Мне сразу стало ясно, что эта девица преследует свою цель. Вы могли стать легкой добычей для нее – несмотря на старость и беспомощность, вы по-прежнему остались все тем же похотливым сластолюбцем, каким всегда были.
– Эта девочка годится мне во внучки, – прорычал судья, дрожа всем телом. – Мне восемьдесят восемь лет, я пользуюсь уважением всех людей, кроме моей собственной невестки. Кому, кроме вас, могла прийти в голову такая несусветная чушь? В моем доме давно не было такого порядка, как с приходом этой женщины. К тому же, мне приятно ее общество. Если бы не она, моя жизнь превратилась бы в унылое существование. Я слишком многое упустил за годы своей болезни.
Стефания язвительно закусила губу. Ее щеки покрылись красными пятнами. Она отчаянно замахала руками, демонстрируя тем самым несогласие со свекром.
– Я требую, чтобы вы немедленно избавились от Лизетт Декур, – взвизгнула она. – Ради Алена я вправе этого требовать. Уже то, что она посмела явиться в этот дом беременной, характеризует ее не с лучшей стороны. Чем раньше она уйдет, тем лучше.
– Она не уйдет! Никто – ни вы, ни кто другой – не смеет диктовать, что мне делать в собственном доме. Ее ребенок родится здесь, и я твердо намерен сделать все, что в моих силах, чтобы помочь этому ребенку. Он заменит мне собственного внука, которого вы отказались подарить мне.
Чтобы подлить масла в огонь, старик изо всех сил выкрикнул:
– Возможно, я даже сделаю его своим наследником. Вопль, исторгнутый Стефанией, казалось, никогда не прекратится.
Жерар первым прибежал на крик, за ним – лакей, а потом и Лизетт. Увидев лежащего на полу хозяина, она в ужасе вскрикнула и бросилась к нему.
Стефания, всхлипывая и прижимая ко рту носовой платок, поспешно выскочила из салона, на ходу чуть не сбив с ног Лизетт. Та покачнулась, но сумела сохранить равновесие, ухватившись за ручку двери.
Жерар, опустившись на колени рядом с хозяином, крикнул лакею:
– Беги за доктором! Живо!
Тот моментально бросился к выходу. Лизетт кинулась за ним. Жерар развязал судье галстук и снял воротничок с его шеи.
– Лизетт, мигом наверх, в спальню хозяина! На столике у кровати лежат его пилюли. Возьми и быстро принеси их сюда!
В последнее время Лизетт сильно отяжелела, и ей трудно было подниматься по лестнице. Подобрав юбки, она изо всех сил ковыляла наверх. До этого ей не приходилось бывать в спальне судьи, но она мгновенно увидела рядом с массивной кроватью из красного дерева флакон с лекарством и, схватив его, помчалась назад.
Вернувшись в салон, она поняла, что опоздала. Жерар был совершенно убит. Он стоял на коленях, сжимая руку хозяина.
– Судья скончался, Лизетт, – сдавленно сказал камердинер.
Она зарыдала, закрыв, руками лицо.
Над всем персоналом черной тучей нависла угроза увольнения. Жерар, у которого была своя версия причины смерти судьи, поделился соображениями с Лизетт.
– Думаю, его убила эта бестия. Она могла вырвать у него трость и шарахнуть ею по голове старика. Почему трость валялась посередине комнаты, как будто отлетела, от удара?
Лизетт чуть не задохнулась от его слов.
– Это страшное обвинение, Жерар!
– Да, но мне кажется, что это случилось именно так. Вот почему он упал и лежал в таком положении, в каком мы его застали. Он не вынес удара! Он еще шевелился, когда я дотронулся до него, бормотал что-то невнятное, но я так и не понял, что он хотел сказать.
Жерар горестно вздохнул.
– Конечно, у меня нет никаких доказательств, но я уверен, что все было именно так.
Стефания, с головы до пят облаченная во все черное, быстро придя в себя после истерики, взяла весь дом в свои руки. Она совершенно игнорировала Лизетт, обращаясь со всеми вопросами и распоряжениями исключительно к Жерару. В основном они касались антикварных ценностей, которые она желала получить в свое владение. Соболье манто было изъято и «конфисковано» в первый же день.
Лизетт обсуждала с Жераром свои планы. Она, наконец, решилась вернуться в Лион, но не сразу, а после родов. Когда-то она познакомилась с очень славной женщиной – мадам Марке, акушеркой, которая обещала оказать ей медицинскую помощь при родах. Но в силу непредвиденных обстоятельств мадам Марке переехала к дочери в Нант, и Лизетт решила ехать туда. Сейчас она могла себе это позволить, не испытывая денежных затруднений.
– Сниму небольшую квартирку в Нанте и поживу там некоторое время с моим малышом, – сказала она Жерару. – А потом поеду в Лион. Там и будет мой дом.
– Удачи тебе, – пожелал Жерар, одобрив ее план. После похорон свекра с лица Стефании не сходила улыбка. Она с облегчением прочла его завещание: судья не внес в него никаких изменений, чего она страшно боялась. Согласно воле отца Ален был наследником всего состояния, за исключением небольшой доли, выделенной покойным судьей для благотворительных целей. Жерар был также, щедро вознагражден за свою многолетнюю службу и преданность хозяину.
Лизетт, полностью готовая к тому, что ее ждет, уже паковала свои вещи, когда Стефания послала за ней. Лизетт вошла в библиотеку, где новоиспеченная хозяйка дома изучала корешки книг.
– Я хочу, чтобы вы покинули этот дом, мадам Декур, ровно через пять минут! – сухо объявила Стефания. – Вот ваши деньги. – Она указала на пачку купюр на столе. – Никаких рекомендаций вы от меня не получите. А теперь ступайте!
Лизетт взяла деньги.
– Прощайте, мадам, – с достоинством ответила она и вышла.
В вестибюле ее ждал Жерар.
– Уже? – участливо спросил он.
– Да, – грустно ответила Лизетт.
– Тогда я пошлю за экипажем.
Когда два чемодана и небольшой сундучок Лизетт были погружены в кабриолет, она попрощалась со всеми слугами. Жерар помог ей подняться в экипаж. Он и сам готовился к отъезду: его вещи уже стояли упакованными на ступеньках крыльца.
– Береги себя, – сказал он, закрывая дверцу кабриолета.
Он не предложил ей поддерживать знакомство, поскольку собирался перебраться к своему брату в Америку, где надеялся найти место камердинера. Благодаря наследству, полученному от покойного хозяина, он вполне мог позволить себе это. Когда экипаж тронулся, Жерар помахал ей вслед.
Спустя час Лизетт уже сидела в поезде, следующем в Нант. Сундучок погрузили на верхнюю полку, а чемоданы – в багажный вагон. Измотанная событиями последних дней, она не могла побороть сон и задремала, радуясь, что все дурное осталось позади. Очнувшись, увидела, что в купе сменились пассажиры. Бородатый мужчина в котелке вышел, появились двое других мужчин и женщина с ребенком. Сейчас напротив нее сидела молодая пара. Оба были довольно неряшливо одеты, но девушка приветливо улыбнулась ей, и Лизетт снова задремала.
Поезд сделал очередную остановку, и вагон опустел. Лизетт, приподнявшись на сиденье, поправила шляпу. Она неважно себя чувствовала, но, к счастью, по прибытии в Нант ей надо было только взять экипаж и доехать до места, адрес которого ей дала дочь мадам Марке, а завтра – найти временное жилье. Там она, как наседка, будет ждать появления на свет своего птенца. Это сравнение заставило Лизетт улыбнуться, и, удобно откинувшись на сиденье, она продолжала бодрствовать до конца поездки. Посмотрев на свою руку в перчатке, она обнаружила, что нет ее дамской сумочки, которая висела на шнурке, обвивавшем ее кисть.
Лизетт как током ударило. По-видимому, сумочка соскользнула с руки, когда она спала, и закатилась куда-то под сиденье. Не жалея своей безукоризненно чистой юбки, Лизетт нагнулась и стала шарить по полу, под сиденьем, но сумочка бесследно исчезла. Поднявшись, девушка посмотрела на верхнюю полку, где стоял ее сундучок. Там тоже было пусто. В купе заглянул носильщик, но, не увидев у нее никакого багажа, поспешил дальше.
– Меня ограбили! – крикнула Лизетт через открытую дверь вагона.
Ее подозрения пали на молодую пару, кроме которой в купе не было других пассажиров. Выйдя из вагона, она оглядывалась по сторонам, пытаясь обнаружить в толпе этих двоих, но, увы, парочка бесследно исчезла. Видимо, они вышли на две или три остановки раньше. В отчаянии Лизетт схватила за рукав первого попавшегося ей на глаза носильщика.
– Да, мадам?
– Я в поезде уснула, а когда проснулась, увидела, что меня ограбили, – дрожащим голосом проговорила она. – Пропала моя сумочка, вся моя ручная кладь.
Носильщик оказался участливым. – Да, мадам, такое бывает. Советую вам обратиться в полицию. Это здесь рядом.
– Но мне надо в Нант.
– Вы можете сесть на другой поезд.
– В багажном вагоне два моих чемодана.
– Я попробую получить их для вас. Дайте мне багажную квитанцию.
– Она осталась в сумочке, – еле слышно сказала Лизетт.
– Посмотрим, на месте ли ваш багаж?
Он оставил ее в купе, а сам отправился к багажному вагону.
В вагоне хлопали дверями, опаздывающие пассажиры спешили сесть в поезд. Вагон уже тронулся, когда носильщик добежал до ее купе, покачивая головой.
Дрожа от шока, Лизетт в ужасе закрыла лицо руками. Она потеряла все! Не только свои накопления – увесистую пачку банкнот, лежавших в дамской сумочке, но и все имущество, включая детские вещи, купленные или сшитые ее руками в последние месяцы жизни в доме судьи.
– Мадам, как ваше имя?
Подняв глаза, Лизетт увидела усатого жандарма. Казалось, он искренне сочувствует ей. Она сбивчиво рассказала ему все, как было. Жандарм записал в журнал ее показания, включая описание молодой пары.
– Но я не уверена. Эти люди могут быть совершенно непричастны к преступлению, – добавила она устало.
– В поездах орудует масса молодых преступников. Но пока не были замечены на Нантской ветке. Если это они и если мы их схватим, есть шанс, что вы получите часть ваших вещей. Но не рассчитывайте, что вам вернут деньги.
– Я осталась совершенно без средств. У меня нет ничего. Пропал даже мой билет на поезд.
– В городе есть женский монастырь. Идите туда, переждите, пока не свяжетесь с вашим мужем или родными. Я довезу вас туда, когда поеду в полицейский участок составлять рапорт.
Жандарм простился с Лизетт у дверей монастыря. Это было старинное мрачное здание из серого камня, производившее довольно суровое впечатление. Массивную дверь открыла пожилая монахиня с добрым морщинистым лицом. При виде убитой горем Лизетт она проявила искреннее сочувствие.
– Входите, дитя мое, – гостеприимно пригласила она. – Я сестра Дельфина. Прошу вас, входите, что бы ни привело вас сюда.
Когда Лизетт вошла в вестибюль, выкрашенный белой краской, перед ее глазами все вдруг закружилось, и она как подкошенная упала на каменный пол.
Глава 10
Очнулась Лизетт на деревянной скамье, а рядом находилась сестра Дельфина, которая держала у ее носа ароматическую соль. Чуть поодаль, с интересом глядя на Лизетт, стояла другая сестра – помоложе, и держала в руке стакан с водой.
– Как вас зовут? – осторожно спросила сестра Дельфина, помогая ей подняться.
– Лизетт Декур.
Лизетт взяла стакан, жадно сделала глоток.
– Спасибо за заботу.
– Наш монастырь – прибежище для всех нуждающихся женщин любого возраста, – проникновенным ласковым голосом проговорила сестра Дельфина. – Итак, если вы чувствуете себя достаточно окрепшей, настоятельница нашего монастыря, матушка аббатиса, хотела бы с вами поговорить.
Кивнув, Лизетт поднялась с лавки. Более молодая монахиня, назвавшая себя сестрой Мартиной, провела ее по галерее с каменными полами в кабинет настоятельницы. Постучав в дверь, она вошла внутрь и, доложив о приходе Лизетт, удалилась.
Аббатиса сидела за большим письменным столом. Это была женщина строгого вида с острыми серыми глазами и жесткими губами. Ее лицо было таким же белым, как ее накрахмаленная камилавка. Казалось, она никогда не выходила на солнечный свет.
– Присаживайтесь, Лизетт. Что привело вас сюда? Лизетт села на предложенный ей стул и начала сбивчиво рассказывать свою историю.
– Меня ограбили в поезде по пути в Нант. Осталось только то, что на мне. Я заявила о краже жандарму, и он, узнав, что мне некуда идти, привел меня сюда. Я рассчитываю на вашу помощь.
Аббатиса не отрывая глаз, смотрела на Лизетт.
– До Нанта отсюда еще довольно далеко. Какова цель вашей поездки?
Выслушав Лизетт, настоятельница кивнула.
– Значит, вы хотите остаться здесь до утра, а потом попытаться связаться с вашим мужем?
– Я не замужем, и у меня нет семьи. Некому прийти на помощь.
В данном случае не было никакого смысла повторять легенду о муже – моряке дальнего плавания. На лице аббатисы не дрогнул ни один мускул.
– У вас есть друзья?
– Да, но среди них нет ни одного, к кому я могла бы обратиться за помощью.
– И как вы представляете себе ближайшее будущее? Лизетт провела кончиками пальцев по лбу.
– Не знаю, матушка аббатиса, – устало ответила она. – У меня не было времени подумать об этом.
Аббатиса откинулась на спинку стула.
– Я вижу, вы еще пребываете в состоянии шока. Думаю, сейчас нет смысла обсуждать ваши проблемы. Вы можете остаться здесь до утра. Завтра мы снова поговорим и решим, что делать дальше.
После ужина, состоящего из супа и хлеба, Лизетт нашла укромный уголок, собираясь вышвырнуть фальшивое обручальное кольцо, но вовремя опомнилась. Оно ей еще может понадобиться, когда она покинет стены монастыря. Она сунула кольцо в карман и стерла зеленоватое пятно на пальце, на котором постоянно оставался след от латунного украшения. Потом сестра Мартина, ждавшая в вестибюле, провела ее в общую спальню невероятных размеров, в которой около тридцати женщин всех возрастов готовились ко сну. Среди них оказалось несколько беременных, другие были с жадными взглядами и настолько истощенные, что походили на скелеты. От усталости они не могли говорить друг с другом, а просто валились на кровать, натянув на себя одеяло. Но многие с любопытством смотрели на Лизетт, когда она шла к своей кровати, стоявшей в похожей на келью нише в дальнем конце дортуара.
– Закройте дверь на засов, – посоветовала сестра Мартина и со светильником в руках вышла из комнаты. – Иначе я не ручаюсь за ваше платье и драгоценности. За ночь вы можете потерять и их.
Лизетт последовала совету монахини, затем развернула холщовую рубаху, которую ей выдали в монастыре. Такие же были на женщинах, собиравшихся лечь спать. Рубаха казалась чистой, но от нее сильно пахло карболовым мылом. Постельное белье – в заплатах, но без пятен и хорошо отутюжено. Стирка, видимо, была одним из важных послушаний в монастыре, подумала Лизетт. Забравшись в постель, она почувствовала, что матрас такой же жесткий, как и подушка, но была благодарна и за этот кров.
Вскоре Лизетт увидела, как исчезла полоска света под дверью: это дежурная монахиня погасила освещение в общей спальне. Но тишина не наступила и после этого – до Лизетт доносились всхлипывания, стоны и глубокие вздохи. Многие женщины громко храпели.
Уснуть в такой атмосфере было почти невозможно, и Лизетт ломала голову над тем, как ей выбраться из этого страшного и абсолютно непредвиденного тупика. Хорошо еще, что ее немногие драгоценности, включая подаренное отцом жемчужное ожерелье, были на ней. Иначе бы она потеряла и это. Сняв накидку с капюшоном, она обнаружила во внутреннем кармане несколько франков. При ее нынешнем финансовом положении это было все равно, что найти клад.
Лизетт снова задумалась о главном – как и где она будет рожать. Оставался лишь один выход – довериться монахиням. Это ее не пугало: в обители, вероятно, часто приходилось принимать роды, и среди монашек наверняка найдутся опытные акушерки. Сегодня вечером, впервые переступив порог монастыря, она почувствовала, что присутствие монахинь создавало атмосферу уюта и надежности. Лизетт уже выбрала имя для ребенка. Если родится мальчик, она назовет его Шарлем – в честь своего отца, если девочка – Марией-Луизой, как звали ее мать.
Утром все завтракали за длинным общим столом в холодном зале, сплошь уставленном строительными лесами. Потолки были настолько высоки, что тепло от большого камина в углу совершенно не ощущалось в другом конце помещения. После завтрака Лизетт помогла убрать со стола, несколько женщин уже начали мыть посуду на кухне. Когда она взяла полотенце, чтобы вытирать тарелки и стаканы, вошла сестра Мартина, она искала Лизетт взглядом. Аббатиса снова желала ее видеть.
– Ваша речь и манеры, Лизетт, говорят о том, что вы происходите из хорошей семьи, – начала настоятельница, когда Лизетт села на стул по другую сторону стола. – По логике вещей, вы не должны были оказаться в этом месте. Я уверена, что есть люди, которые могли бы помочь в вашем отчаянном положении. Вы никого не вспомнили прошлой ночью, кто мог бы вам помочь?
– Нет. Ситуация выглядит именно так, как я описала ее вам вчера вечером. У меня нет никого. Мои родители умерли, а мой бывший дом закрыт для меня. Оттуда я не жду никакой помощи, да никогда бы и не обратилась за ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
– Эта девочка годится мне во внучки, – прорычал судья, дрожа всем телом. – Мне восемьдесят восемь лет, я пользуюсь уважением всех людей, кроме моей собственной невестки. Кому, кроме вас, могла прийти в голову такая несусветная чушь? В моем доме давно не было такого порядка, как с приходом этой женщины. К тому же, мне приятно ее общество. Если бы не она, моя жизнь превратилась бы в унылое существование. Я слишком многое упустил за годы своей болезни.
Стефания язвительно закусила губу. Ее щеки покрылись красными пятнами. Она отчаянно замахала руками, демонстрируя тем самым несогласие со свекром.
– Я требую, чтобы вы немедленно избавились от Лизетт Декур, – взвизгнула она. – Ради Алена я вправе этого требовать. Уже то, что она посмела явиться в этот дом беременной, характеризует ее не с лучшей стороны. Чем раньше она уйдет, тем лучше.
– Она не уйдет! Никто – ни вы, ни кто другой – не смеет диктовать, что мне делать в собственном доме. Ее ребенок родится здесь, и я твердо намерен сделать все, что в моих силах, чтобы помочь этому ребенку. Он заменит мне собственного внука, которого вы отказались подарить мне.
Чтобы подлить масла в огонь, старик изо всех сил выкрикнул:
– Возможно, я даже сделаю его своим наследником. Вопль, исторгнутый Стефанией, казалось, никогда не прекратится.
Жерар первым прибежал на крик, за ним – лакей, а потом и Лизетт. Увидев лежащего на полу хозяина, она в ужасе вскрикнула и бросилась к нему.
Стефания, всхлипывая и прижимая ко рту носовой платок, поспешно выскочила из салона, на ходу чуть не сбив с ног Лизетт. Та покачнулась, но сумела сохранить равновесие, ухватившись за ручку двери.
Жерар, опустившись на колени рядом с хозяином, крикнул лакею:
– Беги за доктором! Живо!
Тот моментально бросился к выходу. Лизетт кинулась за ним. Жерар развязал судье галстук и снял воротничок с его шеи.
– Лизетт, мигом наверх, в спальню хозяина! На столике у кровати лежат его пилюли. Возьми и быстро принеси их сюда!
В последнее время Лизетт сильно отяжелела, и ей трудно было подниматься по лестнице. Подобрав юбки, она изо всех сил ковыляла наверх. До этого ей не приходилось бывать в спальне судьи, но она мгновенно увидела рядом с массивной кроватью из красного дерева флакон с лекарством и, схватив его, помчалась назад.
Вернувшись в салон, она поняла, что опоздала. Жерар был совершенно убит. Он стоял на коленях, сжимая руку хозяина.
– Судья скончался, Лизетт, – сдавленно сказал камердинер.
Она зарыдала, закрыв, руками лицо.
Над всем персоналом черной тучей нависла угроза увольнения. Жерар, у которого была своя версия причины смерти судьи, поделился соображениями с Лизетт.
– Думаю, его убила эта бестия. Она могла вырвать у него трость и шарахнуть ею по голове старика. Почему трость валялась посередине комнаты, как будто отлетела, от удара?
Лизетт чуть не задохнулась от его слов.
– Это страшное обвинение, Жерар!
– Да, но мне кажется, что это случилось именно так. Вот почему он упал и лежал в таком положении, в каком мы его застали. Он не вынес удара! Он еще шевелился, когда я дотронулся до него, бормотал что-то невнятное, но я так и не понял, что он хотел сказать.
Жерар горестно вздохнул.
– Конечно, у меня нет никаких доказательств, но я уверен, что все было именно так.
Стефания, с головы до пят облаченная во все черное, быстро придя в себя после истерики, взяла весь дом в свои руки. Она совершенно игнорировала Лизетт, обращаясь со всеми вопросами и распоряжениями исключительно к Жерару. В основном они касались антикварных ценностей, которые она желала получить в свое владение. Соболье манто было изъято и «конфисковано» в первый же день.
Лизетт обсуждала с Жераром свои планы. Она, наконец, решилась вернуться в Лион, но не сразу, а после родов. Когда-то она познакомилась с очень славной женщиной – мадам Марке, акушеркой, которая обещала оказать ей медицинскую помощь при родах. Но в силу непредвиденных обстоятельств мадам Марке переехала к дочери в Нант, и Лизетт решила ехать туда. Сейчас она могла себе это позволить, не испытывая денежных затруднений.
– Сниму небольшую квартирку в Нанте и поживу там некоторое время с моим малышом, – сказала она Жерару. – А потом поеду в Лион. Там и будет мой дом.
– Удачи тебе, – пожелал Жерар, одобрив ее план. После похорон свекра с лица Стефании не сходила улыбка. Она с облегчением прочла его завещание: судья не внес в него никаких изменений, чего она страшно боялась. Согласно воле отца Ален был наследником всего состояния, за исключением небольшой доли, выделенной покойным судьей для благотворительных целей. Жерар был также, щедро вознагражден за свою многолетнюю службу и преданность хозяину.
Лизетт, полностью готовая к тому, что ее ждет, уже паковала свои вещи, когда Стефания послала за ней. Лизетт вошла в библиотеку, где новоиспеченная хозяйка дома изучала корешки книг.
– Я хочу, чтобы вы покинули этот дом, мадам Декур, ровно через пять минут! – сухо объявила Стефания. – Вот ваши деньги. – Она указала на пачку купюр на столе. – Никаких рекомендаций вы от меня не получите. А теперь ступайте!
Лизетт взяла деньги.
– Прощайте, мадам, – с достоинством ответила она и вышла.
В вестибюле ее ждал Жерар.
– Уже? – участливо спросил он.
– Да, – грустно ответила Лизетт.
– Тогда я пошлю за экипажем.
Когда два чемодана и небольшой сундучок Лизетт были погружены в кабриолет, она попрощалась со всеми слугами. Жерар помог ей подняться в экипаж. Он и сам готовился к отъезду: его вещи уже стояли упакованными на ступеньках крыльца.
– Береги себя, – сказал он, закрывая дверцу кабриолета.
Он не предложил ей поддерживать знакомство, поскольку собирался перебраться к своему брату в Америку, где надеялся найти место камердинера. Благодаря наследству, полученному от покойного хозяина, он вполне мог позволить себе это. Когда экипаж тронулся, Жерар помахал ей вслед.
Спустя час Лизетт уже сидела в поезде, следующем в Нант. Сундучок погрузили на верхнюю полку, а чемоданы – в багажный вагон. Измотанная событиями последних дней, она не могла побороть сон и задремала, радуясь, что все дурное осталось позади. Очнувшись, увидела, что в купе сменились пассажиры. Бородатый мужчина в котелке вышел, появились двое других мужчин и женщина с ребенком. Сейчас напротив нее сидела молодая пара. Оба были довольно неряшливо одеты, но девушка приветливо улыбнулась ей, и Лизетт снова задремала.
Поезд сделал очередную остановку, и вагон опустел. Лизетт, приподнявшись на сиденье, поправила шляпу. Она неважно себя чувствовала, но, к счастью, по прибытии в Нант ей надо было только взять экипаж и доехать до места, адрес которого ей дала дочь мадам Марке, а завтра – найти временное жилье. Там она, как наседка, будет ждать появления на свет своего птенца. Это сравнение заставило Лизетт улыбнуться, и, удобно откинувшись на сиденье, она продолжала бодрствовать до конца поездки. Посмотрев на свою руку в перчатке, она обнаружила, что нет ее дамской сумочки, которая висела на шнурке, обвивавшем ее кисть.
Лизетт как током ударило. По-видимому, сумочка соскользнула с руки, когда она спала, и закатилась куда-то под сиденье. Не жалея своей безукоризненно чистой юбки, Лизетт нагнулась и стала шарить по полу, под сиденьем, но сумочка бесследно исчезла. Поднявшись, девушка посмотрела на верхнюю полку, где стоял ее сундучок. Там тоже было пусто. В купе заглянул носильщик, но, не увидев у нее никакого багажа, поспешил дальше.
– Меня ограбили! – крикнула Лизетт через открытую дверь вагона.
Ее подозрения пали на молодую пару, кроме которой в купе не было других пассажиров. Выйдя из вагона, она оглядывалась по сторонам, пытаясь обнаружить в толпе этих двоих, но, увы, парочка бесследно исчезла. Видимо, они вышли на две или три остановки раньше. В отчаянии Лизетт схватила за рукав первого попавшегося ей на глаза носильщика.
– Да, мадам?
– Я в поезде уснула, а когда проснулась, увидела, что меня ограбили, – дрожащим голосом проговорила она. – Пропала моя сумочка, вся моя ручная кладь.
Носильщик оказался участливым. – Да, мадам, такое бывает. Советую вам обратиться в полицию. Это здесь рядом.
– Но мне надо в Нант.
– Вы можете сесть на другой поезд.
– В багажном вагоне два моих чемодана.
– Я попробую получить их для вас. Дайте мне багажную квитанцию.
– Она осталась в сумочке, – еле слышно сказала Лизетт.
– Посмотрим, на месте ли ваш багаж?
Он оставил ее в купе, а сам отправился к багажному вагону.
В вагоне хлопали дверями, опаздывающие пассажиры спешили сесть в поезд. Вагон уже тронулся, когда носильщик добежал до ее купе, покачивая головой.
Дрожа от шока, Лизетт в ужасе закрыла лицо руками. Она потеряла все! Не только свои накопления – увесистую пачку банкнот, лежавших в дамской сумочке, но и все имущество, включая детские вещи, купленные или сшитые ее руками в последние месяцы жизни в доме судьи.
– Мадам, как ваше имя?
Подняв глаза, Лизетт увидела усатого жандарма. Казалось, он искренне сочувствует ей. Она сбивчиво рассказала ему все, как было. Жандарм записал в журнал ее показания, включая описание молодой пары.
– Но я не уверена. Эти люди могут быть совершенно непричастны к преступлению, – добавила она устало.
– В поездах орудует масса молодых преступников. Но пока не были замечены на Нантской ветке. Если это они и если мы их схватим, есть шанс, что вы получите часть ваших вещей. Но не рассчитывайте, что вам вернут деньги.
– Я осталась совершенно без средств. У меня нет ничего. Пропал даже мой билет на поезд.
– В городе есть женский монастырь. Идите туда, переждите, пока не свяжетесь с вашим мужем или родными. Я довезу вас туда, когда поеду в полицейский участок составлять рапорт.
Жандарм простился с Лизетт у дверей монастыря. Это было старинное мрачное здание из серого камня, производившее довольно суровое впечатление. Массивную дверь открыла пожилая монахиня с добрым морщинистым лицом. При виде убитой горем Лизетт она проявила искреннее сочувствие.
– Входите, дитя мое, – гостеприимно пригласила она. – Я сестра Дельфина. Прошу вас, входите, что бы ни привело вас сюда.
Когда Лизетт вошла в вестибюль, выкрашенный белой краской, перед ее глазами все вдруг закружилось, и она как подкошенная упала на каменный пол.
Глава 10
Очнулась Лизетт на деревянной скамье, а рядом находилась сестра Дельфина, которая держала у ее носа ароматическую соль. Чуть поодаль, с интересом глядя на Лизетт, стояла другая сестра – помоложе, и держала в руке стакан с водой.
– Как вас зовут? – осторожно спросила сестра Дельфина, помогая ей подняться.
– Лизетт Декур.
Лизетт взяла стакан, жадно сделала глоток.
– Спасибо за заботу.
– Наш монастырь – прибежище для всех нуждающихся женщин любого возраста, – проникновенным ласковым голосом проговорила сестра Дельфина. – Итак, если вы чувствуете себя достаточно окрепшей, настоятельница нашего монастыря, матушка аббатиса, хотела бы с вами поговорить.
Кивнув, Лизетт поднялась с лавки. Более молодая монахиня, назвавшая себя сестрой Мартиной, провела ее по галерее с каменными полами в кабинет настоятельницы. Постучав в дверь, она вошла внутрь и, доложив о приходе Лизетт, удалилась.
Аббатиса сидела за большим письменным столом. Это была женщина строгого вида с острыми серыми глазами и жесткими губами. Ее лицо было таким же белым, как ее накрахмаленная камилавка. Казалось, она никогда не выходила на солнечный свет.
– Присаживайтесь, Лизетт. Что привело вас сюда? Лизетт села на предложенный ей стул и начала сбивчиво рассказывать свою историю.
– Меня ограбили в поезде по пути в Нант. Осталось только то, что на мне. Я заявила о краже жандарму, и он, узнав, что мне некуда идти, привел меня сюда. Я рассчитываю на вашу помощь.
Аббатиса не отрывая глаз, смотрела на Лизетт.
– До Нанта отсюда еще довольно далеко. Какова цель вашей поездки?
Выслушав Лизетт, настоятельница кивнула.
– Значит, вы хотите остаться здесь до утра, а потом попытаться связаться с вашим мужем?
– Я не замужем, и у меня нет семьи. Некому прийти на помощь.
В данном случае не было никакого смысла повторять легенду о муже – моряке дальнего плавания. На лице аббатисы не дрогнул ни один мускул.
– У вас есть друзья?
– Да, но среди них нет ни одного, к кому я могла бы обратиться за помощью.
– И как вы представляете себе ближайшее будущее? Лизетт провела кончиками пальцев по лбу.
– Не знаю, матушка аббатиса, – устало ответила она. – У меня не было времени подумать об этом.
Аббатиса откинулась на спинку стула.
– Я вижу, вы еще пребываете в состоянии шока. Думаю, сейчас нет смысла обсуждать ваши проблемы. Вы можете остаться здесь до утра. Завтра мы снова поговорим и решим, что делать дальше.
После ужина, состоящего из супа и хлеба, Лизетт нашла укромный уголок, собираясь вышвырнуть фальшивое обручальное кольцо, но вовремя опомнилась. Оно ей еще может понадобиться, когда она покинет стены монастыря. Она сунула кольцо в карман и стерла зеленоватое пятно на пальце, на котором постоянно оставался след от латунного украшения. Потом сестра Мартина, ждавшая в вестибюле, провела ее в общую спальню невероятных размеров, в которой около тридцати женщин всех возрастов готовились ко сну. Среди них оказалось несколько беременных, другие были с жадными взглядами и настолько истощенные, что походили на скелеты. От усталости они не могли говорить друг с другом, а просто валились на кровать, натянув на себя одеяло. Но многие с любопытством смотрели на Лизетт, когда она шла к своей кровати, стоявшей в похожей на келью нише в дальнем конце дортуара.
– Закройте дверь на засов, – посоветовала сестра Мартина и со светильником в руках вышла из комнаты. – Иначе я не ручаюсь за ваше платье и драгоценности. За ночь вы можете потерять и их.
Лизетт последовала совету монахини, затем развернула холщовую рубаху, которую ей выдали в монастыре. Такие же были на женщинах, собиравшихся лечь спать. Рубаха казалась чистой, но от нее сильно пахло карболовым мылом. Постельное белье – в заплатах, но без пятен и хорошо отутюжено. Стирка, видимо, была одним из важных послушаний в монастыре, подумала Лизетт. Забравшись в постель, она почувствовала, что матрас такой же жесткий, как и подушка, но была благодарна и за этот кров.
Вскоре Лизетт увидела, как исчезла полоска света под дверью: это дежурная монахиня погасила освещение в общей спальне. Но тишина не наступила и после этого – до Лизетт доносились всхлипывания, стоны и глубокие вздохи. Многие женщины громко храпели.
Уснуть в такой атмосфере было почти невозможно, и Лизетт ломала голову над тем, как ей выбраться из этого страшного и абсолютно непредвиденного тупика. Хорошо еще, что ее немногие драгоценности, включая подаренное отцом жемчужное ожерелье, были на ней. Иначе бы она потеряла и это. Сняв накидку с капюшоном, она обнаружила во внутреннем кармане несколько франков. При ее нынешнем финансовом положении это было все равно, что найти клад.
Лизетт снова задумалась о главном – как и где она будет рожать. Оставался лишь один выход – довериться монахиням. Это ее не пугало: в обители, вероятно, часто приходилось принимать роды, и среди монашек наверняка найдутся опытные акушерки. Сегодня вечером, впервые переступив порог монастыря, она почувствовала, что присутствие монахинь создавало атмосферу уюта и надежности. Лизетт уже выбрала имя для ребенка. Если родится мальчик, она назовет его Шарлем – в честь своего отца, если девочка – Марией-Луизой, как звали ее мать.
Утром все завтракали за длинным общим столом в холодном зале, сплошь уставленном строительными лесами. Потолки были настолько высоки, что тепло от большого камина в углу совершенно не ощущалось в другом конце помещения. После завтрака Лизетт помогла убрать со стола, несколько женщин уже начали мыть посуду на кухне. Когда она взяла полотенце, чтобы вытирать тарелки и стаканы, вошла сестра Мартина, она искала Лизетт взглядом. Аббатиса снова желала ее видеть.
– Ваша речь и манеры, Лизетт, говорят о том, что вы происходите из хорошей семьи, – начала настоятельница, когда Лизетт села на стул по другую сторону стола. – По логике вещей, вы не должны были оказаться в этом месте. Я уверена, что есть люди, которые могли бы помочь в вашем отчаянном положении. Вы никого не вспомнили прошлой ночью, кто мог бы вам помочь?
– Нет. Ситуация выглядит именно так, как я описала ее вам вчера вечером. У меня нет никого. Мои родители умерли, а мой бывший дом закрыт для меня. Оттуда я не жду никакой помощи, да никогда бы и не обратилась за ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33