Сначала, однако, я должен получить его позволение для меня и моих людей. Слухи, которые сейчас распространяются, сделали его немного нервным. — Он посмотрел ей прямо в глаза. — Кое-кто говорит, что преступный Ловелл убежал на север, где плетет интриги против короля.
— А что говорите вы, сэр?
— Только то, что наш Генрих должен серьезнее отнестись к тому, что он слышит. Он все еще надеется, что Ловелл покорится ему, и уверен, что цель распространителей подобных слухов — продвинуться при дворе, осуждая последнего настоящего Йоркского лидера.
— Когда мы должны уехать, сэр? — спросила она, меняя тему разговора.
— Король уезжает в среду утром. Успеете вы и мистрис Фенлорд приготовиться к отъезду?
Она насмешливо улыбнулась ему.
— Еще целая бездна времени, сэр. Обычно вы не даете мне так много. Но что, если король не даст разрешения?
— Даст. Его женушка позаботится об этом, а я позабочусь, чтобы вы получали уроки игры на лютне, малышка, но я не найму вам учителя. Я сам буду учить вас. — Он улыбнулся. — Мне нравится учить вас. Уверен, сейчас как раз пришло время для урока. Жаль только, что под рукой у нас нет лютни. — Выражение его лица возбуждающе потеплело, и он потянулся к шнуровке ее платья.
Она ответила сразу же и с удовольствием. Некоторые уроки, подумала она, гораздо приятнее других.
Благодаря убедительности то ли сэра Николаса, то ли королевы, но в среду утром кавалькада, состоящая из сэра Николаса, Элис, Мэдлин, Джонет, Элвы Дин и сорока вооруженных всадников, с рассветом покинула Вестминстерский дворец.
Все время пути они наслаждались прекрасной погодой и ехали очень быстро, отправившись на запад вдоль Темзы до Аксбриджа, потом в Оксфорд, переправившись через Северн в Глостере. Они провели ночь и следующий день, воскресенье, в аббатстве к югу от города, а на следующий день вступили на земли Уэльса, в Монмут.
Ранним утром следующего дня они снова продвигались вперед, теперь уже вдоль реки Аск к Абергавенни. Когда сэр Николас издалека узнал массивную башню замка Раглан, глаза Элис расширились от изумления. Она много слышала о Раглане.
— Настоящий оплот Йорков, — выдохнула она.
Мэдлин, ехавшая рядом с ней, удивилась:
— Йоркисты в Уэльсе? Я думала, здесь все сторонники Тюдоров. Но вообще-то, — добавила она со смехом, — я плохо знаю историю. Это так скучно.
Сэр Николас разъяснил:
— В той части страны царило сильное йоркистское влияние, но по крайней мере одно восстание против покойного короля — его поднял Бекингем — началось в Бреконе, и валлийцы очень довольны Гарри. Он, может быть, не настолько валлиец, как хотели бы некоторые, но народ здесь рад, что он возводит свою родословную К Кадуоладеру. Все связывают с его именем пророчество Великого вождя, что когда-нибудь валлиец будет править Англией.
За Абергавенни пейзаж изменился. Невысокий склон, по которому они поднимались из долины в горы, известные как Брекон-Биконс, стал круче. Воздух, наполненный солнцем, пением птиц и запахом цветов, пьянил Чистотой. Землю Уэльса покрывала буйная растительность, вокруг зеленели холмы с густой травой и кустарником и пестрели веселым разноцветьем полевые цветы. Но пышная растительность кончилась на вершине горы, аде их встретил сильный ветер, порывы которого достигали большой силы. Вид с вершины заставил Мэдлин и Элис замереть от восторга.
— Здесь так пустынно, — прошептала Элис, когда они остановились, чтобы дать отдохнуть лошадям. — Нет ничего, кроме крошечных розовых цветочков, цепляющихся за коричневую землю, и высоких, похожих на колонны, камней вон там, в отдалении. Что это за камни?
— Их называют «длинные камни», — объяснил сэр Николас, — или «стоячие камни». Одни говорят, что их привезли римляне, другие — что их забросили сюда великаны. — Он улыбнулся Хью. — Вероятнее всего, римляне обозначали ими древние дороги или считали их памятниками важных людей. Но Биконс не всегда такие голые, как сейчас, девочка, и хотя сегодня горы кажутся тихими и спокойными, они таят в себе большую опасность. Туман, поднимающийся с моря, иногда такой густой, что не видно собственной руки, поднесенной к лицу, а еще есть обрывы в скалах и тростниковые болота, в которых, если неловко ступить, исчезнешь навсегда.
Они не задержались наверху, и вскоре ошеломивший их пейзаж вновь сменила пышная зелень равнины, где реки Аск, Тарелл и Хондду встречались в Бреконе — центре уэльской торговли тканями. Проезжая по двум главным улицам, женщины с удивлением смотрели на ряды фланели, растянутой на специальных рамах для сушки после обработки. Николас показал им монастырскую школу. Ночь они провели в бенедиктинском монастыре, венчающем холм к северу от города. В тот вечер Николас занимался размещением своих солдат, а женщины прогуливались в тихом саду монастыря. Их путешествие почти завершилось, и на следующий день, когда они вступили в очаровательную зеленую долину Хондду, Элис заметила разительную перемену в поведении своего мужа.
Веселый, но сдержанный, он проводил с ней времени не больше, чем с другими женщинами. Каждый раз, когда они останавливались на ночлег, даже в приютах церкви, женщины ночевали вместе, а Николас спал на мужской половине дома для паломников. Он оставался вежлив и даже почти каждый вечер находил время для урока игры на лютне, но Элис надеялась на более близкие отношения. Пока его люди находились рядом, она, казалось, совсем не волновала его, он сохранял полный контроль над собой.
Хью часто ехал рядом с ними и всегда много болтал, но отношение к нему Джонет не становилось теплее, даже когда они с сэром Николасом начинали вспоминать свое детство, радуясь родным местам. Элис даже начала немного сочувствовать Хью.
Долина поражала своей красотой. Боярышник у реки еще не зацвел, но серебряные сережки на ивах уже украшали красные ветви, и везде цвели подснежники и калужницы. На холмах паслись стада черных коротконогих коров с длинными рогами и множество овец. Сэр Николас все время улыбался, его глаза светились от удовольствия. Он ускорил темп и перед самым полуднем, когда какой-то человек вышел из коттеджа, помахал ему рукой. В ответ человек тоже помахал ему и прокричал приветствие. Вглядевшись, он бешено замахал обеими руками и крикнул:
— Николас ап Дафидд аб Эван вернулся домой!
Глава 16
Первое, что Элис увидела, взглянув на Мерион-Корт, расположенный почти у вершины холма на западном берегу реки, была огромная круглая каменная башня у гребня холма. Удивленная, она крикнула сэру Николасу:
— Вы никогда не говорили, что это замок!
— Это всего лишь укрепленное поместье, — ответил он. — Здесь когда-то стоял замок, построенный нормандским рыцарем, но башня — это все, что от него осталось. Дом построили в начале прошлого века.
Теперь она увидела его, двухэтажный и очень широкий, из светло-серого камня. Узкая дорога вела вверх по холму к сторожке, стоящей, как часовой, у железных ворот в высокой каменной стене. Ворота были гостеприимно открыты. Николас выслал вперед небольшой отряд, и их уже ждали.
Кавалькада въехала через ворота в мощенный булыжником двор. Широкие каменные ступени поднимались к паре двойных открытых дверей. Трое мужчин поспешно спускались по ступеням. Сэр Николас спешился и широкими шагами пошел им навстречу, широко раскинув руки для объятий. Старший из них, седеющий мужчина в черном одеянии, какие были в моде несколько лет назад, первым обнял его, и Элис решила, что, должно быть, это Дафидд аб Эван, отец Николаса.
Она терпеливо сидела, переглядываясь с Мэдлин, пока мужчины возбужденно разговаривали на валлийском. Но сэр Николас вскоре обернулся, смеясь, и сказал по-английски:
— Но, клянусь мощами святого Давида, я оставил ее сидеть! Мне повезет, если она не причешет мне голову табуретом. Спускайтесь-ка оттуда, девочка моя, — он помог ей слезть, — и познакомьтесь с моим отцом и братьями, Рисом и Гуилимом. — Обернувшись к старшему из мужчин, он добавил:
— Гуилим, пойди помоги госпоже Фенлорд.
Хью спешился и подошел к Джонет, которая приняла его помощь с высокомерным презрением, пока второй солдат помогал Элис. Они поднялись по еще одной каменной лестнице и прошли через обшитую деревом галерею в личные комнаты семьи, где их ждали мать Николаса, Гвинет, и сестры, Бронуин и Алвина, две жизнерадостные девочки двенадцати и десяти лет. Женщины восторженно приняли их, и Элис сразу же почувствовала к ним симпатию. Мужчины, однако, показались Элис сдержанными, потому что, несмотря на их разговорчивость и теплоту по отношению к Николасу во дворе, они больше молчали.
Мэдлин согласилась с ее оценкой.
— Сразу видно, что они не придворные, — тихо поделилась она своим мнением с Элис. — Гуилим достаточно красив, но больше похож на те высокие камни, которые мы видели, когда ехали через Биконс. Только посмотри, как он стоит там у камина, как будто в его венах гранит, а не добрая горячая кровь. По крайней мере юный Рис знает, как улыбаться.
Заметив, что Гуилим, после того как вежливо помог Мэдлин спешиться, больше не проявляет к ней интереса, Элис удивилась. Она решила, что Николас, должно быть, передумал женить брата на Мэдлин.
Мать Николаса огорчилась, едва услышав о краткости их визита.
— Всего неделю! — воскликнула она. — Так нельзя! Вы должны остаться на месяц или хотя бы отпраздновать здесь Пасху.
— Мы не можем, — с сожалением пожал плечами Николас. — Я обещал встретить короля в Донкастере, чтобы поехать с ним в Понтерфракт и Йорк. Ходят Слухи о беспорядках на севере, и мои люди ему понадобятся. Мы проведем Пасху в Бертонском аббатстве, если позволит погода, а если нет, то в Вустере.
— Но в наше время всегда ходят слухи о волнениях, — Молвила Гвинет, — надеюсь, в таком случае ты не повезешь с собой Элис и других женщин. Ты должен оставить всех с нами, пока не сможешь вернуться и забрать их.
Сестры Николаса тут же присоединились к ее просьбе, и на мгновение Элис испугалась, что он согласится. Твердо решив ехать с ним, она уже открыла рот, чтобы запротестовать, но, увидев обращенный на нее строгий взгляд сэра Николаса, ничего не сказала.
— Я знаю, что Элис хотела бы погостить подольше, — начал объяснять он, — но ее дом, теперь наш, находится недалеко от Донкастера, и последний раз она видела его в плачевном состоянии. Ей хотелось бы убедиться, что теперь там все хорошо. Кроме того, — добавил он, — она будет нужна мне, чтобы помочь ознакомиться с ее землями.
Семья не знала, что большую часть жизни Элис провела вне родного дома, и присутствие его сестер давало понять, что в Уэльсе не так, как в Англии, распространен обычай отдавать дочерей на воспитание, у Элис не оставалось сомнений, что объяснение Николаса удовлетворит всех. Она вздохнула с облегчением.
Ей понравилось в доме мужа, и скоро она согласилась с Гвинет, что неделя — слишком мало. Дни пролетали быстро. Надежда, которую она лелеяла перед отъездом из Лондона, о том, что раз Брекнокшир так близко от Гламоргана, то она сможет как-нибудь связаться с сэром Джеймсом Тиреллом, а возможно, даже с Ричардом Йорком, рухнула.
Скоро она начала замечать, что Николас, хотя и наслаждается общением с семьей и уделяет внимание жене, становится все более беспокойным. Он изо всех сил старался скрыть свое волнение от родных, с удовольствием делал визиты с матерью, выезжал на охоту с отцом и братьями и играл с младшими сестрами, находя время и на уроки игры на лютне для Элис. Но в Вербное воскресенье он провел столько же времени за приготовлениями к их отъезду на следующий день, сколько и в молитвах и общении с семьей, и успокоился только за ужином, когда меню украсили пироги с инжиром и рыба. В Уэльсе, как и во многих местах далеко от Рима, к постной пище относились более снисходительно, но все же не настолько, чтобы предлагать баранину, о чем Николас сразу же стал сокрушаться.
— Баранину? — удивленно переспросила Элис. — Она же обычно такая жилистая, жесткая. Если вы так уж хотите мяса, сэр, почему не говядину или курицу?
— Валлийская баранина, mi geneth, гораздо нежнее и пахнет диким тимьяном валлийских холмов. Уезжая, истинный сын святого Давида ни по чему другому не тоскует так сильно.
— Вообще-то, — заметила Бронуин, показывая в улыбке недостаток переднего зуба, — мы часто едим рыбу или курицу. В постные дни у нас запрещено есть только животных с четырьмя ногами.
Когда вечером детей отослали в постель, Николас велел всем отъезжающим тоже идти спать, чтобы выехать как можно раньше, на рассвете. Его мать снова попросила сына остаться еще на день или два.
— Хорошая погода, — объяснил он, — не может ждать, а до Вулвестона двести миль, так что поездка займет у нас не меньше десяти дней вместе с отдыхом лошадям. К тому же мы не сможем ехать в пасхальное воскресенье.
— Как добрый католик, сэр, — нахмурившись, ответила Гвинет, — вы вообще не должны путешествовать всю Страстную неделю. Великий четверг и Страстная пятница — такие же святые дни, как и сама Пасха. Вы не согласны, сэр? — обратилась она к своему мужу.
— Пусть едет, мадам, — ответил Дафидд аб Эван. — Он Хорошо служит королю, и теперь, как и следовало, у нас на троне наконец-то сидит настоящий валлиец.
Николас бросил предупреждающий взгляд на жену, а она мило улыбнулась ему в ответ. Он что, и правда считает, подумала Элис, что она вступит в спор с его отцом? Ее симпатии не изменились, но она же не дурочка. Когда Дафидд аб Эван продолжил тему, она взглянула на Мэдлин, но молодая женщина сидела, совершенно поглощенная своим шитьем, само воплощение идеальной хозяйки дома. В такой позе ее можно застать нечасто, поэтому Элис окинула взглядом комнату, чтобы найти причину, но увидела только Гуилима, жестом приказывающего слуге помешать дрова в очаге. Он, похоже, не обращал никакого внимания на Мэдлин, Мэдлин же продолжала заявлять о своем безразличии ко всем представителям мужского рода. Тогда Элис решила, что ей просто что-то показалось, и вернулась мыслями к своему мужу.
Они женаты уже более двух недель, но она знала его не лучше, чем раньше. Ей нравились уроки лютни, и в Мерионе он делил с ней постель, но его внимание, она считала, вызвано скорее долгом, чем страстью, и он не так заботился о ней, как в их первую брачную ночь. Она объяснила его поведение тем, что теперь его мысли заняты только Тюдором, и не жаловалась. Достаточно того, что ее тело все еще имеет власть над ним. Она с удовольствием вспоминала один вечер, когда заставила его раньше удалиться в спальню только тем, что застегнула свой украшенный драгоценностями пояс под грудью.
Хотя он смеялся, когда она дразнила его за то, что его приходится соблазнять для выполнения супружеского долга, всю ночь он целовал и ласкал ее, и она чувствовала себя счастливой. Теперь она недовольно вспомнила о его словах, что он предпочитает темноволосых женщин, и в приступе ревности подумала, не живет ли какая-нибудь его знакомая недалеко от Мерион-Корта, о которой он, возможно, думал, когда говорил о своих предпочтениях. Но, вспомнив, как он однажды дразнил Йена за его слабость к женщинам, она вдруг подумала, не смотрит ли Николас на свой интерес к ней как на слабость, недостаток, который он должен преодолеть, чтобы сохранить свое положение в глазах солдат. Или, возможно, все мужчины рода Мерион невыносимо бесстрастны.
И тут Элис увидела, как Хью наклонился, чтобы поднять клубок, который уронила Джонет, и как он поймал ее взгляд, когда она подняла глаза от работы. Но на улыбку Хью она не ответила, вдруг отвернувшись и задрав нос. Хью усмехнулся:
— Такое кроткое поведение только поощряет меня, моя капризная маленькая мышка, но в обществе принято благодарить человека, который оказал тебе услугу.
Джонет не соизволила обратить на него внимание.
Качая головой, Хью вернулся к огню. Юный Рис видел всю сцену и, подняв глаза, встретился взглядом с Элис. Когда он улыбнулся, его темные глаза блестели, приглашая ее разделить его веселье. Ее мнение о нем сразу изменилось, и она подумала, не изменится ли оно и насчет других мужчин в Мерионе.
Выйдя во двор следующим утром, когда солдаты Мериона сели на лошадей и готовились выезжать, Элис увидела среди них Гуилима, сидящего на лоснящемся вороном коне, почти таком же великолепном и выезженном, как Черный Вайверн. Неудивительно, потому что, как ей вскоре сообщил сэр Николас, оба боевых коня имели одного отца, и Гуилим тренировал их обоих.
— Почему он едет с нами? — проворчала Мэдлин, обращаясь к Элис. Ее слова едва слышались сквозь шум звона доспехов, цокота подков лошадей и мужских голосов. — Кто его просил?
Прежде чем Элис успела ответить, Гуилим подъехал к ним, окинул взглядом и приказал одному из солдат подойти и поправить подпругу у лошади Мэдлин.
— Вы очень добры, сэр, но мне ничего не нужно поправлять, — отреагировала Мэдлин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40