоть не понимал ни слова, он попытался повторять фразы. Потом мысли его улетели далеко.Тело Нейта очистилось от болезни и медикаментов. Он был сыт и бодр, снова стал самим собой, таким, каким был очень давно, и это вдруг подействовало на него угнетающе.Настоящее, рука об руку с будущим, вернулось. Здесь, в часовне, тревоги, которые покинули его, когда он сидел на берегу ручья с Рейчел, навалились снова. И как же ему было нужно, чтобы сейчас она оказалась рядом, взяла его за руку и помолилась вместе с ним!Сердясь на себя за слабость, Нейт перебирал в уме свои невзгоды. Дома его ждали демоны – хорошие и плохие друзья, любимые места и привычки, нагрузки, которых он больше не мог выдерживать. К сожалению, нельзя прожить всю жизнь только с такими людьми, как Серхио, в дорогой клинике. И нельзя жить, слоняясь по улицам.Юноша молился, закрыв глаза и воздев руки к небу. Нейт тоже закрыл глаза и произнес имя Бога. Бог ждал.Вцепившись обеими руками в спинку передней скамьи, Нейт тихо бормотал список своих прегрешений, перечислял все свои слабости, недостатки, пристрастия, дурные поступки. Он исповедовался, истово обнажая перед Богом свою жизнь как сплошное долгое поражение. Он не скрывал ничего, сбрасывал с души бремя настолько тяжкое, что оно способно было раздавить и троих мужчин. Когда он наконец закончил, в глазах стояли слезы.– Я грешен, Господи, – прошептал он. – Помоги мне, прошу Тебя.Так же стремительно, как лихорадка покинула его тело, тяжесть свалилась с его души. Одним легким мановением руки Он отвел камень от сердца. Нейт вздохнул с облегчением, хотя его пульс бешено стучал.Снова послышались звуки гитары. Нейт открыл глаза, смахнул со щеки слезу, но увидел не юношу с гитарой на амвоне, а лицо умирающего на кресте Иисуса, искаженное смертной мукой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46