Аромат свежего кофе был невероятно соблазнительным.
Ник сидел на стуле возле окна, просматривая старый журнал по рыболовству, оставленный предыдущим жильцом. На столе рядом с ним стояли две чашки с овсяными хлопьями, пачка молока и две ложки. Когда Филадельфия показалась в дверях, он поднял глаза.
— Я уже подумал, что ты собираешься весь день провести в душе, — заметил он.
— Это было бы заманчиво, но не хватило бы горячей воды.
Фила подошла к кофеварке и налила себе чашку черного кофе. Собираясь с мыслями, она посмотрела в окно. Над океаном простирался ранний утренний туман. Всматриваясь сквозь деревья, женщина не могла различить границу между водой и густой дымкой. Все сливалось в единую стену серого цвета. Казалось, что мир кончается сразу за деревьями.
— Сядь и поешь, Фила. Тебе станет лучше.
— Откуда ты знаешь?
— Предчувствие. Съешь немного хлопьев, и мы поговорим.
— .Я не голодна, и нам больше не о чем говорить. Я тебе все рассказала.
— Не совсем. Кто такой этот Элайя Сполдинг?
Фила выругалась про себя, понимая, что если всего не расскажет Нику, то не сможет отвязаться от него. Не такой он человек.
— Сполдинг и его жена Рут владеют большой фермой неподалеку от Холлоуэя. Два года назад они начали брать к себе в дом приемных детей. Все казалось просто замечательным. Ответственным лицам Сполдинги показались надежной семьей. Рут была помешана на садоводстве и здоровом питании. Элайя, родившийся в семье фермеров, знал свое дело. Несколько лет до этого он воевал в Юго-Восточной Азии и Латинской Америке.
— В армии?
Фила в отвращении скривила губы.
— Не совсем. Во время суда выяснилось, что когда он был за границей, то не находился на действительной армейской службе. Но вел войну. Независимую, так сказать.
— Наемник, что ли?..
— Да. Обыкновенный наемный убийца. Но никто не знал об этой части его биографии, когда стали направлять к нему детей. Все, что было известно, это то, что они с Рут не могут иметь детей, но очень хотели бы о них заботиться. Их ферма казалась процветающей и здоровой средой для детей. Свежий воздух, подвижные игры, домашние дела. К концу первого года у Сполдингов жило пятеро детей.
— Но возникли проблемы?
Фила подошла к столу и села. Во время своего рассказа она не сводила глаз с серой дымки за деревьями.
— Тельма Андерсон начала их подозревать, потому что во время ее посещений фермы дети слишком хорошо себя вели. Были слишком тихими, слишком вежливыми. Давали правильные ответы на все ее вопросы. Казалось, что эти дети прекрасно приспособились к жизни на ферме Сполдингов.
— Я не особенно знаком с приютами, но знаю, что все, что кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой, обычно именно таким не оказывается.
— Так и было. Сполдинг огромный, крепко сбитый мужчина. У него длинная густая борода, и он носит комбинезоны и клетчатые рубашки. Безупречный образ фермера. — Фила сделала глоток кофе. — Но у него странные глаза.
— Странные глаза?
— Как голубой лед. Гипнотизирующие. Проникающие вглубь тебя. Может, чуточку сумасшедшие. Похоже, никто, кроме меня, не обратил внимания на его глаза. Мне он не понравился с первого же взгляда.
— И когда это было?
— Около года назад. Я начала работать в районе, который включал Холлоуэй, и Тельма поручила мне заниматься детьми на ферме Сполдингов. Я знала, что у нее есть против них подозрения. После своей первой поездки на ферму я согласилась с ней. Что-то было не так. Разница между мной и Тельмой заключалась в том, что она всего лишь инстинктивно чувствовала беду. Я же имела достаточно личного опыта, чтобы увериться: что-то не так. Гораздо труднее было это доказать. — Фила вздохнула. — Доказать всегда трудно.
— Дети по-прежнему говорили, что все в порядке?
Фила кивнула.
— Да. Они утверждали, как им нравится жить на ферме. Но я видела страх в их глазах и знала, что мне придется делать вид, будто все нормально. К сожалению, у меня не было ничего конкретного, за что можно было уцепиться. Никаких явных свидетельств, избиения детей. Они не жаловались. Требовалось настоящее доказательство. Но прежде чем я успела его получить, один из самых младших детей попал в отделение неотложной медицинской помощи местной больницы. Малютка Энди. Он был без сознания. Сполдинги сказали, что мальчик не послушался их, полез на гору и упал.
— А что сказал Энди?
— Он так и не пришел в себя. Он умер.
— О Боже.
— У Тельмы уже были серьезные подозрения, а я была просто уверена: ребенка жестоко избили. Говорила с врачами, которые признали, что повреждения могли быть как следствием того, что мальчика побили, так и результатом его падения с горы. Мы с Тельмой направили на ферму шерифа в надежде, что тому удастся что-нибудь выяснить. Ничего.
— И что потом случилось?
— Несколько раз я сама ходила навестить Сполдинга. Хотела, чтобы он понял, что за ним внимательно следят. Я надеялась, он будет осторожен, а я выиграю время и добьюсь чего-нибудь от детей. Но дети вели себя еще лучше, чем раньше. Тогда я принялась за жену Сполдинга, Рут, решив, что она может оказаться слабым звеном в этой цепи. Но Рут гораздо больше боялась своего мужа, чем меня или властей.
Ник подумал над ее словами.
— И что ты сделала?
— В итоге я позвонила Сполдингу и сказала, что хочу поговорить с ним, но не на ферме. Так сказать, на нейтральной территории. Он согласился встретиться со мной в городе в закусочной.
— А чего ты хотела добиться, уведя его с фермы?
Фила играла своей кофейной чашкой.
— Я просто подумала, мне будет легче беседовать с ним вдали от этой обстановки. Но ошиблась. Он приехал на автомобильную стоянку злым и воинственно настроенным. Я вышла из своей машины, когда увидела, что подъехал его грузовик. Элайя подошел ко мне и начал орать. Всячески обзывал меня и обвинял в нарушении неприкосновенности американского дома.
— Как ты ответила?
— Я сказала ему, что выполняю свою работу и очень беспокоюсь о вверенных ему детях. Он буквально вышел из себя.
— Он тебе угрожал.
— Более того. Он сказал мне, что это его дети и он может обращаться с ними, как ему угодно. Он сказал, что научит меня не совать нос не в свое дело. Потом взял и ударил меня.
Пальцы Ника сжали чашку с кофе.
— Он сделал тебе больно?
— О да, он сделал мне больно. — Фила мрачно улыбнулась. — Он привык делать людям больно, и у него это хорошо получалось. — Она потрогала щеку, вспоминая синяк, который держался еще много дней после того случая. Ее адвокат тогда еще сделал фотографии. — Но затем он совершил большую ошибку, попытавшись затащить меня в свой грузовик.
— Кто-нибудь видел, что происходит?
— Сначала нет. Все происходило утром, около четверти одиннадцатого, и на стоянке у закусочной совершенно не было машин. Я, естественно, начала кричать, а он положил свою лапу мне на рот. Она была… такой огромной. — При воспоминании об этой душащей ее ладони у Филы все перевернулось внутри. — Сполдинг дотащил меня до грузовика и открыл дверь. Я боролась, и он, вероятно, решил, что ему нужно как-то заставить меня замолчать. И тогда он полез в отделение для перчаток и достал пистолет.
— Господи, Фила.
— И тут мне сильно повезло. В этой закусочной местные полицейские обычно останавливаются, чтобы выпить утреннюю чашечку кофе. В ту самую минуту, когда Сполдинг пытался затолкнуть меня в грузовик, на стоянку въехала полицейская машина. Полицейские увидели, что происходит, и пришли мне на помощь. Они поймали его с пистолетом в руках, но это было еще не все. Когда они обыскали его, то нашли героин.
— У него были наркотики? — У Ника был изумленный вид.
Фила мрачно кивнула.
— Наркотики, оружие и свидетельства физического нападения на меня. Этого оказалось достаточно, чтобы Элайю на некоторое время посадили за решетку. И более чем достаточно, чтобы лишить его права брать приемных детей.
— Что для тебя было самым важным, — мягко заметил Ник.
Фила впервые за все время их разговора взглянула прямо ему в лицо. Его глаза были холоднее, чем когда-либо. Ей казалось, что в двух метрах от нее находится сам холод. Женщина сделала глубокий вдох.
— Вот и вся история, — сказала она. — Они арестовали Сполдинга за нападение на меня, а не на детей. Мы так и не смогли доказать, что он причинил детям вред. И я свидетельствовала против него на суде. Это меня он собирается наказать, когда выйдет из тюрьмы.
Глава 7
Через двадцать минут после того, как Ник выслушал рассказ Филы, он возвратился к коттеджу Лайтфутов. Он все еще горел холодной яростью к незнакомому ему Элайе Сполдингу, но также прекрасно осознавал, что у него есть более неотложные проблемы. Сполдинг по крайней мере на некоторое время был надежно упрятан за решетку.
Никодемус никак не мог забыть выражения ужаса в глазах Филы, когда она дралась с ним этим утром. В этом страхе было больше, чем просто желание освободиться. Она сражалась так, будто боялась, что он может изнасиловать или избить ее.
Ник пришел к выводу, что, видимо, когда-то в прошлом с ней случилось нечто подобное. Что заставляло ее теперь испытывать ужас, когда она чувствовала на себе вес мужского тела.
Он позволил себе легкую самодовольную улыбку. Благодаря чистому везению и прекрасной мужской интуиции Лайтфут случайно наткнулся на ключик к тому, как соблазнить Филу. Она была полна того женственного огня, которого ждет любой мужчина. Важно было позволить ей взять инициативу на себя.
Но ему определенно придется научить ее гореть помедленнее. Когда она наконец чувствует желание, то принимается за секс так же стремительно, как и за все остальное, — со сверхзвуковой скоростью.
Он мельком вспомнил о длинных, холодных месяцах, когда пытался найти правильный подход к Хилари. Неудача, которую он с ней потерпел, не подорвала полностью его мужскую гордость; он был достаточно умен, чтобы понять, что в этом была не только его вина. Но это зародило в его душе определенные сомнения по поводу своей привлекательности для противоположного пола.
Ник стал чаще задумываться о том, какая доля нежных чувств, которые испытывали по отношению к нему женщины, вызвана его именем. Вне всякого сомнения, он не был рожден с внешностью и шармом Каслтонов. В этом мире человек мог достичь многого только благодаря своей деловой смекалке.
Но с самого начала он понимал: ему не стоит беспокоиться о том, что имя Лайтфут может заинтересовать Филу. Скорее, отвратит от него.
Тем не менее вчера ночью, хотя она и пыталась этому сопротивляться, Фила просто сходила с ума от желания. Ник подумал, что, вероятно, оказал на женщину какое-то магическое воздействие. Его улыбка переросла в широкую ухмылку.
Размышления о том, как продолжатся его отношения с Филадельфией, привели к тому, что в его теле поднялась бурлящая волна. Чтобы перестать думать о сексе, Ник вспомнил об автоматическом пистолете, который нашел в ее тумбочке. Он сразу же перестал улыбаться.
Лайтфут находился на середине длинной и извилистой аллеи, которая вела к парадному крыльцу, когда из-за дома показался белый «мерседес»и с рычанием направился к воротам. За рулем сидел Рид. Он был одет для игры в гольф. Изящная машина остановилась рядом с Ником, и Лайтфут-старший бросил взгляд на помятую рубашку и небритое лицо своего сына.
— У тебя такой вид, как будто ты провел ночь в каком-то чертовом борделе. Не попадись на глаза Элеанор, — предупредил он.
— Элеанор не так просто шокировать. В любом случае я не планировал наносить ей визит в этот час. Сейчас только половина восьмого. Ты едешь играть в гольф?
— У меня игра в восемь. — Рид прищурил глаза. — Насколько я понимаю, ситуация изменилась? Со вчерашнего дня ты с ней спишь?
— Давай договоримся, отец. Не вмешивайся в мою личную жизнь, и я не буду комментировать твою, хорошо?
— Как тебе угодно. Что касается меня, то ты можешь делать с Филой Фокс все, что хочешь, только получи назад акции. — Рид нажал на акселератор, и «мерседес» рванулся к открытым воротам.
Ник смотрел вслед автомобилю, пока тот не скрылся из виду, и снова направился к дому. Фила была права: летние домики Каслтонов и Лайтфутов действительно выглядят как голливудские варианты плантаторских поместий.
Капкейк и Фифи разглядели Ника, как только он подошел ближе, и бросились его приветствовать. Он потрепал собак за уши и направился в их сопровождении к крыльцу с колоннами.
— Доброе утро, сэр, — приветствовал с порога Тек Шерман. На нем была ядовито-зеленая гавайская рубашка. Лысая голова блестела в лучах утреннего солнца. — Завтрак сейчас будет подан. Вас это интересует?
— Нет, спасибо, Тек. Все, что мне сейчас необходимо, это принять душ и побриться.
— Это не проблема, сэр. Ваши вещи в спальне.
— Я знаю. — Никодемус бросил еще один взгляд на гавайскую рубашку. — По-моему, у Филы тоже есть рубашка такого цвета. Вероятно, вам бы понравилось ходить по магазинам вместе.
— Может, у нее и хороший вкус в одежде, — великодушно признал Шерман, — но уж очень язвительный язык.
— К этому привыкаешь.
Тек откашлялся,
— Э-э, мы думали о том, куда вы отправились вчера вечером.
— Да?
— Ваш отец решил, что вы пошли навестить мисс Фокс.
— Вот как?
Ник поднялся по ступенькам в дом. Фила не придет в восторг, когда узнает, что их отношения перестали быть тайной для окружающих. Вероятно, ему следовало предупредить ее, что все обязательно догадаются о произошедшем этой ночью.
Более того, Филадельфия не придет в восторг, когда обнаружит, что у них вообще есть отношения. Что касается нее, то ей, безусловно, хотелось бы, чтобы вчерашняя ночь стала для них первой и последней.
Она определенно сделала все возможное, чтобы побыстрее вышвырнуть его из домика Джилмартена сегодня утром. В итоге Ник ушел, поняв, что им обоим нужно некоторое время, чтобы успокоиться. Он спросил себя, не была бы она более спокойной, если бы ее не осенила мысль о возможной беременности.
Лайтфут попытался запомнить, что ему придется купить сегодня упаковку презервативов, а также, что в постели с Филой ему нужно будет сильнее контролировать себя. Он дал себе слово в следующий раз позаботиться о том, чтобы она обязательно испытала оргазм. Ему отчаянно хотелось, чтобы физическое удовлетворение ассоциировалось у нее с его объятиями. Ник помотал головой, все еще не веря, что Фила имела на него такое воздействие этой ночью. Еще ни одной женщине до нее не удавалось сломать его железную стену самоконтроля. Она заставила его испытать абсолютно новое, сумасшедшее чувство.
Через полчаса, побрившись и приняв душ, одетый в джинсы и черный пуловер, Ник спустился вниз.
— Если тебе удастся получить эти акции назад, переспав с ней, я буду очень удивлена, — услышал он лениво растянутые слова Хилари, стоящей на пороге комнаты для завтраков. — Ведь она все-таки подруга Крисси, а я не могу представить себе, чтобы какая-нибудь подруга Крисси была такой тупой.
Ник выругался про себя и остановился посреди коридора. Он слегка повернулся, чтобы посмотреть на Хилари. Она, как всегда, выглядела великолепно. Темно-рыжие волосы были собраны в пучок, блузка с широкими рукавами изящно заправлена в брюки со складками и высоким поясом.
— Доброе утро, Хилари. Чудный день, не правда ли? — Ник заставил свой голос звучать ровно.
— По-моему, я все уже поняла, Ник. Отобрав эти акции у Филы, ты хочешь вернуть доброе расположение Рида, не так ли? Зачем тебе это нужно? Или ты решил, что снова хочешь быть частью «Каслтон и Лайтфут»?
— А если так? — тихо спросил он. Ее зеленые глаза дико блеснули.
— Если ты думаешь, что можешь просто вернуться спустя три года и снова взять все в свои руки, ты сошел с ума.
— Это мое наследство, Хилари. Если ты умна, то этого не забудешь. В один прекрасный день я могу решить получить его назад, и если я это сделаю, то вышвырну тебя за дверь.
Она холодно улыбнулась.
— Ты правда думаешь, что сможешь это сделать? После того как ты со мной поступил? Обе семьи на моей стороне.
— Если я решу, что хочу управлять семьями и компанией, я это сделаю, Хилари. — Что касалось Ника, то он просто констатировал этот факт. Но по выражению в ее глазах он понимал, что она ему не верит.
— Перестань блефовать. Я теперь жена Рида. Ты не можешь дотронуться ни до меня, ни до компании. Тебе не следовало приезжать, Ник. Ты никому здесь не нужен.
— Может быть, я никому и не нужен, но, черт возьми, им всем нужны эти акции, правда? И сейчас у меня больше шансов, чем у кого-либо, вернуть их в семью. Так что, похоже, всем придется вытерпеть мое присутствие.
— Ты думаешь, если ты получишь эти акции назад, что-нибудь изменится?
Ник сделал некоторые подсчеты в уме и принял важное решение. Пора потрепать перышки Хилари.
— Да, Хилари. Я действительно думаю, что кое-что изменится. Понимаешь, я смогу делать все, что моей душе угодно, если заставлю Филу отдать эти акции мне, а не Дэррену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Ник сидел на стуле возле окна, просматривая старый журнал по рыболовству, оставленный предыдущим жильцом. На столе рядом с ним стояли две чашки с овсяными хлопьями, пачка молока и две ложки. Когда Филадельфия показалась в дверях, он поднял глаза.
— Я уже подумал, что ты собираешься весь день провести в душе, — заметил он.
— Это было бы заманчиво, но не хватило бы горячей воды.
Фила подошла к кофеварке и налила себе чашку черного кофе. Собираясь с мыслями, она посмотрела в окно. Над океаном простирался ранний утренний туман. Всматриваясь сквозь деревья, женщина не могла различить границу между водой и густой дымкой. Все сливалось в единую стену серого цвета. Казалось, что мир кончается сразу за деревьями.
— Сядь и поешь, Фила. Тебе станет лучше.
— Откуда ты знаешь?
— Предчувствие. Съешь немного хлопьев, и мы поговорим.
— .Я не голодна, и нам больше не о чем говорить. Я тебе все рассказала.
— Не совсем. Кто такой этот Элайя Сполдинг?
Фила выругалась про себя, понимая, что если всего не расскажет Нику, то не сможет отвязаться от него. Не такой он человек.
— Сполдинг и его жена Рут владеют большой фермой неподалеку от Холлоуэя. Два года назад они начали брать к себе в дом приемных детей. Все казалось просто замечательным. Ответственным лицам Сполдинги показались надежной семьей. Рут была помешана на садоводстве и здоровом питании. Элайя, родившийся в семье фермеров, знал свое дело. Несколько лет до этого он воевал в Юго-Восточной Азии и Латинской Америке.
— В армии?
Фила в отвращении скривила губы.
— Не совсем. Во время суда выяснилось, что когда он был за границей, то не находился на действительной армейской службе. Но вел войну. Независимую, так сказать.
— Наемник, что ли?..
— Да. Обыкновенный наемный убийца. Но никто не знал об этой части его биографии, когда стали направлять к нему детей. Все, что было известно, это то, что они с Рут не могут иметь детей, но очень хотели бы о них заботиться. Их ферма казалась процветающей и здоровой средой для детей. Свежий воздух, подвижные игры, домашние дела. К концу первого года у Сполдингов жило пятеро детей.
— Но возникли проблемы?
Фила подошла к столу и села. Во время своего рассказа она не сводила глаз с серой дымки за деревьями.
— Тельма Андерсон начала их подозревать, потому что во время ее посещений фермы дети слишком хорошо себя вели. Были слишком тихими, слишком вежливыми. Давали правильные ответы на все ее вопросы. Казалось, что эти дети прекрасно приспособились к жизни на ферме Сполдингов.
— Я не особенно знаком с приютами, но знаю, что все, что кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой, обычно именно таким не оказывается.
— Так и было. Сполдинг огромный, крепко сбитый мужчина. У него длинная густая борода, и он носит комбинезоны и клетчатые рубашки. Безупречный образ фермера. — Фила сделала глоток кофе. — Но у него странные глаза.
— Странные глаза?
— Как голубой лед. Гипнотизирующие. Проникающие вглубь тебя. Может, чуточку сумасшедшие. Похоже, никто, кроме меня, не обратил внимания на его глаза. Мне он не понравился с первого же взгляда.
— И когда это было?
— Около года назад. Я начала работать в районе, который включал Холлоуэй, и Тельма поручила мне заниматься детьми на ферме Сполдингов. Я знала, что у нее есть против них подозрения. После своей первой поездки на ферму я согласилась с ней. Что-то было не так. Разница между мной и Тельмой заключалась в том, что она всего лишь инстинктивно чувствовала беду. Я же имела достаточно личного опыта, чтобы увериться: что-то не так. Гораздо труднее было это доказать. — Фила вздохнула. — Доказать всегда трудно.
— Дети по-прежнему говорили, что все в порядке?
Фила кивнула.
— Да. Они утверждали, как им нравится жить на ферме. Но я видела страх в их глазах и знала, что мне придется делать вид, будто все нормально. К сожалению, у меня не было ничего конкретного, за что можно было уцепиться. Никаких явных свидетельств, избиения детей. Они не жаловались. Требовалось настоящее доказательство. Но прежде чем я успела его получить, один из самых младших детей попал в отделение неотложной медицинской помощи местной больницы. Малютка Энди. Он был без сознания. Сполдинги сказали, что мальчик не послушался их, полез на гору и упал.
— А что сказал Энди?
— Он так и не пришел в себя. Он умер.
— О Боже.
— У Тельмы уже были серьезные подозрения, а я была просто уверена: ребенка жестоко избили. Говорила с врачами, которые признали, что повреждения могли быть как следствием того, что мальчика побили, так и результатом его падения с горы. Мы с Тельмой направили на ферму шерифа в надежде, что тому удастся что-нибудь выяснить. Ничего.
— И что потом случилось?
— Несколько раз я сама ходила навестить Сполдинга. Хотела, чтобы он понял, что за ним внимательно следят. Я надеялась, он будет осторожен, а я выиграю время и добьюсь чего-нибудь от детей. Но дети вели себя еще лучше, чем раньше. Тогда я принялась за жену Сполдинга, Рут, решив, что она может оказаться слабым звеном в этой цепи. Но Рут гораздо больше боялась своего мужа, чем меня или властей.
Ник подумал над ее словами.
— И что ты сделала?
— В итоге я позвонила Сполдингу и сказала, что хочу поговорить с ним, но не на ферме. Так сказать, на нейтральной территории. Он согласился встретиться со мной в городе в закусочной.
— А чего ты хотела добиться, уведя его с фермы?
Фила играла своей кофейной чашкой.
— Я просто подумала, мне будет легче беседовать с ним вдали от этой обстановки. Но ошиблась. Он приехал на автомобильную стоянку злым и воинственно настроенным. Я вышла из своей машины, когда увидела, что подъехал его грузовик. Элайя подошел ко мне и начал орать. Всячески обзывал меня и обвинял в нарушении неприкосновенности американского дома.
— Как ты ответила?
— Я сказала ему, что выполняю свою работу и очень беспокоюсь о вверенных ему детях. Он буквально вышел из себя.
— Он тебе угрожал.
— Более того. Он сказал мне, что это его дети и он может обращаться с ними, как ему угодно. Он сказал, что научит меня не совать нос не в свое дело. Потом взял и ударил меня.
Пальцы Ника сжали чашку с кофе.
— Он сделал тебе больно?
— О да, он сделал мне больно. — Фила мрачно улыбнулась. — Он привык делать людям больно, и у него это хорошо получалось. — Она потрогала щеку, вспоминая синяк, который держался еще много дней после того случая. Ее адвокат тогда еще сделал фотографии. — Но затем он совершил большую ошибку, попытавшись затащить меня в свой грузовик.
— Кто-нибудь видел, что происходит?
— Сначала нет. Все происходило утром, около четверти одиннадцатого, и на стоянке у закусочной совершенно не было машин. Я, естественно, начала кричать, а он положил свою лапу мне на рот. Она была… такой огромной. — При воспоминании об этой душащей ее ладони у Филы все перевернулось внутри. — Сполдинг дотащил меня до грузовика и открыл дверь. Я боролась, и он, вероятно, решил, что ему нужно как-то заставить меня замолчать. И тогда он полез в отделение для перчаток и достал пистолет.
— Господи, Фила.
— И тут мне сильно повезло. В этой закусочной местные полицейские обычно останавливаются, чтобы выпить утреннюю чашечку кофе. В ту самую минуту, когда Сполдинг пытался затолкнуть меня в грузовик, на стоянку въехала полицейская машина. Полицейские увидели, что происходит, и пришли мне на помощь. Они поймали его с пистолетом в руках, но это было еще не все. Когда они обыскали его, то нашли героин.
— У него были наркотики? — У Ника был изумленный вид.
Фила мрачно кивнула.
— Наркотики, оружие и свидетельства физического нападения на меня. Этого оказалось достаточно, чтобы Элайю на некоторое время посадили за решетку. И более чем достаточно, чтобы лишить его права брать приемных детей.
— Что для тебя было самым важным, — мягко заметил Ник.
Фила впервые за все время их разговора взглянула прямо ему в лицо. Его глаза были холоднее, чем когда-либо. Ей казалось, что в двух метрах от нее находится сам холод. Женщина сделала глубокий вдох.
— Вот и вся история, — сказала она. — Они арестовали Сполдинга за нападение на меня, а не на детей. Мы так и не смогли доказать, что он причинил детям вред. И я свидетельствовала против него на суде. Это меня он собирается наказать, когда выйдет из тюрьмы.
Глава 7
Через двадцать минут после того, как Ник выслушал рассказ Филы, он возвратился к коттеджу Лайтфутов. Он все еще горел холодной яростью к незнакомому ему Элайе Сполдингу, но также прекрасно осознавал, что у него есть более неотложные проблемы. Сполдинг по крайней мере на некоторое время был надежно упрятан за решетку.
Никодемус никак не мог забыть выражения ужаса в глазах Филы, когда она дралась с ним этим утром. В этом страхе было больше, чем просто желание освободиться. Она сражалась так, будто боялась, что он может изнасиловать или избить ее.
Ник пришел к выводу, что, видимо, когда-то в прошлом с ней случилось нечто подобное. Что заставляло ее теперь испытывать ужас, когда она чувствовала на себе вес мужского тела.
Он позволил себе легкую самодовольную улыбку. Благодаря чистому везению и прекрасной мужской интуиции Лайтфут случайно наткнулся на ключик к тому, как соблазнить Филу. Она была полна того женственного огня, которого ждет любой мужчина. Важно было позволить ей взять инициативу на себя.
Но ему определенно придется научить ее гореть помедленнее. Когда она наконец чувствует желание, то принимается за секс так же стремительно, как и за все остальное, — со сверхзвуковой скоростью.
Он мельком вспомнил о длинных, холодных месяцах, когда пытался найти правильный подход к Хилари. Неудача, которую он с ней потерпел, не подорвала полностью его мужскую гордость; он был достаточно умен, чтобы понять, что в этом была не только его вина. Но это зародило в его душе определенные сомнения по поводу своей привлекательности для противоположного пола.
Ник стал чаще задумываться о том, какая доля нежных чувств, которые испытывали по отношению к нему женщины, вызвана его именем. Вне всякого сомнения, он не был рожден с внешностью и шармом Каслтонов. В этом мире человек мог достичь многого только благодаря своей деловой смекалке.
Но с самого начала он понимал: ему не стоит беспокоиться о том, что имя Лайтфут может заинтересовать Филу. Скорее, отвратит от него.
Тем не менее вчера ночью, хотя она и пыталась этому сопротивляться, Фила просто сходила с ума от желания. Ник подумал, что, вероятно, оказал на женщину какое-то магическое воздействие. Его улыбка переросла в широкую ухмылку.
Размышления о том, как продолжатся его отношения с Филадельфией, привели к тому, что в его теле поднялась бурлящая волна. Чтобы перестать думать о сексе, Ник вспомнил об автоматическом пистолете, который нашел в ее тумбочке. Он сразу же перестал улыбаться.
Лайтфут находился на середине длинной и извилистой аллеи, которая вела к парадному крыльцу, когда из-за дома показался белый «мерседес»и с рычанием направился к воротам. За рулем сидел Рид. Он был одет для игры в гольф. Изящная машина остановилась рядом с Ником, и Лайтфут-старший бросил взгляд на помятую рубашку и небритое лицо своего сына.
— У тебя такой вид, как будто ты провел ночь в каком-то чертовом борделе. Не попадись на глаза Элеанор, — предупредил он.
— Элеанор не так просто шокировать. В любом случае я не планировал наносить ей визит в этот час. Сейчас только половина восьмого. Ты едешь играть в гольф?
— У меня игра в восемь. — Рид прищурил глаза. — Насколько я понимаю, ситуация изменилась? Со вчерашнего дня ты с ней спишь?
— Давай договоримся, отец. Не вмешивайся в мою личную жизнь, и я не буду комментировать твою, хорошо?
— Как тебе угодно. Что касается меня, то ты можешь делать с Филой Фокс все, что хочешь, только получи назад акции. — Рид нажал на акселератор, и «мерседес» рванулся к открытым воротам.
Ник смотрел вслед автомобилю, пока тот не скрылся из виду, и снова направился к дому. Фила была права: летние домики Каслтонов и Лайтфутов действительно выглядят как голливудские варианты плантаторских поместий.
Капкейк и Фифи разглядели Ника, как только он подошел ближе, и бросились его приветствовать. Он потрепал собак за уши и направился в их сопровождении к крыльцу с колоннами.
— Доброе утро, сэр, — приветствовал с порога Тек Шерман. На нем была ядовито-зеленая гавайская рубашка. Лысая голова блестела в лучах утреннего солнца. — Завтрак сейчас будет подан. Вас это интересует?
— Нет, спасибо, Тек. Все, что мне сейчас необходимо, это принять душ и побриться.
— Это не проблема, сэр. Ваши вещи в спальне.
— Я знаю. — Никодемус бросил еще один взгляд на гавайскую рубашку. — По-моему, у Филы тоже есть рубашка такого цвета. Вероятно, вам бы понравилось ходить по магазинам вместе.
— Может, у нее и хороший вкус в одежде, — великодушно признал Шерман, — но уж очень язвительный язык.
— К этому привыкаешь.
Тек откашлялся,
— Э-э, мы думали о том, куда вы отправились вчера вечером.
— Да?
— Ваш отец решил, что вы пошли навестить мисс Фокс.
— Вот как?
Ник поднялся по ступенькам в дом. Фила не придет в восторг, когда узнает, что их отношения перестали быть тайной для окружающих. Вероятно, ему следовало предупредить ее, что все обязательно догадаются о произошедшем этой ночью.
Более того, Филадельфия не придет в восторг, когда обнаружит, что у них вообще есть отношения. Что касается нее, то ей, безусловно, хотелось бы, чтобы вчерашняя ночь стала для них первой и последней.
Она определенно сделала все возможное, чтобы побыстрее вышвырнуть его из домика Джилмартена сегодня утром. В итоге Ник ушел, поняв, что им обоим нужно некоторое время, чтобы успокоиться. Он спросил себя, не была бы она более спокойной, если бы ее не осенила мысль о возможной беременности.
Лайтфут попытался запомнить, что ему придется купить сегодня упаковку презервативов, а также, что в постели с Филой ему нужно будет сильнее контролировать себя. Он дал себе слово в следующий раз позаботиться о том, чтобы она обязательно испытала оргазм. Ему отчаянно хотелось, чтобы физическое удовлетворение ассоциировалось у нее с его объятиями. Ник помотал головой, все еще не веря, что Фила имела на него такое воздействие этой ночью. Еще ни одной женщине до нее не удавалось сломать его железную стену самоконтроля. Она заставила его испытать абсолютно новое, сумасшедшее чувство.
Через полчаса, побрившись и приняв душ, одетый в джинсы и черный пуловер, Ник спустился вниз.
— Если тебе удастся получить эти акции назад, переспав с ней, я буду очень удивлена, — услышал он лениво растянутые слова Хилари, стоящей на пороге комнаты для завтраков. — Ведь она все-таки подруга Крисси, а я не могу представить себе, чтобы какая-нибудь подруга Крисси была такой тупой.
Ник выругался про себя и остановился посреди коридора. Он слегка повернулся, чтобы посмотреть на Хилари. Она, как всегда, выглядела великолепно. Темно-рыжие волосы были собраны в пучок, блузка с широкими рукавами изящно заправлена в брюки со складками и высоким поясом.
— Доброе утро, Хилари. Чудный день, не правда ли? — Ник заставил свой голос звучать ровно.
— По-моему, я все уже поняла, Ник. Отобрав эти акции у Филы, ты хочешь вернуть доброе расположение Рида, не так ли? Зачем тебе это нужно? Или ты решил, что снова хочешь быть частью «Каслтон и Лайтфут»?
— А если так? — тихо спросил он. Ее зеленые глаза дико блеснули.
— Если ты думаешь, что можешь просто вернуться спустя три года и снова взять все в свои руки, ты сошел с ума.
— Это мое наследство, Хилари. Если ты умна, то этого не забудешь. В один прекрасный день я могу решить получить его назад, и если я это сделаю, то вышвырну тебя за дверь.
Она холодно улыбнулась.
— Ты правда думаешь, что сможешь это сделать? После того как ты со мной поступил? Обе семьи на моей стороне.
— Если я решу, что хочу управлять семьями и компанией, я это сделаю, Хилари. — Что касалось Ника, то он просто констатировал этот факт. Но по выражению в ее глазах он понимал, что она ему не верит.
— Перестань блефовать. Я теперь жена Рида. Ты не можешь дотронуться ни до меня, ни до компании. Тебе не следовало приезжать, Ник. Ты никому здесь не нужен.
— Может быть, я никому и не нужен, но, черт возьми, им всем нужны эти акции, правда? И сейчас у меня больше шансов, чем у кого-либо, вернуть их в семью. Так что, похоже, всем придется вытерпеть мое присутствие.
— Ты думаешь, если ты получишь эти акции назад, что-нибудь изменится?
Ник сделал некоторые подсчеты в уме и принял важное решение. Пора потрепать перышки Хилари.
— Да, Хилари. Я действительно думаю, что кое-что изменится. Понимаешь, я смогу делать все, что моей душе угодно, если заставлю Филу отдать эти акции мне, а не Дэррену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37