И «племянник» за спиной стоял скорее для безопасности Инги, а не затем, чтобы Мезенцеву шею свернуть.А сумка на ее столике... Мезенцев вдруг сообразил, что там были деньги. Инга положила на сумку правую руку, руку с искалеченными пальцами. Она не годилась даже для того, чтобы быстро управляться с пистолетом. Она хотела его купить. Вот вам второй вариант.Мезенцев усмехнулся. Надо же, какие умные мысли приходят в голову, когда сидишь себе спокойно в кустах после сытного, хотя и не очень вкусного обеда. Когда никто не стоит за спиной. Тут все выглядит иначе. И он, Мезенцев, выглядит полным идиотом.Потому что теперь для серьезных ребят вариант с деньгами отпал целиком и полностью. Теперь им остается только убить его. Мезенцев сам их загнал в этот угол.И самое смешное, что он не жалел об этом. 2 Он не жалел, он даже тихонько рассмеялся. Потому что теперь его ежегодная забава приобретала невиданную прежде остроту. Мимоходом, сам того не осознавая, Мезенцев многократно усложнил себе задачу, но многократно и увеличил поступления адреналина в кровь.«Вот вам разница между работой и хобби, — посмеивался он, продираясь по кустам в сторону дома Люсинэ. — Разница между профессиональным спортом и любительским. Они этим занимаются серьезно, постоянно, за деньги. У них бизнес, у них план, они от любых сбоев звереют. А я это делаю раз в год, потому что душа просит. Я от этого удовольствие получаю. Мне, может, чем хуже, тем лучше. И на деньги плевать. Я свободный человек...»Мезенцев представил себе, как Инга и ее серьезные друзья озабоченно спорят, ругаются, пытаются найти выход из положения, звонят своим хозяевам и сообщают о проблемах, хозяева тоже начинают дергаться...Ему стало смешно. Он сам, конечно, тоже по-своему псих, но уж эти ребята... Скажем, Инга, она ведь уже лет пятнадцать этим занимается. Это ж свихнуться можно. И наверняка удовольствия никакого не получает. По лицу видно — никакого удовольствия. Это у нее просто работа такая. Убивать людей двенадцать месяцев в году. Мезенцев поежился — это уже перебор. Все чувства атрофируются.Вот он — другое дело. Захотел — взял путевку, не захотел — не взял. Захотел — сделал дело, захотел...Стоп. Об этом он как-то не думал раньше. Взял путевку, не взял путевку — это одно, это понятно, это твой личный выбор. А вот если взял и не сделал дело, тогда что? Просто должен вернуть аванс или?..Мезенцев перестал смеяться. Больше сложностей и больше адреналина — это хорошо, но... Если сложностей будет столько, что он не сможет доделать дело? Он не хотел бы доводить до такого, но все-таки...Черт, вот ведь как все запуталось. А все потому, что когда-то Мезенцеву врезалась в память светловолосая снайперша.Все-таки правду говорят, что все зло — от баб. 3 До дома Люсинэ он так и не дошел. По пути Мезенцев остановился, сдернул с ветки несколько черешен, снова сел на землю, укрытый со всех сторон зеленью, и хорошенько подумал, неторопливо поглощая ягоды.Где-то позади него были горы, где-то впереди — море, где-то вверху, едва прикрытое кронами деревьев, солнце. Короче говоря, все было на своих местах. Где-то далеко был Ростов, а там его, Мезенцева, ресторан «Русский трактир», которому местные забегаловки и в подметки не годились. Взять хотя бы сегодняшнее мясо...Черт с ним, с мясом. Мезенцеву надо было разобраться, чего он хочет. То ли затеять грандиозную игру с Ингой и серьезными ребятами, закрутить рисковую карусель на полную катушку, так взбодриться... Так взбодриться, что и подохнуть можно с передоза.То ли забыть про Ингу как про не очень удачную шутку, просто сделать свое дело, выполнить программу путевки и спокойно вернуться домой, получив свою необходимую дозу адреналина, ультрафиолета и чего-то там еще очень полезного, чего ему хватит на целый год.Почему-то он в этот момент подумал о Генерале, который сейчас сидит себе в кресле на изумрудной лужайке и щиплет за задницы медсестер. Генерал бы сейчас принял верное решение. Он всегда принимал верные решения, потому и уцелел после всех своих грандиозных игр. А в чем же состояли его верные решения? Пожалуй, в том, что он умел вовремя остановиться и положить предел игре.Генерал помнил, что, кроме игры, есть еще и жизнь, которая остается жизнью, даже если в ней нет каждодневной опьяняющей остроты ощущений.Пожалуй.Мезенцев встал и двинулся в обратном направлении. Через несколько минут он выбрался на шоссе и остановил попутную машину.До окончания срока путевки ему оставалось два дня. Глава 11Следы 1 На следующее утро Алексей отправился в другое справочное бюро и повторил свой запрос, расширив рамки возможного года рождения. Получилась прибавка не в три-четыре, как надеялся Бондарев, а всего в две фамилии. Алексей вышел с распечаткой на улицу, из-за угла вышел Бондарев, посмотрел на фамилии и сделал отметки в своем списке из 14 уроженок Волчанска. Получалось, что сейчас в городе проживали всего четверо из них, и Бондарев решительно направился в ЗАГС, готовясь снова улыбаться и подмигивать. На этот раз его интересовала разница между числом 14 и цифрой 4. Его интересовали мертвые.У Алексея появилось два новых адреса для посещения. Одна из двух Великановых сидела дома с грудным ребенком и разговаривала с Алексеем через неснятую дверную цепочку, то и дело отбегая в глубь квартиры с паническим шепотом: «Кажется, проснулся!» В ее жизни никаких совпадений с историей Малика не обнаружилось. Другая Великанова работала продавщицей в торговой палатке, и Алексею пришлось дожидаться обеденного перерыва, чтобы получить уже привычный итог: в девяносто втором году с ней и ее родными не случалось ничего подобного.На этом список был исчерпан, а значит, рабочая программа на день тоже закончилась. Зато начался дождь, и Белов поспешно шмыгнул в супермаркет, который навел его на мысли об обеде. Когда и с обедом было покончено, Алексей решил просто прогуляться по городу, пусть и под накрапывающим дождем, который, казалось, уже не имея сил на настоящий ливень, продолжался исключительно из вредности.Волчанск показался ему каким-то неровным городом — и не только из-за рельефа. Улицы действительно шли либо вверх, либо вниз, и почти никогда по горизонтальной прямой. От этого Алексей то и дело натыкался на стекающий по улице сверху вниз поток дождевой воды, несущей листья, обломки веток и прочий мусор. Другая неровность заключалась в том, что в городе, казалось, нет отдельно современного обустроенного района и района старых ветхих домов, они шли слоями, будто торт, где слой взбитых сливок чередуется со слоем опилок. Только что Алексей шел мимо бизнес-центра из зеленого стекла и новеньких домов с мансардами, пластиковыми окнами и спутниковыми антеннами, как вдруг все это благополучие резко обрывалось, и начинался квартал одноэтажных деревянных домов, построенных, вероятно, при царе Горохе. Потом, как мираж в пустыне, возникали монолитные многоэтажки, окруженные яркими вывесками магазинов и иномарками на парковках, а следом за ними, словно гнилой зуб за дорогим протезом, вылезали хрущевки и свалка ржавого железа.Может, свалка была не самым лучшим местом для раздумий, но назло себе Алексей стоял под мелким дождем и ждал, пока эти ритмично бьющие в затылок капли заставят его мозги встрепенуться. Он должен был что-то придумать. Что-то такое, от чего Бондарев перестанет бросать на него скептические взгляды и уважительно покачает головой. И скажет: «Ладно». От Дюка Алексей пару раз удостоился таких знаков, от Бондарева — нет.Белов вспомнил про Дюка и про их последний разговор в Комнате с окном. Алексей спросил потом Бондарева, куда это так срочно позвали Дюка, но Бондарев пожал плечами и сказал, что это знать даже ему не положено, не то что всякой там зеленой молодежи. А потом добавил, что, если позвали, значит, понадобился Директору.— Значит, — с какой-то странной интонацией произнес Бондарев. — Пришло время.Алексей, конечно же, хотел спросить, для чего именно пришло время, но понял, что спрашивать бесполезно. Всякой там зеленой молодежи знать это не положено. 2 Может быть, когда Бондарев произнес эту фразу, он имел в виду, что хватит Дюку возиться с Алексеем, пора парня отпустить в свободное плавание. Например, отправить его в паре с Бондаревым искать какую-то там Великанову. Это было практически свободное плавание, потому что Бондарев был кем угодно — профессионалом, носителем опыта, начальником, — но не учителем и не наставником. Дюк тоже не был прирожденным педагогом, но он хотя бы помнил о том, что Алексей в Конторе всего пару месяцев. И он объяснял... Что же он там объяснял? Ну, вот, например, про окно...«Классно, — сказал сам себе Алексей. — Из всего, что заталкивал Дюк в твою тупую башку, ты запомнил только про какое-то там дурацкое окно».«Потому что это было в последний раз», — тут же оправдался он сам перед собой."И что же он говорил? То, что мы видим, и то, что есть на самом деле, — это разные вещи. Очень глубокая мысль.Например, мы видим перед собой свалку. Что, на самом деле это не свалка? Нет, свалка и есть свалка.Вот это бизнес-центр — на самом деле не бизнес-центр? Нет, он и на самом деле бизнес-центр, такой весь новый и замечательный... Стоп".Новый. Он новый. Он построен недавно, во всяком случае, после девяносто второго года. А на месте чего он построен, ведь он почти в самом центре города? На месте какого-нибудь пустыря или... Или старых домов. Таких же старых деревянных покосившихся домов, которые стояли здесь, когда Волчанск был еще Сталиногорском, когда Сталиногорск был еще не городом, а поселком... Такие же дома, мимо которых Алексей недавно проходил; такие же дома...В которые заходил в девяносто втором году Малик. Входную дверь там можно было вышибить ногой. А из окна кухни можно было легко выпрыгнуть на задний двор, если вдруг возникала опасность. Например, опасность в виде милиционера с пистолетом в кобуре.Интересно, зачем это вдруг милиционера понесло в частный дом посреди дня. То ли кто-то из соседей все же заметил подозрительного кавказца, крутящегося вокруг — хотя Малик старался остаться незаметным. То ли для милиционера это было обычным делом — заглядывать в этот дом.А что может заставить милиционера постоянно присматривать за каким-то частным домом, за какой-то конкретной семьей? Если за ними водилось что-то криминальное. Скажем, гнали самогон. Торговали наркотиками. Скупали краденое. Милиционер, видимо участковый, периодически заглядывает в этот дом и однажды видит...Алексей вдруг сообразил, что уже не стоит напротив свалки, а медленно идет в сторону монолитных домов, где за высокой чугунной решеткой дворник вел безнадежную борьбу с лужами, судорожно дергая метлой и с ненавистью поглядывая на хмурое небо. А оно совершенно определенно готовилось к новой серьезной пакости."Значит, милиционер и причины, заставившие его зайти в дом. Хорошо, но мало. Участковых милиционеров в городе не один десяток, и тоже нет никакой гарантии, что именно этот никуда не уехал, не погиб...Но начали мы не с этого, начали мы с глубокой мысли Дюка: то, что мы видим, и то, что есть... Ну и так далее. Применительно к нашей ситуации получается вот что. Я иду по городу и не просто вижу одни дома, другие дома, третьи дома. На самом деле я должен видеть другое, я должен видеть следы нашей девочки".Он так и подумал — «нашей девочки». И не обратил на это внимания.А это уже был симптом. Алексей принял свое задание близко если не к сердцу, то к разуму. Он вцепился в задание.Дюк бы порадовался, если в знал. Но у Дюка в это время были другие заботы. 3 Примерно в это же время Бондарев решил, что с него хватит. Он из последних сил растянул губы, даря признательную улыбку сотруднице ЗАГСа, которая сидела за столом напротив — в прозрачной белой блузке. Если бы Бондарева интересовало, какую модель бюстгальтера эта достойная дама предпочитает, то сегодня его интерес мог быть легко удовлетворен. Но Бондарева женское белье таких размеров не очень интересовало, к тому же флирт на работе всегда казался ему рискованным занятием.Эта истина имела весомую платформу — насколько Бондарев помнил, трех очень осторожных объектов он смог достать именно из-за склонности этих господ периодически навещать съемную квартиру для энергичного перепихона с молодой сотрудницей. Попасть в такую квартиру было куда легче, чем в охраняемый офис, и Бондарев этим немедленно воспользовался. Он отчетливо помнил три таких случая, а сколько уж их было всего — знал только Директор.Бондарев сложил папки и выбрался из-за стола, объявив, что ему необходимо прерваться. Другая дама немедленно бросилась вслед за Бондаревым в надежде заманить его на чашку кофе или на сигаретку в укромном месте. До этого она периодически подходила, чтобы ненавязчиво подышать Бондареву в затылок и потом с легким смехом отойти, оставив медленно рассеивающееся облако духов.Однако Бондарев тактично отказался от кофе и сигареты, сославшись на необходимость срочно позвонить клиенту в Москву. Тут же из-за угла возникла рослая женщина в сиреневом костюме и с прической, делавшей ее выше Бондарева. Судя по поставленному голосу, именно она здесь зачитывала приговоры, то есть объявляла невинных людей мужем и женой. Теперь этим же глубоким голосом она предложила Бондареву позвонить из ее кабинета. Бондарев очень вежливо объяснил, что не хочет вводить ее в чрезмерные расходы за междугороднюю и международную связь, поскольку разговор будет долгим. И жутко конфиденциальным.Женщина с прической, уходящей под потолок, скисла и отстала. Бондарев толкнул тяжелую дверь ЗАГСа и выскочил на улицу с чувством, которое бывает у игрока в конце многоуровневой стрелялки, когда, замочив секунду назад последнего монстра последнего уровня, он слышит торжественные аккорды и видит ползущие по дисплею имена создателей игры.Завернув за угол и пройдя метров двести, Бондарев нырнул в подвал с вывеской «Пельменная» и с изумлением обнаружил себя в заведении, которые уже давно повымирали в Москве как динозавры. Его глазам предстала настоящая советская пельменная, в которой есть можно было только стоя, где баночки с горчицей безнадежно пустовали, а соль нужно было искать по всему залу, где нужно было пройти через раздачу с треснутым пластмассовым подносом в руках и сделать в конце судьбоносный выбор — компот из сухофруктов или чай. Дюк бы умер на пороге этого заведения. Бондарев просто пожал плечами и подошел к хорошо одетому мужчине, который выглядел странновато в этом интерьере, но сам совершенно не смущался и поглощал пельмени даже с причмокиванием, запивая их из принесенной с собой металлической фляжки.Он оторвался от еды, только когда почувствовал — что-то не так. Тревожно пошмыгав ноздрями, мужчина поднял глаза и уставился на Бондарева:— Здесь не курят, — возмущенно сказал он. — Так весь запах перебивается.— Вот и хорошо, — сказал Бондарев и затянулся.— Что ж хорошего?! Вы, молодой человек, ничего не соображаете в кулинарии, вот и помалкивайте...— В кулинарии я профан, — согласился Бондарев. — У меня другие таланты.— О, — сказал мужчина, достал из кармана пальто платок, тщательно вытер руки и рот. — Вы, вероятно...— Точно.— Вы уверены, что не будете... — Мужчина показал на пельмени в лужице жидкой сметаны.— Ну, если это какой-то ритуал, обязательный для нашего сотрудничества...— Нет, это просто предложение.— Тогда я воздержусь. — Бондарев хорошо помнил, как во время одной из поездок Дюк навязал ему дегустацию блюд корейской кухни, и это дорогого стоило бондаревскому желудку. Дюка с ним сейчас не было, и было тем более глупо самому искать приключений на свою пищеварительную систему.— Ваше право, — развел руками мужчина. — Ну а это? — Он заманчиво потряс флягой. — От этого сможете воздержаться?Соблазн был велик. Соблазн был не в самом алкоголе, а в том, чтобы вернуться в ЗАГС, источая этот запах, и распугать банду приторно-вежливых дам. Чтобы уже никто не подходил со спины подышать в затылок. Пахнущая духами дама сама не понимала, чем рисковала, когда подкрадывалась к Бондареву со спины. У Бондарева была аллергия на такие подкрадывания.Но работа в ЗАГСе еще не была закончена, и Бондарев отрицательно помотал головой по поводу фляги.— Характер! — уважительно сказал мужчина. — Вот это я понимаю. Система йогов или что-то другое?— Другое. Вы...— Дворников, Аристарх Карлович. Мне передали письмо, и вот я на месте. Весь к вашим услугам.— Это ваш «мерс» там наверху стоит?— Мой, — с достоинством сказал Дворников.— Вы крупнейший акционер двух текстильных фабрик, у вас сеть собственных магазинов, вы ездите на «Мерседесе»... И едите в пельменной.— Добавьте еще, что я выходец из древнего дворянского рода, — сказал Аристарх Дворников. — Для вас это, может быть, и неважно, но я очень горжусь своими предками. Да, при всем при этом я посещаю это замечательное заведение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49