– Ты видел меня на экране? – равнодушно переспросила она.
– Позволь выразить тебе мое восхищение – ты стала великолепной актрисой.
– Спасибо, Филипп, – ответила она.
Колесо рулетки остановилось. Лизетт снова проиграла, но это не имело никакого значения. Взяв расшитую серебром сумочку, она встала, чтобы перейти к другому столу.
В прошлом Лизетт часто спрашивала себя, что бы она почувствовала, если бы снова встретила его. И вот это случилось. Хотя от ее былой ненависти и злости не осталось и следа, она ощутила неловкость и попыталась избежать дальнейшего разговора. Однако Филипп поднялся вместе с ней прежде, чем она успела с ним попрощаться.
– Да, здесь не место для разговоров, – сказал он, как будто это была единственная причина ее ухода, и, по-хозяйски взяв ее под локоть, собрался увести в более укромное место для беседы, но Лизетт остановила его. Удалившись на некоторое расстояние от остальных гостей, они стояли друг против друга, слыша лишь приглушенный шум голосов и четкие команды крупье.
– Я слышала, ты женился, – сказала Лизетт. – Я за тебя рада.
– Мило с твоей стороны, Лизетт.
– Твоя жена тоже здесь, где-то играет? – спросила она, оглянувшись по сторонам.
– Нет, она сейчас в Америке, в Бостоне – у своих родителей. Ее отец болен, и она решила навестить его.
– Надеюсь, она вернется с хорошими новостями. А теперь мне надо к Джоанне. Ты ее уже видел?
Филипп кивнул, не проявив интереса.
– Где ты остановилась в Монте-Карло? В каком отеле?
– Ни в каком. Я живу у Джоанны, которая снимает здесь виллу.
– Мы с Элен были как-то на ее выставке в Лондоне. Я спрашивал о тебе, но она очень враждебно говорила со мной, хотя моя жена купила у нее картину. Честно говоря, те несколько мазков краски на холсте не стоили таких денег, которые она заплатила за картину. Разве Джоанна не рассказала тебе о нашей встрече?
– Да, она что-то упоминала, – небрежно ответила Лизетт.
Филиппа позабавил ее тон, и он улыбнулся своей прежней неотразимой улыбкой.
– Я так и думал, что она обязательно тебе расскажет. Она меня никогда не любила. Кстати, я помню, ты сама писала прекрасные акварели. Мне кажется, они даже лучше многих работ твоей подруги. Ты продолжаешь рисовать?
– У меня на это нет времени.
Лизетт увидела, что Джоанна встала из-за игрового стола и недовольно смотрит в ее сторону.
– Мне пора. Меня ждет Джоанна.
Филипп просил ее немного задержаться.
– Сейчас, когда мы снова встретились, надеюсь, как хорошие друзья, не помня прошлые обиды, мне хочется поговорить с тобой. Как ты живешь? Как ты стала актрисой? Давай завтра пообедаем!
– Завтра мне надо собираться в дорогу, а послезавтра я уезжаю в Париж.
– В Париж? Ты там снимаешься?
– Я там покупаю одежду, – ответила Лизетт и, чтобы избежать дальнейших вопросов, добавила: – Разумеется, я не могу удержаться от ностальгического соблазна посетить Гран-кафе и «индийский зал», где Люмьеры открыли эру кино. А потом еду домой.
– Домом ты называешь Англию?
– У меня теперь два дома – Франция, где я родилась, и Англия, где живу теперь.
– Может быть, ты подаришь и мне частичку твоей ностальгии и выкроишь пару часов, чтобы завтра пообедать со мной?
Лизетт нахмурилась.
– В последние несколько лет я ни разу не испытывала по тебе никакой ностальгии, Филипп!
Филиппа не смутили ее слова. Он продолжал весело улыбаться.
– Я понимаю, но, может быть, ты все-таки скажешь, как тебе тогда удалось сбежать и так бесследно исчезнуть накануне нашей свадьбы?
Его любопытство вызвало на лице Лизетт кривую усмешку.
– Как видишь, удалось.
– Так мы завтра увидимся?
Лизетт помедлила с ответом.
– Хорошо. А сейчас я иду к Джоанне.
Они договорились о встрече. Филипп пригласил ее в один из лучших ресторанов Монте-Карло. У Лизетт были свои причины согласиться на его приглашение – она собиралась узнать у него о своем сводном брате, где он, и как ему живется.
– Тогда до завтра! – склонившись к ее руке, сказал Филипп.
Лизетт вернулась к Джоанне, которая стояла неподалеку с мрачным выражением лица.
– Зачем ты тратишь на него время? – недовольно спросила она, когда Лизетт подошла ближе. – Он – в прошлом.
– Конечно, но в некотором роде я ему даже благодарна.
– Благодарна? – возмутилась Джоанна. – После того, как он поступил с тобой?
– Если бы у него не было интрижки с Изабель, я бы никогда не встретила Даниэля.
– А ты незлопамятна!
Лизетт улыбнулась.
– Зачем все держать в памяти? Столько воды утекло с тех пор! А ведь когда-то я не представляла себе жизни без него!
– Он случайно не был пьян? Не обратила внимания? Когда он был на моей выставке, от него несло как из бочки.
– Легкий запах вина я почувствовала, но пьяным не могу назвать. Соображал он вполне трезво.
– Ну, хватит о нем. Давай сядем за другой стол. У меня прямо руки чешутся – так хочется выиграть!
Джоанна пошла впереди. Лизетт скрыла от нее, что согласилась завтра пообедать с Филиппом. Она знала, подруга не одобрила бы этого.
Глава 20
Сидя с Филиппом в ресторане, Лизетт почувствовала, что время вернулось назад: они непринужденно болтали, будто и не расставались, только теперь она стала совсем другой. Сейчас она видела в нем просто бабника. От ее былых чувств не осталось и следа. Когда Филипп заговорил с ней в казино, внутри на минуту вспыхнуло прежнее чувство любви, но это был лишь мимолетный призрак прошлого, и ничего больше.
В зале звучали скрипки. Повсюду стояли кадки с пальмами, создававшие уютную атмосферу. Он рассказал ей об общих знакомых и, судя по всему, что-то знал о Морисе.
– Сейчас Морису столько же лет, сколько моему крестному сыну Роберту. Они дружат. Если я забираю Роберта из школы, чтобы с ним пообедать, то приглашаю и Мориса. Дома он бывает редко, потому что замок открывают только тогда, когда туда заглядывает Изабель. Каникулы он проводит везде – только не дома. Мне кажется, Изабель старается не появляться в обществе с взрослым сыном. Ему недавно исполнилось шестнадцать лет. Она считает, что выглядит на двадцать, но, увы, это далеко не так. После того скандала она долго со мной не разговаривала, обвиняла меня в твоем бегстве.
Лизетт не желала ничего слышать о мачехе.
– Как ты считаешь, Морис похож на отца? Филипп прищурился, на его губах мелькнула циничная улыбка.
– Он не мой сын, если ты это имеешь в виду.
– Разумеется, нет! – нетерпеливо ответила она. – Ты вернулся во Францию незадолго до его крестин, но у нее могли быть и другие… до тебя.
– Ты права. Совершенно случайно я узнал, что был у нее не первым любовником и, конечно, не последним. Похож ли Морис на твоего отца, сказать не могу. Единственное, что я о нем знаю: у него, как у всякого подростка, и Роберта в том числе, на уме только спорт и девушки.
В этот момент подошел официант, чтобы убрать тарелки и поставить кофейные чашки. Филипп откинулся на спинку стула, а когда они пили кофе, снова наклонился к ней и задал ей тот же сакраментальный вопрос:
– Все-таки как же тебе удалось сбежать?
Лизетт налила в кофе сливки.
– Вспомни последний вечер, когда мы ходили на представление «Волшебного фонаря», – начала она.
Он внимательно выслушал ее рассказ о том, как она сбежала из замка, как работала у Даниэля ассистенткой, как они поженились, как ее муж полностью посвятил себя кино. Лизетт ни словом не обмолвилась, что произошло в промежутке между этими событиями.
– Сейчас я возвращаюсь домой. Там меня ждет любимая работа. Хотя я часто устаю, мне нравится моя профессия.
Филипп сверлил ее взглядом.
– А сейчас ты не играешь, делая вид, что между нами ничего не было? Неужели в твоем сердце не осталось ни капли прежней любви?
Лизетт пристально посмотрела на него.
– Не притворяйся, Филипп. Я была тогда слишком молода и наивна, а ты считал, что, женившись на девушке с хорошим приданым, поправишь свои денежные дела. Между нами не было настоящей любви.
– Ты ошибаешься! Ты тогда поступила глупо и жестоко!
– Жестоко? – повторила Лизетт, иронически усмехнувшись. – Возможно, но большой радости я не испытала, когда увидела вас с Изабель в летнем домике!
От удивления он даже присвистнул.
– Ах, вот оно что! – Он вдруг рассмеялся. – Видимо, это помогло тебе повзрослеть.
Лизетт поразилась его цинизму и больше ни минуты не желала оставаться с ним. Хорошо, что обед подходил к концу.
– Кажется, мы успели все обсудить, достаточно поговорили о прошлом, – сухо сказала она, – а сейчас мне пора возвращаться на виллу.
– Удели мне еще пять минут, – очень серьезным тоном произнес Филипп. – Поверь, я тебя любил, что бы ты ни говорила сейчас. Потерять тебя было для меня страшным ударом. Я быстро понял, что был полным дураком.
Лизетт внимательно смотрела на него, слегка улыбаясь.
– Когда-то я тебе верила, но это было так давно.
Филипп был серьезен даже тогда, когда расплачивался с официантом за обед. Они вышли из ресторана, Филипп посадил Лизетт в коляску. Девушка облегченно вздохнула, подумав, что никогда больше не увидит этого человека.
Утром у ворот виллы они с Джоанной попрощались, пообещав друг другу скоро увидеться в Лондоне. На вокзале Лизетт купила билет в отдельное купе, чтобы избежать любопытных взглядов соседей по вагону, как это уже неоднократно случалось. В последнее время излишнее внимание стало тяготить ее.
Она села с книжкой у окна, но вначале решила полистать свежую газету, которую купила на вокзале. Развернув ее, она случайно выглянула из окна и увидела на перроне маленького толстого человека в соломенной шляпе, с любопытством наблюдавшего за ней. Лизетт быстро отвернулась, чтобы не поощрять его интерес, и начала читать статью, посвященную растущей военной мощи Германии.
Паровоз со свистом выпустил пар – это знак к отправлению. Когда поезд тронулся, кто-то резко рванул дверь купе. Лизетт подумала, что это, вероятно, тот толстяк в соломенной шляпе решил нарушить ее уединение. Но это оказался Филипп! Ворвавшись в купе, он сел напротив нее. Лизетт от досады прямо охнула.
– Что ты здесь делаешь, черт побери? – возмутилась она, отшвырнув газету.
Сняв шляпу, Филипп бросил ее на сиденье и с торжествующей усмешкой посмотрел на Лизетт.
– Я еду в Париж вместе с тобой, – нагло заявил он и предостерегающе поднял руку, словно предвидя ее протест. – Выслушай меня! Вчера ты сказала, что очень бы хотела встретиться с Морисом. Завтра я собираюсь в школу, где учатся мой крестный сын и Морис. Я могу попросить разрешения взять мальчиков на обед, а для тебя это удобный случай пообщаться с братом.
– Это было бы замечательно, – вскрикнула Лизетт, обрадовавшись возможности встретиться со сводным братом.
– Предупреждаю, особенно не обольщайся. Школьное начальство очень ограничивает посещения своих подопечных, но я надеюсь, что мне удастся получить разрешение. Предлагаю пойти в Гран-кафе, ну, скажем, завтра в полдень.
Лизетт благодарно кивнула.
– И ради этого ты прервал свой отдых на юге?
– Не только ради этого… Мне уже давно пора вернуться в Париж. Дело в том, что в нашем доме сейчас ремонт, жить там пока невозможно, но Элен просила меня проследить за ходом работ, чтобы все было в ее вкусе.
– Значит, находясь в Монте-Карло, ты увиливал от своих обязанностей? – сухо заметила она.
Филипп беззаботно пожал плечами.
– Элен не одобряет мою страсть к игре, вот я и воспользовался ее отсутствием, чтобы немного поиграть в казино. Думаю, ты была бы более терпима к моим слабостям.
Лизетт пропустила мимо ушей его замечание.
– Ты имеешь в виду твой старый родительский дом или вы с женой живете в другом месте?
Положив ногу на ногу, он с улыбкой откинулся на мягкую спинку сиденья.
– Да, это тот самый дом, где ты когда-то бывала и где мы с тобой собирались поселиться после свадьбы.
Лизетт хорошо помнила этот роскошный особняк с мрачными интерьерами. Неудивительно, что его жена решила произвести в нем радикальные изменения.
– А что стало с портретами твоих предков, которые висели на стенах в вестибюле и на лестнице? – спросила она, на минуту почувствовав любопытство. – Ты их перевесил в галерею?
Филипп усмехнулся и покачал головой.
– Слава богу, не пришлось! Американцы просто помешаны на старине, и Элен была в восторге от моего сходства с предками. Да и сам дом, которому уже больше ста лет, ей очень нравится, хотя для нас, европейцев, это еще далеко не старина. Зато для нее это антиквариат. Кстати, сейчас все картины на реставрации.
При этих словах он напрягся.
– Черт, вспомнил! Я должен был проверить, будут ли они готовы к концу месяца, к приезду жены. Она рассчитывает, что, когда вернется, ремонт закончится, а картины будут висеть на стенах. Конечно, придется сделать кое-какие заключительные штрихи, и тогда дом будет выглядеть не хуже Версаля – в его лучшие времена, правда, уступать ему во вкусе.
Лизетт боялась, что он сейчас начнет критиковать вкус жены, и закрыла эту тему, показав ему на заголовок в газете.
– Ты только взгляни, что пишут в этой статье! Не означает ли вся эта военная истерия в Германии, что дело идет к войне? Знаешь, мне становится страшно.
Взяв газету, Филипп пробежал глазами статью, на которую указала Лизетт, и отрицательно покачал головой.
– Это дело далекого будущего, – уверенно заявил он. – Кайзер только раздувает щеки, наводит страх на людей. Видимо, ему нравится выступать в этой смешной роли. Какой у него нелепый вид: на голове шлем, эти дурацкие усы!
Лизетт вспомнила снятые Джимом кадры с кайзером во время похорон королевы. Кайзер Германии был сыном английской принцессы. Неужели он решится напасть на родину своей матери? Но у войны свои законы. Для нее существуют только амбиции правителей. Лизетт чувствовала: ситуация становится все более неспокойной.
Поезд шел все дальше. Они с Филиппом отправились пообедать в вагон-ресторан. Лизетт уже вчера обратила внимание на то, что он все время вспоминал прошлое, будто в его памяти стерлось то плохое, что разделяло их.
В Париже Филиппа встречал шофер, ждавший его в машине. Сначала Филипп отвез Лизетт в гостиницу и, проводив ее до дверей лифта, ждал, когда она, кивнув ему на прощанье, скроется из вида. Затем направился к стойке администратора и, поговорив с клерком, заполнил гостиничный бланк. Он попросил номер на том же этаже, где находилась комната Лизетт.
Немного отдохнув в номере, Лизетт взяла такси и отправилась к Пакену. Из витрины салона на нее смотрели нарядные манекены. Она долго не была в Париже и решила обновить свой гардероб – купила четыре дневных платья и два вечерних. Перед тем как вернуться в отель, она зашла в винную лавку, где в свое время покупал вина отец, и купила бутылку лучшего французского коньяка для Даниэля. Лизетт знала, что он обрадуется ее подарку. После напряженного дня она решила спокойно поужинать одна и спустилась в ресторан, надев черное вечернее платье, которое пару раз надевала на вечеринки у Джоанны.
Метрдотель почтительно поклонился, когда Лизетт вошла в ресторан, сверкающий канделябрами и хрусталем на столах, покрытых белыми скатертями.
– Добрый вечер, мадам Шоу!
Он проводил ее к столу, из-за которого неожиданно поднялся Филипп. На нем был фрак.
– Как ты узнал, что я буду ужинать здесь? – спросила она недовольным тоном.
– Я не знал. Просто надеялся, что ты придешь сюда. К тому же я здесь часто бываю, когда останавливаюсь в этом отеле.
– Ты останавливаешься в этом отеле?
– Да, это лучший отель в Париже. А где я еще, скажи на милость, должен останавливаться? Я же тебе говорил, что в моем доме жить пока невозможно.
– Но твоя жена думает, что ты живешь в доме и следишь за ремонтом.
– Я всегда делаю то, что хочу, Лизетт.
Лизетт усмехнулась.
– О да, Филипп! Мне это хорошо известно.
– Не надо, Лизетт! – самодовольно сказал он. – Не будем омрачать нашу встречу. Давай наслаждаться жизнью. Кстати, я договорился со школой и забираю мальчиков завтра пообедать.
Лизетт просияла от радости:
– Спасибо, Филипп!
На секунду он задержал на ней взгляд, довольный ее реакцией. Вечер обещал быть удачным. Поужинав, они еще немного поболтали, Филипп проводил ее до двери номера, пожелав доброй ночи. Ему казалось, что он поймал рыбку, оставалось только дождаться нужного момента, чтобы снять ее с крючка.
Утром Лизетт отправилась к Ворту на рю-де-ла-Пэ, где заказала несколько красивых платьев, которые можно было найти только у этого кутюрье. Затем подошло время встречи с Филиппом и двумя шестнадцатилетними мальчиками. Когда портье открыл двери Гран-кафе, навстречу Лизетт поднялись трое ожидавших ее мужчин. Лизетт с первого взгляда поняла, что Морис действительно сын ее отца – и не только из-за цвета волос, роста и твердой осанки. Он был очень похож на отца в молодости, такой портрет висел в библиотеке над камином.
Морис молча наблюдал за Филиппом, который встал первым и направился к Лизетт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33