Он понял, что за ним установлено наблюдение, а телефоны прослушиваются. Он ловил подозрительные взгляды Вейкфилда, и чаще обычного в офисе Вейкфилда стал появляться Вельмано.Затем были убиты судьи Верховного суда Розенберг и Дженсен. У него не было сомнений, что это работа Маттиса и его сообщников. В записке не упоминался Маттис, но там говорилось о “клиенте”, а у Вейкфилда не было других клиентов. К тому же ни один клиент, кроме Маттиса, не получил столько выгоды от Верховного суда.Последний абзац аффидевита был ужасным. По двум обстоятельствам Морган догадался, что его ждет та же участь. С него было снято дело о пеликанах, и его просто загрузили работой, дополнительными часами, запросами. Он испугался, что его убьют. Если они убили двух судей Верховного суда, то смогут убить и скромного служащего.Он подписал эту бумагу под присягой у нотариуса. Адрес нотариуса был отпечатан под его именем.— Посиди тихонько, я сейчас вернусь, — сказал Грей, открывая дверцу, и выскочил из машины.Лавируя в густом потоке транспорта, он перебежал L-стрит. Около булочной находился телефон-автомат. Он набрал номер Смита Кина и взглянул на свой взятый напрокат автомобиль, припаркованный на противоположной стороне улицы.— Слушай, это Грей. Слушай внимательно и делай то, что я скажу. У меня есть еще один источник по делу, о пеликанах. Это очень рискованно, Смит, и необходимо, чтобы ты и Кротхэммер были у Фельдмана в офисе через пятнадцать минут.— Что это?— Гарсиа оставил прощальную записку. Мы сделаем еще одну остановку, а затем приедем.— Мы? И девушка приедет?— Да. Возьми видеомагнитофон в конференц-зале. Мне кажется, Гарсиа хочет говорить с нами.— Он оставил пленку?— Да. Итак, через пятнадцать минут.— Вам ничего не угрожает?— Надеюсь. Только я дьявольски нервничаю, Смит, — он повесил трубку и побежал обратно к автомашине. * * * У миссис Стенфорд была нотариальная контора на Вермонт. Она смахивала пыль с нижних полок, когда вошли Грей и Дарби. Они очень спешили.— Вы Эмили Стенфорд? — спросил Грей.— Да. В чем дело?Он показал ей последнюю страницу аффидевита.— Вы заверяли эту бумагу?— А вы кто?— Грей Грентэм из “Вашингтон пост”. Это ваша подпись?— Да, моя.Дарби протянула ей фотографию Гарсиа — теперь Моргана, снятого на тротуаре.— Это он подписал аффидевит? — спросила она.— Это Куртис Морган. Да, это он.— Благодарю вас, — сказал Грей.— Он мертв, не так ли? — спросила миссис Стенфорд. — Я узнала из газет.— Да, он мертв, — подтвердил Грей. — А вы, случайно, не читали аффидевит?— О, нет! Я лишь засвидетельствовала его подпись. Но я знала, что-то неладно.— Спасибо вам, миссис Стенфорд. — И они вышли так же поспешно, как и вошли. * * * Тощий человек прятал свой лоснящийся лоб под поношенной фетровой шляпой. На нем были потрепанные брюки и стоптанные туфли. Он сидел в старомодном кресле на колесах перед зданием “Пост” и держал плакатик, оповещавший, что он “Голодный и бездомный”. Голова его покачивалась от плеча к плечу, как будто ему от голода свело шею. На коленях у него лежал бумажный пакет с несколькими долларовыми бумажками и мелочью, но это были его собственные деньги. Может быть, он бы лучше играл свою роль, если бы был слепым.Он выглядел жалко, сидя вот так, подобно овощу, вращая головой, в этих лягушачьих защитных очках. Он пристально следил за каждым движением на улице.Он видел, как стрелой вылетела из-за угла машина и припарковалась в неположенном месте. Оттуда выскочили мужчина и женщина и побежали по направлению к нему. У него под рваным пледом лежал револьвер, но они двигались слишком быстро. И на тротуаре было много людей. Так они проскочили в здание “Пост”.“Нищий” минуту подождал, а затем покатил свое кресло прочь. Глава 41 Смит Кин беспокойно вышагивал перед дверью фельдмановского офиса, когда выглянула секретарша. Он увидел их, пробиравшихся в проходе между столами. Грей шел, держа ее за руку. Она была очень привлекательна, но это Кин оценит потом. Оба тяжело дышали.— Смит Кин, это Дарби Шоу, — сказал Грей, едва переводя дух.Они обменялись рукопожатием.— Привет! — сказала она, оглядывая неприбранное помещение отдела новостей.— Рад познакомиться, Дарби. Как я слышал, вы удивительная женщина.— Ладно, — сказал Грентэм, — отложим болтовню на потом.— Пойдемте, — сказал Кин, и они опять вышли. — Фельдман хочется воспользоваться комнатой для заседаний.Они прошли через заваленный бумагами отдел новостей и вошли в шикарно обставленную комнату с длинным столом посредине. Там было полно мужчин, которые разговаривали, но сразу замолчали, как только она вошла. Фельдман запер дверь. Затем он протянул ей руку.— Я Джексон Фельдман, главный редактор. А вы, вероятно, Дарби.— А то кто же? — заметил Грей, все еще тяжело дыша.Фельдман не обратил никакого внимания на его замечание и оглядел стоявших вокруг стола.— Это Говард Кротхэммер, ведущий редактор, Эрни Де Басио, заместитель ведущего редактора по иностранным делам, Эллиот Кохен, заместитель главного редактора по национальным вопросам, и Винсен Литски — наш адвокат.Она вежливо кивнула, но через минуту уже не помнила их имен. Все они были лет пятидесяти, все без пиджаков, и все выглядели очень озабоченными. Она чувствовала общее напряжение.— Дай мне пленку, — сказал Грей.Она достала ее из сумки и подала ему. Видеомагнитофон находился в конце комнаты на переносном стенде. Грей вставил пленку.— Мы получили ее двадцать минут назад и поэтому не могли ее посмотреть.Мужчины подошли ближе к экрану и ждали, пока появится изображение.На черном экране появилась дата: 12 октября. Затем — Куртис Морган, сидящий за кухонным столом. Он держал переключатель, с помощью которого, очевидно, управлял кинокамерой.“Меня зовут Куртис Морган, и если вы смотрите эти кадры, значит, я мертв”, — первая фраза была ужасна. Мужчины пододвинулись ближе.“Сегодня 12 октября, я снимаю это в своем доме. Я один, жена пошла к врачу. Я должен был пойти на работу, но позвонил и сказался больным. Моя жена ничего не знает. Я никому ничего не говорил. И если вы смотрите это, то значит, вы уже видели это (берет в руку аффидевит). Это письменное показание, подписанное мной, и я собираюсь оставить его вместе с видеопленкой, по всей вероятности, в депозитном ящике в даунтауне. Я прочту свои показания и дам пояснения”.— Показания у нас, — быстро вставил Грей.Он стоял у стены рядом с Дарби. Никто не взглянул на него. Они буквально прилипли к экрану.Морган медленно прочел свои показания. Его глаза перебегали со страниц письма к камере, туда и обратно, туда и обратно.Это заняло у него десять минут. Всякий раз, как Дарби слышала слово “пеликан”, она закрывала глаза и медленно качала головой. Вот к чему все свелось! Какой кошмарный сон! Но она старалась слушать.Когда Морган закончил аффидевит, он положил его на стол и заглянул в записи в своей тетрадке. Он казался спокойным, без тени напряжения. Симпатичный парень, выглядевший моложе своих двадцати девяти. Поскольку он был дома, то был без галстука, просто в накрахмаленной белой рубашке. Он сказал, что “Уайт и Блазевич” не идеальное место службы, но большинство из четырехсот юристов гордились им и, вероятно, ничего не знали о Маттисе. Фактически, он сомневался, как много людей, кроме Вейкфилда, Вельмано и Эйнштейна, были вовлечены в этот заговор. Там был партнер по имени Джеральд Швабе, достаточно зловещий, чтобы быть вовлеченным в эту организацию, но у Моргана не было доказательств. (Дарби хорошо помнила его.) Была еще экс-секретарь, которая неожиданно уволилась через несколько дней после убийства судей. Ее звали Мириам Ла Рю, она восемнадцать лет проработала в отделе нефти и газа. Она-то могла что-нибудь знать. Живет в Фоялс-Черч. Другая секретарша, которую он не назовет, сказала ему, что случайно услышала разговор между Вейкфилдом и Вельмано, когда они говорили о том, можно ли доверять ему, Моргану. Она слышала лишь отрывки беседы. Они стали иначе относиться к нему после того, как на его столе была найдена та записка. Особенно Швабе и Вейкфилд. Казалось, им хотелось прижать его к стене и угрозами вырвать у него признание, кому он говорил об этой записке, но они не могли этого сделать, так как не были уверены, что он ее видел. К тому же они боялись, что вокруг этого поднимется шумиха. Но он видел записку, и они тоже были почти уверены в этом. И раз уж они сговорились убить Розенберга и Дженсена, то он-то, черт возьми, был просто их сотрудником, которого можно было тотчас заменить.Юрист Литски недоверчиво покачал головой. Оцепенение стало проходить, и все слегка задвигались на своих местах.Морган ездил на работу на машине, и дважды за ним был хвост. Один раз, во время ленча, он заметил человека, наблюдавшего за ним. Морган еще немного поговорил о семье, а затем стал говорить бессвязно. Было очевидно, что больше ему особенно нечего сказать.Грей передал аффидевит и записку Фельдману, который прочел их и передал Кротхэммеру, а тот — следующему.От прощальных слов Моргана у всех пошли мурашки по коже:“Я не знаю, кто увидит эту пленку, я буду уже мертв, а потому, полагаю, это не имеет значения. Надеюсь, вы используете это, чтобы схватить Маттиса и его грязных юристов. Но если мою запись смотрят сейчас эти паршивые сволочи, то катитесь вы все к дьяволу!”Грей вынул пленку. Он потер руки и с улыбкой посмотрел на собравшихся.— Ну, джентльмены, достаточно вам доказательств, или требуется еще?— А ведь я знаю этих ребят, — сказал Литски с нескрываемым изумлением. — Год назад я играл с Вейкфилдом в теннис.Фельдман встал и прошелся по комнате.— Как вы нашли Моргана?— Это долгая история, — сказал Грей.— Тогда расскажи ее коротко.— Мы нашли студента-юриста в Джорджтауне, который подрабатывал клерком в фирме “Уайт и Блазевич” прошлым летом. Он опознал Моргана по фотографии.— А как достали фотографию? — спросил Литски.— Об этом не спрашивайте. К этой истории она не имеет отношения.— В таком случае напиши статью об этом.— Да, напиши, — добавил Эллиот Кохен.— Как вы узнали, что он мертв? — спросил Фельдман.— Вчера Дарби ездила в “Уайт и Блазевич”. Там ей сообщили эту новость.— А где была видеокассета и аффидевит?— В депозитном ящике в Первом Колумбийском банке. Жена Моргана дала мне ключ сегодня в пять утра. Я не допустил никакой ошибки. Дело о пеликанах полностью подтверждено беспристрастным источником.— Напиши об этом, — сказал Эрни Де Басио. — Сделай огромный заголовок, какого еще не видывали после статьи “Никсон уходит в отставку”.Фельдман остановился возле Смита Кина. Они внимательно посмотрели друг другу в глаза.— Напиши об этом, — сказал Кин и повернулся к юристу. — Твое мнение. Вине?— Нет вопросов с юридической стороны. Но я бы хотел просмотреть статью сразу после того, как она будет написана.— Сколько тебе нужно времени? — спросил редактор Грея.— Та часть, что касается деда, в общих чертах уже готова. Я закончу ее в течение какого-нибудь часа. Плюс два часа на Моргана. Итого — три.Фельдман не улыбался с тех пор, как пожал руку Дарби. Он прошел в другой конец комнаты и остановился, глядя в лицо Грею.— А что, если эта пленка — обман?— Обман? Мы здесь говорим о мертвецах, Джексон. Я видел вдову, настоящую, живую вдову. Эта газета дала материал о его убийстве. Он мертв. Даже в его фирме сказали, что он мертв. И вот пленка, где он говорит о своей смерти. Я знаю, что это он. Мы разговаривали с нотариусом, который засвидетельствовал его подпись на аффидевите. Она опознала его. — Грей говорил все громче и громче, оглядывая комнату. — Все, что он сказал, подтверждает дело о пеликанах. Все! Маттис, судебный процесс, убийства. Наконец, у нас есть Дарби, автор письма. И чем больше мертвых тел, тем упорнее они преследовали ее по всей стране. Здесь нет проколов, Джексон, это настоящий материал.Наконец-то он улыбался!— Это не просто материал. Напиши его к двум часам. Сейчас одиннадцать. Можешь остаться в этой комнате, только запри дверь. — Фельдман опять начал прохаживаться. — Встретимся здесь ровно в два и прочтем черновик. Ни слова больше.Мужчины встали и гуськом вышли из комнаты, но прежде каждый пожал руку Дарби Шоу. Они не знали, поздравлять ли ее, сказать ли “спасибо” или что-нибудь еще, поэтому просто с улыбкой пожали ей руку. Она продолжала сидеть.Когда они остались одни. Грей присел рядом с ней и они взялись за руки. Перед ними был чистый стол заседаний. Вокруг чинно стояли стулья. Стены были белые, и комната освещалась люминесцентными лампами и светом, падавшим из двух узких окон.— Как ты? — спросил он.— Даже не знаю. Надеюсь, это конец пути. Мы победили.— Что-то не вижу радости.— У меня были в прошлом лучшие времена. Я рада за тебя.Он взглянул на нее.— Почему за меня?— Ты собрал все по кусочкам, и завтра будет нанесен удар. И знаешь, то, что ты напишешь, заслуживает пулитцеровской премии.— Я не думал об этом.— Лгунишка!— Ну хорошо, может быть, один раз и думал. Но когда ты вчера вышла из лифта и сказала, что Гарсиа мертв, я забыл о премиях.— Однако это несправедливо. Я сделала всю работу, в ход пошли мои мозги, глаза и ноги, а вся слава досталась тебе.— Я был бы рад назвать твое имя. Я твой должник, как автора письма. Мы поместим твой портрет на первой странице рядом с Розенбергом, Дженсеном, Маттисом, Президентом, Верхиком и...— Томасом? Его фото будет в газете?— Это зависит от Фельдмана. Он будет редактировать статью.Она немного подумала, но ничего не сказала.— Итак, мисс Шоу, у меня три часа, чтобы написать сенсационнейшую статью за всю мою жизнь. Она потрясет мир. И, может быть, приведет к отставке Президента. Она раскроет тайну убийств, а меня сделает богатым и знаменитым.— Уж лучше я напишу ее.— А сможешь? Я устал.— Давай твои записи. И принеси чашечку кофе.Они заперли дверь и расчистили стол. Ассистент принес персональный компьютер с принтером. Они послали его за кофе. Потом за фруктами. Набросали в общих чертах историю по разделам, начиная с убийств, затем случай с пеликанами в южной Луизиане, затем Маттис и его связь с Президентом, затем дело о пеликанах и опустошение, которое оно вызвало, Каллахан, Верхик, затем Куртис Морган и его убийцы, затем “Уайт и Блазевич” и Вейкфилд, Вельмано и Эйнштейн. Дарби предпочитала писать от руки. Она описала судебную тяжбу, историю со своим письмом, и то, что было известно о Маттисе. Грей взял все остальное и набрал вчерне на компьютере.Дарби была сама организованность: тщательно собранные на столе записки, аккуратно записанные на бумаге слова. Он же был воплощением беспорядка: бумаги на полу, работа на компьютере, печатание наобум целых параграфов, которые тут же забраковывал, когда они уже были на бумаге. Она все время призывала его к спокойствию. Он возражал, что это не библиотека юридического факультета, это газета, в которой работают с телефоном на каждом ухе среди всеобщего шума и гама.В полпервого Смит Кин прислал еду. Дарби ела холодный сандвич и смотрела в окно на уличное движение. Грей копался в отчетах кампании.И тут она увидела того типа. Он медленно шел вдоль здания, пересекающего Пятнадцатую улицу, и в нем не было бы ничего подозрительного, кроме разве того, что час тому назад он стоял, прислонясь к стене отеля “Мэдисон”. Он потягивал что-то из высокой чашки и наблюдал за парадным входом в “Пост”. На нем была черная шляпа, куртка из грубой хлопчатки и джинсы. Возраст — под тридцать. Сейчас он стоял там, внизу, оглядывая улицу. Она продолжала грызть свой сандвич и минут десять наблюдала за ним. Он потягивал из своей чашки и не двигался.— Грей, подойди, пожалуйста.— В чем дело? — Он подошел, и она показала на человека в черной шляпе.— Посмотри внимательно, — сказала она, — и скажи мне, что он сейчас делает.— Что-то пьет, вероятно, кофе. Подпирает то здание и смотрит на это.— Во что он одет?— В хлопок с головы до ног и черная шляпа; похоже, в ботинках. А в чем дело?— Я видела его час назад, он стоял у отеля. Он как бы прятался за фургоном, но знаю, это он. А теперь он здесь.— И что из этого?— Да то, что уже час он шатается вокруг, ничем не занят, а лишь наблюдает за этим зданием.Грей кивнул. Для остроумного замечания не было времени. Этот тип выглядел подозрительно, и она в этом была убеждена. Она уже две недели моталась из Нового Орлеана в Нью-Йорк, а теперь, возможно, в Вашингтон, и знала несравненно больше о преследователях, чем он.— Что ты говоришь, Дарби?— В таком случае приведи мне хоть одну вескую причину, почему этот тип, по всему не являющийся уличным бездельником, стал бы здесь торчать.Тип взглянул на часы, медленно пошел вдоль тротуара и скрылся. Дарби посмотрела на свои часы.— Ровно час, — сказала она. — Давай проверять каждые пятнадцать минут, хорошо?— Хорошо. Сомневаюсь, что в этом есть что-то серьезное, — сказал он, стараясь успокоиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41