4 Настя прошла мимо стойки администратора, потом помахала гостиничной карточкой перед лицом охранника, а потом...Потом она развернулась, снова прошла мимо охранника, снова мимо администратора и остановилась у отгороженного стеклом закутка с надписью «Трансагентство».«Зря я приехала, — подумала она. — Я все равно ничего не смогу ему сказать. И тем более не смогу ничего изменить. Слишком поздно».— У вас есть билеты на сегодня? — спросила она крашеную блондинку по другую сторону стекла.— Какие билеты? — не поняла блондинка.— Билеты, чтобы уехать отсюда.«Все это было ошибкой. Большой глупой ошибкой, которые случаются, когда насмотришься ночных кошмаров. С чего это ты решила, что здесь тебе станет легче? Даже если ты расскажешь то, что ты знаешь, — кому от этого станет легче? Тебе? Ему? Родителям Димки? Нет, легче никому не станет. Станет только тяжелее...»— А, понятно, — сказала блондинка. — Поезд или самолет?— Поезд.Денег у нее осталось немного, хотя, конечно же, самолетом было бы лучше — тогда она покинула бы Волчанск с большей скоростью.— Понятно. И куда?— Извините?— Ну, понятно, что вы уезжаете отсюда. А куда вы едете?«Мне абсолютно все равно. Мне наплевать. Мне некуда ехать, но мне нельзя оставаться здесь...»— Так что? Куда вы едете?— Куда-нибудь.— Девушка, ну так же нельзя. Вот посмотрите расписание поездов, там, на стеночке, выберите, определитесь. Тогда я что-нибудь смогу для вас сделать. А так...Настя неохотно поворачивается к стенду с расписанием поездов («Ну что я там буду смотреть? Дала бы билет на первый попавшийся поезд — и дело с концом...») и видит: Мимо администратора проходит несколько молодых парней... Один мужчина в годах, он как будто главный... Лотом идет девушка... Настя узнает ее — это она подходила к ней в кафе и спрашивала сигаретку. А потом они болтали.Девушка сейчас одета странно — желтые пижамные штаны, тапочки, свитер. Не слишком подходит для прогулок под дождем, а направляется вся эта группа людей именно к выходу.Настя внимательнее смотрит на девушку — почему-то на ней нет очков — и видит у нее под глазом синяк, которого вчера не было. И еще она видит: Здоровый мужик, который замыкает процессию, одной рукой держит девушку повыше локтя, а другую положил ей сзади на шею. Эта большая сильная мужская рука смыкается вокруг шеи, словно ошейник, словно удавка, словно... Эта картина внезапно накладывается на другую картину — ненавистную, пугающую, невероятно реалистичную, хотя и вышедшую из ночного кошмара. Но сейчас перед глазами Насти она всплывает среди бела дня, и она реалистичнее, чем когда-либо... Он приближается к девочке вплотную — большой темный человек с чужим запахом и сильными руками. Потом заходит ей за спину и кладет ладони на плечи. Его ладони — широкие и тяжелые. Сцепленные вместе, они составляют надежный ошейник, сомкнувшийся вокруг детской шеи. — Молчишь. Ничего не говоришь. И ничего не делаешь. Хорошо. Я подожду. Раз такое дело, я подожду. И очередная темная капля бьет в пол... Пальцы на плечах маленькой девочки сливаются с пальцами, обхватившими шею блондинки Лены... И эти же пальцы Настя чувствует на своих плечах. Они жгут! Они впиваются в ее кожу, продавливают ее до костей... И Настя вспоминает: девочка — это она. Мужчина за ее спиной — это Посланник. Мертвая старая женщина рядом — ее бабушка. Это никогда не было сном. Это всегда было частью ее, Насти, настоящей жизни. Когда она это понимает, то ей на плечи словно падает гигантский груз, придавливающий ее к земле, вбивающий ее в землю по горло и не дающий подняться. Это уже слишком. Это уже слишком, с ней не имеют право делать такое, и тогда Настя начинает кричать...— Вы не имеете права с ней это делать! Отпустите ее! Немедленно отпустите ее, сволочи! Гады!И еще она кричит:— Убийцы!! 5 Они уже миновали администратора, они уже шли к выходу — и они уже почти ушли, когда вдруг эта дура начала орать.Маятник не разобрал большую часть того, что кричала эта безумная девка, но последнее слово было слышно очень ясно.— Убийцы! — кричала она.Маятник вздрогнул, но продолжал идти вперед. Его парни слегка замешкались, покрутили головами: кто это орет? — но тоже продолжали шагать, и, возможно, они бы даже ушли, несмотря на окрик спохватившегося охранника, несмотря на привставшую из-за стойки администраторшу...Даже несмотря на то, что до поры покорно шедшая Лена вдруг дернулась изо всех сил и едва не вырвалась из рук Большого Левы, — он ухватил ее за свитер и дернул назад...Даже со всей этой нервотрепкой можно было уйти. Но было еще одно. И когда Маятник это увидел, то понял, что сегодняшний день станет одним из самых тяжких дней в его жизни.То ли из-за газетного киоска, то ли из-за двери с надписью «Служебный вход», то ли еще откуда-то — а может быть, непосредственно из адского пламени — вышел ссутулившийся мужчина в сером свитере и быстро пошел на Маятника.И Маятник попятился. А потом кинулся бежать — назад, к лифту. Большой Лева все понял без лишних слов и поволок туда же генеральскую дочку, а кто-то из парней попытался остановить Креста, и кто-то даже выстрелил, но Маятник предпочел не оборачиваться.В ушах у него стояли истошные вопли, визг женщины-администратора, грохот падающих предметов, звон разбитого стекла, еще какой-то крик...Выстрел. Выстрел. Опять выстрел.И поверх всего этого та истеричка, которая все начала:— Убийцы! Убийцы! 6 Маятник не заметил, что в вестибюле, помимо гостиничной охраны, находился еще и милицейский патруль, вызванный кем-то по поводу окровавленного Бурого, сидящего на ступенях гостиницы. Один из милиционеров был убит в первые секунды возникшей хаотической перестрелки.Через семь минут в гостиницу прибыл милицейский спецназ.Через полчаса в гостиницу приехали люди из ФСБ.Если бы Маятник включил телевизор через час, то он узнал бы, что на шестом этаже гостиницы «Заря» засела группа террористов, взявшая в заложники нескольких человек. Под «террористами» подразумевался он сам. Маятник, и его люди.К ночи гостиница была забита до отказа вооруженными людьми из самых разных силовых структур регионального и федерального значения. Могло показаться, что здесь собрались абсолютно все, кому до этого было хоть какое-то дело.Но это было ложное впечатление. По-настоящему заинтересованные люди появились здесь позже.И этого никто поначалу не заметил. Глава 39Мезенцев 1 Инга поставила пистолет на предохранитель и убрала его в сумочку.— Я считаю, — сказала она без малейшей примеси издевательского прибалтийского акцента, — что тебе надо показаться врачу. Хорошему специалисту-психологу. Я не понимаю, почему вы все так этого боитесь. В Европе обычное дело — ходить на приемы к психиатру. Я прошла курс лечения — и мне помогло. Так что подумай над моим предложением.— Над которым из них? — спросил Мезенцев, потому что предложение насчет консультации у психоаналитика было уже вторым по счету предложением Инги.— Над всеми.— Ладно, — сказал Мезенцев. Потому что больше сказать ему было нечего.Если жизнь и вправду была игрой, то сейчас ему стоило признать, что проигрался он по-черному. 2 Пожалуй, он слишком спешил тогда. Слишком торопился вернуться в Волчанск.Он думал, что обманул опасность. Думал, что она где-то там, далеко, носится за ним по Подмосковью или еще где, но она никак не может следовать за ним в Ростов, особенно учитывая тот извилистый хитроумный маршрут, которым Мезенцев добирался домой.И в чем-то он был прав. Опасность не моталась за ним по разбитым дорогам, она поджидала его здесь, на месте.— Твое счастье, что мне сейчас некогда этим заниматься, — сказал Мезенцев Алику.Под «этим» он подразумевал то же, что и раньше, — мелкое жульничество, и ничего больше. Это были просто детские шалости по сравнению с тем, что случилось с. Мезенцевым в последние недели, так что было даже приятно говорить Алику о такой ерунде.Но Алик-то говорил о чем-то другом.— Евгений Петрович, это не я! — выпалил Алик, прижимая руки к груди в умоляющем жесте. — Вот вам крест, не я!— Что — не ты?— Не я это придумал...Мезенцев нахмурился, пытаясь сообразить, куда это с перепугу понесло Алика, но тут в коридоре возник Сева, и Алик поспешно замолчал.А Сева улыбнулся. Он всегда был улыбчив, аккуратен и деловит. Часы показывали полночь, а Сева был бодр и свеж, на нем была чистая рубашка, а галстук пришпилен элегантной булавкой.— Вернулись, Евгений Петрович? — радушно сказал Сева.— Ненадолго.Сева понимающе кивнул. Он был воплощением лояльности своему хозяину, олицетворением надежной опоры своему хозяину...Прислонившийся к стене Алик был олицетворением страха.Но Мезенцев не разглядел этого страха, точнее подумал, что это затянувшаяся реакция на его слова про «много наворовал, пока меня тут не было».— Парни, сделайте мне чего-нибудь пожрать, — распорядился Мезенцев. — И еще мне нужны бабки. Сколько у нас есть налом?— Посмотрите в сейфе, — сказал Сева, мягко улыбаясь. — Все там.— Ладно, — сказал Мезенцев. — Ужин мне тоже туда принесете... И кофе, покрепче.— Хорошо, — это снова сказал Сева, а Алик словно утратил дар речи.Мезенцев повернулся и пошел в кабинет. У него вдруг заныла шея, и он решил, что это его продуло в дороге.Но, может быть, так он прочувствовал направленный ему в спину пристальный взгляд.Мезенцев прошел в кабинет, закрыл за собой дверь и отпер сейф. Там лежала тощая пачка сотенных купюр. Мезенцев на всякий случай пошарил по полкам, ничего не нашел, пересчитал сотни, швырнул их на стол и основательно задумался.В этот момент в дверь постучали.— Сева, я тебе сейчас башку оторву за такие шутки... — начал Мезенцев. — Это не деньги, это курам на смех! Сейф пустой...Но это был не Сева. 3 От Темы Боксера слегка попахивало перегаром, но Мезенцев был рад видеть его физиономию даже с таким дополнением. Увидеть сейчас Тему было сродни возвращению в свой старый уютный дом после суматошной и нервной поездки в далекую и небезопасную страну.— А мне твои балбесы сказали, что ты вернулся, — сообщил Тема. — Черт, где тебя носило?— Были дела, — уклончиво ответил Мезенцев. — А эти балбесы тут и вправду натворили всякого... — Он мотнул головой в сторону открытого сейфа. Тема с любопытством заглянул туда и разочарованно причмокнул.— Грустное зрелище, — сказал он. — Ну да ладно, главное, что ты вернулся, что у тебя все в порядке...— Ага, — сказал Мезенцев. Все в порядке. («Знал бы Тема... Но знать Теме было совершенно необязательно».)— Вот и хорошо. — Расплывшийся в пьяной улыбке Тема пожал Мезенцеву и руку и так одобряюще похлопал по плечу, что Мезенцев почувствовал себя ковром, из которого выбивают пыль. — Вот и хорошо...Пьяный Тема все повторял это «хорошо» и все тряс Мезенцеву руку. Мезенцев попытался вытащить свои пальцы из этих тисков в форме рукопожатия, но у него ничего не вышло. Мезенцев с силой дернул руку назад, но Тема продолжал ее удерживать, и Мезенцев понял, что он это делает специально.— Не смешно, Тема, — сказал он.— Куда там, — согласился Тема и левой рукой вытащил из-под пиджака пистолет. И направил этот пистолет Мезенцеву между глаз.— Ты что, перепил? — поинтересовался Мезенцев.— С какой стати? — сказал Тема. И Мезенцев вдруг понял, что на самом-то деле он трезв как стеклышко.— Мне еще рано пить, — сказал Тема, подталкивая Мезенцева к столу. — Вот сделаю дело, буду гулять.— А дело — это я? — уточнил Мезенцев.— Ты, — подтвердил Тема.— Ты рехнулся?— Нет. Мне деньги нужны. А деньги за тебя дают хорошие.Говоря это, Тема на миг посмотрел за спину Мезенцеву, а за спиной у Мезенцева был сейф. И сейф был пустой. И Мезенцев наконец догадался.— Я рад, что мои деньги тебе понравились, — сказал Мезенцев. — Ведь тебе заплатили моими же деньгами, так?— А какая мне разница? Деньги не воняют. И на них не пишут, чьи они. Это просто деньги. И сразу тебе говорю — не надо мне компостировать мозги насчет боевого братства, старой дружбы и всей этой херни. Это в восемнадцать лет бывает дружба, а в нашем возрасте бывают только коммерческие интересы. А они у нас с тобой разные.— Понятно, — сказал Мезенцев. От вида Темы, упершего ему в лоб ствол «ТТ», Мезенцеву стало как-то вдруг безразлично — вышибут ему мозги сейчас, или через час, или через день. Можно сделать много глупостей в жизни, больших и малых, но десять лет считать другом человека, который тебя потом убьет, — это уже чересчур.— Давай, валяй, — сказал Мезенцев равнодушно.— Только вот не надо строить из себя невинную жертву... Я помню, сколько мы с тобой всякого разного пережили... Поэтому я с тобой сейчас и разговариваю. Мог ведь просто с порога залепить тебе в башку... Но я с тобой разговариваю, Женя. Хочу, чтобы ты меня понял.— Все мне понятно, — сказал Мезенцев. — Кончай оправдываться, стреляй и иди за бабками.— Я уж как-нибудь без тебя соображу, что мне делать! — взвился Тема, и Мезенцеву показалось, что сейчас он и нажмет курок, но этого не произошло. — И вообще — ты сам виноват! Какого хера ты вернулся?! Кто тебя просил? Ты что, намеков не понимаешь?!— Каких еще намеков?— Может, я тогда специально промазал. Может, я хотел дать тебе шанс. А ты ни черта не понял, кретин!— Куда ты там еще промазал?— Когда ты с генеральской дочкой чаи гонял. Или ты не заметил, что парню за вашим столиком башку прострелили?Слегка обалдевший Мезенцев едва инстинктивно не схватился за ствол «ТТ», чтобы отвести его в сторону от лба и тем самым помочь себе сосредоточиться на словах Темы. Потому что от этих слов в голове все переворачивалось.— Так это ты стрелял?— Ну.— В меня?— А в кого же? Хотя стоило, наверное, и эту козу московскую тоже пристрелить. Знаешь, она такая... В папу. Типа, я все про всех знаю. Высокомерная — вот как это называется. Стала мне читать, что там Генерал про меня в мемуарах настрочил... Я ее послал, короче говоря. Денег мало предлагает, а гонору, гонору... Не знаю, зачем ты с ней связался. Ты хоть трахнул ее?— А как же, — сказал Мезенцев, у которого стал дико чесаться лоб — в том месте, куда упирался ствол пистолета.— Серьезно?— А зачем мне врать?— Ну и как? Расскажи, как это было трахнуть дочку Генерала, — оживился Тема. — После того как он нас трахал и трахал в этом Приднестровье...— Как? Неплохо, — сказал Мезенцев и стал говорить дальше, много и быстро, не особенно вникая в смысл своих слов, но заботясь о том, чтобы это были правильные слова.А правильные — те, которыми можно заворожить Тему, увлечь его, а тем временем левой рукой осторожно поискать на столе нож для резки бумаг...Тема сам был виноват — он напомнил Мезенцеву про Лену. Не про разовый секс двух усталых людей, которым нужно было хоть на время убежать от жизни за дверью гостиничного номера, и этот уход они увидели друг в друге... А про то, что она ждет его. Ждет и надеется. Мезенцев много сделал нехороших вещей, но он всегда старался не обманывать ждущих и надеющихся на него женщин. И не его вина, что в последние годы таких женщин у него было немного. Точнее — одна.И звали ее Лена Стригалева. 4 А вообще все это было напрасно. Потому что едва Мезенцев нашарил на столе что-то продолговатое, как Тема сказал:— Ну что ты там елозишь? Ну что ты в самом деле, как ребенок?.. Я тебе пять минут жизни подарил, а ты...Тема укоризненно наморщил лоб, будто Мезенцев только что черной неблагодарностью отплатил ему за добро.— Ладно, — с тяжким вздохом сказал Тема, отступая назад, чтобы не забрызгаться. — Повернись спиной. Смотри в окно. Может, там что интересное покажут.Мезенцев послушно повернулся, оперся руками о стол и увидел, что продолговатым предметом был не нож для резки бумаг, как он надеялся, а обычный маркер... За окном тоже ничего интересного не было — оно выходило во внутренний дворик ресторана, да к тому же было завешено жалюзи. Сквозь узкие щели между планками была видна ночь и ничего, кроме ночи.— Ну ты чего так прогнулся, — недовольно буркнул за спиной Тема. — Башку подними, а то встал, как будто я тебя сейчас трахать буду...Миллион мелких иголок застучал по затылку Мезенцева, и от этого неприятного предсмертного зуда он вопреки пожеланию Темы еще ниже пригнул голову.— Башку подними, — с раздражением в голосе повторил Тема. Мезенцев закрыл глаза и поднял голову.По ушам ударил звук выстрела. Мезенцев ясно его слышал, но совершенно точно был при этом жив.Тема умудрился промазать с двух шагов. Халтурщик. 5 — Давай, что ли, — зло проворчал Мезенцев. — Не тяни, садист недоделанный.Но Тема молчал, и тогда Мезенцев открыл глаза. Первое, что он увидел, было отверстие в оконном стекле и разорванная планка жалюзи.Мезенцев обернулся и увидел Тему. Тот лежал на полу с дыркой во лбу.— Идиот, — пробормотал Мезенцев, то ли в качестве эпитафии Теме, то ли в качестве оценки своего поведения за последний час.Он быстро опустился на пол — в окно запросто могли еще раз пальнуть, — ведь было еще неясно, кого хотел завалить стрелок во дворе — то ли Тему, то ли Мезенцева, то ли попал стрелок, то ли промахнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49