— тихо спросил Никодемус.
— Да я все окончательно сообразила только сегодня вечером, когда Хилари начала твердить, что ее обманули. Хотя, если тщательно обо всем подумать, это и так становится очевидно. Всем следовало понять это уже давно. Во всяком случае, ты не способен совершить такой поступок и затем уйти. Ты не такой человек. А Дэррен слишком осторожен с Хилари, чтобы лечь с ней в постель. Кроме того, он любит Вики. Но настоящим ключом к разгадке было то, как вела себя Элеанор.
— Элеанор? А как она себя вела?
Фила пожала плечами.
— Она все время так поддерживает, так настойчиво защищает Хилари. Через некоторое время мне стало ясно, что она подозревает правду или хотя бы часть правды. Она все-таки верит, что имело место изнасилование. Но я думаю, что в глубине души считала, что это Бэрк изнасиловал Хилари, а не ты. Вероятно, Хилари сама зародила в ней это подозрение и играла на нем для своей пользы.
— Боже.
— В любом случае Элеанор чувствовала по отношению к Хилари некоторую ответственность. Ведь все-таки это именно она ввела Хилари в семью. И потом, она испытывает к ней определенную близость, потому что обе они вышли замуж за членов ваших семей по одной и той же причине.
— Близость это или нет, но она меньше всего хотела бы, чтобы обнаружилась правда. Это уже непоправимо разрушило бы образ старины Бэрка, так же как и образ единой, дружной семьи.
— Правильно. И в этом случае бедняжке Элеанор пришлось бы выбирать, какую семью защищать. Она, естественно, находится на стороне Каслтонов, но никогда не смогла бы отвернуться от твоей семьи. Ей нравитесь и ты, и Рид. Поэтому она, как обычно, пыталась все проигнорировать и оставить ваши образы незапятнанными. В этом Элеанор большой специалист.
— Последние три года она единственная, кто сообщал мне о том, что происходит в наших семьях. С какой стати ей было это делать?
— Она чувствовала себя виноватой за то, в чем обвинили тебя. Но этой истории был необходим злодей, и ты был самым логичным вариантом для подобной роли. Она не могла признать, что злодеем на самом деле был Бэрк.
— И еще был мой отец, который так удобно предложил брак в качестве искупления моего поведения.
— И как способ сохранить себе внука. Не забывай об этом. Он действительно верил, что это твой ребенок.
Ник нахмурился.
— Почему Хилари так уверена в том, что Крисси поддержала бы ее своими акциями? Как им удалось так сблизиться?
— Крисси и Хилари были любовницами.
— Кем они были? — Ник, ошарашенный, во все глаза уставился на нее.
— Ты слышал, что я сказала.
— Хилари предпочитает женщин?
— Да. И Крисси их предпочитала. У тебя такой шокированный вид, Ник. Знаешь, это просто жизненный факт. Таких женщин много.
Он выглядел изумленным.
— Знаю. Понимаю. Но я никогда не думал, что Хилари может быть одной из них. Мне это просто никогда не приходило в голову. Черт. Но это многое объясняет. Может быть, поэтому мы… она и я… Может быть, поэтому я так и не смог….
— Возможно, — согласилась Фила.
— А Крисси?
— Угу. Она ненавидела мужчин, потому что пережила нападение со стороны парочки сожителей своей матери. И то, что отец ее бросил еще до того, как она появилась на свет, также не способствовало хорошему отношению к мужчинам.
Лицо Ника было неподвижным.
— А как насчет тебя и Крисси?
Фила покачала головой. В уголках ее рта играла улыбка.
— Нет. Мы с Крисси были только подругами. Честно говоря, я не была уверена, что вообще создана для секса, до тех пор, пока не встретила тебя.
Ник медленно улыбался. В его глазах отражалось удовлетворение.
— Да ладно уж, мэм. Ничего такого я не сделал. Очень рад, что смог помочь.
— Иногда простак-ковбой в тебе прямо-таки просится наружу.
— Я же тебе рассказывал, что предками моими были мусорщики.
— Рассказывал.
Никодемус помедлил и затем мягко проговорил:
— Ты не сказала мне, какое событие отмечаешь.
Она посмотрела на него.
— Сегодня я обнаружила, что не беременна.
— Понимаю. — Он смотрел на нее со своим обычным непроницаемым видом.
Фила рассердилась от отсутствия реакции на ее слова.
— Ну? Ты чувствуешь облегчение?
— Не особенно. А ты? Ты чувствуешь облегчение?
— Конечно, да. Почему бы мне его не чувствовать? — Она зашатала по кухне. — Это все упрощает.
— Ты так думаешь?
— Не глупи. Конечно.
— Полагаю, что мне больше не придется беспокоиться о том, что ты применишь против меня оружие, — задумчиво заметил Ник. — Но не могу избавиться от мысли, что маленькая Филадельфия могла бы быть очень симпатичной.
— Это не шутка, Ник?
— Нет, мэм.
— При таком раскладе у нас обоих открыты все возможности.
— Точно. Все возможности.
— Ты будешь относиться к этому серьезно или нет? — в ярости спросила она, резко останавливаясь прямо перед ним.
— Это кое от чего зависит.
— От чего?
— От ответа на мой следующий вопрос. — Ник облокотился о стоящий позади стол. Он внимательно всматривался в лицо Филы. — Ты не думаешь, — произнес он, — что есть небольшая вероятность, что любишь меня?
Комната закружилась перед глазами Филы. Она резко протянула руки, схватив Ника за белую сорочку со складками, и гневно уставилась на него.
— Ты что, издеваешься надо мной?
— Абсолютно нет.
— Ты смеешься.
— Нет. Наверное, это просто нервная реакция.
— Да ты никогда не нервничаешь. Ты всегда холодный как лед. Кроме того, с какой стати ты должен нервничать? — Она сильнее стиснула его рубашку.
— Ну, я же тебя люблю, поэтому, естественно, умираю от тревоги, а вдруг окажется, что ты меня не любишь.
— Ник. — Она отпустила его сорочку, чтобы обвить руками шею мужчины. Потом встала на цыпочки и притянула его лицо к своему. Ее губы прижимались к его рту, пока она не почувствовала, что их зубы скрипнули друг о друга.
— Это означает «да»? — Он поднял голову и улыбнулся ей сверху вниз.
Она теснее прижалась к нему, зарываясь носом в его белоснежную сорочку.
— Я люблю тебя. Я уже давным-давно начала в тебя влюбляться. Сегодня я сначала была очень расстроена, когда обнаружила, что не беременна. А потом сказала себе, что это к лучшему, Это действительно к лучшему. Но это дало бы мне хороший повод держаться рядом с тобой, а я так хотела быть рядом. О, Ник, я так боялась, что ты не сможешь меня полюбить.
Он поднял ее подбородок одним пальцем. Глаза его сияли за стеклами очков.
— По правде говоря, я немного надеялся, что ты в тот первый раз залетела. Я это понял уже на следующее утро, когда ты угрожала меня застрелить. Я думал, что это было бы не так уж плохо.
— Залетела? Разве можно так говорить? Прояви немного уважения, Лайтфут.
Он посмотрел на нее смеющимися глазами.
— Постараюсь. Но, наверное, у меня это лучше получится в постели.
Ее охватила волна возбуждения, но потом она вспомнила, что именно празднует. Фила вздохнула и положила голову ему на грудь.
— Скоро, — пообещала она.
— Да, примерно через пару минут. Пойдем, милая. Не могу дождаться, пока ты начнешь срывать с меня одежду.
— Ник, Боже мой, разве ты меня не слушал? Ты не забыл, что я праздную то, что не беременна?
— Как я мог забыть?
Фила начала терять терпение.
— Ну и как же, по-твоему, я поняла, что не залетела, как ты выразился, идиот?
— Ну, видимо, обычным путем.
— Да, обычным путем. Теперь ты понял?
— Почему мы не можем лечь в постель? Не вижу, в чем проблема.
— Ник, Бога ради, ты можешь не быть таким толстокожим?
— Понял. Тебя смущает, что тебе придется наброситься на меня в это определенное время месяца. Ну как, я не толстокожий?
Фила уронила голову ему на грудь.
— Бог ты мой, какая сила мысли! Трудно поверить, что тебе доверяли управлять многомиллионной корпорацией.
Он пощекотал ее губами за ухом и обнял за талию.
— У меня есть для тебя новости, милая. Хороший руководитель никогда не позволяет мелочам вставать на его пути.
— Но, Ник…
— Я не возражаю, если ты не возражаешь.
— Ну естественно, я возражаю. Это совсем неподходящая мысль.
— Ты неважно себя чувствуешь? У тебя боли?
— Нет. — Голос ее звучал сдавленно в его сорочке. — Меня начинает смущать этот разговор.
— У тебя сильное кровотечение?
— Нет. Очень слабое. Я же сказала тебе, это началось только сегодня, но…
— Тогда давай подурачимся, ладно?
— Ник, я не могу. Меня это слишком смущает, и закончим разговор. — Она отодвинулась от него и направилась из кухни.
Ник поймал ее уже на пороге.
— Отнесись к этому спокойно, любимая, — с улыбкой произнес он и взял ее на руки. После чего зашагал по коридору к спальне.
— Куда мы идем? Что ты делаешь?
— Ты явно слишком смущена, чтобы сегодня наброситься на меня, как обычно, поэтому, может быть, на этот раз мы попробуем по-другому.
— Как по-другому?
— Доверься мне.
— Ха! Почему ты меня несешь?
— Потому что мне этого хочется. Есть возражения?
Она тщательно обдумала его вопрос.
— Нет, наверное, нет.
— Ну и хорошо, ведь уже слишком поздно, чтобы спорить.
Он вошел в спальню и осторожно поставил женщину на ноги, чтобы откинуть покрывало на постели. Потом, улыбнувшись ей, он снял очки и положил их на тумбочку. В его обычно холодных глазах светились любовь, и смех, и быстро нарастающее возбуждение.
— Хорошо, — сказал Ник. — Садись.
Фила резко села на краешек кровати. Она с изумлением смотрела, как он опускается перед ней на одно колено и начинает снимать ее вечерние туфли на высоких каблуках.
— Что ты делаешь?
— А как ты думаешь? Я тебя раздеваю.
— У тебя это хорошо получается.
— Научился от тебя, — сказал он. Он снял с нее черное платье и приступил к колготкам и бюстгальтеру. Она закрыла глаза, впитывая в себя ощущение его рук.
— Пойди в ванную, милая. Когда ты выйдешь оттуда, я буду уже готов.
Фила согласно кивнула и открыла глаза ровно настолько, чтобы найти дверь в ванную комнату. Когда, несколько минут спустя, она снова появилась в спальне, то увидела, что Ник ждет ее. Он был обнажен и полностью возбужден. Она смотрела на него во все глаза, думая о том, как он великолепен.
— Привет, — сказала Фила.
— Привет.
— Знаешь, раньше я думала, что ты слишком большой, — произнесла она.
— Вот как?
— Мне не нравятся крупные мужчины.
— Может, я уменьшусь со временем.
— Сомневаюсь — Затем она хихикнула, опустив глаза на его твердую плоть. — Хотя, может, определенные части твоего тела будут время от времени уменьшаться.
— Но, вероятно, не так уж надолго. Если ты будешь рядом. — Он подошел к ней и взял ее за руку, чтобы подтолкнуть к постели.
С чувством глубокого облегчения Фила рухнула на кровать.
— Ты действительно любишь меня, Ник? — Она мечтательными глазами смотрела на него.
— Я действительно тебя люблю.
— Я никогда раньше не любила. По-настоящему. А это приятное чувство, правда? — спросила она.
— Очень приятное. Чтобы ты знала, я тоже не любил по-настоящему. Так, как сейчас. Я никогда не чувствовал такого, как с тобой.
Он медленно провел пальцами по внутренней части ее бедер. Она слегка задвигалась под его чувственным поглаживанием, и его ладонь ласково накрыла ее. Она почувствовала знакомый жар между ног.
— Ник?
— Умм?
— Ты собираешься сегодня испробовать свой способ, да?
— Да. — Он поцеловал ее грудь и поднял голову, чтобы посмотреть на нее. Глаза его были напряженными. — Я хочу, чтобы ты привыкла во всем доверять мне.
— Да.
— Тебе будет это трудно? — мягко спросил он.
— Нет. — «Это правда», — с растущим изумлением подумала Фила.
Она как будто плыла. Руки Ника были такими приятными — сильными, уверенными, надежными. Его рот легко, лениво скользил по всему ее телу. Он вкушал ее, как будто она была редким деликатесом, пробуя изгиб ее плеча, нижнюю часть ее груди, внутреннюю часть ее икр и все остальное.
На мгновение вернувшись к здравому смыслу, Филадельфия подумала, что в этот раз все по-другому, не так, как прежде. Она еще никогда не лежала на спине и не отдавалась спокойно эротическим наслаждениям. До этого она всегда была слишком занята тем, что исследовала его, изучала свою собственную власть над ним, приходила в восторг от того, что своим прикосновением может заставить его взорваться. Она чувствовала себя в абсолютной безопасности и полностью владела ситуацией.
Впервые с тех пор, как она познакомилась с Никодемусом, их любовь происходила в другом положении. Женщина ждала, что вот-вот появится знакомое чувство паники. Но ничего не происходило. Все шло так медленно, а она чувствовала себя такой расслабленной, что не могла пробудить в себе беспокойства или тревоги.
Это был Ник, а с Ником она всегда будет в безопасности.
Его руки продолжали свои бесконечно терпеливые движения. Время потеряло для Филы всякое значение. Она ощущала себя тяжелой и теплой, полной чувственности, которая заставляла ее дрожать и крутиться на постели. Ноги ее раздвинулись.
Когда палец Ника двинулся к шелковым лепесткам между ее ног, Фила застонала и закрыла себе рот подушкой. Палец начал гладить ее ниже, раздвигая мягкую плоть и нежно лаская.
— Ник, Ник. — Она откинула подушку, но не открыла глаз. Филадельфия поднялась навстречу его руке, и он просунул второй палец в ее влажное тепло. — О, Боже мой, Ник.
— Так хорошо, милая?
— Да, да, да.
— А так?
Она задрожала и снова схватила подушку, когда он нашел ее самое чувственное место. Он одновременно снова ввел в нее свои пальцы, и Фила моментально почувствовала, что буквально рассыпается на части.
— Иди ко мне. — Она инстинктивно отпустила подушку и потянулась к нему. В этот момент не имело значения, кто находится сверху, а кто снизу. Она просто хотела ощутить его целиком. Ей необходимо было прижать его к себе.
Ник дал ей опустить себя на ее тело. Он резко вошел в нее, когда начала стихать последняя дрожь ее наслаждения. Он быстро утонул в ней, вышел почти полностью и затем, когда она вскрикнула в отчаянии, снова вошел в нее. Ник был центром ее мира. — Он был на ней, в ней, обнимал ее, заключал ее в чувственный плен своих рук. На каждом дюйме своего тела Фила ощущала его тяжесть. Одновременно она чувствовала себя так надежно, как никогда в жизни. Так, будто наконец обрела дом.
Прежде чем она была в состоянии понять, что ее первый оргазм почти закончился, ее охватил следующий. Этот был медленным, глубоким и, казалось, будет длиться вечно. Она выкрикнула имя Ника и сильно обняла его, сжимая ногами его бедра.
— Милая. О Фила. Люби меня, люби меня.
— Я люблю тебя, Ник.
Он напрягся в ее руках, склоняясь над ней, наполняя ее, прижимая ее собой, теряясь в ее тепле. Женщина смутно ощущала, что его бьет сладостная дрожь, и держала его так крепко, как никого и ничто прежде в своей жизни.
Когда все закончилось, его тело обмякло на ней, его ноги прижимали ее, а руки нежно держали запястья. Тяжесть его тела вдавила ее в постель.
Фила медленно приходила в себя. Первое, что она почувствовала, был густой, сексуальный запах мужчины, лежащего на ней. Следующее, на чем сосредоточилось ее внимание, это то, что она была придавлена всем весом тела Ника. Она снова подождала наступления паники, но этого не случилось.
Когда ее старый страх не материализовался, она начала постукивать пальцами по сильной, мускулистой спине Ника.
— Ты в порядке? — Он сонно задвигался, поднимаясь на локте. В его глазах светилось вечное как мир выражение удовлетворенного самца, но в его взгляде была и нежность, от которой у Филы захватило дух.
— Кажется, да. — Фила улыбнулась ему. — Ты сверху меня.
— Я же сказал тебе, что решил поэкспериментировать с новой позой.
Она усмехнулась:
— По-моему, эта старая миссионерская поза считается классической.
— Ты должна признать, что для нас это определенная смена темпа.
— Да. Какой ты хитрый.
Он подождал несколько секунд, после чего произнес:
— Не могу не обратить внимания, что ты не царапаешься, и не дерешься, и не пытаешься столкнуть меня на пол.
— Да. — Фила попыталась подвинуть ногу. Ник помог ей освободить ее. Она согнула ногу в ступне и провела ею по задней части голени мужчины. Волоски на его ноге защекотали ее ступню, и она улыбнулась.
— Тебе так больше нравится? — тихо спросила Филадельфия, всматриваясь в его лицо.
— Мне нравится любой способ, когда я с тобой. — Он поцеловал ее в шею. — Поверь, на свете нет ощущения, подобного тому, как ты набрасываешься на меня. Но я уже спрашивал себя, когда же ты будешь доверять мне настолько, что позволишь ответить тебе такой же любезностью.
Фила прищурила глаза.
— То есть все-таки это был вопрос доверия?
Ник кивнул. Глаза его были серьезными.
— Я почувствовал это с самого начала. И знал, что день, когда ты разрешишь мне заняться с тобой любовью таким способом, будет днем, когда я буду твердо уверен, что мы добились определенного прогресса в наших отношениях.
— Как типично для мужчины искать прогресса в рамках физических отношений, — насмешливо произнесла Фила.
— Да. — Он тщательно поцеловал ее и неохотно повернулся на бок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Да я все окончательно сообразила только сегодня вечером, когда Хилари начала твердить, что ее обманули. Хотя, если тщательно обо всем подумать, это и так становится очевидно. Всем следовало понять это уже давно. Во всяком случае, ты не способен совершить такой поступок и затем уйти. Ты не такой человек. А Дэррен слишком осторожен с Хилари, чтобы лечь с ней в постель. Кроме того, он любит Вики. Но настоящим ключом к разгадке было то, как вела себя Элеанор.
— Элеанор? А как она себя вела?
Фила пожала плечами.
— Она все время так поддерживает, так настойчиво защищает Хилари. Через некоторое время мне стало ясно, что она подозревает правду или хотя бы часть правды. Она все-таки верит, что имело место изнасилование. Но я думаю, что в глубине души считала, что это Бэрк изнасиловал Хилари, а не ты. Вероятно, Хилари сама зародила в ней это подозрение и играла на нем для своей пользы.
— Боже.
— В любом случае Элеанор чувствовала по отношению к Хилари некоторую ответственность. Ведь все-таки это именно она ввела Хилари в семью. И потом, она испытывает к ней определенную близость, потому что обе они вышли замуж за членов ваших семей по одной и той же причине.
— Близость это или нет, но она меньше всего хотела бы, чтобы обнаружилась правда. Это уже непоправимо разрушило бы образ старины Бэрка, так же как и образ единой, дружной семьи.
— Правильно. И в этом случае бедняжке Элеанор пришлось бы выбирать, какую семью защищать. Она, естественно, находится на стороне Каслтонов, но никогда не смогла бы отвернуться от твоей семьи. Ей нравитесь и ты, и Рид. Поэтому она, как обычно, пыталась все проигнорировать и оставить ваши образы незапятнанными. В этом Элеанор большой специалист.
— Последние три года она единственная, кто сообщал мне о том, что происходит в наших семьях. С какой стати ей было это делать?
— Она чувствовала себя виноватой за то, в чем обвинили тебя. Но этой истории был необходим злодей, и ты был самым логичным вариантом для подобной роли. Она не могла признать, что злодеем на самом деле был Бэрк.
— И еще был мой отец, который так удобно предложил брак в качестве искупления моего поведения.
— И как способ сохранить себе внука. Не забывай об этом. Он действительно верил, что это твой ребенок.
Ник нахмурился.
— Почему Хилари так уверена в том, что Крисси поддержала бы ее своими акциями? Как им удалось так сблизиться?
— Крисси и Хилари были любовницами.
— Кем они были? — Ник, ошарашенный, во все глаза уставился на нее.
— Ты слышал, что я сказала.
— Хилари предпочитает женщин?
— Да. И Крисси их предпочитала. У тебя такой шокированный вид, Ник. Знаешь, это просто жизненный факт. Таких женщин много.
Он выглядел изумленным.
— Знаю. Понимаю. Но я никогда не думал, что Хилари может быть одной из них. Мне это просто никогда не приходило в голову. Черт. Но это многое объясняет. Может быть, поэтому мы… она и я… Может быть, поэтому я так и не смог….
— Возможно, — согласилась Фила.
— А Крисси?
— Угу. Она ненавидела мужчин, потому что пережила нападение со стороны парочки сожителей своей матери. И то, что отец ее бросил еще до того, как она появилась на свет, также не способствовало хорошему отношению к мужчинам.
Лицо Ника было неподвижным.
— А как насчет тебя и Крисси?
Фила покачала головой. В уголках ее рта играла улыбка.
— Нет. Мы с Крисси были только подругами. Честно говоря, я не была уверена, что вообще создана для секса, до тех пор, пока не встретила тебя.
Ник медленно улыбался. В его глазах отражалось удовлетворение.
— Да ладно уж, мэм. Ничего такого я не сделал. Очень рад, что смог помочь.
— Иногда простак-ковбой в тебе прямо-таки просится наружу.
— Я же тебе рассказывал, что предками моими были мусорщики.
— Рассказывал.
Никодемус помедлил и затем мягко проговорил:
— Ты не сказала мне, какое событие отмечаешь.
Она посмотрела на него.
— Сегодня я обнаружила, что не беременна.
— Понимаю. — Он смотрел на нее со своим обычным непроницаемым видом.
Фила рассердилась от отсутствия реакции на ее слова.
— Ну? Ты чувствуешь облегчение?
— Не особенно. А ты? Ты чувствуешь облегчение?
— Конечно, да. Почему бы мне его не чувствовать? — Она зашатала по кухне. — Это все упрощает.
— Ты так думаешь?
— Не глупи. Конечно.
— Полагаю, что мне больше не придется беспокоиться о том, что ты применишь против меня оружие, — задумчиво заметил Ник. — Но не могу избавиться от мысли, что маленькая Филадельфия могла бы быть очень симпатичной.
— Это не шутка, Ник?
— Нет, мэм.
— При таком раскладе у нас обоих открыты все возможности.
— Точно. Все возможности.
— Ты будешь относиться к этому серьезно или нет? — в ярости спросила она, резко останавливаясь прямо перед ним.
— Это кое от чего зависит.
— От чего?
— От ответа на мой следующий вопрос. — Ник облокотился о стоящий позади стол. Он внимательно всматривался в лицо Филы. — Ты не думаешь, — произнес он, — что есть небольшая вероятность, что любишь меня?
Комната закружилась перед глазами Филы. Она резко протянула руки, схватив Ника за белую сорочку со складками, и гневно уставилась на него.
— Ты что, издеваешься надо мной?
— Абсолютно нет.
— Ты смеешься.
— Нет. Наверное, это просто нервная реакция.
— Да ты никогда не нервничаешь. Ты всегда холодный как лед. Кроме того, с какой стати ты должен нервничать? — Она сильнее стиснула его рубашку.
— Ну, я же тебя люблю, поэтому, естественно, умираю от тревоги, а вдруг окажется, что ты меня не любишь.
— Ник. — Она отпустила его сорочку, чтобы обвить руками шею мужчины. Потом встала на цыпочки и притянула его лицо к своему. Ее губы прижимались к его рту, пока она не почувствовала, что их зубы скрипнули друг о друга.
— Это означает «да»? — Он поднял голову и улыбнулся ей сверху вниз.
Она теснее прижалась к нему, зарываясь носом в его белоснежную сорочку.
— Я люблю тебя. Я уже давным-давно начала в тебя влюбляться. Сегодня я сначала была очень расстроена, когда обнаружила, что не беременна. А потом сказала себе, что это к лучшему, Это действительно к лучшему. Но это дало бы мне хороший повод держаться рядом с тобой, а я так хотела быть рядом. О, Ник, я так боялась, что ты не сможешь меня полюбить.
Он поднял ее подбородок одним пальцем. Глаза его сияли за стеклами очков.
— По правде говоря, я немного надеялся, что ты в тот первый раз залетела. Я это понял уже на следующее утро, когда ты угрожала меня застрелить. Я думал, что это было бы не так уж плохо.
— Залетела? Разве можно так говорить? Прояви немного уважения, Лайтфут.
Он посмотрел на нее смеющимися глазами.
— Постараюсь. Но, наверное, у меня это лучше получится в постели.
Ее охватила волна возбуждения, но потом она вспомнила, что именно празднует. Фила вздохнула и положила голову ему на грудь.
— Скоро, — пообещала она.
— Да, примерно через пару минут. Пойдем, милая. Не могу дождаться, пока ты начнешь срывать с меня одежду.
— Ник, Боже мой, разве ты меня не слушал? Ты не забыл, что я праздную то, что не беременна?
— Как я мог забыть?
Фила начала терять терпение.
— Ну и как же, по-твоему, я поняла, что не залетела, как ты выразился, идиот?
— Ну, видимо, обычным путем.
— Да, обычным путем. Теперь ты понял?
— Почему мы не можем лечь в постель? Не вижу, в чем проблема.
— Ник, Бога ради, ты можешь не быть таким толстокожим?
— Понял. Тебя смущает, что тебе придется наброситься на меня в это определенное время месяца. Ну как, я не толстокожий?
Фила уронила голову ему на грудь.
— Бог ты мой, какая сила мысли! Трудно поверить, что тебе доверяли управлять многомиллионной корпорацией.
Он пощекотал ее губами за ухом и обнял за талию.
— У меня есть для тебя новости, милая. Хороший руководитель никогда не позволяет мелочам вставать на его пути.
— Но, Ник…
— Я не возражаю, если ты не возражаешь.
— Ну естественно, я возражаю. Это совсем неподходящая мысль.
— Ты неважно себя чувствуешь? У тебя боли?
— Нет. — Голос ее звучал сдавленно в его сорочке. — Меня начинает смущать этот разговор.
— У тебя сильное кровотечение?
— Нет. Очень слабое. Я же сказала тебе, это началось только сегодня, но…
— Тогда давай подурачимся, ладно?
— Ник, я не могу. Меня это слишком смущает, и закончим разговор. — Она отодвинулась от него и направилась из кухни.
Ник поймал ее уже на пороге.
— Отнесись к этому спокойно, любимая, — с улыбкой произнес он и взял ее на руки. После чего зашагал по коридору к спальне.
— Куда мы идем? Что ты делаешь?
— Ты явно слишком смущена, чтобы сегодня наброситься на меня, как обычно, поэтому, может быть, на этот раз мы попробуем по-другому.
— Как по-другому?
— Доверься мне.
— Ха! Почему ты меня несешь?
— Потому что мне этого хочется. Есть возражения?
Она тщательно обдумала его вопрос.
— Нет, наверное, нет.
— Ну и хорошо, ведь уже слишком поздно, чтобы спорить.
Он вошел в спальню и осторожно поставил женщину на ноги, чтобы откинуть покрывало на постели. Потом, улыбнувшись ей, он снял очки и положил их на тумбочку. В его обычно холодных глазах светились любовь, и смех, и быстро нарастающее возбуждение.
— Хорошо, — сказал Ник. — Садись.
Фила резко села на краешек кровати. Она с изумлением смотрела, как он опускается перед ней на одно колено и начинает снимать ее вечерние туфли на высоких каблуках.
— Что ты делаешь?
— А как ты думаешь? Я тебя раздеваю.
— У тебя это хорошо получается.
— Научился от тебя, — сказал он. Он снял с нее черное платье и приступил к колготкам и бюстгальтеру. Она закрыла глаза, впитывая в себя ощущение его рук.
— Пойди в ванную, милая. Когда ты выйдешь оттуда, я буду уже готов.
Фила согласно кивнула и открыла глаза ровно настолько, чтобы найти дверь в ванную комнату. Когда, несколько минут спустя, она снова появилась в спальне, то увидела, что Ник ждет ее. Он был обнажен и полностью возбужден. Она смотрела на него во все глаза, думая о том, как он великолепен.
— Привет, — сказала Фила.
— Привет.
— Знаешь, раньше я думала, что ты слишком большой, — произнесла она.
— Вот как?
— Мне не нравятся крупные мужчины.
— Может, я уменьшусь со временем.
— Сомневаюсь — Затем она хихикнула, опустив глаза на его твердую плоть. — Хотя, может, определенные части твоего тела будут время от времени уменьшаться.
— Но, вероятно, не так уж надолго. Если ты будешь рядом. — Он подошел к ней и взял ее за руку, чтобы подтолкнуть к постели.
С чувством глубокого облегчения Фила рухнула на кровать.
— Ты действительно любишь меня, Ник? — Она мечтательными глазами смотрела на него.
— Я действительно тебя люблю.
— Я никогда раньше не любила. По-настоящему. А это приятное чувство, правда? — спросила она.
— Очень приятное. Чтобы ты знала, я тоже не любил по-настоящему. Так, как сейчас. Я никогда не чувствовал такого, как с тобой.
Он медленно провел пальцами по внутренней части ее бедер. Она слегка задвигалась под его чувственным поглаживанием, и его ладонь ласково накрыла ее. Она почувствовала знакомый жар между ног.
— Ник?
— Умм?
— Ты собираешься сегодня испробовать свой способ, да?
— Да. — Он поцеловал ее грудь и поднял голову, чтобы посмотреть на нее. Глаза его были напряженными. — Я хочу, чтобы ты привыкла во всем доверять мне.
— Да.
— Тебе будет это трудно? — мягко спросил он.
— Нет. — «Это правда», — с растущим изумлением подумала Фила.
Она как будто плыла. Руки Ника были такими приятными — сильными, уверенными, надежными. Его рот легко, лениво скользил по всему ее телу. Он вкушал ее, как будто она была редким деликатесом, пробуя изгиб ее плеча, нижнюю часть ее груди, внутреннюю часть ее икр и все остальное.
На мгновение вернувшись к здравому смыслу, Филадельфия подумала, что в этот раз все по-другому, не так, как прежде. Она еще никогда не лежала на спине и не отдавалась спокойно эротическим наслаждениям. До этого она всегда была слишком занята тем, что исследовала его, изучала свою собственную власть над ним, приходила в восторг от того, что своим прикосновением может заставить его взорваться. Она чувствовала себя в абсолютной безопасности и полностью владела ситуацией.
Впервые с тех пор, как она познакомилась с Никодемусом, их любовь происходила в другом положении. Женщина ждала, что вот-вот появится знакомое чувство паники. Но ничего не происходило. Все шло так медленно, а она чувствовала себя такой расслабленной, что не могла пробудить в себе беспокойства или тревоги.
Это был Ник, а с Ником она всегда будет в безопасности.
Его руки продолжали свои бесконечно терпеливые движения. Время потеряло для Филы всякое значение. Она ощущала себя тяжелой и теплой, полной чувственности, которая заставляла ее дрожать и крутиться на постели. Ноги ее раздвинулись.
Когда палец Ника двинулся к шелковым лепесткам между ее ног, Фила застонала и закрыла себе рот подушкой. Палец начал гладить ее ниже, раздвигая мягкую плоть и нежно лаская.
— Ник, Ник. — Она откинула подушку, но не открыла глаз. Филадельфия поднялась навстречу его руке, и он просунул второй палец в ее влажное тепло. — О, Боже мой, Ник.
— Так хорошо, милая?
— Да, да, да.
— А так?
Она задрожала и снова схватила подушку, когда он нашел ее самое чувственное место. Он одновременно снова ввел в нее свои пальцы, и Фила моментально почувствовала, что буквально рассыпается на части.
— Иди ко мне. — Она инстинктивно отпустила подушку и потянулась к нему. В этот момент не имело значения, кто находится сверху, а кто снизу. Она просто хотела ощутить его целиком. Ей необходимо было прижать его к себе.
Ник дал ей опустить себя на ее тело. Он резко вошел в нее, когда начала стихать последняя дрожь ее наслаждения. Он быстро утонул в ней, вышел почти полностью и затем, когда она вскрикнула в отчаянии, снова вошел в нее. Ник был центром ее мира. — Он был на ней, в ней, обнимал ее, заключал ее в чувственный плен своих рук. На каждом дюйме своего тела Фила ощущала его тяжесть. Одновременно она чувствовала себя так надежно, как никогда в жизни. Так, будто наконец обрела дом.
Прежде чем она была в состоянии понять, что ее первый оргазм почти закончился, ее охватил следующий. Этот был медленным, глубоким и, казалось, будет длиться вечно. Она выкрикнула имя Ника и сильно обняла его, сжимая ногами его бедра.
— Милая. О Фила. Люби меня, люби меня.
— Я люблю тебя, Ник.
Он напрягся в ее руках, склоняясь над ней, наполняя ее, прижимая ее собой, теряясь в ее тепле. Женщина смутно ощущала, что его бьет сладостная дрожь, и держала его так крепко, как никого и ничто прежде в своей жизни.
Когда все закончилось, его тело обмякло на ней, его ноги прижимали ее, а руки нежно держали запястья. Тяжесть его тела вдавила ее в постель.
Фила медленно приходила в себя. Первое, что она почувствовала, был густой, сексуальный запах мужчины, лежащего на ней. Следующее, на чем сосредоточилось ее внимание, это то, что она была придавлена всем весом тела Ника. Она снова подождала наступления паники, но этого не случилось.
Когда ее старый страх не материализовался, она начала постукивать пальцами по сильной, мускулистой спине Ника.
— Ты в порядке? — Он сонно задвигался, поднимаясь на локте. В его глазах светилось вечное как мир выражение удовлетворенного самца, но в его взгляде была и нежность, от которой у Филы захватило дух.
— Кажется, да. — Фила улыбнулась ему. — Ты сверху меня.
— Я же сказал тебе, что решил поэкспериментировать с новой позой.
Она усмехнулась:
— По-моему, эта старая миссионерская поза считается классической.
— Ты должна признать, что для нас это определенная смена темпа.
— Да. Какой ты хитрый.
Он подождал несколько секунд, после чего произнес:
— Не могу не обратить внимания, что ты не царапаешься, и не дерешься, и не пытаешься столкнуть меня на пол.
— Да. — Фила попыталась подвинуть ногу. Ник помог ей освободить ее. Она согнула ногу в ступне и провела ею по задней части голени мужчины. Волоски на его ноге защекотали ее ступню, и она улыбнулась.
— Тебе так больше нравится? — тихо спросила Филадельфия, всматриваясь в его лицо.
— Мне нравится любой способ, когда я с тобой. — Он поцеловал ее в шею. — Поверь, на свете нет ощущения, подобного тому, как ты набрасываешься на меня. Но я уже спрашивал себя, когда же ты будешь доверять мне настолько, что позволишь ответить тебе такой же любезностью.
Фила прищурила глаза.
— То есть все-таки это был вопрос доверия?
Ник кивнул. Глаза его были серьезными.
— Я почувствовал это с самого начала. И знал, что день, когда ты разрешишь мне заняться с тобой любовью таким способом, будет днем, когда я буду твердо уверен, что мы добились определенного прогресса в наших отношениях.
— Как типично для мужчины искать прогресса в рамках физических отношений, — насмешливо произнесла Фила.
— Да. — Он тщательно поцеловал ее и неохотно повернулся на бок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37